Загадочный парень
Я когда пришел на дежурство, было пятеро пациентов.
Сразу перевел старушку в терапию с полной поперечной блокадой проводящих путей сердца. Чуть полноватая женщина не очень-то хотела от нас уходить. Еще побаивалась, что сердце перестанет слушаться и начнет нагнетать кровь медленно, так медленно, что мозгу не хватит кислорода.
– Да все у вас в порядке, смотрите – ваше сердце восстановило ритм.
Бабушка оглянулась назад, где на мониторе кривая линия ритмично пульсировала с частотой в семьдесят пять ударов.
– Это хорошо, – успокоилась она.
– Да и соседи ваши, они же молчаливые, вам же скучно – кивнул я на соседку справа, у которой ОНМК, и соседа слева, у которого ОНМК, оба в коме.
– И то верно, ладно, уговорили, тока мне одеться надо, нагишом я не хочу перед соседями показываться.
Вскоре бабушка на каталке покатилась в терапию.
В изоляторе лежит мужчина, у него туберкулезные бактерии сожрали полностью одно легкое. Оно бы, может, и ничего, даже к этому временно привыкают, да к его беде присоединилось желудочное кровотечение. И вот он у нас. Изможденный, скелет, обтянутый бледно-желтой кожей, на которой расписан весь зоновский фольклор. Видимо, когда-то был авторитетом, но сейчас он не может не то что перо поднять, но даже ложку ко рту поднести. Я когда заступил, он тяжело дышал, точно загнанная лошадь. Ему прокапали плазму и кровь, кровотечение остановили, но уставшее сердце его от трудовых криминальных будней не способно было эффективно прокачивать кровь, мы подключили стимуляторы сердечной деятельности.
Через некоторое время я перевел его на управляемую вентиляцию легких. Удивительные силы организма – сердце в ответ стало стучать эффективно и без препаратов. Мы подобным образом уже троих бесперспективных туберкулезников вылечили или продлили им жизнь. У одного вообще был туберкулезный менингит. По одному отправляем их в областной тубдиспансер.
А в соседней палате лежит молодой парень. У него непростая диагностическая судьба.
Он вначале поступил в терапию с неопределенными болями в животе с фамилией Шемякин (допустим). Потом у него появились симптомы аппендицита. Хирурги залезли в живот через аппендикулярный правосторонний разрез, а там спокойный розовый червячок, тихо себе сидит и не болит. Вверху желчный выпот, разрезали посередине живот – лопнула двенадцатиперстная кишка. А ведь молчал, что получил травму. Это я уже его раскрутил на разговор. По пьяни подрался с тремя, а может, и четырьмя парнями, получил по животу. А потом сознался, что паспорт в его кармане вообще его другана, и не Шемякин он вовсе, Пупкин же.
Вот такой вот пациент. В целом он не доставлял нам неудобств, и утром его, возможно, уже перевели в хирургическое отделение.
Вечером еще одна женщина поступила с нарушением мозгового кровообращения. На фоне гипертонического криза временно отказали мозги. Ей в этот раз повезло, к утру она очнулась.
А в четыре утра в приемное отделение поступил мужчина. Половину лица он не чуял. Ему за семьдесят, а выглядит на пятьдесят – максимум. Работает. Крепкий мужичок. Давление, правда, стало скакать, принял гипотензивное средство и уронил давление. Можно было бы сказать, что передоз, но совместно с отеком лица у него анафилактический шок. Я его даже в реанимацию не пустил, он был относительно стабильным, врачи «Скорой» постарались, мы в приемнике еще покапали, стабилизировали, и через час он поступил в терапию. А потом потопал домой, отказался от лечения – супруга у него лежит, инсульт обездвижил женщину, да и работа…