87. Бытовуха
Петрушевская Л. Три девушки в голубом: Сб. пьес/ статья Р. Тименчика. – М.: Искусство, 1989 г. – 399 с.
Они чего вообще думают, наши авторы? У них же коллективное бессознательное в чистом виде, а где свое, сознательное? Я знал, что пьесы читать – не очень правильно, их надо смотреть и слушать, но когда Петрушевская во всех четырех начальных пьесах усаживает героев за стол – обедать, выпивать, перебрасываться репликами, – я засомневался. Это что, драматургический прием? Какое может быть действие, если герои сидят за столом? И чего мне ссылаться на бездеятельную драматургию А. П. Чехова – у него хоть подтекст вроде бы есть. Иными словами, поскольку Петрушевская живет в СТОЛице, она тотчас усаживает героев за СТОЛ, и ничтоже сумняшеся, вся в коллективном бессознательном, считает, что она новаторша, что у нее особый театр, наследует Чехову. Вы пересмотрите фильмы брежневской поры – эпохи застоя. Да нет ни одного, где герои бы не пьянствовали, в чаду перебивая друг друга, мешая здравицы с ругательствами. Они Овода готовы засадить за стол и заставить разглагольствовать. Почему? Потому что в СТОЛИЦЕ живут. Они у нас столичные жители, писатели-то наши, это как бы тавро дворянства; «я вырос на Арбате, арбатский дворянин».
Так что я прочитал только четыре первые пьесы, причем три одноактные, полные (или пустые?) бессодержательного бытовизма, которого и в романистике тех лет хоть метлой мети (у того же Маканина), и «Три девушки в голубом» читать уже не стал: а вдруг и там, распивая, героини разглагольствуют об абортах, ценах на рынке, у кого поселиться, как прописаться, кто какой муж, и все в средних пропорциях межеумочного дамского житейского опыта.
Да нет же, кто против Людмилы Петрушевской? Да пиши она хоть еще столько же про пошлость пошлых, обиженных и неустроенных своих героинь, – действия-то нет, познавательного-то интереса ноль; где «Строитель Сольнес» замышляет хоть каких-либо деяния, хоть трошечки оторван от земли и стремится взлететь? Ну пошлятина же беспрерывная, фотодело налаженное литературное стандартизованное, – отчего критики и ревнители советской драматургии с ума-то сходили? Вот по пункту «трепотня за столом» все это и идет. Кто не слышал, как соберутся две-три женщины и ну о детсадовских воспитательницах, о детках, отметках, пустых прилавках, засолках-заготовках, международном положении, – кто свою жену с подругой не заставал вполпьяна на кухне – те пускай это и читают. Чехов, не Чехов – мне по фигу, главное, что это плохо (и написано тоже), пошло, мусорно, муторно, и если бы предложили билет на спектакль по ее пьесе, то теперь и не пошел бы. Я человек азартный, мне статика не интересна, я в ней живу и вязну, государство у нас такое, вроде стоялого болота. Так что, Людмила Стефановна, извините: диссиденты в те же годы были поострее и похудожественнее. А вы с Маканиным чего-то прямо по уши залезли в косный быт и там увязли; а косный быт художественно и увлекательно не изобразишь, если реалистически изображать. Ионеско с Беккетом со своими насмешками и то тут не помогут, а уж всерьез-то эти онучи сушить – зачем? Где цель высокая, и правда, и подвиг?