Спагетти-
В углу стояли, вставленные друг в друга, три пластиковых кресла, какие увидишь в бедной уличной кафешке; Гибсон снял со стопки верхнее и передал Джерри.
– Целиком будем собирать? – спросил тот.
– Да. Хочу сегодня снять все реплики в машине от начала первого дежурства и до монолога Вагнера. Может, и его тоже захватим.
– Хм…
Спроецированная на пол виртограмма выделяла в центре довольно просторной комнаты небольшой пятачок – съёмочную площадку; Джерри поставил кресло там.
– Зачем тогда здесь эта трещотка? – спросил он, возвращаясь за следующим.
– Я буду контролировать процесс, – заявила Молли; она с начальственным видом сидела около двери на вращающемся офисном стуле.
– М-м, вон что…
– Детка, чем просто сидеть, лучше бы принесла чего-нибудь пожрать.
– Фил, что-то я не вижу, где на мне написано «рабыня Гибса».
– Повернись ко мне попкой, и я пальцем обведу, где.
– У тебя одно на уме!
– Нет-нет, у меня на уме много чего из этой оперы…
За двадцать минут густо обклеенные пуговками-маркерами три кресла, несколько рамок, изображающих двери и окна, и подобранные на свалке настоящие штурвал и торпедо от «фантома» модели двадцать-шестьдесят седьмого года были скреплены друг с другом. В углах площадки парни поставили четыре штатива с полусферическими локаторами захвата движений12; с точки зрения последних, уродливая конструкция в центре вполне тянула на настоящий автомобиль.
– Кстати, а как мы будем снимать тот момент, где легавые бросают паренька на капот?
– Не «легавые», а стражи правопорядка!.. Снимать это мы будем с какой-нибудь твёрдой опорой.
– Типа стола?
– Скорее, типа тумбочки, ну или чего-то такого. В конце концов, сколотить щит из планок – не проблема… Давай-ка проверим, всё ли в порядке.
– Угу-у… – Джерри, кивнув, вошёл в сцену.
– Тачка есть, тело есть… – Теперь кивнул уже Гибс, у которого перед глазами висели экран визуализации и панель управления захватом. – Чёрт, почему это дерьмо не может запускаться нормально каждый раз?!
– Спроси у дядюшки Ляо, который его собирал.
– Я ещё не определился, в локаторах ли дело… Подними левую ногу. Правую. Левую руку…
– Ногу-то можно опустить?
– Правую руку!.. – Гибс энергично покрутил ладонью. – Шаг в сторону. В другую. Отлично, теперь захват мимики. Улыбнись. Загрусти. Оскалься… Ну-у…
– У-у-у!.. – прогудела за спиной Гибсона Молли, крутясь на стуле.
– Ну?
– Короче, всё о-кей… О-кей. Теперь покажи мне Вагнера.
– Вагнер… – пробасил Джерри, приосанившись и скорчив благородную надменность.
– Это не Вагнер!
– Ну, началось!..
– Джерри, какого хрена опять?!
– Ну что не так-то?
– Мне нужно лицо крутого парня, а не парня, которому срочно нужно просраться!.. Нет, не так! Я говорю, крутого парня!
– Да ты затрахал! – отмахнулся Джерри.
– Нет, ты! Как будто в первый раз, или во второй! Или хотя бы в двадцать второй! Можно уже запомнить?!..
– Чем-то это напоминает делёж мыла в женской душевой…
– Иди на хер, я всё время делаю одно и то же лицо, а оно тебе то нравится, то нет.
– Нет, ты делаешь не одно и то же лицо!
– Не знаешь, к чему придраться.
– Хос-споди, да покажи ты ему слепок с одной из предыдущих сцен, да и всё!..
Гибс дёрнулся, как будто его ударило током, и медленно повернул к Молли изумлённое лицо.
– Крошка… Да ты же гениальна!
– Да?! Ой, как приятно!.. – Девушка хлопнула в ладоши и сделала миленькую гримаску, но потом вдруг резко помрачнела. – Это ведь старый приём, старый, как… Как я не знаю, что. Матрица эмоций13, или как там это называется. Кто тут режиссёр, ты или я?
– Пока ещё я, – кивнул Гибсон.
– Смотреть противно. Каждый раз одно и то же.
– В качестве компенсации морального вреда, я помассирую тебе ноги.
– Размечтался! Не видать тебе моих пяток, – Молли чуть отодвинулась вместе со стулом, на котором сидела, и закинула ноги на подлокотник соседнего, – как своих ушей.
– Это мы ещё посмотрим!.. Вот тебе образец… А, о! Сам сообразил. Вот так и оставь.
– Угу-у…
– Текст ты – естественно! – не выучил.
– Ну, попробуй, выучи что-нибудь, когда мы снимаем вообще безо всякого порядка.
– Мне виднее, тебе об этом думать не надо.
– Если я правильно помню, там какие-то обрывки в одно-два предложения… – Джерри вызвал из вспомогательной памяти сценарий и быстро прокрутил его до нужного места.
– Уменьши шрифт на суфлёре. Когда ты читаешь, у тебя такое дурацкое выражение глаз, что пиздец.
– «Выражение глаз», о-о, боги!..
– Малышка, ты допросишься, что заткну тебе рот кляпом!
– Да, точно… Обойдусь я без подсказок…
– Так-так, фантазии начинают обрастать подробностями… Интересно, что дальше?
– …А может, и не только рот.
– Фу!.. Изврат.
– Простите, я вам не мешаю?
– Нет, тебя мы тоже найдём, где пристроить… – Гибсон вдруг звонко хлопнул в ладоши и принял серьёзный вид. – Ладно, шутки в сторону! Молли, не отвлекай!
– Ладно, ладно…
– Так вот, я говорю, обойдусь без подсказок.
– Да ладно?! Да быть не может!
– О-очень смешно.
– И даже монолог Вагнера сможешь повторить?
– О, легко!
– Ну-ка? – Гибс заложил руки за спину. Джерри расправил плечи и, помедлив секунду, начал:
– Сейчас непростые времена. Иногда даже наше новое законодательство, хоть оно и не чета старому, оказывается недостаточно гибким, и тогда приходится вершить прогрессивное правосудие, руководствуясь здравым смыслом и чувством справедливости… Например, в нашем случае закон требовал упечь этого Банкера за грабёж – мы же, немного преступив его, и наставили Банкера на путь истинный, и поймали за хвост гадюку покрупнее…
Щёлкнув пальцами, Джерри самодовольно ухмыльнулся. Молли часто-часто захлопала в ладоши:
– Браво!
– Хм, и правда… Можешь, когда хочешь.
– А я что говорил?
– Можешь помассировать ноги ему.
– Массаж ног у нас только для тебя, сладкая… Короче! Готов?
– Давно!
– Значит, работаем. В тачку.
– На водителя?
– Да.
– Есть, сэр… – Джерри, опасливо отогнув хлипкую «дверцу», уселся и положил руки на штурвал. – Готов.
– О-кей. Сцена седьмая, реплики Вагнера, начиная с вопроса об обязанностях третьего номера, подряд.
– Понял…
– И три, два, один… – Гибс включил захват. – Мотор!..
Стоя в дверях, Джерри услышал голос матери, и не было похоже, что она говорит по видеофону или сетелепатически14. Джерри сверился с Сетью: их объявление о сдаче жилья исчезло.
– Ясно…
Он пошёл на звук. Реплики миссис Барбариано доносились из столовой, в упор стал слышен также стук приборов о тарелки: хозяйка оперировала ножом и вилкой с почти светской манерностью; гость, сидевший спиной к двери, работал ими методично и быстро, и помалкивал.
– Привет, ма.
– Наконец-то, соизволил появиться дома, хотя бы затемно.
– Ну да, мы немного задержались. Подумаешь. Время-то детское.
– Мог бы позвонить и предупредить, чтобы я не беспокоилась.
– Извини, не обратил внимания на часы… – прогудел Джерри, раздражаясь.
– Как обычно.
– Я на связи. Ты могла и сама позвонить и узнать, где я и что.
Чужак одобрительно хмыкнул, к явному неудовольствию миссис Барбариано.
– Познакомься: это мистер Эммет Сэндмен, наш новый постоялец. Мистер Сэндмен, это Джерри, мой сын.
Гость, опустив приборы, покосился на Джерри через плечо и слегка кивнул; юнец точно так же кивнул в ответ:
– Здрас-сте.
Сэндмен вернулся к еде.
– Что ты стоишь в дверях? Проходи и садись. Ты наверняка голоден.
– Немного. Но это поправимо. – Джерри достал из шкафчика коробку-тарелку готового обеда и раздавил все три подушечки-кнопки на крышке; содержимое начало разогреваться от батарей. Когда юноша уселся справа от Сэндмена, тот окинул его изучающим взглядом.
– В доме есть нормальная еда.
– Ну какая разница, ма?
– Мне не нравится, что ты уже начал перенимать холостяцкие привычки отца, ты слишком молод для них. И ещё, мне не нравится, что ты сравниваешь мои блюда с магазинной дрянью.
– Ну, извини!.. – Джерри всплеснул руками, и отвернулся к Сэндмену – постоялец снова косился на него. – И вам тоже что-то не нравится, сэр?
– У тебя знакомое лицо. Ты похож на отца, значит, он – какая-то знаменитость.
– Ну, он…
– Я вспомню сам. – Сэндмен трижды стукнул ногтями по крышке стола, потом щёлкнул пальцами. – Бенито «Бомбардир» Барбариано, выступал соло в гонках Юго-Западной Конфедерации.
– Бинго! – Довольный Джерри показал большой палец. – А вы тоже гонщик?!
– Нет, просто немного интересовался боевым автоспортом.
– А сейчас нет?
– Сейчас он уже не тот.
– Былая слава отца не даёт ему покоя, – насмешливо заметила миссис Барбариано, кивая на сына, – только он видит себя не гонщиком, а актёром.
– Вы против?
– Это всё очень эфемерно. Пример Бенито тому подтверждение: стоило ему разбиться посильнее, как он сразу стал не нужен.
– Спорт есть спорт.
– Я об этом и говорю: спорт есть спорт, кино есть кино, и так далее – вряд ли эти умности утешат, когда останешься на обочине жизни. В шестнадцать лет уже пора подыскивать себе серьёзное занятие на будущее, а не пропадать с компанией таких же недорослей днями напролёт, якобы снимая фильм.
– Мы не «якобы», а на самом деле снимаем, ма.
– Пустая трата времени.
– Абсолютная умность «бизнес есть бизнес» тоже никого не утешала и не утешит, мэм.
– Что вы хотите этим сказать?
– Вы апеллируете к практичности. В этом мире есть только три бесспорно практичных умения: добыть пропитание в глуши, владеть оружием и управлять автомобилем. Всё остальное зависит от конъюнктуры. – Сэндмен выставил на шкалах крышки кофейного стаканчика максимум сливок и сахара, и включил подогрев. – Калифорния – достаточно сытая страна, чтобы здесь было не зазорно заниматься художествами с выгодой для своего кармана.
– Это точно не самое выгодное дело.
– Соглашусь. С другой стороны, современной молодёжи только и нужно, что слоняться безо всякого дела и плавить себе мозги какой-нибудь дрянью, а ваш сын занят чем-то созидательным. Это стоит поддерживать, а не бить по рукам.
– Я не запрещаю ему заниматься этой ерундой, по крайней мере, пока мне это ничего не стоит. К вашему сведению, отец Джерри тоже не в восторге от его увлечения.
Стаканчик Сэндмена запищал, сообщая, что кофе готов к употреблению.
– Между прочим, твой ужин уже давно заряжен, парень.
– А? О, спасибо… – Заслушавшийся юнец сорвал фольговую крышку, открыв разделённую на три ёмкости посудину из прессованного картона, и вооружился шедшей в комплекте такой же ложкой.
– Не за что.
– Хотите ещё пирога?
– Спасибо, не нужно.
– Тогда позвольте, я… – Миссис Барбариано забрала у постояльца тарелку и, вместе со своей, убрала её в мойку. – Займусь делами. Приятного аппетита, сынок.
– Спасибо, ма… – Джерри, кивнув без энтузиазма, воткнул ложку в бурую пасту.
– Про что будет ваше кино? – спросил Сэндмен, прихлебывая кофе.
– Про полицейских и бандитов. Как оно было бы, если бы Штаты не распались.
– Любопытно. Почему не ешь?
– Да что-то не хочется…
– Если есть не хочется, то надо есть впрок.
– Чтобы обрасти жиром?
– С одной тарелки не обрастёшь. Смотри, остынет.
– Ну и фиг с ней. Потом разогрею в микроволновке.
– А те калории, которые ушли сейчас – значит, на ветер.
– Что в этом страшного?
– Янки. С жиру и беситесь. – Постоялец неодобрительно покачал головой. – Так ты будешь есть, или нет?
– Хотите?
Сэндмен плотно закрыл стакан и отодвинул его в сторону.
– Давай сюда.
Грузовичок-электроход с модулем для чистки улиц в кузове медленно пылил вдоль обочины; завидев сына, Бенито вскинул руку, может, резковато для приветствия, и остановил машину шагах в десяти. Дождавшись, когда пыль осядет, Джерри подошёл к грузовичку и вытянулся перед распахнутой дверцей, скрестив руки со сжатыми кулаками перед грудью и выпятив челюсть.
– Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!
– Сын, оставь эти дурацкие ужимки для камеры! Ты же знаешь, как я их ненавижу! – Бенито отмахнулся, как от надоевшей мухи.
– Знаю…
– …Но это не значит, что я не рад видеть тебя! – Когда Джерри забрался на пассажирское место и захлопнул дверь, отец обнял его крепкой хваткой бионических по локоть рук.
– Я знаю, знаю, па.
– И нечего смущаться! Ты – кровь от крови моей… Ладно, хватит соплей, пора за работу. – Выпустив сына из объятий, Бенито уселся поудобнее и взялся за штурвал. – Не забудь пристегнуться. Не хватало ещё, чтобы из-за тебя влепили штраф!
– Пока я не пристегнусь, ты не сможешь сдвинуться с места.
– Ах, какие мы умные, синьор бандито!.. – Когда юнец сделал то, что от него требовалось, Бенито запустил подметальный агрегат и медленно пополз дальше. – Я бы не заострял внимания, если бы на «Бомбардерьере» можно было положиться, но в последнее время он бесконечно выёживается передо мной, только и жди какой-нибудь подлянки.
– Такой-сякой, этот «Бомбардерьере»! – Джерри с усмешкой покачал головой: это имя переходило от одной к другой бронемашине, на которых отец участвовал в гонках, а теперь досталось неказистому старомодному грузовичку. – Своенравный, как хозяин.
– Нет, это чёртовы индусы, всё ни хрена не научатся делать машины. Хуже, чем китайцы!.. – Бенито изобразил плевок. – Ну, расскажите мне, синьор Джеронимо, чем живёт моя бывшая семья?
– О, на этот раз комнату снял какой-то серьёзный дядька, я имею в виду, солидный. По-моему, канадец.
– Я надеюсь, ты это не с помощью дозиметра определил, нет?
– Спокойствие!.. Ну, он такой, знаешь…
– Какой «такой»?
– Жёсткий. Прямо суровый. Ну, и вещи такие говорит, какие у нас никому и в голову не придут, типа «есть надо впрок». Я разогрел себе набор, а аппетит что-то пропал – так он его слопал.
– Ха!.. А чем занимается этот, как ты говоришь, суровый канадский дядька?
– Понятия не имею. Маман пыталась вести с ним светскую беседу, но у неё не очень-то вышло. Кажется, он ей не приглянулся.
– Где это видано, чтобы канадцы занимались чем-то праведным? Наверняка какой-нибудь криминальный тип. Держись от него подальше!
– Ну, я и не набивался к нему в друзья… А вот тебя он помнит, я имею в виду, Бомбардира Бенито в его лучшие годы.
Отец Джерри недоверчиво покосился на него и фыркнул.
– Ну-ну!.. Я-то уже не помню этого вымышленного персонажа…
– Как видишь, есть и не такие забывчивые.
Бенито, скривившись, кивнул и умолк. Джерри отвернулся в сторону: за окном медленно проплывали бесконечные ряды коттеджей, из которых двухмиллионный калифорнийский Сан-Хосе состоял почти целиком; тут и там над ними возвышались беспроводные вышки-ретрансляторы энергии – они поддерживали сплошное электрополе, от которого питались все машины и приборы в черте города, вплоть до последней лампочки. Отец молчал довольно долго.
– Ты установил расширения, которые я сказал? – вдруг спросил он.
– Ну да: математика и физика продвинутого уровня.
– Дай-ка посмотреть.
Хмыкнув, сын показал системный дисплей своего электронного альтер-эго; Бенито, взглянув краем глаза, кивнул.
– Твои деньги не пропадают даром, не беспокойся.
– При чём тут деньги, сын?! Я не о деньгах беспокоюсь, а о том, чтобы ты не стал…
– …как ты.
– А что, по-твоему, не так со мной?! Да, сегодня я пропитаюсь не самой чистой работёнкой, но это не унижает меня! Всякий труд на благо людей почётен… Быть одним из этих придурков, которые не могут ни руками, ни в голову – вот где позор так позор!
– Па, успокойся уже!
– Я совершенно спокоен, ведь я прав.
– Ума не приложу, как физика с математикой делают меня лучше…
– Это же образование! А оно никогда не бывает лишним. Я бы на твоём месте радовался, что сегодня его можно получать вот так, по щелчку! – Бенито, и в самом деле, щёлкнул пальцами. – Потому что ещё в моё время приходилось корпеть над текстами да видюшками, заучивать, повторять и так далее.
– Да, я очень рад, что на этот порожняк не приходится тратить время.
– Порожняк – это то, чем ты занимаешься со своими дружками.
– Ну-у, спасибо за поддержку…
– Кстати, как успехи?
– Медленно, но верно идём вперёд.
– Насколько медленно?
– Да чёрт его знает… Гибс снимает не по порядку или, там, по эпизодам, а как в голову взбредёт: уже есть по нескольку кусочков из начала, середины, конца, финальная сцена… Одиннадцать целых и тридцать восемь сотых процента, – подытожил Джерри, вычислив долю отработанного текста с помощью нового математического расширения.
– Название-то придумали нормальное?
– Ну а чем плоха «Горечь законности»?
– Ха!.. Это херня, а не название. Как тебе «Из многих – единое», а? У вас же там что-то про фашистское унитарное государство и всё такое.
– Ну-у… – Джерри неопределённо покачал головой.
– «Э плюрибус унум». – Бенито вкрутил указательный палец в воздух. – Когда-то это был государственный девиз Штатов, тогда ещё Соединённых Штатов15… Надо будет тебе ещё историческое расширение добавить. Но это не раньше, чем через полгода.
– Даже так это будет здорово.
– Неужели?
– Угу-у… – Подметалка неспешно подбиралась к очередному перекрёстку. – Па, выбрось меня здесь, дальше я сам.
– Уже… – Бенито вздохнул, притормаживая ход. – Вы часто собираетесь?
– Каждый день. Времени, – Джерри щёлкнул пальцами, – завались…
– Я езжу по этому маршруту пару раз в неделю, могу тебя подбрасывать, если хочешь.
– Ну, я-то хотел бы, но есть ещё график свиданий.
– Плевал я на эти графики!
– Пока маман смотрит на это сквозь пальцы, но не факт, что она будет терпеть всегда.
– Сын, чрезмерное общение с нею дурно на тебя влияет: ты тоже превращаешься в мерзкого крючкотвора!
– Возможно. И тем не менее.
– И тем не менее… Ну да, ты прав.
– Па-а…
Джерри обнял отца и похлопал его по плечу, тот снова вдохнул, но уже не так расстроенно.
– Ладно, прекращай эти сопливые нежности. Я поговорю с Синтией насчёт графика как-нибудь потом, а сейчас топай отсюда. Мне работать надо, а ты меня задерживаешь…
– Уже отваливаю. Удачи, па.
– Удачи. И не влезай во всякую хрень!
– Спокойствие…
Бенито кивнул и, когда сын захлопнул дверь, без церемоний покатил дальше; Джерри, проводив его взглядом, встал на гироскутер и отправился своей дорогой. Через четверть часа он был уже на пороге большого автомагазина, неравнодушный хозяин которого сдавал отсеки в своём подвале творческой молодёжи.
– Здорово, Квентин!
– Здорово, макаронник… Твои корефаны уже давненько там.
Обменявшись с торгашом рукопожатиями, Джерри направился вниз.
– …Как бы не застукать их за чем-нибудь интересным!
– Я свистну, если будет, на что посмотреть!.. – крикнул юнец в ответ, уже на полпути под землю. – …Так-так, чем это вы тут занимаетесь?
– Шугаем крыс, давим тараканов, – отозвался Гибс.
– Фу!.. Фил, это отвратительно!
– …А ты всё веселье пропустил. Часы сбились?
– Виделся с отцом.
– М-м… Вообще-то, можно было и предупредить.
– Ну, извини. Она снова пришла, чтобы методично мешать съёмкам?
– Нет, сегодня день Иронии Дредноут. От тебя мне требуются только исполнитель и адвокат из первого процесса Смита.
– Это которые китайцы?
– Точно.
– Ну, ладно…
– А потом я покажу тебе, что такое настоящее актёрское мастерство, маленький шовинистический поросёнок! – Молли показала Джеронимо язык.
– О, понятно: Гибс будет массировать тебе ноги, а ты – делать вид, что тебе не нравится. Что-то меня не привлекает такой аттракцион.
– Эти ваши приколы про ноги уже знаешь, где?!
– Где-где-где? Где?
– Иди в задницу, Фил!
– Заткнитесь оба!.. Из-за вас чуть не забыл: мне тут подсказали классное название для готового фильма.
– Да ну?!.. – Гибс упёр руки в боки. – И какое же?
– «Э плюрибус унум».
Фил и Молли недоумённо переглянулись.
– И что это за херня? Это по-итальянски, что ли?
– Ну, насколько я понимаю, это по латыни. «Из многих – единое».
– Та-ак… Вот это уже интересно. – Гибс, хмыкнув, покивал. – И где ты это взял?..
Выкатив на свою улицу, Джерри чуть не свалился с гиро: белый отцов грузовичок был припаркован неподалёку от дома.
– Дела плохи…
…Неясную возню было слышно от самых дверей. Прокравшись чуть дальше, Джерри увидел.
Отец был на полу столовой на трёх опорах – коленях и руке, вторая его рука была заведена за спину и прочно удерживаема Сэндменом, который стоял ко входу спиной. Бенито так и порывался освободиться, но не выходило, только пленённой руке становилось всё больнее и больнее, отчего её хозяин кряхтел и сопел. Миссис Барбариано забилась в угол, закрыла ладонями лицо и не издавала ни звука.
Джерри трясущимися руками вытащил из кармана и разложил небольшой ножик; пару раз полоснув им воздух, юнец почувствовал себя готовым к бою и грозно топнул ногой:
– Эй, мудила! А ну-ка, быстро отпусти его и отойди, а не то я срублю твою сраную башку с плеч!
– Джерри! – взвизгнула миссис Барбариано, показав из-под пальцев полный ужаса взгляд.
– Сын! Прикончи этого пидора!
Сэндмен оказался единственным, кого восклицание не впечатлило, он только покосился через плечо и слегка покачал головой.
– Пока внезапность на твоей стороне, пацан, нужно тихо и быстро влетать в разборку, а не вопить на всю округу. Впрочем, я-то слышал, как ты вошёл и дрочился со своей железкой. Вторая рука у меня ещё свободна, – проговорил постоялец не громче обычного, но с ледяной решимостью в голосе. Джерри пробрала дрожь.
– Не надо.
– Правильно, не надо.
Джерри отбросил нож, Сэндмен кивнул.
– Уходи отсюда.
– Я убью тебя, пидор!!! – прорычал откуда-то снизу Бенито. Хозяйка снова спряталась от жестокой реальности за ладошками.
– Па, завязывай!
– Пацан дело говорит.
– Отпусти его и уходи.
– Если твой старик позволит… Ну, так как?
– Па!..
– Ладно! – согласился отец Джерри, выдержав паузу в несколько секунд. Сэндмен хмыкнул и пнул противника в низ живота, после чего отпустил. Задыхающийся от боли Бенито заёрзал на полу.
– Мера предосторожности, – прокомментировал Сэндмен. – В сторону.
Джерри, к которому это было обращено, поспешил прижаться к стене. Сэндмен прошёл в свою комнату и через несколько секунд вышел оттуда с дорожной сумкой.
– Вот. – Он достал из кармана и бросил Джерри виртограмму-пачку бит-долларов. – Здесь всё. Приятного вечера.
– Что он тебе дал? – спросила миссис Барбариано, когда хлопнула дверь; Джерри швырнул иллюзорную пачку в ответ.
– Твои деньги. Пересчитай. Па, ты живой?
– О-о, да, я живой… Но кого-то сейчас убьют…
Встав на четвереньки, Бенито развернулся к выходу и вдруг рванул с низкого старта, но как-то неуверенно, позволив сыну перехватить себя.
– Спокойно! Или тебе не хватило?! – Джерри поволок его к выходу. – Представлению конец, пошли отсюда!
– Как я ненавижу тебя, сука! – крикнул Бенито бывшей жене.– Как же я всё-таки тебя ненавижу!..
– Боже мой, какой позор! – воскликнул Бенито Барбариано, пытаясь разглядеть дно наполненной доверху крепким пивом кружки. Кружка была всего лишь третьей на очереди, но отец Джерри уже был пьян – можно было подумать, что в этом и состоит постыдность ситуации, но тут Бенито продолжил, обращаясь к сидящему сбоку от него сыну: – Почему ты не убил этого недоноска?! Я знаю, почему – ты не мой сын! Мой сын, настоящий Барбариано, не потерпел бы такого, а смыл бы позор с фамилии кровью!!!.. А тебя твоя мать-шлюха, очевидно, нагуляла ещё с кем-то… – Горестно цокнув языком, Бенито приложился к кружке; где-то на полпути вниз он поперхнулся и зашёлся кашлем.
– Пьяный ты похож на Везувий говна. Прежде чем гнать, погляделся бы в зеркало, – процедил Джерри, размашисто хлопая отца по спине. – Даже посторонний ублюдок сразу признал, что я – сын своего отца. Заткнись лучше…
– Не смей указывать отцу!
– То ты говоришь, что я не твой, то говоришь, чтоб не указывал отцу. Определись уже.
Бенито, расплывшийся окончательно, отмахнулся и заплакал.
– …Вот объясни мне: нахера ты припёрся туда? Нахера драку затеял?
– Он трахал твою мать в моём доме и на моей постели!!!
– Уже не в твоём, для начала! И уже не твою жену!.. Я уж не спрашиваю, не застукал ли ты их с поличным!..
– Нет. Но я знаю точно!
– Интересно, откуда? Мысли читать выучился?
– Почему ты мне не веришь, а?! Не веришь собственному отцу!
– Потому что я видел их реакцию друг на друга: мягко говоря, не особо-то…
Бенито на секунду замер со страшной гримасой – Джерри даже испугался, что у отца сердечный приступ или что-то подобное – а потом уронил голову на сложенные руки и завыл в голос. Публика за соседними столиками начала оглядываться на них.
– Боже мой, Боже мой, какой позор!.. Кем я стал… – Бенито шумно всхипнул. – А кем я был!..
– Парень, по-моему, твоему старику уже достаточно, – обратился к Джерри подошедший вплотную вышибала; вид у нашпигованного мускульными имплантатами верзилы был сочувственный, но тон – непреклонный.
– Да, это верно…
– Транспорт есть? Тебе помочь его вытащить?
– Спасибо, я справлюсь… Он ведь расплатился, верно?
– Да, всё о-кей, – подтвердил здоровяк, обменявшись взглядами с барменом.
– О-кей… Вставай, па, пошли…
– Куда? Зачем куда-то идти? Нигде не станет лучше.
– Чтобы не стало хуже. – Джерри искоса глянул на вышибалу, тот солидно кивнул. – Пошли!..
Даже индийский электромобиль-уборщик совершенно точно отказался бы ехать куда бы то ни было под управлением пьяного водителя, он даже не пустил бы его за штурвал. На счастье Джерри, для «особых случаев» была заготовлена лазейка: один «хороший знакомый» добавил к учётной записи на имя Бенито второй лист под параметры Джеронимо Барбариано, который мог распоряжаться машиной в полной мере.
Не без труда Джерри усадил почти бесчувственного отца на сидение и пристегнул, потом уселся на водительское место.
– Ну, так это… Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя…
Выставив ограничение скорости, Джерри зажал на штурвале кнопку акселератора. «Бомбардерьере» мягко стронулся и покатил.
Гибсон расставлял на стене статику, Молли, судя по расфокусированному взгляду и непринуждённой позе, скользила по Сети.
– Привет, – выдавил из себя Джерри.
– Привет. – Гибс, не оборачиваясь, махнул рукой.
– Привет-привет. – Молли «вышла из себя» и её лицо на мгновение стало приветливым, а потом – удивлённым и обеспокоенным. – Ты в норме? Как-то странно выглядишь.
– А?.. – В этот раз Фил соизволил повернуться. – И правда. Бессонница?
Джерри нервно сглотнул.
– Неважно. Вот бабло.
– Очень кстати.
– Ну, и ещё… Короче, я пришёл, чтобы сказать: я завязываю. Простите.
– Ты что-что, я не понял?
– Ты не глухой! Я соскочил. Удачи.
Не дожидаясь продолжения, Джерри поспешно зашагал к выходу; за его спиной Гибс прокашлял что-то эмоциональное, а Молли, наверное, разведя руками, предположила: «что-то случилось». Режиссёр всё-таки пустился вдогонку:
– Погоди!.. А ну, стой! Стоять, блядский макаронник! – Подкреплённый переходящей в злобу досадой, рывок не самой сильной руки остановил беглеца и развернул его на девяносто градусов; Гибс схватил его за грудки: – Какого хуя, Джерри? Что у тебя стряслось?
– Семейные неурядицы.
– У всех семейные неурядицы, у всех и всегда, в чём дело-то?!
– Да не тряси ты меня! – Джерри сбросил с себя руки Гибсона и отступил на шаг.
– Ну-у?!
– Что «ну-у»?!.. Посчастливилось вчера поглядеть на настоящего крутого парня в действии, и знаешь что? Твой Вагнер в моём исполнении на него похож, как кусок говна на шоколадку, вот что. Херня.
– И что дальше? – недовольно поинтересовался Гибсон, сложив руки на груди.
– А то, что я больше не буду заниматься кино. Я ни хрена не могу нормально играть. Я вообще ни хера не могу нормально…
– Джерри, ты загоняешь.
– Если уж снимать – так снимать, а не хернёй заниматься. Найди кого-нибудь получше. Всё! – резко, как отец, махнув рукой, Джерри пошагал к лестнице. У него за спиной к Гибсу подошла Молли:
– Что ещё здесь за мыльная опера?
– А-а, грёбанная истеричка… Ну, и где я найду другого такого же?! Уже отсняли кучу материала – и на тебе, сваливает он!
– Остынь. И дай остыть ему.
– Ну да, пускай остывает… Только быстро. А название…
Хлопнувшая дверь не дала Джерри дослушать.