21
В комнате пахло блевотиной и страхом – она повидала многое. Полицейские умели разговаривать жестко, некоторые из арестованных, случалось, не выдерживали.
Юргенсон знал это по собственному опыту, поскольку ему в свое время пришлось не одну ночь провести пристегнутым к батарее наручниками, с направленной в лицо лампой, такой яркой, что на другой день шкура шелушилась, как от загара.
Память Юргенсона хранила многое из прошлого, но это было давно, а теперь он смотрел по сторонам с чувством крайней брезгливости.
– Ну, мистер Юргенсон, может, все же начнем разговор? Вам ведь, наверное, хочется ночевать дома, а не в камере?
– Ты чего уперся, сынок? – спросил Юргенсон молодого следователя с лицом, как у хорька, и такого же суетливого. Он то перекладывал с места на место папки, то прятал авторучку в карман и доставал другую. То отодвигал стул, то придвигал его.
– Мне интересно услышать от вас, что произошло в ресторане «Павлин», мистер Юргенсон, и кто привел в действие бомбу? Кто дал указание взрывать ресторан?
– Ты что, дурак, парень? Ты думаешь, что я взорвал ресторан, находясь внутри него?
– А вы напрасно кидаетесь оскорблениями, мистер Юргенсон. На вас висит обвинение в терроризме, а тут никакие адвокаты не помогут и никакие деньги не сыграют никакой роли.
– Где мои адвокаты, кстати?
– В делах о терроризме следствие имеет право на свое усмотрение ставить вопрос о контактах подозреваемых с адвокатами.
– Ты взятку из меня выбиваешь, что ли?
– С чего вы взяли? – усмехнулся хорек.
– Ну ты же сам сейчас говорил – никакие деньги не помогут. А это прямой намек, я же вашего брата казенного немало повидал. Если про деньги заговорили, готовь конверт…
– Я не из таких, мистер Юргенсон, – заверил следователь, хотя его глаза говорили об обратном.
– Ладно, сколько ты хочешь? Пять сотен хватит? – спросил Юргенсон, в упор сверля следователя взглядом.
– Давайте вернемся к нашему делу, – сказал тот, в который раз перекладывая на столе папки.
– Ну давай вернемся, только у меня ранение. – Юргенсон показал на заклеенный пластырем лоб. – А врачу меня еще не показывали, хотя обязаны, это я и без адвокатов знаю. Если мне станет плохо, я подам на тебя в суд. Не на следственный отдел, а именно на тебя – персонально! Скажу, что именно твое личное плохое и предвзятое отношение, ну и прочие бла-бла-бла. И вот тогда ты попрыгаешь, как таракан на сковородке!
– Вы не сможете предъявить мне лично ничего серьезного, мистер Юргенсон, – сказал следователь и, резко поднявшись, подошел к стене, чтобы прихлопнуть папкой мокрицу. Затем вернулся на место. – У вашего иска не будет никакой судебной перспективы.
– А мне эта перспектива не нужна, – сказал Юргенсон и ухмыльнулся. – Я просто немножко побросаю дерьма в твой послужной список, и мой иск к тебе с его формулировочкой будет лежать в твоем личном деле до пенсии, врубаешься?
Начиная понимать, куда он клонит, следователь выпрямился, на его заостренном личике появилось беспокойство.
– Я же ваш народец хорошо знаю. Вы же друг дружку подсиживаете и дерьмом обливаете при каждом удобном случае, потому что генеральских должностей мало, а желающих попасть на них – выше крыши.
– Я… запрещаю вам говорить со мной в таком тоне.
– Значит, сдаешься, да? Зови адвоката, теперь уже можно.
– Нет, мы должны довести допрос до конца, – упрямился хорек, но уже из последних сил. Юргенсон видел это.
– В таких случаях, приятель, принято советоваться с более опытными товарищами, – подсказал он следователю. – Но для этого нужен повод, чтобы выйти. И я тебе его дам. Своди меня в сортир, мне отлить нужно.
– Нет. Расскажите все, как было, свожу в сортир…
– Я сейчас нассу прямо здесь в штаны, а потом скажу, что ты надо мной издевался. И это тоже пойдет в твое личное дело. Отведи меня в туалет, а сам тем временем попроси замену.
– Хорошо, – после паузы произнес следователь. – Я отведу вас в туалет, мне эти запахи здесь ни к чему.
– Тем более что они тут уже есть, – добавил Юргенсон.
– Вставайте и идите, – сказал следователь и нажал кнопку дверного электрического замка. – За дверью налево. А я вас пока здесь подожду.
– Хорошо, ваша честь, я быстро, – сказал Юргенсон и вышел из допросной в такой же вонючий и обшарпанный коридорчик. Потом свернул в туалет. Да уж, за последние тридцать лет ничего в этой системе не изменилось. Те же осклизлые трубы, по которым гарцевали тараканы, те же скособоченные унитазы и потрескавшаяся плитка на полу.
«Точно, застудился», – подумал Юргенсон, снова чувствуя неприятную резь. Но каков щенок, а? Кто-то определенно науськивал его на Юргенсона, сам бы он на такое не решился. Кто-то за этим стоит – но кто? И как это связано с покушением? И связано ли?
Продолжая раздумывать, Юргенсон помыл под краном руки, потом вытер их собственным платком и, выйдя из туалета, вернулся в допросную.
За следовательским столом сидел другой человек, но Юргенсона это не удивило.
– Присаживайтесь, мистер Юргенсон, – произнес мужчина лет сорока, куда более уверенный в себе, чем предыдущий юнец, и не такой агрессивно-растерянный.
Юргенсон сел и положил руки на стол, давая понять, что не собирается становиться болваном, которого можно взять на ровном месте.
– У меня только один вопрос: где вы были в момент взрыва?
– В коридоре. По дороге из сортира к своему месту.
– Понятно.
Следователь стал что-то записывать, но вдруг на столе зазвонил телефон – старый проводной аппарат, поскольку все другие средства связи здесь глушились.
– Да, слушаю. Да, здесь. Уточнить фамилию? Конечно, одну минуту…
Прикрыв рукой трубку, следователь склонился к Юргенсону и учтиво поинтересовался:
– Вы ведь Тревис Юргенсон, правильно?
– Правильно.
Следователь кивнул и сообщил в трубку, что действительно допрашивает Тревиса Юргенсона. Там что-то проскрипели, следователь положил трубку на рычаг и стал собирать бумаги в папку.
Сзади лязгнул замок, следователь вышел, а его место занял другой человек, на этот раз седой, в гражданском костюме.
– Ну что, Тревис, помучили они тебя? – с усмешкой произнес он.
– Арнисон?.. – не слишком уверенно произнес Юргенсон.
– Узнал! – радостно произнес давнишний знакомый, который когда-то трижды пытался посадить Юргенсона на большие сроки за наркоторговлю. Но один раз Юргенсону повезло, что-то не так оформили при изъятии, другой раз Арнисона переиграли адвокаты, а на третий Тревис уже смог купить всю следственную бригаду, правда, самому Арнисону денег не давал и не был уверен, получил ли тот что-нибудь.
– Ты постарел, Бэскот.
– Да и ты не молодеешь. Вон как морда-то расплылась.
– Что здесь происходит, чего от меня хотят?
– Теперь уже ничего. Хорошо, что я случайно глянул на фамилию в протоколе, а то бы они из тебя еще долго жилы тянули. Денег хотят.
– А ты?
– Я из другой оперы. Я полицейский, они юститоры.
– А что здесь делаешь?
– Мы ведем много совместных дел, иногда и юститоры на что-то годятся…
– Когда на пенсию?
– Скорее, чем хотелось бы, – сказал Арнисон и грустно улыбнулся. – Хотелось бы еще поработать, но молодые уже выталкивают.
– Не наработался?
– Пенсия такая, что не разгуляешься. Может, к себе возьмешь?
– А на кой ты мне? – усмехнулся Юргенсон, испытывая что-то вроде злорадства. – Лужайки подстригать? Там помоложе найдутся.
– Зачем лужайки? В охрану.
– В охране тоже помоложе и поздоровее нужны.
– Ну и что, помогли тебе эти молодые из-под взрыва уйти? А ведь нужно было только поработать головой, провести контрразведывательную операцию, ты ведь знал, с кем дело имеешь…
– Знал, – вынужденно согласился Юргенсон.
– Значит, можно было это дело предотвратить. Ребята твои таких вещей не умеют делать, а я умею. Вот тебе моя карточка, если что – звони. А теперь можешь идти, тебя внизу целая делегация дожидается. Твои костоломы, кстати, таки догнали этот фургон.
– И что? – спросил Юргенсон, поднимаясь со стула.
– Порубили всех в капусту, так что говорить там уже не с кем.
Юргенсон спрятал визитку в карман и вышел, а Арнисон сел за стол с «хозяйской» стороны и стал ждать.
Вскоре дверь открылась и в допросную вошел человек в гражданском костюме с фетровой шляпой в руке. Он пристально посмотрел на Арнисона и, не дождавшись от него приглашения, сел на арестантский стул.
– Ну что, ты отпустил его?
– Отпустил.
– Поговорил?
– Поговорил.
– Ну и чего он?
– Взял телефон, если будет необходимость – позвонит.
– Думаешь, позвонит?
– Не знаю. Тревис – парень себе на уме.
– Послушай, Арнисон, возьмись за это дело покруче. Сядь ему на уши, заставь закрутить с тобой побыстрее. Хочешь, я скажу, на кого мы с тобой работаем? Хочешь, я назову имя этого человека?
– Заткнись, – прошипел Арнисон, наклоняясь над столом. – Мне предложили работу за деньги, а для кого она, я знать не хочу.