Глава 5
Пайпер отправился узнать, сможет ли Абернати поговорить с Алеком, и по пути проводил Дэйзи и Мюриэл в хоровую. Инспектор сказал, что Мюриэл вольна покинуть Альберт-холл, однако обязана уведомить полицию, если ей потребуется уехать из дома.
– Нет, я подожду Роджера, – сказала она Дэйзи, утирая глаза. – О, Дэйзи, я прошу слишком многого, но не могли бы вы остаться у нас на ночь? Роджер совершенно подавлен, я… Мне будет тяжело с ним одной, да и люди начнут судачить.
– Разумеется. Только зайду домой, возьму вещи.
– Вы – ангел. Не просто добрая соседка, а дорогой друг.
Дэйзи не знала, что ответить. К счастью, ответа и не требовалось. Пайпер открыл им дверь гримуборной, а сам задержался перемолвиться словом с дежурным констеблем.
В хоровой – длинной, со слегка закругленными стенами комнате – обычно ждали выхода на сцену несколько десятков хористов, но сейчас в ней было меньше дюжины человек. Говеры неловко восседали на складных стульях в одном конце комнаты, Кокрейны – в другом. Оливия Блейз разговаривала о чем-то с Яковом Левичем, а чуть поодаль с бесстрастным выражением лица сидел Димитрий Марченко. Консуэла Делакоста ходила взад-вперед, по-опереточному заламывая руки и что-то взволнованно говоря самой себе по-испански.
Еще там был органист, Джон Финч. Удивительно, как такой тщедушный человечек умудрялся извлекать такие величественные звуки! Сейчас длинные пальцы органиста подрагивали, но не от волнения – по его взгляду было понятно, что он блуждает где-то в мире музыки.
Навстречу Дэйзи и Мюриэл шагнул мистер Левич; с тревогой на лице он протянул обе руки Мюриэл:
– Мисс Уэстли, с вами хорошо обращались?
– Конечно! – возмутилась Дэйзи. – Мистер Флетчер со всеми хорошо обращается.
– Простите, пожалуйста, – извинился скрипач, сжимая ладони Мюриэл в своих. – В России те, кто отвечает за порядок, очень страшные люди, жестокие, лютые. Что большевики, что охранка, что царская полиция. Особенно плохо от них евреям.
– Сейчас-то вы в Англии, а у нас полицейские относятся ко всем одинаково, будь ты англичанин, китаец или индус. Во всяком случае, большинство полицейских, – добавила она, вспомнив одного инспектора, который был настолько предвзят, что ей даже пришлось звонить Алеку в Скотленд-Ярд.
Мистера Левича это, похоже, не убедило.
– Просто вы – подруга господина старшего инспектора, мисс Дэлримпл.
– Да, и я не буду стоять и смотреть, как Мюриэл обижают.
– Дэйзи и моя подруга, – заверила скрипача Мюриэл. – Когда Роджеру станет лучше, она поедет с нами и останется у нас на ночь.
– Харашо, – с русским акцентом сказал Левич и одобрительно кивнул: – Вы всегда заботитесь о других, разрешите же и другим позаботиться о вас.
Мюриэл покраснела и отняла у него свои руки, когда вошел Пайпер.
– Доктор Вудвард считает, что мистеру Абернати нужно еще немного отдохнуть, – сообщил Мюриэл молодой детектив. – Он хочет увидеться с вами.
– Бедный Роджер. Пойду к нему.
– Вы ведь мистер Левич, сэр? Господин старший инспектор хотел бы с вами побеседовать, если не возражаете. Сюда, прошу вас.
«Уже одна учтивость должна успокоить Левича», – подумала Дэйзи, улыбаясь Пайперу. Ей было вполне понятно, откуда у скрипача эти страхи – хотя она не следила пристально за зарубежными новостями, она слышала о большевистских ЧК и ОГПУ – «достойных» преемниках царской секретной полиции, известной своей жестокостью и антисемитизмом.
В сопровождении Пайпера скрипач неохотно покинул гримерную.
– Пойти с вами? – спросила Дэйзи Мюриэл.
– Нет, благодарю, но вы ведь никуда не уйдете?
– Нет-нет, не волнуйтесь.
Уйти из комнаты, где полно подозреваемых, которые, возможно, только и ждут, чтобы излить ей душу? Ни за что!
Она направилась к Оливии Блейз.
– Сигарет не найдется? – сразу же поинтересовалась соперница Беттины за партию меццо-сопрано.
Дэйзи села с ней рядом и отрицательно покачала головой.
– Жаль. Вообще-то я не курю – уж очень вредно для голоса, – однако порой… Дэйзи Дэлримпл, правильно? Нас официально не представили, но, думаю, вы догадались, что я Оливия Блейз.
– Да, я слышала вашу «Кармен» на днях у Абернати. Просто великолепно.
– Благодарю вас. Я многим обязана Роджеру, мистеру Абернати. Что проку от хорошего голоса, если его не развивать. Частные уроки дорогие, а он берет с меня очень мало. Первоклассный преподаватель и человек добрейший.
– Как вы с ним встретились?
– Пела в хоре. Просто не могла не петь, хотя очень уставала к вечеру – работала стенографисткой.
– Терпеть не могла стенографию, – произнесла Дэйзи с глубокой симпатией.
– Я и сейчас иногда стенографирую, и пением тоже удается немного заработать. На большую оперную сцену без связей не попасть, а Роджер – милейший человек, но протекцию составить не способен. Хотя Беттина все равно не дала бы.
С трудом сдерживая любопытство, Дэйзи осторожно спросила:
– Похоже, с ней было непросто ладить.
– Непросто!.. Я часто у них бывала и насмотрелась, как она о Роджера и Мюриэл ноги вытирала. Мюриэл-то мирилась с этим, потому что ей деваться некуда, а вот Роджера любовь совсем ослепила. Бедняга выглядел до ужаса нелепо. Эта ехидна так кому-то насолила, что дело дошло до убийства. Надеюсь, Роджер оправится?
– По мнению доктора Вудварда, он будет в состоянии побеседовать с мистером Флетчером уже сегодня, самое крайнее – завтра.
– С мистером Флетчером? Полицейским? Он ваш друг, так ведь? Меня никогда прежде не допрашивала полиция. – Оливия заерзала на стуле; на ее живом, обычно лукавом лице читалась нерешительность. – Черт, как же мне не хватает сигареты.
– Мистер Кокрейн курит. Может, попросить у него?
– Я не взяла бы сигарету у Эрика Кокрейна, даже если б мне хотелось затянуться в последний раз в жизни!
– А мне показалось, что он увлечен вами.
– И мне так казалось, пока Беттина не пригрозила, что расскажет его жене, если он не отдаст ей партию в «Реквиеме». Там Урсула Кокрейн всеми деньгами распоряжается, без ее кошелька дорогому Эрику славы не видать. Но мне важны были не деньги, а связи. Зря только время на него потратила!
– Вы хотите сказать, что… О боже мой!
– Девушке без денег и без родственников приходится как-то выкручиваться, – усмехнулась Оливия. – Простите, я вас шокировала.
– Да не то чтобы, – храбро солгала Дэйзи.
Кто она такая, чтобы осуждать? Считается, что она сама зарабатывает себе на жизнь, но в действительности у нее есть подспорье – небольшое тетушкино наследство. А если станет совсем туго, можно обратиться к матери в Дувр-Хаус, или к замужней сестре, или, на худой конец, к кузену – он унаследовал поместье Фэр-акрс и титул ее отца, – и покаяться, что с самостоятельностью не вышло.
– Не думайте, что с моей стороны был один лишь расчет. Я действительно увлеклась Эриком. Но он обещал, что отдаст партию мне, а что это за мужчина, если на него нельзя положиться? Подчинился Беттининому шантажу без малейшего писка. Будто сама она была чиста, как свежевыпавший снег.
– Нет?
– О, я не стану полоскать чужое грязное белье на публике, мораль не позволяет. – Она замялась. – Вы ведь расскажете инспектору?
– Да, я не вправе ничего от него скрывать, расследуется убийство.
Оливия поежилась.
– Что ж, пусть лучше от вас узнает, чем от Эрика или даже от меня самой. А вот и тот душка-детектив. Кто следующий на эшафот?
– Мисс Блейз? – обратился к ней Пайпер. – Можно вас побеспокоить?
Бросив на Дэйзи полный иронии взгляд, Оливия удалилась.
Дэйзи подумала, что все же симпатизирует ей, несмотря на вызывающее поведение. Она посмотрела на Кокрейна. Тот глядел вслед Оливии так, что было ясно: он ее желает и в то же время боится, что она все расскажет полиции.
Когда он повернулся к своей расфуфыренной жене, взгляд его мгновенно изменился. Ее напудренное лицо выглядело бесстрастно, невозможно было понять, заметила она что-нибудь или нет.
– Сеньорита! – Мисс Делакоста опустилась на складной стул рядом с Дэйзи с такой жеманной грацией, словно это был королевский трон. Платье малинового бархата еще больше подчеркивало пылкость ее натуры. Покосившись на Говеров – Гилберт Говер старательно не смотрел в ее сторону, – она заговорила приглушенным, дрожащим от волнения голосом: – Вам я рассказать все!
Конец ознакомительного фрагмента.