Религия и политика. Часть 1. Религия в мировом политическом процессе (А. А. Нуруллаев, 2006)

1.1. Роль религии в становлении и развитии государственности

Люди давно заметили, что в становлении и развитии государственности велика роль религии. Эти наблюдения, прежде всего, нашли отражение в теологических концепциях происхождения государства, разработанных религиозными деятелями. В соответствии с такими концепциями государство носит божественный характер. Оно является результатом Божьего промысла. Светская же власть есть продолжение власти Всевышнего. Так учил, к примеру, Фома Аквинский – выдающийся теолог средневековья.

Несколько иначе подходит к этой проблеме известный немецкий философ Г. Гегель. Отдавая должное роли религии в истории формирования политической власти, в своей «Философии истории» он пишет: «Государство произошло из религии и теперь и всегда происходит из нее, то есть принципы государства должны быть рассматриваемы как имеющие силу в себе и для себя, а это возможно лишь, поскольку они признаются определениями самой божественной природы. Поэтому природа государства и его конституции таковы же, как и природа религий; государство действительно произошло из религии и притом так, что афинское или римское государство было возможно лишь при специфической форме языческой религии этих народов так же, как католическому государству свойственны иной дух и иная конституция, чем протестантскому».

Уже в первобытном обществе шли рука – об – руку вождь и жрец. Взаимная поддержка была обычным явлением в их деятельности по поддержанию порядка и организации труда и распределения пищи среди соплеменников. Но бывали и другие варианты взаимоотношений, для которых характерна была борьба за влияние на людей. Нередко, в результате такой борьбы, вождь становился жрецом, но бывали и такие случаи, когда жрец становился вождем. Объединение в одном лице обеих функций облегчало возможность обожествления такого вождя-жреца. Практика обожествления лидера впоследствии была перенесена на политических властителей.

Когда с появлением частной собственности и разделением общества на классы, появилась потребность в специальных органах власти и принуждения, жрецы стали защищать их как ниспосланных свыше. Они стали придавать становящейся государственности божественный ореол. Однако обожествление ими властителей вовсе не означало, что жрецы всегда стояли ниже политических властителей. К примеру, индийские «Законы Ману» (примерно П в. до н. э.) предусматривали особое положение жрецов (брахманов). Они были провозглашены «первыми между людьми». Даже цари, имевшие божественный статут, должны были следовать советам и наставлениям жрецов, учиться у них «изначальному искусству управления».

Известный английский исследователь религии Джеймс Фрэзер в своей книге «Золотая ветвь: исследование магии и религии» рассказывает о том, что очень часто судьба и жизнь правителей государств находилась во власти жрецов. Так, в Эфиопии существовало правило, в соответствии с которым жрец определял время, когда царь должен умереть. Нередко жрецы по своему усмотрению, когда это представлялось необходимым, отправляли к правителю гонца с приказом умереть. Обосновывали свой приказ они ссылками на указание, полученное от Бога. И эфиопские властители подчинялись такому приказу.

Так продолжалось до правления Эргамона – современника египетского царя Птолемея П. Получив приказ, о смерти, этот правитель решил пренебречь им. Взяв с собой отряд воинов, он вошел в Золотой дворец и предал, смерти самих жрецов.[9]

Иначе складывалась ситуация в Швеции. В соответствии со сложившимися обычаями шведские короли могли править 9 лет. После этого они должны были уходить из жизни. Но король Аун после долгих молебствий и жертвоприношений получил указание от жрецов, что может продолжить править еще 9 лет, если принесет в жертву одного из своих сыновей. Так он поступал 9 раз. И когда он, будучи совершенно немощным, хотел пожертвовать 10-го сына, последнего, подданные помешали сделать это. Король был казнен. На его могиле в Упсале стоит холм.[10]

Таким образом, и в этих случаях монарх и жрец, политика и религия действуют вместе, одновременно борясь между собой. Кто одержит победу зависит от многих причин, от авторитета того или другого, в возможно – от решительности или от действий, рассчитанных на опережение.

Древнеиндийские, древнекитайские, древневавилонские и древнеегипетские источники содержат многочисленные восхваления богов и божественной власти правителей, а также призывы подчиняться их воле и строго соблюдать законоустановления, как данные свыше. Так, во введении к кодексу Хаммурапи (Вавилония ХУП в. до н. э.) говорится, что боги передали ему царство для того, «чтобы сильный не притеснял слабого». Согласно древнекитайскому мифу о божественном происхождении и характере земной власти именно персона верховного правителя поднебесной (императора Китая) является единственной точкой связи с высшими небесными силами. Вся власть сконцентрирована в особе верховного правителя в качестве его личной потенции и внутренней силы, а все остальные должностные лица и государственный аппарат в целом – лишь помощники личностной власти правителя. Источники подтверждают, что некоторые правители из-за слабости их личной потенции и на самом деле отказывались от власти: значит всевышний не захотел, чтобы они управляли государством.[11]

В древнем Египте жрецы объявляли фараонов детьми Бога. В Древней Греции и Древнем Риме, как и в других регионах, жрецы помогали правителям укреплять их власть. Переход от рабовладельческой республики к монархии в Риме требовал религиозного освящения власти. Юлий Цезарь (1 век до н. э.) стал добиваться богопочитания. Он хвастался своим божественным происхождением, идущим якобы от богини Венеры. Еще при жизни ему как богу было воздвигнуто несколько храмов, а после смерти решением сената он был принят в число римских божеств. Его преемник Октавиан Август и последующие императоры уже автоматически после смерти причислялись к сонму богов. Сменивший же Октавиана Гай с прозвищем Калигула (Сапожок) сам объявил себя богом и потребовал заменить головы на статуях греческих богов на изображение своей головы. На территории империи был введен официальный культ «гения императора». В этих неординарных поступках нашла своеобразное отражение историческая потребность в единой монотеистической религии и она, такая религия, появилась на окраинах Римской империи в виде христианства.

Можно коснуться и более близкого к нам времени. На курултае в верховьях реки Онон весной 1206 года по предложению шамана Кэкчю Чингиз-хан был провозглашен императором. Шаман, поддержанный великим собранием сказал, обращаясь к Темучину: «Всевышний Господь повелел, чтобы призвание твое было Чингиз-хан, Царь царей и Государь государей». На государственной яшмовой печати Чингиз-хана было написано: «Бог на Небе. Ха-Хан-Могущество Божие на Земле. Печать владыки человечества».[12]

Жрецы были не только обладателями накопленного знания, но и главными идеологами первоначального государства. Их право возвещать народу божественную волю было непререкаемо. Высказанное ими суждение, как ниспосланное свыше, особенно если оно, касалось политической власти, становилось общеобязательным. Обычно это были суждения, направленные на укрепление существующего политического режима. Когда же властители предпринимали политические реформы, жрецы, ссылками на волю всевышнего, обосновывали исключительную их необходимость и безусловную полезность для общества.

По определению ученых, задолго до нашей эры в городах-государствах, организуются три центра управления, административного и идеологического лидерства: городская община, дворец и храм. В частности, храмы начинают выступать как религиозные организационно-хозяйственные, распределительные и информационные системы?[13]

Возникновение права также связано с религией. Вековые обычаи, особенно запреты (например, запрет инцеста, или убийства соплеменника) объявлялись данными свыше. Наиболее важные из них, освященные религией были санкционированы государством. Основными источниками права во многих регионах стали религиозные поучения – «Законы Ману» в Индии, коранические нормы в мусульманских странах (которыми суды руководствуются и в наши дни). Во многих регионах первыми толкователями права и его применителями – судьями были жрецы или их собрания. В Египте в период Древнего царства, в Вавилонии во II тысячелетии до н. э. судебная власть полностью принадлежала жрецам. Можно вспомнить и о знаменитом Синедрионе во главе с первосвященником, действовавшем в Иудее в 1 в. до н. э.

В своей «Истории философии права (новой)» князь Е.Н. Трубецкой писал в 1898 году: «Жрецы в государстве служат могучим охранителем устоев; ближайшим предвестником крушения государственного строя всегда и везде является упадок религии и культа. Поэтому первой заботой правителей должно служить поддержание существующих в каждой стране религиозных учреждений. Никакая мудрость правителей не в состоянии заменить страха перед Божеством, который один обуздывает и сдерживает массы, обеспечивая государству прочный порядок. Древние это понимали и вот почему великие законодатели древности: Ликург, Солон и Нума Помпилий старались представить свое законодательство как выражение воли божества».[14]

На основе религиозных текстов создавались правовые нормы не только в далекой древности, но и в более близкие к нам времена. Прибывшие в Америку переселенцы, создавая колонии, нуждались в упорядочении своей жизни. Одних нравственных норм для этого не хватало. Возникали проблемы, связанные с собственностью, с трудовыми отношениями, необходимо было пресекать преступные действия. Никаких правовых норм не было, также как не было подготовленных юристов. Английское право, разработанное для условий феодального общества, для применения в новых условиях не подходило. Да и переселенцы, бежавшие в Америку от преследований в соответствии с английским правом, не находили его достаточно справедливым.

Выход был найден: он содержался в Библии. Именно на ее основе было создано первое американское право. Каким бы примитивным оно ни было, им руководствовались на первых порах в ряде новых колоний.

В тесном соответствии с влиянием религии на политическую практику происходило ее влияние и на формирование массового политического сознания.

Как известно, становление и развитие массового сознания идет под воздействием многих факторов: жизненных обстоятельств, сложившихся традиций, существующих нравственных норм и действующих законоположений. Огромное влияние на этот процесс оказывает доминирующая идеология. В течение длительного периода истории, особенно в средние века, это была религиозная идеология. Другой вообще не было. Религиозные организации и духовные наставники все делали для того, чтобы представить существующий строй общественной жизни, как единственно возможный, не подлежащий изменению.

Религиозная проповедь формировала в массах представления о власти, как богоданной и, следовательно, «справедливой», заботящейся обо всех членах общества. Когда же жизненный опыт убеждал людей в том, что между ожиданиями и действительностью наличествует большой разрыв, что надежды на торжество справедливости не осуществляются, в ход пускались разнообразные увещевания из богословского арсенала. Среди них были ссылки на установленность существующих порядков самим Богом. Всякая возможность протеста против действий властей отвергалась как греховная, направленная против божественных установлений. Как в Библии, так и в Коране существует множество положений, которые использовались и используются как неоспоримые аргументы, в подтверждение позиций проповедников.

Насколько сильным было влияние религиозной проповеди на сознание и поведение масс в средние века можно видеть на примере отношения западноевропейских католиков к призывам участвовать в крестовых походах или арабов-мусульман – участвовать в походах по распространению ислама в первые столетия существования новой религии.

Племенная религия, как правило спокойно относилась к другим племенным религиям и их последователям. В случае завоевания территории того или иного племени, завоеватели не ставили перед собой цели обращения покоренных в свою религию. Религиозное многообразие было явлением обычным. Действовал принцип: у нашего племени своя религия, у вашего – своя. Более того, нередко племя – победитель, воспринимало – религию побежденного племени.

Иначе сложилась ситуация с появлением мировых религий, особенно христианства и ислама, каждая из них исходит из того, что только ее приверженцам будет обеспечено спасение, т. е. вечная жизнь после смерти. В силу этого ее адепты стремились обратить в свою веру как можно больше индивидов, нередко не останавливаясь перед применением силовых методов. Когда же та или иная религия провозглашалась государственной, использование всех возможностей государственной машины, включая ее силовые структуры, в интересах укрепления позиций такой религии становилось приоритетной задачей. Так продолжалось многие столетия.

1.2. Диалектика взаимоотношений религии и политики на различных исторических этапах

На протяжении длительной истории человечества религия и политика находятся в разносторонней взаимной связи. Это создает возможность их тесного взаимодействия в интересах интеграции общества, упорядочения общественных отношений, вдохновления масс на решение крупных исторических задач. В ходе такого взаимодействия политика может обслуживать религию, в других условиях религия может находиться на службе политики. И таких примеров можно найти немало. Вместе с тем история взаимоотношений религии и политики изобилует фактами борьбы и противостояний. Появление новой религии, как правило, воспринимается политикой скептически, если не враждебно. Именно так произошло с христианством, возникшим на окраинах Римской империи.

Христианство не случайно было встречено «в штыки» римскими властителями. И дело здесь не только в том, что оно не было похожим на те религиозные учения, которые были признаны государственными и обожествляли этих властителей. Ранние христиане, наряду с идеями смирения и покорности, распространяли идеи противоборства со злом, неприятия деления людей на рабов и свободных, богатых и бедных, призывали следовать принципу всеобщей обязанности трудиться. Они резко выступали против обожествления императоров и предрекали гибель Риму, «великой блуднице», а также скорый приход Спасителя. В первых общинах христиан царил дух взаимопонимания и взаимоподдержки, дух братства, имущество было общим. Естественно, такая религия привлекала «низы общества» – рабов, обездоленных и угнетенных.

Несмотря на страшные гонения, новое религиозное движение росло и крепло, в том числе и организационно. Если раньше в общине, как правило, все вопросы решались сообща, собранием верующих, то постепенно руководить общиной начинает пресвитер. Происходит централизация общин и разделение христиан на священнослужителей и мирян. Язычество же, признанное государственной религией, все больше теряло своих сторонников. Жрецы и властители, а римские императоры носили титул верховного языческого жреца, усиливали репрессии против христиан, что вызывало в их растущих рядах сильное недовольство, ведущее к протестным выступлениям.

Оценив возможности новой религии как средства сплочения общества и укрепления своей власти и стремясь к достижению социально-политической стабильности, Константин Великий в 313 году издает эдикт об уравнении христианства в правах с другими религиями. А несколько позже, в 325 году, император созывает 1 Вселенский собор в Никее и активно участвует в его работе. Тем самым делается крупный шаг к превращению христианства в государственную религию Римской империи.[15]

После Никейского собора, стремясь содействовать укреплению позиций христианской церкви, император предпринимает активные действия, среди которых важное место занимают государственные гонения на еретиков, каковыми были признаны христианские религиозные деятели, потерпевшие поражение в богословских дискуссиях со своими оппонентами – единоверцами. И такая практика отныне становится обычным явлением: политические репрессии превращаются в составной элемент теологических споров.

Организуя преследование христиан, несогласных с богословской позицией христианских же религиозных деятелей, победивших своих оппонентов, Константин Великий, будучи единовластным правителем империи, не предпринимал решительных действий против язычников, которые были непримиримыми противниками христианства. Более того, он даже не отказался от титула верховного жреца (pontifex maximus). Император учитывал, что язычников в империи было больше чем христиан, и многие знаменитые римские фамилии продолжали оставаться в стане закоренелых язычников. Все это свидетельствует о том, что в «религиозном вопросе» Константин Великий руководствовался не теологическими соображениями, а сугубо политическими.

Сразу же после смерти Константина Великого, в 337 г. в Константинополе не без ведома его второго сына Констанция, придворные во имя торжества христианства и установления христианской динстии истребили всех возможных претендентов на пост императора. Были убиты два брата Константина Великого Делмаций и Юлий вместе с их детьми, а императорская власть была поделена между тремя сыновьями умершего императора, старшему из которых – Константину II был 21 год, а двум другим – Констанцию – 16 лет и Константу – 15 лет.[16] Казалось план обеспечения полной победы христианства в империи осуществился.

Однако, уже через 24 года после смерти Константина Великого провозгласил себя единодержавным императором один из двух уцелевших его племянников – Юлиан, симпатизировавший язычеству. Став императором, в интересах укрепления своей власти, он сразу же провозгласил полную свободу вероисповеданий. Однако вместо консолидации общества, это решение способствовало усилению борьбы между последователями отступающего народного язычества и существенно усилившим к этому времени свои позиции христианством. Последующие властители империи стремились не испытывать судьбу. Была избрана политика полной поддержки христианства и максимального его использования в интересах упрочения политического режима.

Благодаря усилиям императорской власти, признанная государственной, христианская религия довольно быстро и твердо встала на путь крайней нетерпимости. Изданным императором Феодосием 27 февраля 380 года эдиктом всем народам империи предписывалось придерживаться христианского вселенского вероисповедания, ортодоксальной веры. «Мы повелеваем, чтобы все народы, которые находятся на территории под нашим милостивым управлением, жили в той религии, которую, по преданию, апостол Святой Петр передал народу Рима и которая с тех пор и до наших дней живет несломленная… – говорится в эдикте. – Следовательно, каждый должен верить в соответствии с апостольским вероисповеданием и евангельским учением в единую божественную суть одного ранга Отца, Сына и Святого Духа, в Святую Троицу. Повелеваем, что те, кто следует этому вероисповеданию, могут носить имя «кафолического христианина», остальные же… пусть носят позорное имя, соответствующее своему еретическому вероучению, их общины не могут называться церквами; пока мы передаем их Божьей каре, но впоследствии… мы сами позаботимся об их наказании».[17]

В христианстве, как и в других религиях, по мере охвата влиянием различных групп населения, возникали новые течения. Разделяемое и поддерживаемое властью течение провозглашалось правоверием, остальные объявлялись отступничеством, ересью. Их сторонники подвергались преследованиям, как со стороны церкви, так и со стороны властей. Ереси нередко представляли собой выступления политического протеста в религиозной оболочке. Переплетение борьбы религиозных течений между собой с политической борьбой – характерное явление для различных исторических эпох. Результатом такой борьбы явилось и разделение христианства на православие и католицизм.

Датой разделения христианства на православие и католицизм считается 1054 год, когда папа римский Лев IX и патриарх константинопольский Михаил Керулларий предали друг друга анафеме (церковному проклятию). А подготовлено это историческое событие долгой политической и теологической борьбой. Важную роль в данном процессе сыграло перенесение Константином Великим столицы Римской империи в Константинополь, вызванное политическими соображениями. Последующее разделение империи на Западную и Восточную (конец IV века) привело к образованию двух крупных центров христианства – в Риме и Константинополе. Следует сказать, что уже в тот период, когда Константин Великий организовывал I Вселенский Никейский собор, папа Римский весьма прохладно отнесся к этому историческому событию. Он прислал на собор двух пресвитеров из своего окружения. Примерно таким же было отношение римской курии и к другим вселенским соборам.

После распада Западной Римской империи (476 г.) единственным связующим звеном между ее частями была церковь во главе с папой. Вместе с тем усиливалась зависимость папства от Византии. К середине VI века она достигла такого уровня, что император Юстиниан задержал папу Вигилия в Константинополе целых 8 лет, а когда он умер (555 г.), рекомендовал избрать папой представителя Западной церкви при своей персоне Пелагия, который был доставлен в Рим византийским войском. Когда же Пелагий скончался, император издал эдикт о том, что отныне, папу, избранного римским клиром и народом, можно посвящать в сан только после утверждения императором.

Стремление светской власти Византии подчинить себе и западную церковь этим не ограничилось. Поддержанный императором Константинопольский патриарх Иоанн с 595 года стал официально именоваться вселенским патриархом. Иначе говоря, его духовная власть признавалась распространенной на весь христианский мир, что, естественно, вызывало протест среди западного епископата. При понтификате Григория I (625-638 гг.) в Риме и его окрестностях фактическая политическая власть осуществлялась папой. Он был самым крупным собственником. На доходы от поместий он организовал церковную службу милосердия-дьяконию. Отмечая заслуги папы перед народом, население Рима впервые избрало его первосвященником (Pontifex Maximus). Так закладывались основы церковного государства.

Начавшееся новое возвышение папства вызвало соответствующую реакцию Византии. В середине VII в. император Константин IV решил римских пап “поставить на место”. Он возложил утверждение избрания пап на византийского чиновника, что ускорило отрыв папства от Константинополя. И когда встал вопрос о коронации Карла Великого, 25 декабря 800 года императором провозгласил его папа. А папа Николай I (858-867 гг.) стал именовать себя наместником Христа на земле, власть которого исходит непосредственно от Бога. Отсюда следовало, что суждения и решения папы равны по значению каноническим законам, а соборы служат лишь для обсуждения распоряжений папы.

Противоречия между Византией и Римом вновь усилились. Представители Восточной церкви критиковали литургию Западной церкви, целибат, западное толкование догмата о Святой Троице. Завершилась критика тем, что на Константинопольском соборе (867 г.) было объявлено о низложении папы. Подлинная причина столь серьезного решения заключалась в политической борьбе между Византией и Римом за влияние на Болгарию, царь которой Борис к этому времени принял христианство по восточному обряду, но желая вывести страну из под власти Византии, пошел на сближение с Западной церковью.

В последующие периоды догматические разногласия увеличились и в наше время считается, что католицизм отличается от православия следующими основными догматическими положениями: а) «филиокве» – учение об исхождении Святого Духа «и от Сына»; б) непорочное зачатие Пресвятой Девы Марии; в) догмат о непогрешимости римского епископа в делах веры и др.[18] Согласно учению католицизма папа Римский является главой видимой христианской церкви, земным наместником (викарием) Иисуса Христа. Полный его титул выглядит следующим образом: «Епископ Рима, Викарий Иисуса Христа, преемник Князя апостолов, Верховный священник Всемирной Церкви, Патриарх Западный, Примас Итальянский, Митрополит – Архиепископ Римский, Владыка государства – Ватикан, Раб Рабов Божиих».

Таким образом политическая борьба за право руководить всем христианским миром, в которой активно участвовали как светские властители, так и духовные, сочетаясь с некоторыми догматическими разногласиями, ускорила полный разрыв между Западной и Восточной церквами, который произошел в 1054 году. И только в 1965 году на II Ватиканском соборе папа Римский Павел VI и константинопольский патриарх Афинагор I объявили о своем решении «предать забвению» анафемы 1054 года. Разделение же церквей продолжает сохраняться.

Наглядной иллюстрацией положения о том, что внутрирелигиозные противоречия и конфликты могут вести к серьезным политическим последствиям может служить история возникновения протестантизма – третьего крупного направления (конфессии) в христианстве. А связана она с именем молодого теолога Мартина Лютера, который в 1517 году выдвинул свои 95 тезисов, в которых выступил против засилья верхушки католической церкви, против непогрешимости решений соборов, против продажи индульгенций и т. д. Когда папа издал буллу, отлучающую его от церкви, Лютер публично ее сжег и стал еще активнее разрабатывать антицерковное учение. От казни спасла его поддержка светских властителей. М. Лютеру принадлежит доктрина всеобщего священства, идея отмены церковного культа и т. д. Именно Лютер положил начало Реформации и возникновению протестантизма, в фундамент которого легли многие его идеи и предложения.

Католическая церковь ответила контрреформацией. Началось истребление протестантов. С этим связаны события известной Варфоломеевской ночи. Тогда за несколько дней во Франции был убито 30 тысяч протестантов. Разгоревшиеся религиозные войны охватили Францию, Германию, Испанию, Чехию, Польшу. В результате этих войн на юге Франции даже образовалась протестантская конфедерация.

Возникновение нового религиозного направления привело к расширению прав верующего, который получил возможность обращаться к Богу напрямую, минуя посредников. А это в свою очередь способствовало повышению его ответственности и усилению активности, как в религиозной жизни, так и в жизни мирской, содействуя экономическому подъему. Больше свободы получила и религиозная община. В религиозной жизни она стала автономной, объединяясь с другими общинами лишь на федеративных началах.

В политическом плане Реформация носила антифеодальный характер. По выражению Ф. Энгельса «… Реформация была буржуазным движением», ускорившим победу капиталистических общественных отношений.[19]

Известный немецкий социолог Макс Вебер утверждал, что среди разных причин, вызвавших к жизни современный западноевропейский капитализм, определяющее место занимает Реформация и тот тип психологической мотивации профессиональной деятельности, которая содержится в этике протестантизма. Последняя исходит из идеи о том, что спасение возможно не через бегство от мира, а через активную деятельность в миру. В этой концепции человек трудится не только и даже не столько для удовлетворения своих материальных потребностей, сколько ради спасения души. Следовательно, чем больше и лучше он трудится в этом мире, тем больше надежд на лучшую долю в мире ином.

Реформация не только привела к развитию капиталистического способа производства и распределения материальных благ, она также способствовала установлению во многих странах Европы нового типа государственно-церковных отношений, получивших отражение в девизе «чья власть, того и религия». На практике осуществление этого принципа часто вело к изгнанию из страны всех людей, исповедовавших религии не соответствующие религии главы государства.

Примером того, как политический процесс, изобилующий противоречиями и конфликтами может привести к серьезным изменениям в религиозной сфере, может служить история разделения ислама на два направления: суннизм и шиизм.

Община мусульман при жизни ее основателя пророка Мухаммада была единой. После его смерти (632 г.) встал вопрос о преемнике. Когда избирали Абу Бакра первым халифом, уже была группа недовольных, полагавших, что следовало бы избрать другого, сохранив власть в семье пророка. Через некоторое время усиление недовольства правлением халифа привело к возникновению религиозно-политической группировки (шиа), которая открыто стала выступать за передачу власти Али, как ближайшему родственнику (двоюродному брату и зятю) пророка Мухаммада и его духовному преемнику. И когда третий халиф – Осман – был убит, Али стал халифом. Возглавлял исламскую общину и государство он недолго и тоже был убит, что дало новые импульсы для усиления движения его сторонников, которое превратилось в особое направление в исламе – шиизм.

В отличие от суннитов, провозгласивших выборность главы общины, шииты считают, что верховная власть имеет божественную природу и должна принадлежать роду Али. Ее следует возвратить «семье Пророка».

С тех пор и до настоящего времени в исламе существует два главных течения суннизм (ему привержены около 90 % мусульман планеты) и шиизм (около 10 % мусульман). Шиитского вероучения придерживается абсолютное большинство населения Ирана, более половины жителей Ирака, значительная часть населения Ливана, Йемена, Бахрейна.

1.3. Конфессиональный фактор в международной политике

В начале прошлого столетия многие социологи предрекали исчезновение религии в конце ХХ века. Подобные прогнозы покоились на признании того, что революционные изменения, происходящие в мире, научный и технический прогресс, развитие культуры подрывают веру в сверхъестественное, человек теряет смысл священного, становится все более рационалистичным. А выполнявшиеся ранее религиозными организациями социально-политические, юридические, образовательные и идеологические функции все более переходят к государственным органам, политическим партиям и механизмам светской культуры. В результате, кризис переживаемый религией остановить нельзя и ее движение к полному упадку необратимо, считали мыслители того времени.

Несмотря на то, что посылки были в целом верными и секуляризационные процессы продолжаются, а индивидуальное и общественное сознание все более освобождается от влияния религиозной идеологии, общий вывод оказался неверным. Религия, имеющая многовековой опыт приспособления к самым различным условиям, не только сохранилась, но в ряде регионов планеты даже испытывает своеобразный ренессанс. Большинство человечества продолжает находиться под ее влиянием и осознает социальные процессы и политические идеалы в религиозных формах.

Важным фактором, способствовавшим укреплению позиций религии, стала война. Ужасы, обрушившиеся на многомиллионные массы населения Земли в ходе двух мировых войн, углубили религиозность одних, побудили обратиться к религии других, заставили значительную часть колеблющихся сделать выбор в пользу веры в сверхъестественное. Угроза всё уничтожающей термоядерной войны, висевшая над человечеством в течение десятилетий, давала новые импульсы развития таких тенденций. Активное участие вероисповедных объединений в антивоенном движении, в борьбе за решение глобальных проблем человечества поднимает престиж религии.

Использование религии в политических целях, в борьбе за политическое пространство является еще одним серьезным фактором, повышающим к ней интерес различных кругов общественности многих стран. ХХ век стал веком широкого вовлечения верующих в христианско-демократические общественно-политические движения и политические партии. Многие из них представлены в парламентах, местных органах власти.

Сохранению и упрочению влияния религии на разные группы населения способствует участие конфессиональных организаций в деятельности различных клерикальных объединений: профсоюзных, молодежных, женских, студенческих и иных. С учетом настроений масс, заинтересованных в социальных преобразованиях, разработаны новые теологии: теология прогресса, теология надежды, теология освобождения, теология революции и другие.

Религия (особенно ислам) и ее институты сыграли существенную роль в развертывании национально-освободительного движения народов колоний и зависимых стран. Наиболее впечатляющей стала антиимпериалистическая исламская революция в Иране, вновь продемонстрировавшая мощный социальный потенциал самой молодой мировой религии и давшая импульс для усиления исламского фундаментализма. Отголоски этой революции способствовали активизации исламского движения на территории СССР, вместе с другими факторами приблизившего час падения советского режима.

Росту рядов верующих в Бога в большой мере способствует активная миссионерская деятельность, опирающаяся на мощную материальную базу и сочетающаяся с разносторонним социальным служением, включающим благотворительность, учебно-образовательную и медицинскую помощь населению, правозащитную и миротворческую деятельность, обучение использованию новых технологий, особенно в сельскохозяйственном производстве.

О размахе и результативности этой работы свидетельствуют многие факты. Вот некоторые из них. В одной Индии, где христиане составляют не более 2,5 % населения, христианские организации содержат 15 тысяч начальных и средних школ, 174 колледжа, более 270 технических школ. Всемирная община протестантов на протяжении 15 лет (с 1976 по 1990 год) ежегодно увеличивалась на 2,6 % (уступая только мусульманам, чьи ряды ежегодно прирастают на 2,9 %.

Протестантские организации имеют более 50 тысяч миссионеров. Международный конгресс по евангелизации, состоявшийся в 1989 году в Маниле (Филиппины) принял решение с 2000 года вести проповедь Евангелия во всех странах мира, для чего организована широкая подготовка миссионерских кадров. Протестантские миссионеры успешно конкурируют в последнее время с католическими миссионерами во многих районах Америки и Африки.

Исключительную роль в сохранении позиций религии в мире и ее воздействии на политические процессы, развивающиеся внутри конкретных стран и на международной арене, играют Римско-католическая церковь и Всемирный совет церквей, объединяющий 330 христианских церквей и общин, функционирующих более чем в 100 странах мира. В исламском мире во многом похожую роль играет Организация Исламская конференция.

2.1. Современная география религий

По числу своих приверженцев первое место среди религий мира занимает христианство. В 2000 году на планете жило около 2 миллиардов христиан (1995 млн.). За предшествующее столетие их численность возросла почти в 4 раза. Больше всего христиан живет на американском континенте (768 млн.). На втором месте стоит Европа (около 500 млн.), на третьем – Африка (380 млн.), на четвертом – Азия (285 млн.).

Самой крупной христианской конфессией в мире является католицизм. В 2000 году на планете насчитывалось более 1 миллиарда католиков (1046 млн.). За столетие их численность возросла в 3,6 раза. На американском континенте проживает 768 млн. католиков (65 % населения этой части света), в Европе и СНГ насчитывается 285,5 млн. католиков (38,2 % всего населения), в Африке 120,5 млн. (15 %), в Азии 108 млн. (3 %), в Австралии и Океании 8 млн. (26,6 %).

Во всех странах Латинской Америки, кроме Уругвая, католики составляют большинство. Внушительной является доля католиков в составе населения США (25 %) и Канады (45 %).

В Европе странами с преобладанием католицизма являются Австрия, Андорра, Бельгия, Венгрия, Ирландия, Испания, Италия, Литва, Лихтенштейн, Люксембург, Мальта, Монако, Польша, Португалия, Сан-Марино, Словения, Хорватия. В Азии к таким странам относятся Филиппины. Как видим, в Азии и Африке католиков не очень много, но впечатляющими являются темпы роста. За истекшее столетие в Азии последователей Римско-католической церкви стало в 18 раз больше, а в Африке – в 80 раз.

Второй по численности христианской конфессией является протестантизм (более 750 млн.) или почти в 4 раза больше чем сто лет назад. К странам с преобладанием протестантизма относятся: в Европе: Великобритания, Дания, Исландия, Латвия, Норвегия, Финляндия, Швеция, Эстония; в Америке: Канада, США. Весьма высокими темпами растут протестантские общины во многих странах Латинской Америки, Африки и Азии.

Третьей по числу последователей христианской конфессией является православие. В 2000 году в мире насчитывалось 151,5 млн. православных, примерно на 72 % больше чем сто лет назад. Наибольшее число православных живет в России (70-80 млн.). Они живут также в Украине (около 30 млн.); в Румынии (20 млн.), в Греции (9,5 млн.), Болгарии (6 млн.), Белоруссии (около 5 млн.), Сербии (около 5 млн.), Молдове (около 3 млн.), Македонии (1,2 млн.). Все эти страны с преобладанием православия.

Ислам является второй по численности последователей религией в мире. В 2000 году его исповедовали 1180 млн. человек, в 5 с лишним раз больше, чем в 1900 году. Подавляющее большинство мусульман – сунниты (993 млн.), шиитов 187 млн. Большая часть мусульман живет в Азии (около 800 млн.) и в Африке (более 320 млн.). К странам с преобладанием ислама относятся в Азии: Азербайджан, Афганистан, Бангладеш, Бахрейн, Бруней, Индонезия, Иордания, Ирак, Иран, Йемен, Катар, Кувейт, Кыргызстан, Малайзия, Объединенные арабские Эмираты, Оман, Пакистан, Саудовская Аравия, Сирия, Таджикистан, Туркменистан, Турция, Узбекистан; в Африке: Алжир, Египет, Западная Сахара, Ливия, Мавритания, Марокко, Сомали, Тунис.

В связи с усилившимися в последние десятилетия миграционными процессами существенно выросли мусульманские общины в странах Западной Европы.

Буддизм является третьей по численности приверженцев мировой религией. За истекшее столетие число приверженцев этой религии возросло почти в 3 раза и составило в 2000 году более 350 млн. человек (по другим оценкам – около 500 млн. человек). К странам с преобладанием буддизма относятся: Бирма, Бутан, Вьетнам, Камбоджа, Лаос, Монголия, Таиланд, Шри Ланка, Япония.

Среди национальных религий по числу последователей выделяются индуизм (около 900 млн.), основная масса последователей которого живет в Индии и иудаизм (более 14 млн.), чьи последователи живут в США (около 6 млн.), в Израиле (около 5 млн.), в России, Франции, Украине, Канаде, Великобритании, Аргентине, Бразилии и других странах.

Особняком стоит конфуцианство. Религиоведы относят это морально-философское учение к числу религий, китайцы не считают его религией. Как сказано в энциклопедии «Народы и религии мира» (М. 1999 г.), «в Китае конфуцианство повлияло на образ мышления населения и сыграло значительную роль в формировании китайского национализма. Каждый китаец, где бы он ни жил, в той или иной мере является конфуцианцем, независимо от степени его образованности, социального положения и даже исповедуемой религии».[34]

К числу верующих религиоведы относят около 5 миллиардов жителей планеты, к числу неверующих – 1200 млн. Если сравнить эти данные с теми, которые характеризовали религиозность населения в 1900 году, а тогда из 1630 млн. жителей земли лишь 5 млн. считались неверующими, можно сделать вывод о том, что доля неверующего населения растет довольно высокими темпами. Но говорить о том, что религия потерпела крах, что ее дни сочтены, было бы совершенно неверно. Подавляющее большинство землян продолжает находиться под влиянием религии, которая оказывает заметное влияние на их политическое сознание и политическое поведение. Государственные институты не могут с этим не считаться.

Глобализация и связанные с ней перемещения больших групп населения из одних стран в другие, с одних континентов на другие континенты побуждает парламенты, правительства и политические партии придавать серьезное значение этим процессам. В прежние времена такие проблемы крупным планом стояли перед Соединенными Штатами Америки, как перед страной иммигрантов. Теперь они во весь рост встали и перед странами Западной Европы.

В Великобритании на начало XXI века жило около 3 млн. мусульман, в Германии – около 5 млн., во Франции – более 6 млн., а в целом в Западной Европе около 20 млн., то есть почти столько же, что и в России. При этом в последние десятилетия ислам приняли около 1 млн. европейцев. Рождаемость среди мусульман значительно выше, чем у коренных жителей. В результате, как отмечалось в одном из материалов «Новой газеты», «сегодня в большинстве начальных школ Мюнхена, Нюрнберга, Аусбурга, Регенсбурга, других крупных городов Баварии число детей, чьи родители исповедуют ислам, достигает 60 и более процентов».[35] В школах целого ряда городов Германии решено организовать изучение ислама на немецком языке. В населенных пунктах Западной Европы построены многие тысячи мечетей: в Великобритании почти 2 тысячи, во Франции более 3 тысяч, в Германии свыше 2 тысяч.

Активизация ислама происходит и в Соединенных Штатах Америки.

Такие процессы происходят на фоне ослабления позиций традиционных конфессий, что серьезно беспокоит многих людей. Так, к примеру, в Великобритании в 1960-х годах было 250 тысяч мусульман, сейчас – свыше 3 млн, численность мормонов за последние 50 лет возросла в 30 раз и подошла к 200 тыс. человек. Что же касается последователей англиканской церкви, то только в 1990-х годы их доля в составе населения страны снизилась с 41,5 % до 27 %.[36] Во многих странах Европы мусульманские общины стали серьезным фактором внутриполитического влияния. В этом плане вполне объяснимо стремление западноевропейских политиков идти на широкие контакты с мусульманскими общинами в своих странах.

Изменения, происходящие в религиозной ситуации различных стран ставят новые проблемы как перед государственными органами, так и перед традиционными, так сказать, религиозными объединениями. Об одной из них достаточно деликатно, но вместе с тем весьма определенно сказано в Рекомендации Парламентской Ассамблеи Совета Европы 1556 (2002) «Религия и перемены в Центральной и Восточной Европе». Исламская культура, говорится в ней «все более становится частью европейского ландшафта», между тем «приверженцы двух христианских традиций (Западной и Восточной) не проявляют особого интереса» к ней. А незнание особенностей традиций, обычаев, культурных ценностей больших групп сограждан может способствовать усилению напряженности во взаимоотношениях с ними.

2.2. Характер взаимодействия религии и политики

В системе современных международных отношений видное место занимает Римско-католическая церковь. Она имеет огромные ресурсы и многовековой опыт активного участия в международной жизни.

3.1. Политические проблемы в социальной доктрине католицизма

Одной из форм участия религии в политике является разработка богословами социальной доктрины и политической теологии, которая стимулирует участие верующих в социально-политической жизни. Католическая церковь с самого начала своего возникновения активно участвовала в политической жизни, не чураясь и международных отношений. И это мы видели из предшествующего изложения. Церковь имеет большой опыт разработки многочисленных теологических концепций, касающихся различных сторон жизни отдельного человека и общества в целом.

Специалистами принято считать, что социальная доктрина католицизма возникла с появлением энциклики «Рерум Новарум» («О новых вещах») в 1891 году. Как отметит столетие спустя Иоанн Павел II в своей энциклике «Сотый год» ((«Центезимус аннус») (1991) историческое пастырское послание Льва XIII вышло в то время «когда во многих странах уже во всей своей неприглядности проявилась явная несправедливость социальной дейтсвительности и опасность революции, чему способствовали концепции, которые тогда именовались «социалистическими».

Поэтому центральное место в энциклине Льва XIII занимает проблема конфликта между трудом и капиталом. Папа резко критиковал ситуацию, когда «накопление богатства в руках немногих» сочетается с «бедственным положением народных масс». Он объявил «бесчеловечным» «угнетение людей чрезмерной работой». Папа разоблачал условия существования рабочих, осуждал эксплуатацию и предлагал концепцию сотрудничества труда и капитала. Он признавал права рабочих на профсоюзное объединение, на борьбу всеми легальными средствами, включая и забастовки, за достойную оплату труда. Для преодоления, классовых противоречий и примирения с целью достижения общественного благополучия энциклика предлагала руководствоваться формулой христианской любви. А государство и церковь должны оказывать рабочим совместную помощь в интересах изменения их общественного положения без политической борьбы.

«Класс богатых, сильный сам по себе, имеет меньшую нужду в защите государственной властью; класс пролетариев, которому не хватает средств для существования, испытывает острую необходимость в помощи со стороны государства. Поэтому именно рабочим, которые относятся к числу слабых и нуждающихся, государство должно преимущественно предоставлять свою заботу и попечение».

«Эта концепция обещала быть подходящей для того, чтобы расширить массовую базу католических партий и церкви среди трудящихся классов».[41]

Лев XIII аннулировал союз церкви с французской монархией и призвал католиков поддержать республику и в целом буржуазное общество. Его усилиями в принципе был положен конец вековой борьбе между католической церковью и буржуазным обществом. Он считал, что церковь является самым надежным охранителем государства от революции.

Лев XIII одобрил самостоятельность католических политических партий. В его энциклике «Иммортале Деи» от 1 ноября 1885 года уже содержалась идея о том, что церковь не связана ни с какой формой государства, она может принять любую форму государства, если оно обеспечивает свободную деятельность церкви.

Эти и многие другие идеи выдвинутые папой Львом XIII получили дальнейшее развитие в документах католической церкви. Не случайно поэтому его называют наиболее выдающимся папой XIX века.

Позиция католической церкви по важнейшим проблемам современности сформулирована в пастырской конституции “Гаудиум эт спес” (“Радость и надежда”). Другое название конституции “О церкви в современном мире” Она разработана II Ватиканским собором (1962-1965 гг.). В ней говорится «о не равновесии в современном мире». Так деликатно определяется наличие в современном обществе социально-политических и экономических противоречий. В конституции подчеркивается также, что существует «угроза тотальной войны, способной уничтожить все и всех».

Делая выводы из таких констатаций, документ призывает к предотвращению войны, осуждает гонку вооружений, высказывается за разоружение. Одновременно говорится о праве трудящихся на объединение, признаются законными забастовки, являющиеся средством защиты прав рабочих. Конституция провозглашает, что церковь не связывает себя с какой-либо формой человеческой культуры или же политической, экономической и социальной системой. Заявляя об автономности церкви от государства, документ вместе с тем подчеркивает мысль о том, что общее благо людей является единой платформой для сотрудничества церкви и государства.

Католическая церковь провозглашает принцип «равноудаленности от политических систем». Признавая капиталистический строй далеко не совершенным общественным строем, католическая церковь вместе с тем решительно выступила против марксистского учения о насильственной ликвидации этого строя. Оценивая реализацию марксистских идей в практике «реального социализма» папа Римский Иоанн Павел II писал: «Лечение болезни оказалось хуже, чем сама болезнь».[42]

Вместе с тем о «самой болезни» Ватикан предпочитает высказываться как можно осторожнее. В энциклике Иоанна Павла II «Центезимус Аннус» («Сотый год») (1991), в связи с событиями в Восточной Европе в конце 80 – начале 90-х годов, говорится: «Можно ли сказать, что после падения коммунизма капитализм является социальной системой, которая его заменит, и что к нему должны быть направлены усилия стран, стремящихся восстановить свою экономику и свое общество? Такую ли модель следует предложить странам третьего мира, которые ищут путь к подлинному прогрессу в экономике и в гражданском обществе?» Однозначного ответа на этот сложный вопрос у церкви нет, поясняет Иоанн Павел II, ибо ни одна земная социальная система не может быть признана церковью совершенной.

Серьезной проблемой для руководства Римско-католической церкви, всегда решительно выступавшего против марксизма и революционных путей преобразования общественной жизни, стала «теология освобождения», особенно ее латиноамериканская, радикальная версия, захватившая умы многих богословов, в том числе и в Африке. Богословы, посвятившие свои усилия разработке «теологии освобождения», исходят из того, что она должна не только объяснять мир и роль человека в нем, но и «преобразовывать действительность», как писал Э. Карденаль. Или как подчеркивал Г. Гутьерес, это теология «преобразующая настоящее».[43]

Один из главных теоретиков «теологии освобождения», профессор систематической теологии католического университета г. Петрополиса (Бразилия) Л. Бофф. Уже по названию его книг можно догадаться о том, какую позицию занимает автор: «Иисус Христос – освободитель» (1972), «Теология неволи и освобождения» (1976), «Иисус Христос и освобождение человека» (1981, «Троица, общество и освобождение» и др.

Тема освобождения униженных и угнетенных – одна из ведущих во многих его произведениях. По мнению бразильского богослова, «теология освобождения» призвана показать Иисуса Христа освободителем, вселяющим надежду верующим в успех их справедливой борьбы. Обобщая опыт низовых христианских общин Латинской Америки, он разработал концепцию о народной церкви, которая является «Церковью политической святости». Она находится в постоянной конфронтации по отношению к обществу, нищете, несправедливости и насилию. В поисках освобождения от социального неравенства христиане, наряду со своими личными достоинствами, должны усиленно развивать политическую святость: любовь внутри классовых конфликтов, солидарность с угнетенными, строгое подчинение общепринятым решениям, и даже готовность отдать свою собственную жизнь во имя преданности Евангелию и своим угнетенным братьям.

Л. Бофф заявляет о том, что традиционная церковь заинтересована в сохранении старого порядка, новая же, народная церковь, проявляя свой демократизм и стремление к освобождению, свойственные бедным трудящимся массам, составляющим основу низовых христианских общин, (сотни тысяч которых действуют в Латинской Америке) заинтересована в преобразовании старого общества в новое, исключающее социальное неравенство и социальную несправедливость. Поскольку сила сопротивления движения за освобождение народа от угнетения пропорциональна силе объединения между собой христианских низовых общин и их совместной деятельности в союзе с другими народными движениями, то политизация сознания является необходимой чертой христианских общин, считает бразильский теолог. В общинах вера включает в себя ясное политическое видение, «ибо вера здесь означает, главным образом практику… Здесь религия предстает не как препятствие в деле преобразования мира, а как фактор мобилизации народа во имя освобождения».

Бофф призывает церкви богатых стран «преодолеть чрезмерное подозрение в отношении политизации веры и основательнее изучить опыт Латинской Америки.» Латиноамериканская освободительная церковь четко осознает что бедность не является фатальной и любимой Богом. Она – продукт определенной экономической, политической и социальной системы. Бедность будет ликвидирована в результате обязательной трансформации общества, в котором человек не будет эксплуатировать другого, а будет ему другом и товарищем. Христианская вера и может быть одним из важных фактором таких перемен.

Поиск в священных текстах ответа на проблемы, волнующие латиноамериканцев в наши дни привел многих теологов к разработке «теологии освобождения». И несмотря на то, что стимулы к ее разработке многие теологи обнаружили в обновленческих идеях, выдвинутых в документах II Ватиканского собора, папа Павел VI в 1968 году весьма критично отозвался о ней. В том же духе в 1979 году высказался папа Иоанн Павел II. В 1984 и 1986 годах «теология освобождения» была осуждена папской конгрегацией по делам веры.

В ответ на главный довод противников «теологии освобождения», что она вносит марксизм в христианское учение, совероамериканский теолог Роберт Макэйфи писал, что в христианском анализе современной общественной жизни вполне можно использовать некоторые подходы марксизма по следующим соображениям:

а) марксизм – это социальная реальность сегодняшнего дня, в которой живут миллионы людей;

б) поскольку уже однажды Фома Аквинский создал средневековую теологию, используя труды язычника (Аристотеля), постольку нет никаких оснований, по которым современная «политическая теология» не могла бы обратиться к трудам не христианина (Маркса);

в) поскольку марксистский анализ помогает понять и объяснить многие факторы современной общественной жизни, постольку скорее следует быть ему благодарным, нежели негодовать по поводу его существования;

г) поскольку библейские откровения и отдельные положения марксизма сходны, тем более нет оснований отказываться от последних. Так, например, Библия уделяет большое внимание освобождению угнетаемых от угнетателей, и тот факт, что Маркс приходит к аналогичному выводу, отнюдь не является достаточным основанием для исключения этого положения из теологической концепции, хотя «оно и звучит по-марксистски».[44]

Как бы верхи католической церкви не пытались «очистить» «теологию освобождения» от «крамольных революционных идей», она была поддержана католическими массами и в огромной мере содействовала проявлению того процесса, который был назван «четвертой волной демократизации». Она привела ко многим позитивным процессам на латиноамериканском континенте.

Не случайно поэтому католическая церковь постаралась интегрировать «теологию освобождения» в свою традиционную социальную доктрину, а известный американский исследователь С.Хантингтон назвал среди важнейших факторов, обусловивших новую волну демократизации в мире серьезные изменения в социальной доктрине католической церкви в 60-е годы.[45]

Много внимания в социальной доктрине католической церкви уделяется вопросам войны и мира. В их трактовке, по сравнению с мнениями авторитетов прошлого произошли коренные изменения. Это особенно характерным стало во времена понтификата Иоанна XXIII (1958-1963), выступившего с широкой антивоенной проповедью. “Мир – это самое ценное, самое великое, самое святое из всех благ” – говорил он.

Как известно, создателем католического учения о войнах, в том числе о войнах в защиту религии и церкви, является Блаженный Августин (354-430 гг.). продолжая начатое им дело, “всеобщий наставник” Фома Аквинский (1225-1274 гг.) основательно разработал учение о “справедливой войне”. Он определил три критерия допустимости войны: а) войну ведет компетентная государственная власть; б) для ее ведения имеются веские причны; в) ее целью является достижение мира через предполагаемую победу над противником. На основании таких критериев можно оправдать любую войну, что и делалось успешно из поколения в поколение. Красноречивым свидетельством тому является оправдание на протяжении веков многочисленных «крестовых походов».

В век ядерного оружия война стала угрожать существованию человечества. Необходимо было пересмотреть учение о войне. И это в концентрированном виде было сделано в энциклике Иоанна XXIII «Пацем ин террис» («Мир на земле»), опубликованной 11 апреля 1963 года. Она была обращена не к католикам только, как бывало раньше, а «ко всем людям доброй воли». В ней отмечается решительный поворот от традиционного учения о «справедливой войне» к утверждению абсолютной неприемлемости войны, тем более, ядерной. Одновременно папа заявил на весь мир, что католическая церковь несет ответственность за мирное сосуществование народов. В этом историческом документе Иоанн XXIII, фактически, предложил землянам развернутую программу борьбы за мир и всеобщее разоружение на основе сотрудничества людей разных мировоззренческих ориентаций. Он призвал решать спорные вопросы между народами только мирным путем и провозгласил принцип мирного сосуществования государств, принадлежащих к разным социальным системам.

Эта программа настолько отличалась от предыдущей позиции католицизма, что в определенных религиозных кругах началась клеветническая кампания, представлявшая Иоанна XXIII «красным папой». Тем не менее многие ее идеи нашли отражение в документах II Ватиканского собора, который, в частности заявил: «Всякий акт войны, направленный на разрушение, без всякого разбора, целых городов или обширных районов и уничтожение их жителей, является преступлением против Бога и против самого человечества, и его следует осудить решительно и без колебаний». А применение оружия массового уничтожения квалифицировалось как преступление. А в энциклике Иоанна Павла II «Редемптор хоминис» («Искупитель человека»), вышедшей 4 марта 1979 года, проблема предотвращения войны и защиты мира связана с проблемой прав человека. «Мир – это справедливость, а война – нарушение прав человека» – говорится в ней и читатель энциклики подводится к выводу, что нарушение прав человека, в том числе права на свободу совести, представляет серьезную угрозу миру.

Проблемы войны и мира нашли отражение не только в социальной доктрине Римско-католической церкви, они нашли достаточно яркое проявление в политической практике Ватикана. Когда в ходе Карибского кризиса 1962 года человечество было поставлено на грань ядерной войны, папа Иоанн XXIII обратился лично к президенту США католику Д. Кеннеди с призывом отказаться от планов вторжения на Кубу в ответ на согласие СССР не размещать там свои ракеты с ядерными зарядами.[46]

Миротворческая деятельность Иоанна XXIII получила столь широкое признание, что открыла Ватикану возможностьь осуществить свою давнюю мечту – иметь своего официального постоянного наблюдателя при Организации Объединенных Наций. О чем и было заключено соглашение уже при его преемнике папе Павле VI в 1964 г. Ватикан пользуется правом быть допущенным ко всем материалам ООН и правом голоса на ее конференциях.

Поскольку Ватикан на тематических конференциях ООН пользуется правом вето, то имеет реальную возможность влиять на содержание принимаемых решений мирового сообщества.

Папа Павел VI продолжил ориентацию Иоанна XXIII на укрепление всеобщего мира. Уже в своей первой энциклике «Экклезиам суам» («Своей церкви») (1964) заявил о необходимости решения следующих неотложных задач: «мир между народами, борьба с нищетой и голодом, которые до сих пор терзают целые народы, развитие молодых наций». Выступая с трибуны Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций, папа осудил гонку вооружений, особенно в области создания оружия массового уничтожения.

И вполне логичным было решение Ватикана в 1971 году присоединиться к договору о нераспространении ядерного оружия, а в 1975 году поставить свою подпись под Заключительным актом Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. В дальнейшем подпись государства Ватикан стала появляться под важнейшими документами мирового сообщества государств по проблемам укрепления мира и международной безопасности.

Католическая церковь однозначно и решительно осудила терроризм еще задолго до событий 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. В документах II Ватиканского собора терроризм назван «новым методом войны», в выступлениях папы Иоанна Павла II перед членами дипломатического корпуса в январе 1986 года он назван «преступлением против человечества», а в энциклике «Соллицитудо реи социалис» («Забота об общественном»)) (март 1988 г.) говорится, что эту «язву современности» «нельзя ни в коем случае оправдать».

Немало у католической церкви критических замечаний к тому, как идет процесс глобализации. Иоанн Павел II считает, что глобализация, основанная исключительно на экономических критериях, приводит к фатальному господству технологий, которые способны раздавить человека. В апостольском увещевании «Экклезия ин Америка» (1999 г.) папа подчеркивает, что придание экономике абсолютной ценности приводит к безработице, сокращению и ухудшению некоторых общественных служб, разрушению окружающей среды, увеличению различий между богатыми и бедными, ухудшению положения бедных стран.

Папа Иоанн XXIII, инициировавший обновленческий курс католической церкви, решительно выступил за диалог со всеми людьми доброй воли, независимо от их политических и философских убеждений. Проблема диалога нашла дальнейшее развитие в энциклике папы Павла VI “Экклезиам суам” (1964). В ней речь идет о четырех типах диалога: а) между членами католической церкви; б) внутрихристианский экуменический диалог; в) диалог с представителями нехристианских религий; г) диалог с неверующими.

Линия на расширение разнообразного диалога, в том числе межрелигиозного, нашла отражение в решениях II Ватиканского собора (1962-1965 гг.). Эпохальное значение они имели для взаимоотношений между мусульманами и христианами, особенно в регионах с большинством католического населения. В Декларации о религиозной свободе, принятой участниками Собора, были высказаны общие положения о том, что «человеческая личность имеет право на религиозную свободу», что ни отдельные личности, ни социальные группы, ни власти не имеют права в религиозных вопросах никого заставлять действовать против своей совести.[47]

В свою очередь в Декларации об отношении к нехристианским религиям подчеркивается, что католическая церковь не отвергает ничего из того, что истинно и свято в других религиях, к которым был отнесен и ислам. В специальном параграфе упомянутой Декларации говорится о том, что католическая церковь с уважением относится к мусульманам, ибо «они ценят нравственную жизнь и высоко чтят Бога».

П Ватиканский собор высказался за тесное сотрудничество с последователями ислама в деятельности, направленной на обеспечение мира и согласия между народами. «Хотя в течение веков между христианами и мусульманами возникали немалые разногласия и вражда, – говорится в документе. – Священный Собор призывает всех, предать забвению прошлое, искренне стремиться ко взаимопониманию, а также совместно оберегать и поддерживать ради всех людей социальную справедливость, нравственные ценности, мир и свободу».[48]

Руководствуясь такой установкой католическая церковь уже много лет ведет диалог с мусульманскими деятелями Ирана и целого ряда других стран.

3.2. Ватикан – активный участник мировой политики

4.1. Учение об исламской солидарности и современное его истолкование

Со времен первоначального ислама, вошедшая в главную вероучительную книгу мусульман – Коран – идея о единстве и братстве всех мусульман, то несколько ослабевая, то возрождаясь вновь, вдохновляет правоверных на проявление взаимной поддержки и солидарности. Она привлекает внимание мусульманских теологов и политиков к мысли о возможности объединения последователей ислама в едином исламском государстве. В 70-х годах XIX века ее разработкой был занят турецкий просветитель Намык Кемаль. После того, как его идеи получили дальнейшее развитие в трудах исламского реформатора Джамал ад-дина аль-Афгани, она получила название «панисламизм».

Афгани полагал, что для успешной борьбы против колониализма мусульмане мира должны выступать единым фронтом. Их сплочению в большой мере может способствовать «праведный» правитель, – считал Афгани. Другие сторонники панисламизма последовательно выступали за создание единого исламского государства, противостоящего западным державам. Лозунги панисламизма способствовали активизации национально-освободительного движения народов Индии, Индонезии, Судана, и других стран.

Победа октябрьской революции (1917 г.) в России стимулировала практику использования идей панисламизма для борьбы против коммунистической экспансии. В свою очередь лозунги борьбы против панисламизма стали своеобразным предлогом – оправданием крупномасштабных репрессий, осуществленных сталинским режимом против мусульманских религиозных деятелей, руководящих кадров и интеллигенции восточных республик СССР.

По окончании II мировой войны лозунги единства мусульман были задействованы в ходе безуспешных попыток создания ряда военно-политических блоков исламских стран, отвечающих интересам колониальных держав.

После краха колониальной системы на основе идей панисламизма создается более умеренная и более гибкая концепция единения мусульман земли – концепция исламской солидарности. Она включает в себя как идеи общественно-политической интеграции мусульман, так и идеи исламизации мусульманского общества. Движение исламской солидарности, охватившее многие страны мусульманского мира, одной из своих задач ставит поддержку богатыми нефтедобывающими государствами бедных государств. Поскольку лидером движения является Организация Исламская конференция (ОИК), то многие уставные цели и задачи этой организации стали своеобразными целями-лозунгами движения. Среди них: координация действий мусульманских государств в международных организациях и защита достоинства, независимости и национальных прав всех мусульманских народов, в том числе проживающих за пределами исламских государств.

Созданные под эгидой ОИК многочисленные международные мусульманские банковские, научно-технические, исследовательские, образовательные, информационные учреждения способствуют реализации задач движения исламской солидарности. Участниками движения разработаны проекты формирования исламского общего рынка и организации объединенных исламских наций со своим советом безопасности.

Главными идеологическими и пропагандистскими центрами движения исламской солидарности являются Всемирная исламская лига (со штаб-квартирой в Мекке) и Всемирный исламский конгресс (со штаб-квартирой в Карачи). В их средствах массовой информации публикуется немало материалов, развивающих идеи «единой исламской нации», «единого исламского государства», «исламского халифата», «Соединенных штатов ислама» и т. д. и т. п. Их авторам будущее мусульманского сообщества (уммы) видится сплоченным в едином исламском государстве или в конфедерации мусульманских государств. Надежными шагами на пути к этой цели рассматриваются предпринятые в последние два десятилетия меры по укреплению позиций ислама в различных странах мира, такие, как введение мусульманских законов в Пакистане, Иране, Афганистане, подготовка к осуществлению аналогичных акций в ряде других стран, широкий размах строительства исламских центров, мечетей, мусульманских учебных заведений в странах Азии, Африки, Европы и Америки, бурное возрождение ислама в России. Как исламские религиозно-политические движения умеренного толка, так и радикальные течения таких движений, подобные экстремистскому крылу организации «Братья-мусульмане», обращаются к идеям исламской солидарности.

Вместе с тем в мусульманской среде все чаще раздаются скептические голоса в отношении сплочения всемирной мусульманской уммы, а тем более в отношении возможности возрождения халифата. Весьма характерным в этом плане является заявление руководителя Ливии Муаммара Каддафи. «Мы не приемлем нового Халифата и будем бороться против него всеми силами, – заявил ливийский лидер. – Больше мы не склоним свои головы перед новым Халифом, который будет говорить, что он правит от имени Аллаха, хотя на деле Бог не велел ему это. Мы больше не наивные и не простаки, чтобы верить, что Халиф правит от имени Аллаха».[50]

В сознании многих идеологов исламской солидарности, последняя сочетается с духом концепции мусульманского фундаментализма – исламского религиозно-политического течения, идущего путем возврата в «золотой век исламской цивилизации», на основе неукоснительного выполнения всеми членами общества предписаний Корана и Сунны. Его называют также мусульманским возрожденчеством. Сторонники мусульманского фундаментализма предлагают очистить ислам от всевозможных нововведений и восстановить его в первозданном виде. В своей очистительной деятельности они вдохновляются изречением пророка Мухаммада, который согласно преданию сказал в свое время, что в каждое столетие Аллах будет возвышать таких людей, которые станут обновителями – восстановителями религии. Их позиция заметно отличается от позиции мусульманского традиционализма, представители которого считают, что ни в области религии, ни в общественной жизни ничего не следует менять, а должно руководствоваться тем исламским учением, которое сложилось к нашему времени.

Идеальное исламское общество, в представлении фундаменталистов – это общество торжества социальной справедливости, подлинного братства его обитателей, неустанной заботы государства о благосостоянии каждого мусульманина и его семьи. Образцом такого общества является исламская община времен пророка Мухаммада и четырех праведных халифов. К возрождению порядков той эпохи и зовут идеологи мусульманского фундаментализма своих сторонников. В этих целях правительствам мусульманских стран предлагается проводить политику исламизации, т. е. предпринимать необходимые усилия для введения предписаний Корана и Сунны в качестве норм современной общественно-политической жизни. Исламизации предполагается подвергнуть образование, культуру, науку, экономику, политику. Важное значение придается также широкому распространению исламского учения в немусульманских странах. По мнению сторонников мусульманского фундаментализма учение Корана и Сунны самодостаточно. На его основе могут быть решены все сегодняшние и будущие проблемы человеческого общества и мусульмане не нуждаются ни в каких заимствованиях. Мусульманский фундаментализм решительно выступает против попыток согласовать ислам с какими-либо другими учениями («любыми измами»).

Активизацию мусульманского фундаментализма в конце ХХ века способствовал целый ряд факторов. Среди них: ускоренная модернизация ряда мусульманских стран, приведшая к появлению десятков миллионов обездоленных, выбитых из привычной жизненной колеи и потерявших всякую надежду на будущее, разочарование в некапиталистическом пути развития («пути социалистической ориентации») и неприятие капиталистического пути, который ассоциируется с алкоголизмом, наркоманией, аморализмом; усиление глобализационных процессов, с особой яркостью показавших все возрастающий разрыв в экономическом развитии стран «золотого миллиарда» и большинства мусульманских стран; культурная экспансия Запада, которая по мнению журнала «Тайм» в некоторых отношениях является «даже более травмирующей для мусульманского мира, чем колониализм».[51]

В средствах массовой информации нередко исламский фундаментализм полностью отождествляется с экстремизмом. Между тем он имеет, по крайней мере два крыла: умеренное и радикальное. Сторонники радикального крыла мусульманского фундаментализма выражают готовность действовать и действуют, опираясь на силу, считая насилие чуть ли не единственным средством осуществления планов строительства «чистого исламского общества», в котором должны реализоваться принципы социальной справедливости. Они полагают, что власти большинства мусульманских стран не выполняют предначертаний Всевышнего, чем и объясняются все беды исламского мира. Выход из сложившейся ситуации видится им в незамедлительном насаждении исламской системы правления. Сторонники этого течения обуреваемы страстью любыми способами «помочь» мусульманам немусульманских стран также встать на исламский путь развития, что угрожает стабильности многих государств. Умеренное крыло мусульманского фундаментализма выступает за мирные, политические способы деятельности и прежде всего пропаганду, исламское просвещение, сотрудничество с правящими кругами мусульманских стран, способствуя тому, чтобы они постепенно стали на путь исламизации различных сторон общественной жизни. Насилие как средство внедрения исламского образа жизни и шариатских норм отвергается его сторонниками.

4.2. Организация Исламская конференция – субъект международных отношений

Среди международных мусульманских организаций своим потенциалом, влиянием и активностью выделяется Организация Исламская конференция (ОИК), созданная на конференции глав государств мусульманских стран, состоявшейся в Рабате (Марокко) в 1969 году. ОИК – межгосударственная организация, объединяющая 57 стран. Ее высшим органом является Конференция глав государств и правительств стран-членов (созывается раз в 3 года), Исполнительным органом – конференция министров иностранных дел (созывается ежегодно и по мере необходимости). Руководство текущими делами осуществляет Генеральный секретариат с штаб-квартирой в г. Джидда (Саудовская Аравия).

В соответствии с уставом ОИК преследует следующие цели: поощрять мусульманскую солидарность; укреплять сотрудничество государств-членов в экономической, социальной, культурной, научной и других важнейших областях; проводить консультации между ними в международных организациях; содействовать ликвидации расовой дискриминации и искоренению колониализма во всех его формах; принимать меры для поддержания международного мира и безопасности, поддерживать борьбу народа Палестины за восстановление его прав и освобождение его земель; координировать усилия по сохранению исламских святых мест и пр. Решениями ОИК созданы Исламский банк развития, Исламский фонд солидарности, Исламский фонд научно-технического развития, Исламский центр развития торговли, Международное информационное исламское агентство, Исламский центр профессионально-технического обучения и исследований, Научно-исследовательский центр исламской истории, искусства, культуры и многие другие.

Проводя линию на расширение разностороннего сотрудничества мусульманских стран, поддерживая борьбу арабского народа Палестины за создание собственного государства, ОИК стремится играть более активную роль в международных делах, далеко выходящих за пределы исламского мира, в том числе в деятельности Организации Объединенных Наций. С 1975 года она имеет статус наблюдателя при ООН. В последние годы каждая сессия Генеральной Ассамблеи ООН принимает специальный документ о взаимодействии между ООН и ОИК. Аналогичные документы принимает и ОИК. На VIII Конференции глав государств и правительств стран-членов ОИК (Тегеран, декабрь 1997 г.) поднимался вопрос о необходимости добиваться предоставления организации статуса постоянного члена Совета Безопасности ООН.

Большой интерес для изучения представляет, принятая XIX Исламской конференцией министров иностранных дел (сессия Мир, Взаимопонимание и Развитие), состоявшейся 31 июля-5 августа 1990 года в Каире, Каирская декларация по правам человека в исламе.

Кроме широкой и разносторонней деятельности по укреплению мира и развертыванию экономического сотрудничества между мусульманскими странами, ОИК вносит весомый вклад в разработку проблем всеобщей безопасности, участвует в международных усилиях по поддержанию режима нераспространения ядерного оружия. ОИК проделала большую работу, связанную с организацией борьбы с международным терроризмом. Еще в декабре 1994 года VII Конференция ОИК на высшем уровне приняла «кодекс поведения стран-членов Организации Исламская конференция в борьбе с международным терроризмом».

В 1 статье кодекса говорится: что члены ОИК заявляют, что «терроризм не может быть оправдан ни при каких обстоятельствах, а тем самым безоговорочно осуждают все действия, методы и практику терроризма, независимо от его происхождения, причин и целей».

В последующих статьях предусмотрены различные «твердые и эффективные двусторонние и коллективные шаги для предотвращения актов терроризма во всех его формах», включая меры, обеспечивающие такое положение, чтобы «их территории не использовались для планирования, организации, инициирования любой террористической деятельности или участия в ней».

На XXVI Конференции министров иностранных дел государств-членов ОИК в июле 1999 года была принята Конвенция Организации исламская конференция по борьбе с международным терроризмом. А после событий 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке, Чрезвычайная конференция министров иностранных дел стран-членов ОИК (апрель 2002 г.) приняла Декларацию по международному терроризму. Одновременно был учрежден бессрочный Комитет по международному терроризму в составе 13 членов на уровне министров, которому предоставлены полномочия давать рекомендации по следующим вопросам: меры по усилению сотрудничества и координации между государствами-членами ОИК по борьбе с международным терроризмом; меры по защите истинного представления об исламе; меры по укреплению и развитию диалога и взаимопонимания между различными цивилизациями, культурами и вероисповеданиями; другие меры, которые могут оказаться необходимыми в соответствии с Уставом ОИК в ответ на развитие событий, затрагивающих мусульман и ислам, в связи с действиями по борьбе с терроризмом.[52]

Нельзя не отметить и то обстоятельство, что именно ОИК (когда в ней председательствовал Иран) проявила инициативу по постановке вопроса о провозглашении 2001 года Годом диалога между цивилизациями под эгидой Организации Объединенных Наций.

В последние годы в состав ОИК вошли молодые независимые государства – бывшие республики СССР Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан. За вступление в члены организации Российской Федерации активно высказываются ряд мусульманских религиозных и политических деятелей нашей страны. В 2003 году, выступая на саммите глав государств и правительств стран-членов ОИК, идею о возможности вступления России в ОИК в качестве наблюдателя выразил В.В. Путин. «Россия видит свою роль в том, чтобы стать мостом между христианским Западом и мусульманским Востоком, – заявил Президент РФ. – Российское руководство считает ислам великой мировой религией, которая является фактором глобального политического и экономического развития».[53] В 2005 году Российская Федерация получила такой статус.

В 1999 году на встрече глав парламентов 40 государств, состоявшейся в Тегеране была создана Межпарламентская ассамблея исламских государств. В приветственном послании участникам Ассамблеи лидер исламской революции аятолла Хаменеи очень высоко оценил цели и задачи новой международной организации исламских государств. «Залогом эффективности, устойчивости и прогресса этой организации станет рассмотрение проблем исламского мира, поиск практических путей решения проблем и указание на такие пути для исламских правительств, с одной стороны, и направление деятельности Организации Исламская конференция, с другой, – писал аятолла Хаменеи. – Ведь решение сложных проблем исламского мира возможно только посредством активного участия в этой деятельности каждой из исламских стран, а также в рамках коллективных международных усилий на специальных мусульманских форумах, подобных ОИК». В заключение своего послания аятолла Хаменеи выразил надежду на то, что «когда-нибудь в исламском мире будет создан общий парламент депутатов всей уммы…»[54]

4.3. Неправительственные исламские организации на международной арене

На международной арене функционирует множество исламских организаций. Одни из них действуют в рамках международных норм, имея целью формирование и укрепление единства мусульманского сообщества (уммы) на основе учения ислама, другие стремятся различными, в том числе и силовыми методами, навязывать свою политическую волю правительствам и народам с целью установления «исламских порядков», как они их понимают. Среди первых наиболее известными и авторитетными в исламском мире являются Всемирная исламская лига (ВИЛ) (в литературе иногда именуется Лигой исламского мира). Основана на богословской конференции в Мекке (Саудовская Аравия) в мае 1962 года. Высший руководящий орган ВИЛ – учредительный совет состоящий из религиозных деятелей, представляющих мусульман различных стран мира. Фактическим руководителем является генеральный секретарь, обычно избираемый из числа богословов и правоведов Саудовской Аравии. Решения Лиги носят рекомендательный характер. ВИЛ имеет консультативный статус при Экономическом и социальном совете ООН и при Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО).

В соответствии с уставом главной целью Лиги является «распространение исламского учения во всем мире». Она выпускает и распространяет в различных уголках планеты большое количество исламской литературы, аудио- и видеоматериалов, ведет широкую миссионерскую деятельность, финансирует строительство мечетей и исламских центров как в мусульманских странах, так и за их пределами. Руководители ВИЛ выступают за превращение ислама в самостоятельную политическую силу, проявляют большую активность в целях исламизации законов в мусульманских странах.

В 1975 году по инициативе Лиги был создан Всемирный высший совет по делам мечетей. Он функционирует как подразделение ВИЛ, стимулирующее активизацию деятельности мечетей во всем мире и добивающееся превращения их из мест удовлетворения религиозных потребностей верующих в центры религиозной, культурной и социально-политической жизни мусульман. В 1980 году по инициативе ВИЛ создан Верховный Совет мусульманских средств массовой информации. В его задачи входит разработка и определение генеральной линии мусульманских средств массовой информации, распространение литературы, аудио-и видеоматериалов, кинофильмов на языках народов мира, содействие созданию редакций, типографий, клубов, кинотеатров, теле- и радиоцентров, мусульманских информационных агентств и т. д.

Старейшей международной исламской организацией является Всемирный исламский конгресс (ВИК), основанный в 1926 г. в Мекке. Его филиалы функционируют более, чем в 60 странах мира. Имеет статус неправительственной консультативной организации при ООН и статус наблюдателя в ОИК. Большое место в деятельности ВИК занимает подготовка теологических обоснований важнейших направлений деятельности исламских межправительственных организаций, разработка концепций исламского миропорядка, исламской солидарности, исламского государства, исламской экономики и т. д. Занимается широкой пропагандой результатов исследований. ВИК неоднократно выступал с инициативами создания особых организаций для межгосударственного сотрудничества мусульманских стран.

Наряду с перечисленными мусульманскими организациями большую работу по пропаганде исламских идей ведут многие другие международные организации – Всемирная федерация исламских миссий (штаб-квартира – в Карачи), «Исламский призыв» (штаб-квартира – в Триполи), Исламский совет Европы (штаб-квартира – в Лондоне) и другие.

Среди исламских международных движений, участники которых готовы к использованию в борьбе за достижение своих политических целей силовые методы, старейшей является движение братьев-мусульман. Религиозно-политическая организация «Ассоциация Братьев-мусульман», была создана в 1928 году в Египте школьным учителем Хасаном аль-Банной, который до самой смерти в 1949 году (застрелен при выходе из здания ассоциации молодых мусульман) был ее «верховным наставником».

Разработанная аль-Банной, Саидом Кутбом, Мухаммадоа аль-Газали, Мустафой ас-Сибаи идеология братьев-мусульман включает в себя концепции джихада, «исламского государства», «национализма ислама», «исламского социализма», панисламизма. Конечная цель братьев-мусульман – построение в мусульманских странах общества «исламской справедливости», к которому ведет «исламский путь развития», включающий сочетание опоры на нравственные и правовые ценности ислама с освоением научно-технических достижений Запада. Идеологи братьев-мусульман полагали, что особенность этого пути – в использовании «преимуществ социализма и капитализма». Уже в период, предшествующий Второй мировой войне и особенно во время войны ассоциация из чисто просветительской и благотворительной организации стала превращаться в набирающую силу политическую организацию с военизированными формированиями и зарубежными филиалами, прицеливающимися охватить своей деятельностью самые различные страны исламского мира. С ней вынуждены были считаться власти Египта. Организация «свободных офицеров», одним из лидеров которой стал Г.А. Насер, искала пути сотрудничества и даже планировала совместную акцию с целью свержения короля Фарука.

После убийства аль-Банны в Ассоциации произошел раскол, а попытка покушения на жизнь президента Египта Г.А. Насера в 1954 году привела к полному ее разгрому. Как единая централизованная организация она перестала существовать. Филиалы Ассоциации в различных странах стали действовать самостоятельно. Теперь каждый из них свои программные цели и способы деятельности определяет с учетом особенностей того общества, в котором функционирует. Время от времени проходят встречи их лидеров для обсуждения проблем координации деятельности с учетом происходящих социально-политических событий. Совокупность этих организаций принято называть «Движением братьев-мусульман». В нем выделяется несколько направлений: 1) «Центристское» (умеренное) – использующее традиционные, неэкстремистские методы политической борьбы, пропаганду, просвещение, благотворительность во имя создания исламского государства. Участники достаточно лояльно относятся к властям; 2) «Правое» (радикальное), которому характерны экстремистские, террористические методы борьбы; по учению ее видного идеолога Саида Кутба, вооруженная борьба «истинных мусульман» должна продолжаться до полной и окончательной победы ислама во всем мире; 3) «Демократическое» (левое) выступает за реализацию буржуазно-либеральных реформ, осуществление идей «исламской демократии» и даже идей «исламского социализма», (надежные пути для построения которого, по мнению его идеологов следующие: строгое выполнение установок Корана о ежегодной уплате очистительного пожертвования – закята, о запрете ростовщичества и о праве наследования имущества мусульманина широким кругом родственников). В психологическом портрете «брата-мусульманина» исламские исследователи подчеркивают наличие таких черт как стремление любыми путями защищать исламские принципы, как он их понимает, нетерпимость к иным точкам зрения, готовность прибегнуть к насилию, если это необходимо для достижения целей, которые он считает благородными.

В последнее десятилетие достаточно заметно дают о себе знать, распространившиеся по различным регионам планеты, особенно на постсоветском пространстве последователи “чистого ислама”, которых в средствах массовой информации называют ваххабитами. Это явление едва ли можно назвать организованным движением, но, что его сторонники действуют весьма активно и решительно свидетельствуют многочисленные факты в том числе в виде террористических актов, совершенных на Северном Кавказе. Краткая история ваххабизма такова.

Ваххабизм – это религиозно-политическое течение в суннитской ветви ислама, возникшее на Аравийском полуострове в середине XVIII в. Названо по имени основателя теолога Мухаммада ибн абд ал-Ваххаба. В учении ваххабизма нашли возрождение и развитие богословско-правовые взгляды Ибн Таймии, являвшегося приверженцем ханбалитского толка. Неустанная борьба с «недозволенными новшествами», под которыми в первую очередь разумелся культ святых, широко практиковавшийся в то время в Аравии, и проповедь строгого единобожия (таухид) легли в основу ваххабизма.

В социально-политической сфере ваххабизм исходит из нерасторжимого единства религии и государства, сочетания идей братства всех мусульман с требованием быть терпеливыми и беспрекословно повиноваться обладателям власти. Во имя обеспечения социальной гармонии имущие призываются проявлять заботу о подчиненных и неимущих. Этому же служит проповедь эгалитаристских идей. Главную причину всеобщего падения нравов, экономических потрясений, непрекращающейся междоусобной кровопролитной борьбы ваххабизм видел в отходе мусульман от чистого ислама. Это учение стало вызовом всей религиозной системе Аравии того времени.

Противникам ваххабизма, а ими были признаны все несогласные с ним, был объявлен джихад. Борьба за «чистый» ислам была провозглашена обязанностью каждого истинного мусульманина. Необходимостью такой борьбы обосновывалась военная экспансия, приведшая в конечном счете к объединению в начале XIX в. многочисленных небольших княжеств Аравии в единое централизованное исламское государство Саудидов. В настоящее время ваххабизм является основой государственной идеологии Саудовской Аравии, имеет последователей в ряде стран Азии и Африки. Появление сторонников учения в последние годы в ряде регионов России (особенно на Северном Кавказе) и других стран СНГ, их выступления против культа святых и других проявлений суфизма, имеющих широкое распространение у местных мусульман, вносит напряженность в религиозную жизнь, приводит к столкновениям верующих.

Можно по – разному относиться к ваххабизму. Одни называют его «агрессивной, экстремистской формой ислама», другие «нормальным исламским течением» (ответвлением) в рамках одного из четырех классических суннитских мазхабов – ханбализма. Однако бесспорным является тот факт, что привнесенный из-за рубежа в российскую мусульманскую среду, имеющую многовековые традиции исповедования ханафитской и шафиитской (на Северном Кавказе) ветвей ислама, да еще насаждаемый методами нравственного и силового давления, людьми, объявляющими неваххабитов отступниками от «чистого ислама», он явился фактором, вносящим в религиозную жизнь последователей ислама семена раздора, раскалывающим их общины, несущим угрозу единству мусульманской уммы России.

Поэтому неудивительно, что основная масса мусульман нашей страны отвергла поползновения сторонников “ваххабизма”, заклеймила их как воинственных разрушителей единства мусульманского сообщества. Вторжение в Дагестан осенью 1999 года бандитских формирований, руководимых людьми, насаждавшими в чеченской республике идеи и практику ваххабизма, еще более обострило ситуацию: сам термин «ваххабит» стал восприниматься российскими мусульманами (и обществом в целом) как равнозначный слову «преступник».

В связи с этим не только в печати и храмовой проповеди «ваххабизм» стал решительно осуждаться как враждебное российским мусульманам явление. В Республике Дагестан был принят специальный закон, запрещающий пропаганду идей «ваххабизма». Перед руководством Государственной Думы Российской Федерации был поставлен вопрос о необходимости разработки и принятия федерального закона «запрещающего ваххабизм по всей России». Однако эта инициатива не нашла поддержки.

Среди неправительственных мусульманских экстремистских организаций своей преступной террористической деятельностью отличаются, созданные Бен Ладеном, «Всемирный исламский фронт борьбы против евреев и крестоносцев» (объединивший целый ряд террористических организаций), «Аль-Каида», а также активно действующая в Центральной Азии «Хизб-ут-Тахрир». О последней следующим образом высказался на саммите Шанхайской организации сотрудничества (в нее входят Казахстан, Китай, Киргизия, Россия, Таджикистан и Узбекистан), состоявшейся в мае 2003 года в Москве, президент Узбекистана И. Каримов: «Она опасна поскольку выступает против светского характера государства и вынашивает бредовые идеи исламского халифата в Центральной Азии».[55]

Есть данные, свидетельствующие об активизации Исламского движения Узбекистана (ИДУ), который по мнению государственного департамента США «является террористической организацией, поддерживающей тесные связи с «Аль-Каидой», планирующей «проведение серии терактов против американских граждан и американских объектов на территории Киргизии».[56]

В условиях активизации различных исламских религиозно-политических движений возросла востребованность учения о джихаде. Само слово «джихад» в переводе означает старание, напряжение усилий. Возможность широкого толкования идеи джихада создает условия для ее использования в самых различных, часто противоположных, целях.

Первоначально джихад означал борьбу за распространение ислама и его защиту, как мирным, так и военным путем. Впоследствии в исламском учении закрепились разработанные богословами-законоведами расширительные толкования джихада. Среди них: «джихад сердца», означающий борьбу с собственными дурными наклонностями; «джихад языка» – повеление одобряемого и запрещение порицаемого; «джихад руки» – принятие мер в отношении преступников и нарушителей общепринятых норм; «джихад меча» – вооруженная борьба с неверными.

Столь многоплановый характер концепции джихада позволяет использовать его идеи (или лозунг) для решения политических, экономических, культурных задач. В эпоху подъема национально-освободительных движений идеи джихада использовались для мобилизации масс на борьбу против колониальной и полуколониальной зависимости народов мусульманских стран. Участие в строительстве знаменитой Ассуанской плотины на Ниле во времена президента Насера также было признано как участие в джихаде.

В современных условиях отношение к джихаду у разных групп исламских религиозно-политических деятелей различно. Умеренное крыло исламского движения, следует за предшественниками, которые опираясь на суждение пророка Мухаммада, сказавшего однажды, согласно преданию, «мы вернулись с малого джихада, чтобы приступить к джихаду великому», полагали, что война с неверными – это малый джихад, а духовное самосовершенствование есть джихад великий. Они рассматривают его как проявление активности и рвения в борьбе за просвещение народа, подъем его культуры, за укрепление экономического и оборонного могущества мусульманских стран.

Мусульманские деятели, стоящие на правоэкстремистских позициях, предельно жестко трактуют учение о джихаде. Так, в соответствии с концепцией Саида Кутба, одного из идеологов движения «Братьев-мусульман», это учение прошло четыре стадии. На первой стадии, когда пророк Мухаммад жил в Мекке мусульмане должны были удерживаться от священной войны с неверными. После переселения Мухаммада из Мекки в Медину (в 622 году) началась вторая стадия, когда такая война стала дозволенной для мусульман. На третьей стадии сражение мусульман против тех, кто отвергает ислам, становится обязанностью правоверных. На четвертой стадии война против неверных, независимо от того выступают они против ислама или нет, является священным долгом всех мусульман. Четвертая стадия, по его мнению будет продолжаться до дня Страшного суда. Все, кто не стал истинным мусульманином или будучи не мусульманином не признал господство ислама и его власти, являются врагами ислама, с которыми и должна вестись священная война до полной и окончательной победы ислама во всем мире.

4.4. Исламский мир: ответ на вызовы глобализации