Резиновая лодка (сборник). Резиновая лодка (Игорь Михайлов)

1

Боб считал себя крупным теоретиком в любой области. Когда он был сыт – это немаловажная деталь, советы из его уст текли неиссякаемым потоком, отличались оригинальностью, поражали неожиданностью поворота, новизной аргумента и законченностью мысли. Советы касались любых форм деятельности, самых простых: заточка карандашей, выращивание петрушки на балконе, ведение политических переговоров, и более сложных: управление вертолетом в тумане в условиях невесомости. Обычно советы высказывались от первого лица, но в крайних случаях рассказчик делал ссылку на энциклопедию.

В детстве Боб был особенным ребенком. Его особенность заключалась в том, что он любил молочные пенки. В детском садике во время полдника детям давали кипяченое молоко, подернутое сморщенной пенкой. Первую непорочность со стакана снимал Боб. Он незаметно от воспитательницы, которая всегда вела женские разговоры по телефону, обегал столики, двумя пальцами залезал в чужой стакан и, к неописуемому удовольствию других детей – противников пенок, очищал молоко от скверны. Когда Боб подрос и посещал старшую группу садика, его коллеги по играм сами подносили к нему стаканы с молоком, и Боб с удовольствием поглощал пенки.

Любовь к еде привилась к Бобу с детства, а вместе с ней потихоньку крошка к крошке, пенка к пенке, грамм к грамму привился центнер веса с гаком. Гак не был постоянной величиной и колебался от настроения. Нельзя сказать, что Боб ощущал тягу к еде, скорее наоборот, еда сама искала его и никогда не заставала врасплох. Боб был всеяден. Десять свиных сосисочек вполне могли заморить червячка и служить хорошим подспорьем в промежутках между ланчами.

Большинство неуравновешенных озабоченных политиков в период предвыборной кампании сулят много обещаний. В зависимости от региона процветания, посулы носят конкретный характер: каждому по миске риса, белой булке и велосипеду; до более глобальных и абстрактных: каждому квартиру, машину и чистую экологию. Списки «каждых» держатся в секрете, а в быту процветают девизы: броские, краткие, на злобу дня с учетом местных условий и вычетом негативных явлений. «Я выполнил норму! А ты?», «Собирай макулатуру – сохрани дерево!»

Как у большинства нормальных средних людей девиза у Боба не было, но его организм всегда находился в борьбе. До обеда он боролся с голодом, а после обеда со сном. Вся жизнь в борьбе. Если бы Боб придерживался строгих диетических правил, то наверняка выбрал бы своим лозунгом такой: «Лучше переесть, чем недоспать!»

Боб любил все мероприятия, которые повышали аппетит, кроме тех, где соблюдался этикет с дозированным голоданием. После застольных условностей могучий организм Боба истощался и жаждал утоления внутреннего томления. Хрупкая фарфоровая чашечка кофе в неповоротливых пальцах Боба казалась насмешкой над природой. Женщины на интимных вечеринках великодушно подкладывали кусочки бифштекса и гарнира на тарелку Боба, как редкостному животному, желая вызвать какую-нибудь эмоцию: виляние хвостом, гавканье, урчание или встретить преданный стерегущий взгляд. Боб отвечал на знаки внимания громким чавканьем и добродушно улыбался содержимому тарелки.

Боб жил один. Он все делал медленно и ничего до конца не доделывал. Рукав рубашки оставался не достиранным, картофель летел в кастрюлю не дочищенным, уборка комнаты останавливалась на половине, если вообще она когда-то начиналась. Все полезные дела Боба заканчивались тем, что он брал в руки книгу, но не для прочтения, а для просмотра закладок, которые хранились в книгах в огромных количествах.

В школьные годы Боб не затруднял себя усидчивым заучиванием уроков. Он чувствовал смертельную скуку к догматическим истинам и покупал у букинистов книжные закладки с таблицей умножения, историческими датами, спортивными достижениями, вымершими рептилиями, сортами манго и многим другим, что услужливая полиграфия втискивала на небольшие полоски бумаги для школьников-лентяев. Боб рассудил рационально, что главное иметь перед собой в нужное время правильную закладку и всегда получишь какую-то оценку.

Таблица растворимости солей напоминала густозаселенный дом с говорливыми соседями, которые высунули из окон головы и доказывали превосходство своей соли. Закладки по разделу «Динамика» были выполнены в виде попугайчиков с пестрой окраской с одной стороны и красивыми рисуночками со стрелочками, шариками, пружинками, поясняющими законы, с другой. Немногие могут отличить кинематику от кибернетики и понять, как можно маленький закон из нескольких букв и цифр написать вдвоем. Ученые всегда стеснены в жилищных условиях, творят в одном помещении, за одним столом, пользуются общей чернильницей, а единственным гусиным пером попеременно чешут затылок, чтобы вывести свои, большинству людей не понятные, законы. В термодинамической схватке между Бойлем и Мариоттом, Менделеевым и Клайпероном победила дружба – истина оказалась одна на двоих.

Боб любил газовые законы. В них прослеживалось уважение человека к человеку и на примере мужей-ученых достигалось газовое равноправие. Работа Боба была связана с газом.

Внимание Боба привлекли рекорды прыгунов с шестом, которые входили в комплект олимпийских закладок. Боб фантазировал. Спортсмены в одиночку преодолевают высоту, и очень часто попытки приводят к неудачам. А если бы шестовики всего мира объединились в могучий шестовой организм и в единой связке, дистанцией два шага, с общим порывом, со связанными торец к торцу шестами, сильным толчком взлетели над планкой, то все одновременно стали бы чемпионами, и получили бы по маленькой позолоченной медальке. Наблюдательный болельщик заметит, что один спортсмен пролетел выше всех, а остальные парили значительно ниже, но судейская коллегия учтет этот феномен и выдаст медали всем одного качества, но разного яруса. Пролетевший у самой земли становится рекордсменом нижнего яруса, следующий за ним открывает второй ярус, и так далее. Самый верхний спортсмен становится рекордсменом торцевиком. В недалеком будущем синхронные прыжки с шестом займут почетное место в групповом многоборье.

А если проводить прыжки в разной весовой категории? Допустим, до ста килограммов спортсмен прыгает до пенсии, а после ста он может прыгать на пенсии и быть всю жизнь непобедимым. Здесь благодатное поле для пахоты. Тракторист пашет поле, чтобы посеять хлеб. А спортсмен ест хлеб, чтобы удобрить ниву урожаем своих рекордов.

Боб нахмурился, как будто что-то вспоминал. Он так же морщил лоб, когда глядел на стрелку манометра в котельной – от длительного наблюдения за приборами его одолевала смертельная скука.

Стрелочка дрожала между двумя рисками, параметры газа оставались в норме, а Боб хотел совершить подвиг, потому что подвигу всегда есть место в жизни, и нажал на красную кнопку, под которой висела табличка «нажать при аварии».

На вызов прибежал инженер с взъерошенной копной волос на голове. Он был возбужден, как будто спасался от преследования. Он осмотрел манометр со всех сторон, ощупал трубы вдоль стен и спросил:

– Что случилось?

Его взгляд выражал беспокойство, руки перебирали разводной ключ и желали устранить неисправность в трубопроводе высокого давления.

Боб только что выпил термос чая и съел батон, поэтому начал благодушно говорить:

– Когда я служил коком на шхуне «Алмаз», на нее наскочил кит. Он засунул морду в рубку рулевого и проглотил его. Шхуна потеряла управление, накренилась и под тяжестью громадины собиралась перевернуться. Команда в испуге бросилась в трюм за спасательными жилетами. Я в это время черпал воду на корме для супа. Кит набросился на меня, но я изловчился – сунул ему в пасть ведро и ударил сковородкой по голове. Оглушенный монстр скатился в море. Я дал полный назад. Кит крепко заглотил ведро и волочился на веревке по волнам. На берегу мы вытащили рулевого из желудка. Он оказался выносливым малым. Мой портрет напечатали в газете. В одной руке я держал ведро, а другой поднял за хвост кита…

– А причем здесь «нажать при аварии»?

– Аварии удалось избежать, – невозмутимо ответил Боб. – Давление в норме.

Инженер неожиданно вновь почувствовал приближение преследователей, встрепенулся и быстро выбежал из комнаты.

Неделя пронеслась со скоростью семи земных суток. Боб сидел в котельной и вновь нажал на злополучную кнопку. На вызов в комнату влетел тот же инженер. Он выглядел вяло, но не утратил желания к труду. В его руках чернел разводной ключ для вращения гаек с левосторонней метрической резьбой. Инженер осмотрел манометр, но ощупывать трубопроводы не стал, а серьезно спросил:

– В чем дело?

Боб повторил историю про кита.

– Я это уже слышал, – ответил инженер.

– Неудивительно, – констатировал Боб, – я рассказываю вам этот случай второй раз, но вы так внимательно слушаете, будто начисто все забыли.

Инженер реабилитировал свою память:

– Теперь вы рыбачили на подводной лодке.

Боб благодушно улыбнулся тому, что приобрел благодатного слушателя, он с удовольствием продолжил:

– Я плавал не только на подводных лодках, но и летал на…

Слушатель не захотел ознакомиться с курсом начинающего пилота. Инженер стремительно выскочил из комнаты и гулко захлопнул дверь.

Через две недели, когда благодушие Боба было велико, как никогда, и скука окончательно задавила в лабиринте бесконечных труб, он вновь нажал на красную шапочку кнопки. В комнате появился тот же инженер. Его глаза горели огнем сказочного дракона, прическа напоминала копну свежее сметанного сена. Такие головы встречаются в курортный сезон в Сочи или на туристической тропе в крымских горах. Правый уголок губ был задран кверху, а левый опущен вниз. Создавалось впечатление, что человек пытается одной частью лица улыбнуться, а другой сдержать гнев. Асимметрия лица выдавала замаскированную враждебность – инженер перекидывал из правой руки в левую гаечный разводной ключ, который служил для закручивания гаек с правосторонней дюймовой резьбой. Это насторожило Боба. Труб с такой резьбой на участке не было – значит, ключ хотели применить не по прямому назначению.

Тень инженера трепещущей тростинкой протыкала пространство, а голодный взгляд поедал противника. Боб не мог оставаться равнодушным к горю человека и смотреть, как тот медленно никнет от голода, как кактус в пампасах сохнет без воды.

– У меня есть немного чая, – Боб потряс пятилитровым термосом, который обычно брал с собой на службу, и искренне огорчился, – жаль, бутерброды кончились.

Инженер проглотил слюну. Его лицо приняло симметрично-законченные очертания. Ключ мирно повис в левой руке.

– Я сейчас! – ответил инженер.

Он стремительно вышел и через минуту появился в сопровождении двух любимых женщин. На стол посыпались пакеты со снедью, банка шпрот закрутилась вокруг невидимой оси, несколько свежих помидор и огурчиков притулились на вчерашней газете «Спутник вашего досуга».

За столом состоялось официальное знакомство Боба с Гариком, и его неофициальными подружками, которые к будущей рыбалке никакого отношения не имеют. Канаты, шпагаты, лямки, бретельки, макраме и прочая чепуха истинных рыболовов не интересует. Пусть медведи тянут посильные лямки судьбы в зловещих кущах на берегу топких метановых болот.

2

В детстве Гарик казался хилым и в некоторых местах неказистым ребенком, но вкус пирога нельзя определить на глазок – порой серая булочка бывает желаннее юбилейного торта, если замес делал опытный пекарь.

Над Гариком трудились добросовестные кондитеры. Когда все поголовье детского садика лежало скрюченным от эпидемии гриппа – Гарик был весел и здоров. Когда в школе эпидемия укладывала косяки маменькиных сынков в кровать – Гарик был весел и здоров. Когда с востока шла азиатская чума, с запада надвигался атлантический гепатит, в недрах озера Чад плодились микробы африканской малярии, а северный арктический ветер нес свежезамороженных бацилл неразгаданной болезни – все это сталкивалось, смешивалось на высоте полета перелетных птиц и медленно оседало на голову Гарика – он оставался весел и здоров. Ядовитые бациллы проели ему плешь диаметром один железный рубль с изображением революционера-литератора – Гарик был весел и здоров. Загар к коже Гарика прилипал неохотно. От солнечных лучей кожа покрывалась пятнами цвета хаки. Неопытная домашняя псина на выгуле могла перепутать Гарика с газоном для своих надобностей, если тот лежал неподвижно на траве.

Иногда Гарику снилось, что он идет по росе, счастлив и любим. Откуда-то сверху доносились слова с придыханием:

– Я беременна…

Гарик открывал глаза и понимал, что сон перешел в явь. Чуть позже разные голоса говорили ему то же самое дважды. Подруги чувствовали сильный иммунитет Гарика к простудным заболеваниям, стремились передать ценное свойство своим чадам и всячески пренебрегали импортным набором хромосом.

Как честный человек, Гарик был готов жениться на каждой из дам, но его честность вступала в противоречие по отношению к другой, поэтому он был холостым.

Гарик не был жаден, и свою зарплату делил на пять равных частей. Три части доставались его малюткам, одну себе, а другую – на прокорм собаки. Кроме обязательных выплат, установленных в законном порядке, Гарик дарил на праздник своим чадам подарки. Когда псина околела, Гарик в память об усопшем животном продолжал делить зарплату на пять частей. Освобожденная собачья часть тратилась на ремонт автомобиля, который до встречи с Гариком покоился на автомобильном кладбище.

Чудо техники называлось «Запорожец». Дизайнеры в таком названии сделали попытку возвеличить подвиги казаков, которые любили собираться на берегу шустрого Ялика и отмечать свои победы многодневными гулянками, во время которых упражнялись в стрельбе из пищалей по птицам. Множество пернатых усеяли воду своим пухом. Местный поэт восхищался меткостью стрелков и воскликнул:

– Редкая птица долетит до середины Ялика!

Когда Гарик извлек свою будущую машину из груды обломков, он сделал предположение: до того, как на ней ездил чужой дедушка, машина подверглась обстрелу мафиозного клана. Но чуть раньше на ее крыше выступала группа бродячих артистов, а капот служил пьедесталом для ведения митингов. Но до этого машина, несомненно, участвовала в сражениях против Наполеона и отбивала атаки кирасир. В битве при Грюнвальде машина лишилась лобового стекла, но до этого злобный баскак за недоимки утащил в орду зеркало заднего вида и номерные знаки. Один из боевых слонов Македонского пробовал завести двигатель методом «постукивания».

В таком виде машина досталась Гарику. После ремонта она приняла заводские очертания и напоминала ежика, который оказал сопротивление властям при задержании. Нос у нарушителя распух, глаза из круглых, выпуклых превратились в вогнутые. Из гигиенических соображений ежа обрили до вынесения приговора, но суд оправдал нарушителя. После перенесенного стресса новые волосы на еже не выросли. Он сник, сгорбился, потерял здоровье. Прежде чем начать движение, он долго сморкается, чихает, трясется и к всеобщему изумлению едет, везет поклажу и попадает в аварии. Народ пророчески окрестил машину Горбатый. Это слово так прочно вписалось в лексикон, что его все выговаривают без кавычек.

Богатый духовный мир Гарика дополняли жилистые руки с узловатыми пальцами, вытянутая голова с впалыми щеками, тупым подбородком и светло-коричневыми глазами. Кончик носа был вздернут. Когда Гарик волновался – сжимал челюсти – желваки играли на мускулистом лице, ноздри расширялись. Вечно лохматые темно-русые волосы были жестки и не послушны для расчески. Роста в Гарике было достаточно, чтобы не чувствовать себя маленьким человеком, но он был не прочь подрасти на пять-шесть сантиметров. Нехватку длины компенсировал мужественный характер. На тренировках с макиварой Гарик приобрел резкость в движениях.

Он носил джинсы, клетчатую рубашку и добротные армейские сапоги со шнурками. Был добр, трудолюбив, ласков и застенчив, обладал кристальной чистоты энтузиазмом.

3

В тот момент, когда Боб на любимом диване был поглощен мечтательной дремотой, навеянной фантазией спортивных закладок, и почти взял рекордную высоту шестовика среди прыгунов тяжеловесов – раздался звонок. Легкая дремота рассеялась. Боб отложил установку рекорда, покинул свой скрипучий диван и, шлепая тапочками, направился открывать дверь. На пороге стоял респектабельный Серж.

Он был человеком среднего роста, среднего возраста, с аккуратно подстриженными черными волосами и серыми глазами, но цвет глаз не имел принципиального значения, потому что их затеняли очки в роговой оправе, которые Серж носил всегда. Они придавали лицу трудовую сосредоточенность.

На носу у Сержа была горбинка. Она помогала поддерживать очки всегда в одном и том же положении. Дужка очков опиралась на естественную неровность носа, скрадывала ее, и от этого нос казался идеально прямым. От встряхивания головой, очки не сползали по переносице. Маленьким ушам Сержа завидовали женщины с большими ушами, а его деловым способностям подражали мужчины.

Серж был экономистом, но это нисколько не мешало ему круглый год говорить о рыбалке. Во время праздничных застолий и деловых презентаций, он непринужденно классифицировал рыб, описывал особо удачные лично пойманные экземпляры и удивлял хладнокровием, с которым переносил рыбные невзгоды.

Серж удил с детства. Не всегда успех сопутствовал рыбалке, но опыт калечит неумение, постепенно накапливается и создает слоеный пирог удач.

Свою первую рыбешку Серж поймал сачком, с которым гонялся за Павлиньим Глазом. Бабочка была красива. Несколько цветных кружочков прилепились у нее на крыльях. Они манили за собой юного следопыта. Неожиданно бабочке в голову пришла идея: перелететь небольшой ручей. Серж не хотел упускать пестрый экземпляр, он ничего не замечал, кроме дрожания ее крыльев, которые создавали неказистый полет и несли изображение таинственных кругов. В азарте погони он не заметил препятствие и скатился в воду. Бабочка не дала захватить себя в плен. Мокрый следопыт в коротких штанишках вылез на берег. В его ловушке-сачке трепыхалась блестка-рыбонька. Ее маленькое гибкое тельце подпрыгивало, она светилась зеркальным светом. Грациозная добыча была желанней мороженого. Благодаря пескаренышу-раззяве зачатки начинающего натуралиста получили узкую рыбную специализацию и незаметно начали формировать мужа-рыболова.

Серж любил рыбалку и всегда тщательно готовился к ней. Нельзя сказать, что он относился к когорте настоящих заядлых рыболовов – элементы чванливости к шевелящейся наживке обнажали его брезгливость, но он вполне мог изготовить окатыш из теста или хлеба, активно используя свои челюсти для придания нужного свойства приманке.

Рыбалка наполняла жизнь Сержа положительными эмоциями. Он излучал радость, производительно трудился и был на хорошем счету у начальства. Бумаготворчество предполагало наличие на теле свежей рубашки, галстука, однотонного костюма и вычищенных ботинок. Именно в таком одеянии предстал Серж перед Бобом.

– Я на минуточку, – произнес Серж, – до тебя невозможно дозвониться. Чем занимаешься?

Неделю назад Боб пылесосил комнату и случайно вытащил соплом телефонный шнур из розетки, но не вставил его обратно. На конкретно поставленный вопрос Боб мог ответить конкретно: «Убираюсь» – пылесос стоял посреди комнаты. «Стираю» – замоченное белье кисло в тазике. «Пишу диссертацию» – множество книг валялось по комнате в беспорядке. «Делаю ремонт» – за сплошной неразберихой невозможно уловить нить деятельности. Боб, как гостеприимный хозяин, ответил абстрактно:

– Пью чай.

От цепкого взгляда Боба не ускользнуло, что Серж прячет за спиной тяжелый торт «Северное сияние». Гость знал о слабости Боба к тортам.

Однажды, когда отмечалась очередная годовщина весеннего рабоче-крестьянского праздника, друзья случайно встретились в зоомагазине. Серж спешил с тортом в гости.

– У меня есть новое пополнение в аквариуме, – празднично тожественно произнес Боб. – Оно плавает и махает хвостом, как заправский морж. Ставлю два торта против одного, что ты не догадаешься. – Подзадорил друга Боб.

Сержа заинтриговала новинка и предложение. Он знал, что кроме улиток в аквариуме Боба давно никто не живет. Он начал перечислять названия декоративных рыб из своей компьютерной памяти и начал с самых простых названий:

– Гуппи, барбусы, сом, меченосцы…

– Так дело не пойдет, – возмутился Боб. – За каждый десяток неправильных названий ты прибавляешь один торт.

Азарт рыболова пленил Сержа. Его самолюбие было задето. Он согласился с кабальным условием. Серж перечислил около полусотни аквариумных рыбешек – его мозг сдал сбой и переключился на рыб промысловых пород, которых загоняют в сети траулеры и аэропланы. Когда теоретических бисквитов набралось пять штук, Боб сказал:

– Хватит! Надо отовариться.

Они зашли в ближайшую кулинарию, и Серж, как истинный джентльмен, отоварил проигранную партию тортов.

– Для бригады берете? – поинтересовалась проницательная продавщица, – Праздник, тепло.

– На свадьбу, – съехидничал Серж.

– А кто жених? – не унималась продавщица.

– Он, – Серж указал на Боба.

– Счастливый, – воскликнула продавщица. – А кто невеста?

– Он, – Боб указал на Сержа.

Продавщица от изумления прикрыла рот ладонью. Потом быстро перевязала торты голубой тесемкой, поставила их на прилавок и вышла в подсобное помещение, шепча как заклинание непонятную фразу:

– Разноцветные. Вот они какие.

По дороге к аквариуму Серж продолжал выдвигать рыбные гипотезы, не оговоренные штрафными санкциями. На все попытки выяснить истину Боб отвечал однозначно:

– Придешь – увидишь!

– Неужели пираньи! – не успокаивался Серж.

– Страшнее, – ответил Боб.

Стекла тридцатилитрового бассейна были расписаны витиеватыми дорожками улиток. На дне среди зеленого мха на мелких камушках, цветом коричневого итальянского ботинка с двумя усами-иглами, лежал рачок.

– Это мое пополнение, – с гордостью произнес Боб.

Он опустил руку в воду, и за спинку вытащил нового обитателя аквариума. Рачок на воздухе щелкнул. Мелкие брызги окропили лица зрителей.

– Вот, как хвостом бьет – признак здоровья, – сказал довольный Боб.

Серж не разделял ответной радости. Он утерял все признаки здоровья, и не мог составить конкуренцию здоровому рачку. Потеря речи, бледность, частое моргание, потливость, слабость в конечностях – проявляли симптомы неизвестной болезни. Серж опустился в кресло. Кризис быстро миновал. Первым возвратился дар речи. Еле шевелящиеся губы прошептали:

– Это не рыба.

– А кто утверждал, что это рыба? – невозмутимо вымолвил Боб. – Я показал новое пополнение. Его мне подарил сосед, который уехал на историческую родину. Раков у них там – во! – Боб правой рукой, в которой держал членистоногое, провел себе по горлу, жестом выражая уровень ракового изобилия за бугром. – Кажется, станция называется Дно.

Рачок с плеском упал в аквариум, а друзья отправились на кухню.

Пять тортов украшали стол. Серж набрался самообладания, чтобы не разрыдаться над бисквитным изобилием, не принадлежащим ему, но чувство достоинства не дало упасть ниц. Голос реванша воскрес над мелочной обидой. Серж изрек:

– Спорим, что ты не съешь это все сразу!

– Я не собираюсь есть все сразу, – ответил Боб, – день длинный.

Серж изменил тактику:

– Спорим на два торта, что ты не съешь все за один час.

Бобу понравилось условие. Он хорошо знал свои силы, поэтому принял предложение, сделав маленькую поправку, что будет запивать бисквит чаем.

Первые пять минут Серж с увлечением наблюдал за процессом поедания, но дело спорилось, и через тридцать семь минут обескураженный Серж проследил, как последний кусочек исчез со стола. Счастливый Боб швыркнул чаем и закончил пари в свою пользу.

Теперь понятно, почему Серж появился в дверях и не делал из своей ноши рекламу, скромно топтался на месте, смущался, как будто его, как блудливого кота, застали врасплох за слизыванием сметаны из крынки с молоком.

– Если ты думаешь, что я хочу съесть твой торт, – неожиданно признался Боб, – то могу заверить, что крем мне вреден, тем более, что я сижу на диете. Диета – это святое.

Откровение приятным элем влилось в Сержа. Трудно было что-то возразить. Сомнение перестало терзать его. Он слышал слово джентльмена, которое обязательно ассоциируется с безупречным костюмом, белой крахмальной рубашкой, бабочкой и предметами культа, будь то трость, дипломат или кожаная папочка для документов. Эти вещи имелись у Боба в шкафу. Серж смело переступил порог малогабаритной однокомнатной квартиры и поставил коробку с тортом на обувную полку.

Друзья прошли на кухню. В ней выясняют отношения особи, кормящиеся с одного стола в замкнутом пространстве. Симпатии между едоками складываются от количества неприязни, скопившейся в результате пребывания на одной жилплощади. Боб и Серж жили вдали друг от друга, поэтому кухня служила им для радостных встреч.

Разговор был краток, спроецирован на одну тему. Открытым голосованием, без наложения вето, друзья решили посвятить две недели рыбалке. Гарик со своим автомобилем гармонично замыкал тройку рыболовов. Если бы он взял самоотвод, то большинством голосов его кандидатуру утвердили бы на участие в миссии. Решение и поздравление ему были переданы по телефону со строгим предписанием немедленно явиться на сборный пункт, чтобы сообща обсудить второстепенные детали.

1

В жилище Боба маленький человек чувствовал себя большим, а большой – медведем в берлоге. Последнее обстоятельство не мешало хозяину иметь высокий полет мысли.

Мебель в его комнате была расположена вдоль стен. Справа от двери на тумбочке дрожали воды аквариума. Над ним висела картина с фрагментом великого кубиста. Две трети следующей стены занимал трехстворчатый шкаф, в углу около окна отдавал бликами кинескоп телевизора. В промежутке между шкафом и телевизором был втиснут стул на тонких ножках. Книжные полки закрывали половину противоположной стены. К ним прислонился диван. Журнальный столик замыкал периметр интерьера. На полу лежал ковер. Диван от шкафа разделяло два с половиной шага.

Кухня имела большее удобство. По ней не нужно было ходить, а только уметь разворачиваться: налево, направо, кругом. С одного пятачка заглянуть в холодильник, зажечь плиту, включить кран с водой, взять чашку с посудной полки, развернуться и поставить ее на стол.

Коридор имел такие же преимущества. Друзья решили осмотреть в нем надувную лодку, которую Боб приобрел по случаю у расформированного института «Снега и льда», который переименовали в академию «Солнца и Луны». По прогнозам на Луне в ближайшие годы ожидалась засуха, а для солнечного плавания требовался корабль с жаропрочной резиной, поэтому акционерное общество «Партизан» при академии распродавало имущество бывшего института, включая плавательные средства. Ледокол купили филиппинцы для нарезания архипелагов, а Боб ограничился резиновой лодкой.

Он встал на табуретку и открыл дверцу антресолей. Их не надо путать с дачными антресолями, на которых собирались гости, пили чай и вели беседы о приятных житейских пустячках. Современные антресоли уменьшились до размеров брикета мороженой рыбы для оптовой торговли и хранят много личных тайн. У каждого на антресолях свой «покойник». Не надо понимать пословицу слишком прямо, но факты, иногда, подтверждают иносказание.

Однажды, у одной старушки после ее кончины наследники обнаружили на антресолях три мумии: капрала, сенатора и римского легионера. Старушка, в то время привлекательная особа, скрывала своих любовников наверху от ревнивого мужа-боксера. В один прекрасный день он вернулся травмированным и долго не выходил из дома. Вскрытие мумий показало, что бедняги скончались от страха, причем радиоактивный распад легионера был старше, чем у капрала на два тысячелетия, а сенатор захаживал к общей зазнобе в период полураспада первого и последнего любовника. Дело о наследственности затянулось на долгие годы. До сих пор суд не установил прямых потомков усопшей бабушки от отца-боксера. Адвокаты не могут добиться от мумий письменного разрешения на взятие анализов для определения родства.

Таким образом, антресоли – это полка с дверцами, куда женщины складывают вещи, которые никому не нужны, но выбрасывать их жалко.

У Боба не было постоянной кладовщицы, поэтому на антресолях лежали сугубо нужные предметы. Он вытащил надувную лодку. Она ни разу не разворачивалась и, судя по непонятным буквам на ярлычках, была импортная. Серж и Боб разложили ее в коридоре между вешалкой и шкафом. На полу она напоминала плащ из общевойскового защитного комплекта для отражения химических атак.

Когда Боб служил в армии, он бегал в подобном плаще, потел, глядел через мутные стекла противогаза на окружающий мир и галлюцинировал условного противника. Именно такое одеяние вырабатывало рефлекс: на кнопки нажимать, а за шнурки тянуть.

Серж поднял лодку, чтобы поближе к свету разглядеть надписи, а Боб потянул за шпагат. Коридор наполнился шипением, плащ зашевелился, на глазах начал расти. Набухающие формы оттеснили Боба в шкаф, а упругий борт лодки закрыл створки. Боб оказался в темноте, в тесноте, в неизвестности, без куска пищи и запаса пресной воды. Через узкую щель к узнику поступала информация из внешнего мира в виде проклятий и призывов о помощи. Боб многократно пытался вылезти из шкафа, но его сил не хватало, чтобы открыть дверцы. Зато он установил закономерность, чем сильнее давил на створки, тем приглушеннее становились проклятия – из слов вылетали все буквы, кроме шипящих и свистящих, а звуки походили на астматический выдох. Боб оставил свои силовые потуги и догадался заглянуть в щель.

Надутая лодка, как гидравлический запор, одним бортом подпирала дверь шкафа, а другим – придавливала Сержа к вешалке. Положение усугублялось тем, что голова страдальца была окутана пальто, которое мешало круговому обзору. Звуки доносились из глубины и напоминали сипение водолаза, которому перегнули шланг и прекратили доступ воздуха. Боб изогнулся в своем склепе, как только мог, и увидел под дном лодки хаотическое безвольное болтание рук Сержа. Конечности не могли подняться выше ватерлинии – им мешала собственная длина и отсутствие балетной гибкости. Ноги, по-лягушачьи подогнутые и вывернутые как на музейном зоо экспонате, упирались коленями в пол. Поза йога лишала тело всех степеней свободы, кроме духовного раскрепощения.

Боб заметил, что признаки жизни собрались уйти из тела Сержа, а архангел выписывает ему свидетельство кандидата в утопленники, но никак не может разобрать фамилию под нечленораздельным мычанием. Боб предпринял новую попытку искусственного дыхания – нажал и отпустил створку шкафа. Проклятия возобновились. Роль реаниматора увенчалась успехом. Боб первым пошел на словесный контакт. Сквозь щель он крикнул:

– Сними пальто с головы!

Нет ничего ценнее своевременного совета.

Однажды с Большеохтинского моста в реку упал неизвестный. Он барахтался в воде и взывал о помощи. Толпы зевак согнулись через перила. Каждый кричал свое:

– Греби к берегу! Спасайся! Караул!

Энтузиасты показывали направление гребли, а сводный береговой оркестр прапорщиков заиграл туш для лучшей ориентации. Тренер-общественник встал на тумбочку и показывал приемы плавания для начинающих. Какой-то калека бросил свои деревянные костыли в реку. За них ухватился несчастный и благополучно догреб до берега.

– Барин, ну как ты? – спросил пострадавшего сердобольный крестьянин.

– Я видел, я видел, – взволнованно говорил мокрый человек.

– Что ты видел?

– Будущее, когда падал. Там, – он указал на левый берег, – много мачт и парусов. А дальше огромный лавровый лист до неба в облаках.

– Ну, – успокаивал его крестьянин, – лист посадят?

– Посадят.

– А он вырастет.

– Нет.

– Ну, вот все будет хорошо. Лист посадят, но он не вырастет. Ты в этом не виноват.

– Я не виноват, – обрадовался мокрый барин. – Я не виноват.

Его сажали в конку скорой помощи, а он продолжал повторять одну единственную фразу: Я не виноват.

Мэр был очень удивлен, когда на объявление в газете для вручения медали «За спасение утопающего» откликнулось полгорода. Каждый считал свой совет достойным награды.

Боб не думал о почестях. Забота о человеке толкала его к общению. Он нашел заменитель костылям и крикнул закутанной голове:

– Если ты меня слышишь – покажи фигу!

Боб нагнулся и увидел внизу две фиги, что означало: «Слышу тебя очень хорошо.» Контакт был установлен. Оставалось найти управляющий орган, способный выполнить сложные манипуляции. Ястребиный взгляд спасателя определил контуры швабры на полу, Боб подал команду закутанной голове:

– Справа впереди швабра. Возьми ее.

Руки подопытного ощупали линолеум, отвергли стоптанный ботинок фабрики «Скороход» и цепко схватились за предмет половой гигиены. Боб облегченно вздохнул – напряжение спало как после удачной стыковки космического корабля в центре управления полетом.

– А теперь, – Боб продолжал говорить в верхнюю часть щели, – бей шваброй по лодке снизу.

Серж покорно выполнял команды – неуклюже тыкал шваброй в днище, но она соскальзывала. Голова подопытного мешала передвижению судна вверх. Создавалась безвыходная ситуация. Проблема не разрешалась.

2

Как призывники времен застоя вовремя приходили к военкомату для отправки на службу, так Гарик своевременно примчался на сборный рыболовный пункт. На звук условного сигнала дверь не открывалась. Подозрительные шорохи и сдавленные голоса раздавались внутри. Гарик притаился на лестничной площадке. Он не знал, что секционеры находились в западне. Он предполагал худшее.

Настойчивое дребезжание звонка возбудило в Бобе новую идею – спасение придет снаружи.

– Попробуй открыть дверь! – крикнул Боб что есть мочи застывшей швабре.

Свободная рука Сержа показала фигу, что означало: «Понял!». Боб продолжал управлять манипулятором:

– Упрись шваброй в дверь и перемещай ее вверх к замку!

Швабра, как белая трость великого слепого, блуждала по обшивке двери, пока не натолкнулась на французский замок.

Серж слыл докой в открывании замков. Его дебют медвежатника состоялся в первом классе, когда он получил самостоятельность и личную связку ключей. Они болтались на галантерейной резинке, как амулет, и при движении брякали. Часто шея оставалась без музыкального сопровождения с одной грязной резинкой – ключи терялись.

Первый этаж проживания давал льготы – Серж предусмотрительно оставлял открытой форточку и беспрепятственно попадал в квартиру. Его способность использовали рассеянные дяди и тети, которые тоже теряли ключи, их степенность не позволяла проникать домой подобным образом. Один раз он залез по шаткой лестнице на второй этаж и заработал сладкую грушу. Когда Серж стал умнее, ленивее и перешел во второй класс, он повесил на ключи кожаную бирку со своим именем, домашним адресом и пятой группой крови, как у настоящего гонщика. После очередной потери он ждал, когда ключи принесут домой по указанному адресу.

В один прекрасный день, когда горечь утери притупилась, а ее место занял новый дубликат, Серж увидел старые ключи. Они висели на гвоздике в прихожей. Добрые люди скромно возвратили их, не требуя вознаграждения. На том же гвоздике белела продырявленная записка: «Спосиба». Беглый взгляд определял отсутствие в квартире вешалки для кашне, серванта с чашками, телевизора, ореховых стульев, шкафа с новым папиным костюмом. Но больше всего Сержа расстроило, что исчез дырявый футбольный мяч, который предполагалось выменять на велосипедный звонок. После этого случая Серж стал собраннее, оторвал у дубликатов кожаные ярлычки и спокойно терял ключи не чаще одного раза в год. Поэтому ясно, что шваброй управляли умелые руки. Всевидящий Серж уперся лохматой щеткой в защелку, надавил на нее, замок щелкнул.

Гарик с противоположной стороны двери как чуткий вождь Чун-Чу-Чуна прислушивался к непонятным шорохам. Он сожалел, что не захватил с собой оружие устрашения бизонов – водопроводный ключ для устранения прорывов газа на прогнивших трубопроводах. Острый кулачок каратиста невозможно забыть, он всегда находился при хозяине, рефлекторно сжимался в минуту опасности и представлял смертельную угрозу, как капля никотина для лошади или липучка для мух.

Гарик не побежал за полицией, он чувствовал сиюминутную необходимость помощи. Его чуткие индейские уши уловили щелчок замка. Гарик рванул дверь на себя. В тот же миг что-то лохматое ударило по глазам, но тридцать вторым выпадом ЦЗУЙ ЦЮАНЬ – пьяный кулак, Гарик прорвал бездну, оттеснил лохматого внутрь коридора и не дал ему прорваться к лифту, но упругое сопротивление остановило Гарика. Он резко перегруппировался и применил тактику ХОУЦЮАНЬ – кулак обезьяны. На десятой позиции движением ГОУ-ШУ – рука крюк, каратист зацепил тесемку и вытащил трубку с ниппелем.

Через отверстие в корпусе лодки в лицо Гарика ударила струя воздуха с тальком. Лохматое препятствие исчезло, но голову обволокло облаком аэрозоля. Упругий соперник применил неизвестное оружие. Враг явно хотел умереть, но Гарик решил спасти две жизни. Он схватил противника в охапку и попытался вместе с ним выскочить через закрытую дверь, но в серо-пыльном ослеплении газовой атаки не угадал направление выхода и стукнулся головой в зеркало. Как оса, потерявшая перспективу, Гарик бился головой о собственное изображение, но не сумел открыть мифическую дверь. После двенадцатого удара, он с удовлетворением почувствовал привкус победы. Под его руками-клешнями существо осело и испустило дух. Гарик тоже замер. В эту минуту он чувствовал презрение к боли.

Боб, как одинокий узник в темнице, замер, в оцепенении слушал треск и крики, способные спугнуть стадо слонов с натоптанной тропы. Шум напоминал Бобу далекое детство, когда он стоял у клетки с обезьянками. Шаловливые мартышки щипали друг друга, визжали, бросали объедками в зрителей, которые с удовольствием отвечали взаимностью. Сейчас Боб чувствовал себя одним из участников подобной баталии, которого для собственной безопасности посадили взаперти. Он тихо радовался, что его ограждают не прутья, а сплошной фанерный щит, через который не мог пролететь спелый помидор и испачкать пижаму.

Мысли людей меняются с обстоятельствами – теперь Боб не хотел выходить из своего убежища и ждал, когда извне попросят об этом. Сквозь наблюдательную щель назойливо проникала пыль и раздражала слизистую оболочку. Боб не выдержал химической обработки, чихнул и с глухим ударом открыл головой шкаф. Свобода наступила так же неожиданно, как пришло заточение. Боб не решался воспользоваться ею и сквозь открытую створку шкафа наблюдал, как тальк медленно оседает на предметный мир коридора, внося естественное равновесие и спокойствие.

Серо-пепельный порошок, которым обильно обсыпают резину при длительном хранении, тонким слоем покрыл пол, обувную щетку, одежду на вешалке; ботинки, в которые были вставлены чьи-то ноги; брюки на ногах, клетчатую рубашку и лохматую голову. Прическа на голове принадлежала Гарику и напоминала седеющую львиную гриву. Сытый и удовлетворенный царь зверей лежал на своей добыче, отдыхал и совершенно не по-царски сплевывал набившийся в рот тальк, который хрустел на зубах и создавал привкус канцелярского клея.

Бобу вдруг стало жалко себя. Он вспомнил свое непорочное детство и тот миг, когда в первом классе на уроке труда первый раз отведал вкус канцелярского клея. Это было так давно, но воспоминания воскрешали события.

Была осень – пора очей очарованья. Дети составляли аппликации: на белый лист бумаги клеили изображения листиков деревьев, вырезанные из цветной бумаги. Боб старался. Он приклеивал желтый листик – сильно и тщательно гладил и вдавливал свою аппликацию в белый лист формата А-4. Вокруг тоже все старались. Старалась девочка, сидящая рядом, старался сосед за спиной, потому что на шее сзади Боб ощутил капли клея, отлетавшие от грубой щетины кисточки. И, о ужас, перестала стараться соседка спереди. Она первой приклеила аппликацию и хотела поделиться своей победой с окружающим миром. Резко развернулась и опрокинула стеклянную баночку жидкого клея, которая стояла на парте перед Бобом. На мгновение все замерли. Клей тек по парте, приближался к краю, вот-вот должен был ринуться вниз и струей Ниагарского водопада упасть на колени. Бледно-серая жидкость, похожая на кисель, разливалась неотвратимо. Боб успел отодвинуться, но соседка-девочка замерла. Она оставалась в опасности. Клей мог залить ее платье. Боб наклонил голову и лизнул канцелярский клей. Хуже вкуса он ни разу не ощущал. Этот вкус невозможно ни с чем сравнить: горечь, горечь, отвращение и опять горечь – вот, что осталось в воспоминаниях о девочках. Боб сидел с открытым ртом. Язык свешивался наружу, глаза окружающих выражали страх. Никто не смеялся. Это вселило в Боба еще больше ужаса. Поток клея был ослаблен. Девочка-соседка была спасена. Боб хотел сказать: «Дети, не лижите канцелярский клей! Вытирайте его рукавом!»

Сейчас Боб мелко сплевывал вокруг себя, и после столь странного ритуала решил нарушить гнетущую тишину. Чтобы случайно не спровоцировать близорукого льва к новым выпадам, заговорил на нейтральную тему о погоде. О ней можно говорить бесконечно, потому что погода является составной частью жизни и влияет на происходящие события. Хорошая погода вызывает деловую активность, улыбку, стремление к новым знакомствам, жажду свиданий, объятий, путешествий. Но хорошей погоде также присущи противоположные признаки: кому охота работать в хорошую погоду? Если долго улыбаться на солнце, то лицо покрывается неравномерным загаром, а на коже остаются белые морщинки. Глупцы бегают на свиданье в жару – горячие объятья лучше приберечь для прохладного времени года. Если здесь хорошо, то зачем ехать за тридевять земель к неизвестной погоде?

Невооруженным глазом заметно, что хорошая погода явно или косвенно несет признаки плохой. В то время, как праздный курортник наслаждается мягким солнцем, крестьянин за забором ждет дождя для будущего урожая, но слишком обильные осадки могут загубить труд земледельца.

Пушистый бархатный снег осыпает склоны на радость горнолыжникам и дороги на горе автомобилистам.

Человек издавна наблюдал за природой и любимым богам давал всепогодные таинственные имена: Зевс – громовержец, Эол – бог ветра, Нефела – богиня животворных туч… Хорошие и плохие боги дрались между собой и создавали климат. Для изучения климата строились институты. Если в одном институте становилось тесно двум одинаковым мыслям, создавался новый институт для размещения старых распухших мыслей. Они выглядели свежо и привлекательно в интерьере модной мебели.

Свободные полки усыхали без новых теорий. Человечество порадовалось открытием магнитного влияния солнечных протуберанцев на увеличение числа людей пьющих алкоголь во вторую пятницу каждого месяца. Солнечная активность так влияла на мужчин, что они впадали в двухдневный транс, из которого мог вывести огуречный рассол. Ученые-мужи на основании длины протуберанцев и статистики вытрезвителей доказали влияние погоды на склонность человека мужчины к спиртному. За новую теорию ученым повысили оклады, звания, вручили награды и предписали открыть филиалы института в городах с численностью населения более двух миллионов человек. Все остались довольны. Кроме сторожа Потапа, который охранял институт и боялся потерять свою работу, так как владел уникальной тайной. Он покинул свою жену, чтобы случайно во сне не выболтать секрет. Он знал, что всплеск протуберанцев возникает в момент выдачи зарплаты мужскому населению, которое бежит в винные лавки и подсознательно уменьшает дозу солнечной радиации.

Разговор о погоде в любой ситуации будет уместным и плавно подготовит слушателя к основной теме. Боб из своей берлоги полюбопытствовал:

– На улице выпал снег? – Он тонко намекал на внешний вид Гарика, который был покрыт тальком.

– На улице второй месяц лето, – сухо без восторга ответил Гарик.

– Я это предполагал, – дружелюбно сказал Боб.

На этом прелюдия о погоде закончилась, и Боб перешел к главной теме.

– Мы испытывали лодку, а плавать в мороз по льду неудобно.

Боб взглянул на вешалку, желая подключить к разговору молчаливого Сержа, но второго испытателя под ней не оказалось. Странные сомнения начали одолевать Боба, а вместе с ним слабая догадка исподтишка клюнула в одну из извилин черепной коробки и мыслью растеклась по капиллярам. Боб произнес:

– Кстати, ты можешь отпустить это, – он указал рукой на предмет, который Гарик обнимал и использовал для подстилки.

Царю зверей предложение понравилось. Он встряхнул гривой. Поднял пыль, как колдун с древнего фолианта для гадания, и вырос над свертком.

После непродолжительного исследования на дне развернутой лодки обнаружили тело. Оно напоминало человекообразную массу, которая упала с высоты Эвереста без парашюта. Голова страдальца была вывернута наружу, вымазана в собственных мозгах и сильно отличалась от фото в паспорте. С таким лицом в метро не пускают. Руки прижимали к груди кусочек эстафетной палочки. Боб определил, что палка когда-то составляла часть гарнитура мебели и принадлежала швабре.

После предварительной скорбной минуты молчания приступили к выносу тела. Гарик взял трофей за ноги, Боб взялся за широкоплечий торс. Тело понесли в комнату. Во время транспортировки Боб почувствовал теплое дыхание усопшего, а язык покойного слизывал мозги с собственной физиономии. Тело положили между диваном и пылесосом. Одежда жертвы была липкой, источала ванильный запах. Боб с удовольствием вдохнул приторные ароматы кондитерской промышленности. Они напомнили былые рекорды. Вторая минута молчания показалась Бобу лишней тратой времени. Личность человека не установлена. Боб взял со стола ложку и начал сцарапывать с лица незнакомца предполагаемые мозги и пробовать их на вкус.

Совместная трапеза – лучший способ решения любых проблем. Если мужчина голоден, не пытайтесь извлечь из его души семя добра. Оно будет плодить колючие кактусы и больно жалить иглами нежные подушечки пальцев. Сытость состригает колючки, сближает, греет и располагает к тихому воркованию. Сытые люди руководят партиями, участвуют в конкурсах красоты, посещают концерты и думают, как накормить голодного, чтобы он стал товарищем. Сытые люди придумали чаепитие. Чашечка чая помогает собраться с мыслями. А когда мысли исчезают, можно отхлебнуть глоточек кипятка, и заполнить паузу естественным причмокиванием.

Гарик присоединился к трапезе. Как тонкий ценитель сладкого, он осторожно кончиком ложечки поддевал крем и тщательно облизывал свой столовый инструмент. Нижняя часть лица незнакомца была очищена, проступил волевой подбородок и плотно сжатые губы. Боб произнес:

– Я так и знал! Это Серж!

Гарик вытащил из левого глаза опознанного человека очередную порцию крема и с интересом спросил:

– Вы знакомы?

– Да! – продолжала голова диалог с удивительным хладнокровием. Она нетактично вмешалась в разговор живых людей. – Господа, заканчивайте обед. У меня затекла спина.

– Это Гарик! – сказал Боб, показывая ложечкой на лохматую голову, – А это – Серж, – ложка изменила направление.

– Очень приятно! – скромно произнес Гарик.

– Мне тоже! – резко и коротко отозвался Серж. Его очищенный левый глаз смотрел на мир без интереса.

Так открылось заседание рыболовной секции.

1

Жизнь дана для того, чтобы ее прожить. Каждый человек нащупывает свою дорогу и бредет по назначенному лабиринту. В пути встречаются тернии, в тени которых делается остановка для подкрепления организма. Организм сам выбирает дозу питания на вкус, цвет, запах, калорийность и объем. Первые три свойства интересуют экзаменационную комиссию кулинарного техникума. К последним двум тянутся едоки.

Рыболовы относятся к едокам. Качество пищи влияет на выдержку, остроту зрения, реакцию на поклевку, правильно выполненная подсечка подводит итог. Сидение на рыбном месте ограничивается временем, поэтому труд рыболова сродни автономному плаванию субмарины пятого поколения. Оно зависит не от работы ядерного реактора, не от запаса кислорода, а от продолжительности жизни экипажа, которая поддерживается продуктами на борту. Капитан субмарины как турист утверждает рацион питания. Их обоих интересуют калорийность и объем. Слишком затаренная лодка, как тяжелый рюкзак, становится неповоротливой и может потерпеть фиаско на боевом дежурстве. В то же время голодные колики команды не способствуют точному поиску цели.

Четко написанный регламент превращает хаос в гармонию. Обязанность заготовителя провианта была поручена Бобу. Он не стал скрупулезно высчитывать тоннаж в граммах, как это делают навьюченные туристы для недельных переходов. Их верблюжьи горбы кроме восхищения вызывают зависть. Нести и наслаждаться, терпеть и радоваться, быть не такими, как все – их удел. Но еще при этом курлыкать мелодию со словами: тури-тура, тури-тура, туристы! Это вершина совершенства и личного мужества. На вопрос домоседа с оттопыренными ушами: «Какие красоты ты видел?» Турист морщит лоб, глубокомысленно закатывает глаза, но кроме рюкзака впереди идущего ничего вспомнить не может, поэтому с удовольствием описывает содержимое ноши и с интересом разглядывает собственные слайды красот, которые он не заметил на тропе самоистязания.

На второй вопрос: «Что вы ели?» Турист выдаст меню с точностью до грана, как аптекарь, и будет пропагандировать здоровый режим питания. Завтрак, каша 100 граммов, чай 3 грамма, сахар рафинад 10 граммов, хлеб и сухари 108,5 граммов. Обед – прочерк. Ужин – смотри завтрак, плюс сахар по вкусу, но не более 10 граммов.

Такое меню вызывало у Боба изжогу, легкое головокружение, природа виделась в унылых тонах, тело устойчиво теряло трудоспособность и смысл жизни.

– Я знаю, где есть ларек, в котором можно купить все, – заискивающе произнес Боб. Мне там сделают скидку.

Жизнь не стоит на месте. Преобразования в торговле влияют на творчество масс. Ухарь-купец со своей телегой, где есть ситец и парча, проходимец торговли. Он шел в далекие дикие массы и нес радость обретения. Он приучил всех к роскоши, и массы сами пошли к нему навстречу. Дорогу в светлое послезавтра преградили ларьки.

Для предупреждения всех недохваток сразу, Боб составил меню на все случаи жизни: хлеб и макароны 1 ящик, банки с консервами 1 ящик, пиво 4 ящика, разное 3 ящика. Графа «разное» дополняла нехватку самого необходимого, что не вошло в первые шесть ящиков. Приоритет отдавался предметам досуга. К ним относились: бинокль, зонтик, сухой спирт, запасное весло, кастрюля с крышкой, поварешка, набор вилок и ложек, пятый номер журнала «Катера и яхты», болотные сапоги, бидон, палатка, фал, пустой мешок, гамак, панамка – все это было сдобрено пакетиками сухих супов, не входящими в основной рацион.

Особо стоит отметить керосин. Он обладает необычайным дезинфицирующим свойством. Военные медики используют его при операциях в полевых условиях. Убитых микробов от одной капли керосина значительно больше, чем от капель других жидкостей. Микробы ползают, летают, плавают, прячутся внутри и снаружи. Керосин преследует микробов, они исчезают без мучений, разлагаются, испускают дух, который всегда путают с запахом керосина. Микробным духом пропитываются рюкзак, теплый свитер, сапоги, куртка, вареные яйца, макароны, соус. Вам все равно, чем питаться – вкус еды одинаков.

Из проезжающих авто высовываются головы. Ориентируясь на запах, они спрашивают вас о бензоколонке, а настырный автолюбитель со знаком «слепой за рулем» на лобовом стекле, пытается вытащить из вашего рюкзака заправочный пистолет и заполнить бак своего авто топливом.

Инвалид по обонянию преследует вас и требует написать лечебно-парфюмерный рецепт, который вернул ему нюхательный эффект. Вы прячетесь в зарослях от вопрошателей, темное время суток коротаете в одиночестве. Но утром обнаруживаете около своего тела очередь людей с банками. Народ из ближайшей деревни терпеливо ждет открытия керосиновой лавки. Вы пытаетесь занять очередь и ищете последнего, но всегда оказываетесь первым – великодушные старушки, не знакомые с азами подпольной конспирации, не дают вам смыться. Они хотят, чтобы их отоварили керосином.

Вы ненавидите крекинг процесс и желаете отделаться от назойливого запаха. Из рюкзака пытаетесь извлечь мыло, которое прилипло ко всем вещам сразу: испачкало тренировочный костюм, склеило носки, продырявило пакет с чайной заваркой. В новой роли мыло напоминает бутерброд, который упал маслом на землю. Вы с проклятием мчитесь к водоему и начинаете мыть мыло. В самый неподходящий момент оно выскальзывает и его приходится ловить по всей акватории.

Ловля мыла – увлекательное зрелище. Неоднократно в своей жизни люди ловят мыло, и каждый раз это делается как будто впервые. Несколько ненавязчивых советов помогут исправить грубые ошибки. Не следует резко бросаться на мыло, оно вторично выскользнет и переместится на большую глубину, где его труднее достать. Чтобы предупредить эту неожиданность, лучше всего раздеться и попробовать зайти с противоположной стороны. Если попытка захвата будет неудачной, то мыло выскользнет в сторону берега, что облегчит третью попытку овладеть желанным кусочком.

Мыло можно ловить группой. В этом случае шансы на успех нулевые. Каждый зорко следит за тем, чтобы мыло не досталось соседу. В конце концов, оно теряется или его уносит течение. Общий азарт коллективной цели сближает людей.

Если человек в одежде ходит руками по дну реки, а его ноги в тапочках упираются в прибрежный камень – знайте, это начинающий ловец мыла. Он пренебрегает советами опытных туристов, и когда длина его тела станет меньше расстояния от камня до мыла, он шлепнется в воду. Таким лентяям лучше сидеть дома, ловить мыло в собственной ванне и чистить зубы щеткой.

Зубная щетка – это третий предмет гигиены, после керосина и мыла, которые Боб предусмотрительно не взял с собой. Она доставляет много хлопот. Постоянно нужно держать в памяти то место, куда ее положил. Ее поиски приводят к шторму в рюкзаке и гибели части продуктов, а такую роскошь Боб позволить себе не мог.

Зубная щетка временно устраняет запахи керосина, который проникает в организм с пищей, но если вы его с собой не взяли, то зубная щетка вам тоже не нужна.

Все советы невозможно упомнить. Они утомляют, приводят к депрессии и отравляют отдых, но самые необходимые желательно знать и уметь ими пользоваться.

2

Накануне торжественного выезда Боб клялся, что непременно разбудит всех в положенный час. Для этого он записал телефоны Сержа и Гарика на отдельном листе и пришпилил бумажку кнопками к журнальному столику, чтобы ее не сдуло сквозняком. В свою очередь Серж поклялся, что разбудит Боба раньше, чем он проснется и прочитает свою шпаргалку. Боб долго смеялся над этой шуткой и поставил два против одного, что он выполнит свое обещание. Серж не уступил и поставил три против одного, что он разбудит Боба. Что они ставили друг другу, оба деликатно умалчивали, но, вероятно, это подразумевалось.

Гарик удивительно тонко опроверг позицию обоих и, ехидно улыбаясь, произнес, что им не придется будить друг друга, так как это за всех сделает он. При этом Гарик ставил сумму слагаемых ставок Боба и Сержа, которая равнялась пять против одного. У оппонентов аргументов не осталось. Они развели руками и досадливо обменялись взглядами. Глубоко удовлетворенный Гарик пошел ставить автомобиль в гараж, чтобы бездельники подростки за ночь не свинтили колпачки с колес. Серж вышел за ним.

Бодрость – залог плодотворного труда. Чтобы ее приобрести, надо раньше лечь спать или позже встать.

Боб серьезно решил доказать твердость своего слова и для усиления боя настольных часов соорудил колокол-резонатор: железный тазик поставил вверх дном на два тома мировой энциклопедии, под тазик подсунул будильник, поверх тазика положил алюминиевые вилки и ложки, чтобы они входили в резонансное дребезжание со звонком будильника и возбуждали повышенное желание выпрыгнуть из постели.

Когда рассвет робко царапался в оконную раму, первые троллейбусы уперлись рогами в бесконечные провода, собаки во время утреней прогулки согнали подвальных котов с мусорных бачков, Серж и Боб удобно спали в своих кроватях, но в разных квартирах. Стрелки адской машины давно совместились, какафония звуков опрокинула банку с кормом для рыб в аквариум. Рачок, захлебываясь от восторга, влезал в новый домик хвостом вперед. Вилки соскользнули на пол, тапка заняла почетное место над их перекрестием, словно дополнила череп, получилось изображение Веселого Роджера с продолговатой головой, похожей на истукана острова Пасхи. Преданная настенным ходикам кукушка девять раз открывала клюв и собиралась сделать еще три выкрика, сигнализируя полдень местного времени, но гири отработали положенную длину цепей, и механическая птица осталась сидеть с открытым клювом. Настойчивый телефонный звонок ураганом ворвался в живой уголок и нарушил спящую идиллию. Тело Боба взлетело вверх и с гимнастическим прогибом бросилось на звук сигнала. Тазик с набатным боем покатился по полу, будильник прыснул стеклами и прекратил свое существование. В нежную пятку воткнулась кость Роджера.

– Ааааа…! – закричал Боб и, прыгая на волосатой ноге, схватил телефонную трубку.

– Ты где? – спросила трубка голосом заспанного Сержа.

Боль в ноге оказалась преувеличением. Боб мужественно справился с первыми муками и ответил:

– Рад тебя слышать! Все утро не могу до тебя дозвониться! Где Гарик?

– Это я у тебя хотел спросить! Никто не берет трубку.

– Значит он в гараже, – сделал Боб предположение.

– Я лечу к нему.

– Лети. Жду вас обоих с нетерпением…

Последние слова Боб говорил гудкам в телефонной трубке и подсчитывал расходы за проигранное пари.

3

Автомобиль был создан для того, чтобы его чинили. Гараж для того, чтобы хозяину автомобиля было удобно заниматься ремонтом. Автолюбители большую часть времени проводят в гараже. Самые ответственные остаются на ночевку, чтобы с первыми лучами солнца погрузить руки в любимое занятие. В тесных гаражах ночуют в автомобиле, под автомобилем, в багажнике. В просторных гаражах привязывают гамаки к силовым стропилам или сколачивают топчаны – это считается роскошью.

Хозяйственные автолюбители роют в полу ямы и устанавливают кессоны для хранения картошки. Ленивые потребители покупают ее в магазинах.

Для технических эстетов расторопные кооператоры строят двухэтажные гаражи. На первом этаже размещается автомобиль, а на втором подсобное помещение для технического творчества. Семьи шоферов дружат гаражами и организованно выезжают на пикники. Маленький гараж Гарика из листового железа не позволял внедрять комфортные доработки. Множество полочек, ящичков, коробочек, баночек, гаечек, ключей, запчастей располагалось вдоль стены, и всегда оказывалось под рукой. Теснота Гарика не угнетала. Он спал в автомобиле. Основная, более ценная часть туловища, покоилась на заднем сиденье, а ноги, вытянутые через переднюю дверь, лежали на табурете. Полуоткрытый рот Гарика исполнял привычную арию боевого мартовского кота, свободного от предрассудков.

В то время, как Серж с возмущением слушал храп Гарика, Боб мучился в неведении, не пойманная рыба вольготно гуляла на глубине, Гарик проводил лучшие часы своей жизни в беспамятстве: потерял ум, забыл о чести, и его совесть не мучилась а поисках истины. Это был человек, лишенный ответственности, равнодушный и грязный. Над головой спящего лежала доска, она образовывала мостик от переднего кресла к заднему сиденью. На ней лежали перчатки, кепка, несколько ключей.

Униженный невниманием, Серж нажал на кнопку звукового сигнала. Гарику приснилось что-то удивительно страшное. Он неожиданно подскочил, головой проверил прочность доски, а ногами уперся в стену. Он решил, что уснул за рулем и с опозданием имитировал экстренное торможение. Действовать в замкнутом объеме ему приходилось не первый раз. Вторичное лобовое столкновение с деревяшкой пробудило окончательно. Содержимое полочки рассыпалось, ключи упали на грудь полусонного человека. Серж ел глазами Гарика, как голодный матрос котлету. Гарик не отвечал взаимностью. Он грамотно оценил обстановку, вышел из аварийной ситуации и протянул руку в пространство. Вместе с сухим мужским рукопожатием установилась тишина, которая способствовала спокойному непринужденному разговору.

4

Автомобиль, готовый к погрузке, стоял у парадного крыльца. Трое рыбаков считали, что он выполнит роль рюкзака. Грузоподъемность Горбатого составляла девять ящиков пива. Ровно столько помещалось в салоне на сиденьях. Опытный хозяин Горбатого раскладывал дополнительные бутылки по верхним ящикам. Благодаря хитрости грузоподъемность возрастала и равнялась десяти ящикам пива и одному Гарику. Такой объем напитка заказывал микрорайонный буфет в день выборов народных судей. Халтурная поездка давала средства для увеличения личного благосостояния.

Оставалась небольшая мелочь: загрузиться и уехать, но расклад вещей не позволял выполнить два дела одновременно. Гарик, привыкший к голодному существованию, считал, что запас продуктов слишком большой для двухнедельной рыбалки.

– Даже учитывая повышенный аппетит моих друзей на свежем воздухе, – мягко говорил Гарик, давая словам обтекаемую форму, но конкретно ни на кого не показывая пальцем, – нам хватит этих продуктов на полгода.

– Вы не учитываете форс-мажорные явления, – вежливо, сухо, по биржевому выдвигал Боб свои аргументы, – Для нашей области две недели – это все равно, что два десятилетия для соседей. За столь длительный срок может произойти путч, смена управдома, продажа продуктов по карточкам или введение зимних денег.

Последняя причина относилась к семейной тайне Боба. Как-то раз он случайно оказался в командировке в местах не столь отдаленных. Ему срочно потребовалось поменять деньги. Много национальных валют возникло на пустом месте. Шустрые менялы узнавали неопытных клиентов по разрезу глаз и предлагали свои услуги. Боб крутил незнакомые купюры, рассматривал их и спрашивал:

– Почему на этой деньге человек лысый, а на этой – в шапке?

Достоинство купюр было одинаково. Менялы с местным акцентом просвещали европейца:

– Без шапки – это летние деньги, а в шапке – это зимние деньги. Сейчас осень. Переходный период. Действуют все деньги, а зимой наденем шапки, и будем покупать на зимние деньги. Бери зимние деньги – они свежие.

Боба это убедило. Он набрал денег с философом в шапке. При детальном объяснении в отделении полиции, куда проводили Боба как распространителя фальшивок, он выяснил, что деньги с шапкой хождения в стране не имели. Боба простили и помогли добраться к месту командировки.

Это единственный случай, который не имел отношения к рыбалке. Разговор продолжался. Боб доказывал необходимость запасаться продуктами впрок:

– Морская погода непредсказуема, как капризы принцессы Ди. Ураган может отрезать нас от большой земли и лишить средств связи.

Слова произвели на Гарика угнетающее воздействие. Он испуганно посмотрел на свой автомобиль, который мог пострадать от цунами. Сердце Гарика защемило от жалости. Он раскаивался в том, что взвалил на свое детище непосильную ношу. На морском дне, искореженный и ненужный – кто заменит прогнившие порожки? Гарику приходила мысль ограничиться пешей экскурсией.

Боб вовремя заметил нарождавшуюся опасность и устранил природные катаклизмы. Выделяя каждое слово паузой, он громко, четко произнес:

– Погоду обещают хорошую! – Он облизнул указательный палец и поднял его вверх, – совсем не дует!

Доверчивый Гарик поднес свой палец к лицу Боба. Тому ничего не оставалось, как тоже облизнуть чужой палец. Гарик поднял его вверх. Серж тоже поднес палец к лицу Боба.

– И этот я? – удивленно переспросил Боб.

– Чтобы показания были одинаковы, должен лизать один человек.

Боб облизал палец Сержа.

Они втроем стояли с поднятыми пальцами и ловили розу ветров.

– Что ты чувствуешь? – переспросил Боб у Гарика.

– Ничего, – ответил тот.

– Вот именно. Потому что все будет хорошо, – сказал Боб.

Прогноз успокоил доверчивого Гарика. Надежда сверкнула в его глазах, и бархатный взгляд прокатился по обшивке автомобиля. Боб переключился на критику соперника:

– Кто-то забрал все железо из гаража.

Боб хотел еще что-то добавить, но Гарик не вынес окололичностный намек и конкретизировал реплику:

– Если вы имеете в виду четыре запасных колеса, то они являются особенностью моего автомобиля. При проколе одного колеса приходится менять четыре.

Гарик говорил правду. У его автомобиля было много особенностей. Техника работала непредсказуемо, как морской климат.

– Я имею в виду утюг и чугунную сковороду, – парировал Боб.

– Утюгом я подогреваю топливо для лучшего распыла, а на сковороде кипячу масло для двигателя в зимнее время.

Такой ответ мог выбить все козырные карты из рук дипломата. Первые заморозки ударят через четыре месяца.

После непродолжительных дебатов, напичканных специальными терминами, Боб согласился стойко переносить жажду и оставить дома два ящика пива. Гарик дал обязательство не ездить по стеклам и с сожалением расстался с запасными колесами, но отложить сковородку категорически отказался и запретил к ней притрагиваться. Он хитрил, под сковородой у него лежало пятое запасное колесо.

Боба вполне устраивала такая расстановка вещей, но разгоряченный спором он воспользовался правом решающего выбора. В последнюю минуту ему в голову не пришло ничего умнее, как взять отложенную зубную щетку. Ее, как символ победы, согласия и перемирия положили на ящик с гамаком.

Гарик усадил пассажиров в машину. Положил им на колени дополнительный багаж. Горбатый полный достоинства и гордости рыкнул выхлопным газом и поехал ко всеобщей радости друзей.

1

Дарвин создал человека из обезьяны, чтобы гармонично возвыситься над биологической нишей, в которой проживал сам. Ученый не освободил свое создание от страстей. Страсть человека к перегораживанию рек замечена издавна. Плотины, шлюзы, дамбы, запруды разбросаны по всей длине реки и нарушают естественное движение вод. Разуму тесно в узком русле и фантазия архитекторов перебросилась на моря.

Петербургская дамба, как стрела Робина Гуда, взлетела с одного берега, попала в яйцевидный остров, разбила его, пронзила цель, переломилась и на излете воткнулась в противоположный берег, навсегда преградив путь в глубь материка посторонним подводным лодкам и корюшке.

Природа удивительно чутко отнеслась к новому строению. Морской бриз нагонял легкую волну, которая с удовольствием лизала грязные пыльные камни с наветренной стороны дамбы, и поражала тишиной своего равнодушия с другой.

Простуженный нос путешественника улавливал слабое зловоние, которое тянулось со стороны города, преодолевало сопротивление ветра и создавало букет грубых запахов приторного миндаля, прокислой капусты, вареных ядовитых грибов, в которые вплелись нити тонких неразгаданных ароматов, подвластных обонянию опытного парфюмера.

Вороны и грачи объединились в одну стаю, по чаячьи кричали и неожиданно проявляли дар пловцов и ныряльщиков. Молодой орнитолог с радостью трепетал над открытием нового не известного вида птиц, но матерый орнитолог обращал внимание на нефтяное пятно, в котором пернатые испачкали свое оперение. Черные тела чаек скользили над водой, как летучие привидения археоптериксов из мира ушедших тайн.

Большие горы камней и песка египетскими пирамидами застыли на берегу. На их вершины не ступала нога человека, и они могут служить полигоном для начинающих альпинистов. С одного из пиков можно определить, что возведение дамбы прекращено из-за утраты повода, побудившего к ее строительству, поэтому они служат памятником эпохи. В следующих столетиях потомки догадаются засыпать рукотворное болото, и город зацветет на новых пространствах, отвоевывая участки дна для строительства китайских кварталов.

Серая дорога тянулась вдоль берега. Автомобиль, как нагруженный ишачок, уверенно полз по шоссе, медленно и менее уверенно преодолевал подъемы, и очень уверенно катился под горку.

Боб сидел на заднем сиденье, держал на коленях ящики и сквозь щели изучал затылок Сержа, который в свою очередь сквозь щели своих ящиков смотрел через лобовое стекло на убегающие вперед автомобили.

За рулем сидел стабильный шофер Гарик. За десять лет вождения он ни разу не попадал в дорожные аварии. Самые крупные катастрофы происходили в гараже. Один раз обломилась балка, которую Гарик использовал вместо крана для поднятия двигателя. Она проломила кабину. Чаще Гарик не попадал в открытые ворота собственного гаража. Обычно такие пристрелки кончались заменой фары, выправлением дверцы и мелкой покраской. Гарик был докой в подборе колера для своей машины, из трех видов краски мог намешать любой цвет, но все они отличались от первоначального. Постепенно машина приобрела пятнисто-голубой окрас. Она выглядела загадочно.

Автомобиль съехал с шоссе. Колеса шуршали по гальке. Зачарованный Гарик смотрел на водяные блестки и отрешенно улыбался заходящему солнцу. Закат прекрасен всегда – в любое время года и в любую погоду. Всегда разный, он притягивает, успокаивает, заставляет задуматься о вечных проблемах. Самые грандиозные мысли появляются во время заката. Они текут неторопливо, как облака, на несколько минут высвечиваются умирающим солнцем, а тех, кто успел поймать и запомнить мысль, утром назовут гением.

Камень-валун с зычным звоном уперся в стальной передний бампер. Легким звяканьем ему ответили бутылки с пивом. Пассажиры в такт бутылкам качнулись вперед, и автомобиль заглох. Природа сама назначила место для стоянки и робко напомнила о ночлеге.

Гарик выскочил из машины. Раздраженно пнул ногой камень и начал прыгать на одной ноге, подражая птице фламинго, которую видел в зоопарке.

Друзья терпеливо ждали, когда первая эйфория радости от встречи с природой уляжется в непоседливом организме. Они не могли самостоятельно выйти из машины.

2

Закат давно возвестил о сумерках. Они собирались погрузить все в темноту. Рыболовы в отличие от сов в темноте не видят, поэтому остаток времени, которое должно перейти в черную ночь, троица посвятила разбивке стоянки.

Боб считал, что главное правильно выбрать место для очага, чтобы ветер не задувал огонь, и в то же время слишком его не раздувал. Уха получится наваристее и вкусней при ровном пламени. Для горения лучше использовать сухие березовые дрова, заготовленные в середине зимы, когда дерево звенит на морозе. Уверенный в своих мыслях, Боб взял топор, ведро, окинул взглядом окрестности и направился в сторону зарослей.

Серж понимал, что ведро предназначено для воды, а топор для дров, но недостающие для варки ухи компоненты находились в разных сторонах: огромный залив с водой плескался от машины в пяти прыжках австралийского кенгуренка, а лес шелестел в десяти прыжках взрослого кенгуру. Боб удалялся по длинному пути.

Гарик что-то колдовал около переднего бампера и, как сектант отшельник, шевелил губами. Его маленькая обыкновенная лысина была прекрасна в отблеске заката. Она неожиданно обнажала свое присутствие, когда Гарик пытался засунуть голову под бампер и разглядеть возможные поломки, и совершенно терялась в лохматой шевелюре, когда Гарик отрывал голову от каменистого пляжа.

Серж не стал ждать, когда силуэт Боба сольется с рельефом местности, и ударил Гарика тюком в поясницу. Шутка развеяла печаль и послужила сигналом для конкретного дела.

Без определенных навыков и затрат физического труда палатку не установить. Основа любой установки – это найти правильный угол и пришпилить его к земле. Серж и Гарик начали разгребать камни, чтобы добраться до мягкого грунта. Примитивная работа не требует умственного напряжения. Ее сделали быстро и качественно. Землекопы сняли верхний слой гальки, в песке вырыли ямку и в ней расстелили палатку.

Первые четыре угла благополучно пришпилили к грунту. Гарик поднял тент и сделал некоторое замечание по поводу странной конструкции палатки: ее профиль напоминал равнобедренный треугольник с прибитой к земле вершиной. Серж выдвинул версию, что палатка вобрала в себя последние достижения арктической науки и скосом ее нужно устанавливать с наветренной стороны. Гарик оттянул верхний угол, а Серж с распоркой полез внутрь. Он благополучно нашел дальний угол, в который упер распорку, но она оказалась значительно длиннее и не помещалась по высоте.

– Она не входит! – приглушенный голос Сержа раздался сквозь плотную материю.

– Я помогу! – ответил Гарик.

Он залез в палатку, и они вдвоем начали давить распорку в верхний угол. Работа пошла споро. Материя не выдержала усилия четырех мужских рук и треснула. Распорка резко подалась вверх, а тент накрыл головы. Двое людей оказались в темном мешке, и спешно искали выход. Гарик пятился назад, но уткнулся в тупик, потерял ориентиры и беспорядочно натыкался на конечности, которые ему не принадлежали. Сержу мешала распорка. Она переплелась с телом и, как палка в колесе, препятствовала движению. Ситуацию осложнило морское побережье. Подобно проливным дождям в Месопотамии, оно угрожало наводнением. Колени отсырели. Снизу поступала вода.

Легенда гласит, что двое с топорами спасли две жизни: молодую особу в красной шапочке и старую леди в чепце. Боб вышел из зарослей с ведром дров. Таинство, которое проходило на берегу насторожило одинокого дровосека. Что-то беспокойно копошилось внутри палатки: сопело, пыхтело, искало выхода. Шевелящиеся бугры под материей определяли запутанное положение существ. Боб откинул полог и одним решительным жестом освободил двоих. Заточенцы глотнули свежего воздуха и счастливее невест вылезли наружу. Их лица сияли, а глаза говорили больше, чем длинные многословия.

Боб оттянул брезент и высказал предположение, что вместо дна к земле пришпилили крышу. Серж и Гарик поблагодарили Боба за проницательность и заметили, что догадались об этом, когда сидели внутри, а если бы Боб был с ними, то они догадались бы об этом быстрее.

3

Нагловатое солнце осторожно выглянуло через просвет рваных облаков, как через острые грани стекла, выбитого кочергой окна.

Угли потухшего очага давно погасли, а пепел с легкостью поднимался над теплой землей. Поодаль от кострища, как пожарный водоем, блестела лужа – место на котором предполагалось установить брезентовую палатку. Из автомобиля торчало две пары ног. Пара в стоптанных ботинках принадлежала Гарику, а ноги в заморских кроссовках, не сохранивших первоначальный цвет и название фирмы, Бобу. Обоих обладателей повседневной обуви объединял крепкий сон. Рядом с передним колесом автомобиля предательски блестела литровая бутылка из-под спирта. Вокруг, как звездочки на сером небосводе, тускло мерцали пивные пробки.

Солнце подобрало кочергу и начало колотить по капоту автомобиля, но от теплового напора сон рыбаков усилился. Тогда кочерга заинтересованно поднялась над палаткой, которая в виде аморфной тряпки лежала между пожарным водоемом и очагом, и выборочно несколько раз стукнуло по покатистым бугоркам. Палатка зашевелилась, и из ее недр вылез Серж.

Сквозь щелки басурманских глаз ему показалось, что рассвет только что забрезжил. Серж с уверенными мыслями, но не уверенной походкой направился к лодке, которая в надутом состоянии притулилась к заднему бамперу машины.

За короткую ночь рыбаки поочередно надували лодку с помощью ножного насоса и поднимали тосты за тех, кто с нами, за тех, кто в море, за прочность весел, остроту крючков и другие. Серж не помнил многих тостов. Ему хотелось быстрее погрузиться в рыбную нирвану. Он вытащил из багажника свой рюкзак, и потащил лодку к большой воде.

Солнце утопило кочергу и больше не стучало Сержа по голове. Прохлада и свежесть исходили издалека и придавали уму ясность. Серж определил направление отрезвляющего веяния, спустил лодку на воду и погреб к горизонту.

Смысл бытия постигался потной работой. Первые минуты организм пробуждался. Через полчаса гребец осознал запоздалое желание утолить жажду. Он бросил взгляд на умиротворенный берег, где можно достать питьевую воду, но жажда рыбалки поглотила остальные плотские чувства. Серж, не сбавляя темпа, поплыл дальше.

Время летело стремительно, как кортеж автомобилей шоу-звезды. Через час терпеливого бдения поплавок дрогнул и скрылся под водой. Серж подсек и начал выбирать леску. Она натянулась, как тетива лука. Серж ликовал. Он находился в высшей точке азарта, когда удача пришла быстро, и когда нужно проявить мастерство, чтобы получить добычу.

Бедность соседствует с богатством, как восторг с разочарованием. Не надо радоваться случайной находке и впадать в отчаяние от потери. Они шествуют рядом и всегда готовы заменить друг друга.

Серж вытащил из воды собственный якорь-кирпич. Крючок с наживкой впился в веревку, проткнул ее насквозь и засел в нитях. Он крепко держал тяжелую добычу и не хотел расстаться с ней. Так ростовщик-процентщик цепляется когтистыми пальцами за чужую собственность и ищет способы ее присвоения. Серж понял, что море сыграло с ним злую шутку и послало испытание, но он также понял, что находится на правильном пути: там, где клюют кирпичи, рыбам делать нечего. Удача ждет впереди! Серж с новым энтузиазмом погреб к линии горизонта. Она ничем не отличалась от предыдущей, за исключением большей глубины, на которую опустился якорь. Второй раз Серж закинул снасти и начал терпеливо ждать чуда.

Волнение было сильнее, чем при первой остановке. Поплавок завалился на бок, в такт волне поднимал свою макушку, скрывался в воде, от него шли круги. Ветер играл леской и создавал видимость рыбьего жора.

Серж сменил леску, поплавок, наживку. На разной глубине у него болталось несколько мормышек разных форм и расцветок. Аппетитную наживку в виде бутерброда из опарышей и дождевых червей, он менял каждые полчаса, но рыба не замечала заботу и обходила снасти стороной.

Солнце очертило положенный сектор над горизонтом и давно клонилось к закату. Ветер менял направление, поэтому волны нехотя касались раздутых боков лодки. Положение усугублялось тем, что спирт, принятый накануне, продолжал давать реакцию. В полости рта разыгралась буря из суховея. Язык, как липкий лист, приклеивался к сухому небу, и слабое покалывание ощущалось в деснах. Серж, то открывал, то закрывал рот, но никак не мог избавиться от жажды, которая навязчиво лезла изнутри и выталкивала язык наружу. Между тремя поплавками в темной воде покачивалось сморщенное отражение рыболова. Сержу оно напоминало бульдога, страдающего одышкой. Розовый язык, как лакмусовая бумажка, болтался вместо галстука и мог служить сигналом опасности для железнодорожного локомотива. Серж закрыл рот, но язык продолжал болтаться на том же месте и еще больше сморщился. Не успел Серж догадаться, что видит не язык, а красный шарф повязанный на шее, как новая мысль захлестнула сознание: морщины – это не что иное, как волны, которые исходят от поплавка.

Конец ознакомительного фрагмента.