Глава 3
Тополиная улица,
15 июля 1996 года, 15.58
Колли, Синтия и длинноволосый водитель «райдера» заходят в магазин, а несколько мгновений спустя фургон останавливается на пересечении Тополиной и Гиацинтовой улиц, напротив «Е-зет стоп». Цвет – синий металлик, стекла тонированы. На крыше нет ничего лишнего, зато борта в многоцветных разводах, словно это не фургон, а машина времени, прибывшая из далекого будущего волею режиссера фантастического фильма. Рабочая поверхность покрышек совершенно гладкая, никаких протекторов, она напоминает только что вымытую классную доску. За тонированными стеклами смутно видны ритмично мигающие лампочки.
Гремит гром, теперь уже ближе и сильнее. Летняя яркость неба внезапно начинает тускнеть, лилово-черные облака наползают с запада, добираются до июльского солнца и заглатывают его. Температура воздуха мгновенно падает.
Синий фургон мерно гудит. На другом конце квартала, на вершине холма, ярко-желтый фургон подъезжает к пересечению Медвежьей и Тополиной улиц, останавливается там и мерно гудит.
Резкий удар грома, и тут же яркая молния вновь прорезает небо. В ее свете на мгновение вспыхивает правый глаз Ганнибала.
Гэри Содерсон еще стоял на улице, когда к нему присоединилась его жена.
– Какого черта ты тут торчишь? – поинтересовалась она. – Застыл, словно в трансе.
– Ты не слышала?
– Слышала – что? – раздраженно бросает она. – Я была в ванной, что я могла слышать? – Гэри женился девять лет назад и теперь отлично знает, что раздражительность – доминирующая черта характера Мэриэл. – Ридов с их фризби слышала. Как и лай их чертовой собаки. Гром. Что еще мне следовало услышать? Хор Нормана Дикерснекла?
Гэри указал сначала на собаку (больше Мэриэл не придется жаловаться на Ганнибала), потом на тело подростка, лежащее на лужайке перед домом номер 240.
– Полностью я в этом не уверен, но, думаю, кто-то застрелил парнишку, который развозит газету «Покупатель».
Мэриэл проследила за пальцем мужа, прищурилась, хотя солнце уже исчезло за облаками (Гэри показалось, что температура упала градусов на десять). К ним направлялся Брэд Джозефсон. Питер Джексон стоял перед своим домом, глядя в сторону магазина, как и Том Биллингсли, ветеринар, которого все звали Старина Док. Семья Карверов пересекала улицу. Дэйв Карвер (со своим нависшим над плавками животом и покрасневшей от солнца кожей он показался Гэри сваренным лобстером) вез сына на маленьком красном возке. Мальчик сидел, скрестив ноги, и пренебрежительно поглядывал вокруг. Эдакий маленький паша. Этого мальчишку Гэри давно уже считал капризным говнюком.
– Эй, Дэйв! – окликнул старшего Карвера Питер. – Что происходит?
Прежде чем тот успел ответить, Мэриэл стукнула Гэри по плечу ребром ладони да так сильно, что остатки мартини выплеснулись из стакана на его старые кроссовки. Возможно, это и к лучшему. Может, стоит оказать печени небольшую услугу и взять выходной от выпивки.
– Ты оглох, Гэри, или у тебя что-то с головой? – пожелала знать его ненаглядная.
– Наверное, всего понемногу, – ответил он, думая о том, что сможет бросить пить лишь после развода с Мэриэл. По крайней мере после того, как перережет ей голосовые связки. – Что ты сказала?
– Я спросила, зачем кому-то потребовалось застрелить разносчика газет?
– Может, на прошлой неделе он кого-то оставил без любимого «Покупателя», – ответил Гэри.
Молния прорезала надвинувшиеся облака. К западу от них громыхнул гром.
Джонни Маринвилл, который стал лауреатом Национальной книжной премии за пропитанный сексом роман «Радость», а теперь писал детские книжки о кошачьем частном детективе по имени Пэт Китти-Кэт, стоял в гостиной, глядя на телефонный аппарат, и боялся снять трубку. Вокруг творилось что-то странное. С одной стороны, похоже на паранойю, бред преследования, но с другой… что-то явно не так.
– Возможно, – пробормотал он.
Да, конечно. Возможно. Но телефон…
Маринвилл поставил гитару в угол, подошел к телефонному аппарату, снял трубку и набрал 911. Последовала необычно долгая пауза, он уже хотел нажать на рычаг и снова набрать номер, когда в трубке послышался детский голос. Голос этот не столько удивил, сколько испугал Джонни. И он даже не стал убеждать себя, что страх этот – от неожиданности.
– Маленький кусачий крошка Смитти, что же ты кусаешь мамку за титти?
В трубке щелкнуло, и раздался длинный гудок свободной линии. Нахмурившись, Джонни набрал тот же номер. Вновь длинная пауза, щелчок и звук, который Джонни угадал сразу: на том конце провода дышали ртом. Может, у ребенка простуда, заложило нос? Впрочем, это не важно. Важно другое – провода где-то закоротило, и теперь вместо полиции он попадает…
– Кто говорит? – резко спросил Джонни.
Нет ответа. Только дыхание через рот. Отчего этот звук ему знаком? Это же нелепо. Откуда ему может быть знаком этот звук в трубке? Да ниоткуда, но тем не менее…
– Немедленно положите трубку! – потребовал Джонни. – Мне надо позвонить в полицию.
Дыхание оборвалось. Джонни протянул руку к рычагу, когда опять послышался голос, но теперь уже насмешливый:
– Маленький кусачий крошка Смитти, что же ты кусаешь мамку за титти? – Тут тон изменился, и Джонни прошиб холодный пот. – Больше не звони, старый козел. Тэк!
Очередной щелчок, и мертвая тишина, никаких гудков – ни длинных, ни коротких. Раскат грома, донесшийся с запада, еще далекий, но уже достаточно громкий, заставил Джонни подпрыгнуть.
Он положил трубку и прошел на кухню, отметив, что быстро темнеет, облака словно пожирают свет. Джонни напомнил себе, что надо закрыть окна наверху, если пойдет дождь… вернее, когда пойдет дождь, дело шло именно к этому.
На кухне тоже был установлен телефонный аппарат, который висел на стене рядом со столом, чтобы Джонни мог снять трубку, если звонок заставал его во время еды. Впрочем, звонили нечасто. Разве что его бывшая жена. Нью-йоркские издатели сами никогда Маринвилла не беспокоили: зачем отрывать человека от дела, которое приносит им кучу денег?
Джонни снял трубку, поднес к уху и прислушался к тишине. Ни потрескивания помех, ни коротких гудков, свидетельствующих о неполадках на линии. Ничего. Он попробовал набрать 911, но не услышал даже пиканья, которое обычно бывает при нажатии кнопок. Джонни повесил трубку и огляделся.
– Маленький кусачий крошка Смитти, – пробормотал он, и по его телу пробежала дрожь. Возникло ощущение, что он не один. Мерзкий стишок, который Джонни никогда раньше не слышал.
К черту стишок, подумал он. А как насчет голоса? Вот голос ты вроде бы слышал… не так ли?
– Нет, – вырвалось у Джонни. – Во всяком случае… Не знаю.
Правильно. Но дыхание…
– Чушь собачья, невозможно узнать чье-то дыхание, – объявил Джонни пустой кухне. – Если только это не твой дедушка с эмфиземой легких.
Он зашагал к входной двери, желая знать, что творится на улице.
– Что случилось внизу? – спросил Дэвида Питер Джексон, когда семейство Карверов добралось до восточного тротуара. Он наклонился к Дэвиду и понизил голос, чтобы его не услышали дети: – Там кого-то убили?
– Да, – так же тихо ответил Дэвид. – Кэри Риптона. Так, кажется, его зовут. – Он посмотрел на жену в ожидании подтверждения, и Кирстен кивнула. – Парнишку, который по понедельникам развозит «Покупатель». Это сделал какой-то парень в фургоне. Не выходя из него.
– Застрелили Кэри? – Это же невозможно. Как могли застрелить человека, с которым Питер только что разговаривал? Но Карвер кивнул. – Святое дерьмо!
– Да уж, такого не представишь себе и в страшном сне.
– Прибавь ходу, папка, – скомандовал со своего места Ральфи.
Дэвид посмотрел на него, улыбнулся, затем вновь повернулся к Питеру и перешел на шепот:
– Дети были в магазине, покупали колу. Я в этом не уверен, но вроде бы тот парень едва в них не выстрелил. Однако в это время подбежала собака Ридов. Так что пристрелили ее.
– Господи! – выдохнул Питер. Ганнибал, добрейший, веселый пес, с банданой на шее гонявшийся за фризби. Его-то за что? Такого просто не могло произойти… но это все же случилось. – Господи Иисусе!
Дэвид снова кивнул.
– Если бы Иисус побольше приглядывал за нашим миром, такого в нем было бы поменьше. Не так ли?
Питер подумал о миллионах людей, которых убили во имя Иисуса, но тут же отогнал эту мысль и согласно кивнул. Сейчас не время для теологического спора с соседом.
– Я хочу увести их в дом, Дэйв, – пробормотала Кирстен. – Увести с улицы, понимаешь?
Дэвид в очередной раз кивнул, двинулся было дальше, но остановился и взглянул на Питера.
– Где Мэри?
– На работе. Она оставила записку, что по пути домой может заехать в торговый центр «На перекрестке». Должна быть с минуты на минуту. Понедельник у нее короткий день. А что?
– Пусть сразу заходит в дом, больше ничего. Этого парня, должно быть, уже и след простыл, но кто знает? А человек, который может застрелить разносчика газет…
Питер кивал и кивал. Над головой опять громыхнуло. Элли прижалась к матери, а вот сидящий в возке Ральфи рассмеялся.
Кирстен потянула Дэвида за руку.
– Пошли. И не останавливайся, чтобы поговорить с Доком. – Она метнула взгляд на Биллингсли, который стоял в сухой ливневой канаве, глубоко засунув руки в карманы, и смотрел вдоль улицы. Ярко блестели его синие глаза, две экзотические рыбки, пойманные в сеть плоти.
Дэвид вновь потянул возок за собой.
– Как дела, Ральфи? – спросил Питер, когда мальчишка проезжал мимо него. Он заметил на борту возка слово «БАСТЕР». Белая краска, которой его написали, поблекла и местами облупилась. Ральфи высунул язык, потом надул щеки, и с его губ сорвался неприличный звук, издавать который мальчишке очень даже нравилось.
– Очаровательно, – усмехнулся Питер. – Когда подрастешь, девушки будут счастливы, если ты их вот так порадуешь. Можешь мне поверить.
– Бука-Дука, – прокричал маленький паршивец, и за неприличным звуком последовал неприличный жест: совсем по-взрослому мальчишка проимитировал движения руки при онанировании.
– На сегодня хватит, дорогой, – смиренно молвил Дэвид, не поворачивая головы. Его ягодицы мерно двигались под плавками, которые уже явно стали ему малы.
– Что случилось? – брюзгливым голосом поинтересовался Том Биллингсли, когда возок проезжал мимо.
Питер повторил слова Дэвида (сам Дэвид, помня о желании жены, молча прошествовал мимо Дока) и посмотрел на вершину холма, надеясь увидеть там «лумину» жены. Но ни одного движущегося автомобиля ему не удалось углядеть. Лишь около дома Абелсонов на Медвежьей улице застыл фургон. Ярко-желтый. Возможно, яркость эту усиливала тень от надвинувшихся облаков, но все равно от этого цвета резало глаза. Должно быть, владельцы этого фургона – молодежь, подумал Питер. Кому еще могло прийти в голову выкрасить его в такой цвет. Трудно представить себе этот фургон в реальной жизни, он словно из сериала «Стар трек» или…
Тут Питера осенило. Однако пришедшая ему в голову идея совсем его не порадовала.
– Дэйв!
Карвер обернулся. Обожженный солнцем живот нависал над плавками. На нем засыхала попавшая туда мыльная пена, в которой Дэвид перемазался, когда мыл машину.
– А на чем он приехал, тот парень, который застрелил Кэри?
– На красном фургоне.
– Совершенно верно, – подхватил Ральфи. – Красном, как «Стрела следопыта».
Однако Питер его не услышал. Сознание выхватило слово «фургон», и у Питера засосало под ложечкой.
– Ярко-ярко-красном, – добавила Кирстен. – Я тоже его видела. Выглянула в окно, когда он проезжал мимо. Дэвид, ты идешь или нет?
– Конечно, иду. – Дэвид двинулся дальше. Когда он отвернулся, Питер (мгновенная паника в его душе уже улеглась) неожиданно показал язык Ральфи, который в этот момент посмотрел на него. На лице паршивца отразилось изумление.
Старина Док подошел к Питеру, по-прежнему не вынимая рук из карманов. Прогремел гром. Они подняли головы и посмотрели на черные облака, уже захватившие кусок неба, отведенный Тополиной улице. Над центром Колумбуса сверкали молнии.
– Гроза будет знатная. – Волосы ветеринара совсем поседели. – Надеюсь, они успеют прикрыть тело убитого парня. – Он вытащил из кармана одну руку и провел ею по лбу, словно отгоняя начинающуюся головную боль. – Ужасное дело. Парень-то был хороший. Играл в бейсбол.
– Я знаю. – Питер вспомнил о том, как смеялся Кэри, когда он, Питер, говорил, что тот в следующем сезоне станет звездой, и ощутил, как у него сразу прихватило живот, орган (не сердце, как всегда заявляли поэты), быстрее всего реагирующий на человеческие эмоции. Внезапно ему стало ясно, что Кэри Риптону не сыграть в следующем сезоне за «Уэнтуортских ястребов», ведь уже сегодня Кэри Риптон не придет домой и не попросит поесть. Кэри Риптон отправился в мир иной, оставив за собой лишь тень воспоминаний. Пути Кэри Риптона и живущих на земле разошлись раз и навсегда.
В небе громыхнуло так близко и резко, что Питер подпрыгнул.
– Послушайте, – он посмотрел на Тома, – у меня в гараже есть большой кусок синей пленки. Его хватит, чтобы накрыть автомобиль. Если я его принесу, вы спуститесь со мной вниз и поможете накрыть тело?
– Патрульному Энтрегьяну это может не понравиться, – заметил старик.
– И что? Патрульный Энтрегьян такой же коп, как и я. Его уволили в прошлом году за взятки.
– Другие полицейские тоже…
– Это их личное дело. – Питер не плакал, но в его голосе уже слышалась дрожь. – Кэри Риптон был хорошим парнем, действительно хорошим, а какой-то наркоман выстрелом сшиб его с велосипеда, как сшибают индейцев в фильмах Джона Форда. Вот-вот пойдет дождь, и Кэри весь промокнет. Я бы хотел сказать его матери, что сделал для ее сына все, что мог. Так вы поможете мне или нет?
– Раз вы так ставите вопрос, то помогу. – Том хлопнул Питера по плечу. – Пошли, учитель, займемся делом.
– Благодарю вас.
Ким Геллер все проспала. Она еще пребывала в глубоком сне, когда в ее спальню вбежали Сюзи и Дебби Росс, рыжеволосая девушка, так понравившаяся Кэри Риптону. Они и разбудили Ким, тряхнув ее за плечо. Она села, ничего не понимая, с больной, как при похмелье, головой (спать в жаркие дни нельзя, но иногда ничего не можешь с собой поделать), стараясь уловить смысл сказанного девочками, но смысл этот все ускользал и ускользал. Вроде бы они утверждали, что кого-то застрелили, застрелили на Тополиной улице, но такого просто не могло быть.
Однако, когда девчонки подвели Ким к окну, ей стало ясно: на улице действительно что-то произошло. Близнецы Риды и их мать Кэмми стояли на подъездной дорожке у самого тротуара. Выпивоха и Шлюха, известные более широким кругам как чета Содерсонов, оказались посреди улицы, выше по склону… хотя Мэриэл теперь тянула Гэри к дому, а он не особо упирался. За ними на тротуаре застыли Джозефсоны. А на другой стороне улицы Питер Джексон и старик Биллингсли выходили из гаража Джексонов с большим куском синей пленки. Усилившийся ветер рвал пленку у них из рук.
Все высыпали на улицу. Все, кто сейчас дома. Куда они все смотрели, Ким не было видно. Дом номер 241 и лужайка перед ним оставались вне поля ее зрения: мешал угол ее собственного дома.
Кимберли Геллер повернулась к девушкам и невероятным усилием воли попыталась очистить мозги от обволакивающего их тумана. Девочки переминались с ноги на ногу, словно им хотелось в туалет. Дебби, Ким это видела, разжимала и сжимала пальцы. Обе девочки бледные, взволнованные. Впрочем, Ким думала не об этом. Кого-то убили… нет, они наверняка ошибаются… А если не ошибаются?
– А теперь расскажите мне, что случилось. Только без выдумок.
– Кто-то убил Кэри Риптона, мы же тебе сказали! – нетерпеливо выкрикнула Сюзи, словно говорила не с матерью, а с каким-то дебилом… Хотя в тот момент именно дебилом Ким себя и чувствовала. – Пошли, мама! Посмотрим, как приедет полиция!
– Я хочу еще раз взглянуть на него, прежде чем его накроют! – воскликнула Дебби. Она повернулась и сбежала вниз по лестнице. Сюзи задержалась разве что на несколько секунд, а затем последовала за подругой.
– Пошли, мама! – обернувшись, позвала она и слетела вниз.
Ким медленно подошла к кровати и всунула босые ноги в сандалии. Она все еще ничего не понимала.
– Ты утверждаешь, что добежал отсюда до самого низа? – в третий раз спросила Белинда мужа. Эта часть истории просто не укладывалась у нее в голове. – Такой толстяк, как ты?
– Молчи, женщина, я не жирный. Просто большой.
– Дорогой, именно это и напишут в твоем свидетельстве о смерти, если ты еще пару раз рванешь на сотню ярдов. «Причина смерти – габариты». – Насмешка звучала только в словах, но не в тоне. Белинда погладила потную шею мужа.
Брэд вытянул руку.
– Смотри. Пит Джексон и Старина Док.
– И что они делают?
– Думаю, хотят прикрыть тело.
Брэд уже двинулся вниз, но Белинда остановила его, схватив за руку.
– Никуда ты не пойдешь, дружочек. Там обойдутся без тебя. На сегодня твои прогулки по склону закончены.
В ответ она получила от него взгляд, говорящий: «Не лезь в мои дела, женщина». Белинда решила, что это получилось у него неплохо, учитывая, что вырос Брэд в Бостоне и гетто видел лишь на экране телевизора. Однако спорить Брэд не стал. Возможно, потому, что в этот самый момент Джонни Маринвилл вышел на тротуар перед своим домом. Гремел гром. Поднялся ветер. Как показалось Белинде, очень холодный. Над головой уже нависли лилово-черные тучи. Но пугали ее не столько тучи, сколько желтое небо на юго-западе. Только бы обошлось без торнадо, подумала Белинда. Впрочем, день выдался такой неудачный, что и смерч ее бы не удивил.
Белинда решила, что дождь разгонит народ по домам, но пока все высыпали на улицу и дружно глазели на лужайку перед домом Энтрегьяна. Вот появилась и Ким Геллер из дома номер 243. Она огляделась и направилась к Кэмми Рид, которая стояла перед своим домом. Близнецы Риды (таких красавчиков, по разумению Белинды, рисуют в своих невинных фантазиях домохозяйки) находились там же, с Сюзи Геллер и роскошной рыжеволосой девицей, которую Белинда видела впервые. Дэйви Рид, присев на корточки, вытирал ноги футболкой, она уж не знала почему…
Разумеется, знала, поправила себя Белинда. У дома Энтрегьяна лежит труп, чего уж тут ходить вокруг да около, и Дэйви Рида вырвало, когда он увидел покойника. Его вырвало, а часть блевотины попала бедняжке на ноги.
Белинда видела, что народ высыпал на улицу из всех домов, за исключением пустующего дома Хобарта и дома номер 247, третьего по их стороне улицы, в котором жили Уайлеры. Семья, на которую так и валились напасти. Ни Одри, ни бедный сиротка, которого она воспитывала (хотя касательно Сета речь едва ли могла идти о воспитании, подумала Белинда), не вышли из дома. Куда-то уехали на весь день? Возможно, но Белинда видела Одри не далее как в полдень, та возилась на лужайке с распылительной головкой. Белинда порылась в памяти и решила, что не ошиблась со временем. Помнится, она еще отметила для себя, что Одри совершенно опустилась. Безрукавка и шорты грязные. А как ей могло прийти в голову покрасить свои темные волосы в этот ужасный пурпурно-красный цвет? Если Одри думала, что будет выглядеть моложе, то она жестоко ошиблась. И ей следовало бы помыть голову. Волосы какие-то сальные, слипшиеся.
В молодости Белинде иной раз хотелось стать белой: белые девушки жили веселее, не были такими зажатыми, но теперь, когда дело шло к пятидесяти и климаксу, она радовалась, что у нее черная кожа. Белым женщинам требовалось куда больше времени и сил, чтобы держать себя в форме. Возможно, у них иной обмен веществ.
– Я пытался позвонить копам. – Джонни Маринвилл сошел на мостовую, словно намереваясь подойти к Джозефсонам, но остановился. – Мой телефон… – Он замолчал, словно не зная, как закончить фразу. Белинде это показалось удивительным. Она-то полагала, что Маринвилл не полезет за словом в карман даже на смертном одре.
– Так что с вашим телефоном? – полюбопытствовал Брэд.
Джонни выдержал паузу, словно выбирая вариант ответа, и остановился на коротком.
– Он не работает. Не хотите попробовать позвонить по своему?
– Могу, конечно, но думаю, что Энтрегьян уже позвонил им из магазина. Он контролирует ситуацию.
– Правда? – Маринвилл задумчиво посмотрел вниз по склону. – Думаете, контролирует?
Если Джонни и увидел двух мужчин, которые тащили вырывающуюся у них из рук пленку, и понял, какие у них намерения, то говорить об этом не стал. Он с головой ушел в собственные мысли.
Краем глаза Белинда уловила какое-то движение на вершине холма. Она повернулась к Медвежьей улице, увидела оливково-зеленую «лумину», приближающуюся к перекрестку. Машина Мэри Джексон. Она миновала желтый фургон, припаркованный на углу, потом притормозила.
Хоть бы успеть вернуться домой до дождя, подумала Белинда. Ей нравилась Мэри, хотя они и не стали закадычными подругами. Забавная женщина, остроумная… хотя в последнее время ушедшая в себя. И не поддается времени, не то что Одри Уайлер. Наоборот, Мэри сейчас как раз расцвела, словно засыхающая клумба после дождя.
Телефон-автомат находился рядом со стойкой для газет, на которой остались лишь один экземпляр субботнего выпуска «Ю-Эс-Эй тудей» да парочка экземпляров «Покупателя», залежавшихся с прошлого понедельника. Они вновь напомнили Энтрегьяну, что парнишка, который поставил бы на стойку сегодняшние газеты, лежит мертвый на его лужайке. А тут еще этот чертов телефон-автомат…
Колли в сердцах бросил трубку на рычаг и направился к прилавку, на ходу вытирая полотенцем пену с лица. Продавщица с разноцветными волосами и стареющий хиппи-водитель не сводили с него глаз, словно напоминая, что он без рубашки. То есть совсем не похож на копа.
– Чертов телефон не работает. – Он посмотрел на девушку и увидел табличку с ее именем, приколотую к переднику. – Ты не вызывала мастера, Синтия?
– Нет, но в час дня телефон работал. Парень из пекарни звонил своей подружке. – Она помолчала, а вот ее следующая фраза удивила Колли, учитывая сложившиеся обстоятельства. – Вы остались без четвертака?
Автомат действительно сожрал его четвертак, но стоило ли об этом упоминать, учитывая те самые обстоятельства. Колли глянул через дверь магазина и увидел Питера Джексона и ушедшего на пенсию ветеринара, направляющихся к его лужайке с большим куском синей пленки. Несомненно, чтобы прикрыть тело. Колли двинулся было к двери, намереваясь сказать, чтобы они держались от тела подальше, ведь так можно уничтожить важные улики, а потом прогремел гром, да так громко, что Синтия даже вскрикнула.
Ну и хрен с ними, подумал Колли. Пусть укрывают. Все равно пойдет дождь.
Да, возможно, это наилучший выход. Дождь наверняка доберется до них быстрее, чем копы (Колли все еще не слышал воя сирен), поэтому на суде о многих уликах все равно говорить не придется. Так что лучше прикрыть тело… Однако неприятное чувство, что ситуация все быстрее выходит у него из-под контроля, крепло с каждой минутой. Хотя Колли и осознавал, что ситуацию эту он не контролировал с самого начала. В конце концов он обычный гражданин, проживающий на Тополиной улице, один из многих. И в этом тоже были свои плюсы. Если ты что-то напутал с процедурой, за это ведь не влетит, так?
Колли открыл дверь, вышел наружу и сложил руки у рта рупором, чтобы перекричать поднявшийся ветер.
– Питер! Мистер Джексон!
Джексон обернулся с каменным лицом, ожидая, что ему сейчас прикажут прекратить самодеятельность.
– Не трогайте тело! – прокричал Колли. – Не трогайте тело! Расстелите пленку над ним, как покрывало. Вы меня поняли?
– Да! – ответил Питер. Кивнул и ветеринар.
– В моем гараже есть бетонные блоки, они сложены у дальней стены! – кричал Колли. – Ворота не заперты! Возьмите блоки и придавите пленку, а не то ее сдует! – Теперь они оба кивали, и настроение у Колли чуть улучшилось.
– Мы можем растянуть пленку и укрыть также велосипед! – крикнул старик-ветеринар. – Надо?
– Да! – ответил Колли, но тут ему в голову пришла другая идея. – У меня в гараже тоже есть пленка, в углу. Возьмите ее, чтобы укрыть собаку. Но придется тащить лишние блоки.
Джексон вскинул руку со сложенными в кольцо указательным и большим пальцами, и они с ветеринаром двинулись к гаражу, оставив пленку на мостовой. Колли оставалось надеяться, что они смогут как следует расправить и закрепить пленку. Сам Колли вернулся в магазин, чтобы спросить Синтию, есть ли здесь служебный телефон (должен быть, куда ж ему деться), и увидел, что девушка уже выставила аппарат на прилавок.
– Благодарю.
Энтрегьян снял трубку, услышал длинный гудок, четыре раза нажал на кнопки с цифрами, покачал головой и рассмеялся.
– Что-то не так? – озабоченно поинтересовался хиппи-водитель.
– Все нормально. – Если бы он сказал, что набрал четыре первые цифры дежурной части своего участка, словно старая лошадь, которая сама находит дорогу в конюшню, «водила» его бы не понял. Энтрегьян нажал кнопку сброса, а потом 911.
Телефон зазвонил сразу… зазвонил так, словно он попал в чей-то дом или квартиру. Колли нахмурился. Когда набираешь 911, если, конечно, в последнее время ничего не поменялось, в трубке должен слышаться пронзительный непрерывный гудок.
Наверное, поменяли сигнал, решил Колли. Чтобы не вызывать лишних отрицательных эмоций.
Еще звонок, потом трубку сняли. Однако вместо механического голоса автоответчика, объясняющего, какую кнопку надо нажать, чтобы связаться с отделом по расследованию убийств, в трубке послышалось влажное натужное дыхание. Какого черта?..
– Алло!
– Фокус или покус? – раздался в трубке детский, но очень странный голос. Такой странный, что у Колли по коже побежали мурашки. – Понюхай мне ноги, а потом дай поесть чего-нибудь вкусненького. Не хочешь, дело твое, можешь понюхать мои трусы. – Тут говоривший громко расхохотался. И по голосу, и по смеху чувствовалось, что нос у него забит.
– Кто это?
– Сюда больше не звони, парень. Тэк!
В трубке оглушительно щелкнуло, так громко, что девушка услышала этот щелчок и вскрикнула. Щелкнуло не в телефоне, понял Энтрегьян. Гром. Она вскрикнула из-за грома. Но парень с длинными волосами рванул к двери, словно у него вспыхнули волосы. Энтрегьян стоял с трубкой в руке, которая молчала точно так же, как и трубка телефона-автомата, а когда громкий звук повторился, он сразу понял, что это не удар грома, а выстрел.
Колли тоже бросился к двери.
Мэри Джексон ушла из бухгалтерской фирмы, где она работала неполный день, не в два, а в одиннадцать. И поехала не в торговый центр «На перекрестке», а в отель «Колумб». Там она встретилась с мужчиной, которого звали Джин Мартин, и следующие три часа делала для него все, что может делать женщина, разве что не подстригала ногти на ногах. А если бы он ее об этом попросил, наверняка подстригла бы. Теперь она почти дома и выглядит (насколько это можно сказать, взглянув в зеркало заднего обзора) как всегда… но ей надо побыстрее добраться до душа, до того, как Питер сможет присмотреться к ней. И надо взять трусики из верхнего ящика, напомнила она себе, и бросить в грязное вместе с юбкой и блузой. Трусики, в которых она уехала утром, вернее, то, что от них осталось, валялись под кроватью номера 203. Джин Мартин, волк в одежде бухгалтера, сорвал их с нее. О чудовище, он не пощадил бедную девушку.
Вопрос в том, что она делает. И что собирается делать. Мэри любила Питера все девять лет их совместной жизни, после выкидыша даже больше, чем до него, любила и сейчас. Любила, несмотря на то что ей уже хотелось быть с Джином, вытворять с ним такое, на что она никогда не решилась бы с Питером. Чувство вины морозило половину ее сознания, страсть поджаривала вторую, а посередине, в сжимающейся, как шагреневая кожа, пограничной зоне, оставалась здравомыслящая, остроумная, рациональная женщина, каковой Мэри всегда себя и считала. У нее роман на стороне, парень, с которым она закрутила любовь, женат, она возвращается домой, возвращается к хорошему человеку, который ничего не подозревает (она знала, что не подозревает, молилась о том, что не подозревает, конечно, не подозревает, с чего ему подозревать), с голой задницей под юбкой, еще не отошедшая от гимнастики на кровати. Мэри так и не могла внятно объяснить, как это началось и почему она хочет продолжения (у этого чертова Джина Мартина в голове опилки, а не мозги, да только интересовала ее не его голова, плевать она хотела на его голову). И вообще, что же ей теперь делать? Мэри не знала. Наверняка ей было известно лишь одно, что и роднило ее с наркоманами: никогда больше она от этого не откажется. Просто сказать «нет»? Что за глупость!
По пути эти мысли хаотично мелькали у нее в голове, улиц она не замечала и надеялась на то, что Питера не будет дома, когда она приедет, что он пойдет в кафе съесть мороженое (а может, отправится на две недели в Санта-Фе повидать мамочку, вот было бы хорошо, у нее появился бы шанс справиться с этой сексуальной лихорадкой). Мэри не обратила внимания на то, что небо потемнело, что многие машины на шоссе номер 290 едут с зажженными подфарниками, она не слышала грома, не видела молний. Остался вне поля ее зрения и желтый фургон, припарковавшийся на углу Медвежьей и Тополиной улиц, хотя Мэри проехала мимо него.
В реальный мир она вернулась, лишь увидев Брэда и Белинду Джозефсон, стоящих перед своим домом. Компанию им составлял Джонни Маринвилл. Улица вообще кишела людьми: Дэвид Карвер в очень уж узких плавках упирался руками в свои мясистые бедра… близнецы Риды… Кэмми, их мать… Сюзи Геллер с подружкой на лужайке Ридов, там же Ким Геллер…
Дикая мысль прострелила Мэри: они знают! Все знают. Они ждут ее, чтобы помочь Питеру вздернуть ее на старой яблоне, а может, забросать камнями, как забросали камнями женщину в рассказе Ширли Джексон, который Мэри читала в школе.
Не глупи, одернула Мэри та часть сознания, которая еще принадлежала ей. Часть эта стала совсем маленькой, но еще не сошла на нет. Ты тут ни при чем, Мэри, с кем бы ты ни трахалась, все равно пупом земли тебе не быть, так зачем же преувеличивать важность своей особы? Ты бы стала соображать куда лучше, если бы перестала…
О черт. Уж не Питер ли это в дальнем конце квартала? Точно Мэри сказать не могла, но вроде бы он. Питер и Старина Док из соседнего дома. Что-то они прикрывают на лужайке того дома, который стоит напротив маленького магазинчика.
Оглушительный раскат грома заставил ее подпрыгнуть. Первые капли дождя забарабанили по ветровому стеклу, словно металлическая дробь. Мэри поняла, что машина стоит на перекрестке с работающим двигателем уже… она не могла сказать сколько, но довольно-таки долго. Джозефсоны и Джонни, наверное, решили, что у нее поехала крыша. Да только Мэри действительно не была пупом земли: они не обращали на нее ни малейшего внимания. Мэри это поняла, обогнув угол. Лишь Белинда бросила на нее быстрый взгляд, но теперь и она смотрела вниз, на лужайку, где суетились Питер и старик Биллингсли. Что-то там прикрывали.
Стараясь понять, что же они там делают, ища кнопку включения дворников, поскольку дождевых капель на лобовом стекле заметно прибавилось, Мэри и не подозревала, что желтый фургон последовал за ней на Тополиную улицу. Не подозревала до того самого момента, как он врезался в задний бампер ее «лумины».
Отрывок из статьи Джона П. Мюллера «Обзор продажи лицензий в 1994 году», опубликованной в январском номере «Игрушек», международного торгово-производственного журнала индустрии игрушек» (1994 год, № 2, с. 25):
Хотя торговый год только начался, построждественский чемпион уже известен. Обычно зимние месяцы характеризуются вялым рынком, но вышеуказанный лидер по продаже лицензий вот-вот заткнет за пояс и «Черепашек Ниндзя», и «Могучих рейнджеров» из «Энергетических войн». Внезапно родители всех детей (в том числе и девочек) в возрасте от двух до восьми лет захотели приобрести героев сериала «Мотокопы 2200» и их великолепные автомобили.
Начало производства героев мультипликационного сериала, который Эн-би-си показывала утром по субботам, вопреки всем канонам индустрии игрушек запоздало на три недели, не успев, таким образом, захватить рождественскую волну продаж. Джон Клейст, старший вице-президент «Гуд полц, инк.» фирмы, владеющей правом на производство игрушек и детской одежды «Мотокопы», признает, что такая задержка (вызванная трудовым спором, теперь уже улаженным, на заводе «Полц» в Толидо) обычно смерти подобна, но в случае с «Мотокопами» более поздний выход на рынок принес компании успех. «Иной раз рынку куда яснее, что ты ему предлагаешь, если товар не вытаскивается из мешка Санта-Клауса», – с улыбкой говорит мистер Клейст.
Так или иначе, но полковник Генри, Охотник Снейк, Баунти, майор Пайк, робот Рути и Кассандра Стайлз из «Мотокопов» станут хитом этого года вместе с их заклятыми врагами Безлицым и графиней Лили Марш. Соответственно уже сейчас стремительно растет число проданных лицензий на их производство.
А главной удачей для специалистов по маркетингу и производству компании «Полц» является феноменальный коммерческий успех дорогих транспортных средств «Мотокопов», так называемых космофургонов с утапливаемыми колесами и выдвигающимися крыльями. Желтый космофургон «Рука справедливости» полковника Генри, красный «Стрела следопыта» Охотника Снейка, серебристый «Рути-Тути» робота Рути, розовый «Парус мечты» Касси Стайлз продаются, как горячие пирожки, несмотря на высокую цену. Но из всех восьми моделей наибольшей noпулярностью пользуется черный космофургон «Мясовозка», пилотируемый Безлицым. Джона Клейста лидерство черного космофургона нисколько не удивляет. «Дети любят плохишей», – смеется он.
Некоторые группы родителей протестовали против, по их определению, «высокого уровня насилия», свойственного сериалу «Мотокопы 2200», но, согласно Клейсту, в новых сериях «Мотокопов» (их показ Эн-би-си начнет в марте) упор будет сделан на «семейные ценности и мирное решение проблем». Какие бы ценности ни взяли верх среди поклонников «Мотокопов» в «штаб-квартире «Гуд полц» царит эйфория. Эта маленькая компания сумела вытащить счастливый билет.