Игорь Хлуденцов
Дарья: Игорь, о тебе говорят, что ты – человек, который «болеет» бизнесом: даже школу предпринимателей создал. И, как я понимаю, речь идёт не только и не столько о деньгах. Было бы интересно услышать твою историю, что было раньше и к чему ты пришёл сейчас.
Игорь: У меня было в жизни несколько таких моментов, после которых моя жизнь полностью менялась. Менялся характер, привычки, манера речи, менялись даже пристрастия в еде. Очень сильным потрясением для меня был теракт, который я пережил в детстве. Первый теракт в советское время
Дарья: Вот это да! Что произошло?
Игорь: В середине зимы 1978—1979 года, перед Олимпиадой-80 был задуман теракт масштаба уничтожения целого города. Теракты такого масштаба происходят, как правило, в связи с каким-то событием. Единственным событием в это время была Олимпиада-80 в Москве. Думаю, её и хотели сорвать. Я жил в городе Куровское Московской области. Наш дом, пятиэтажка, стоял вдоль железной дороги, а напротив были разгрузочный сортировочный узел и железнодорожное депо. Так вот, в депо привезли три вагона тротила под разгрузку на местный взрывпром (на карьерах добывали песок, используя при этом взрывчатку). Эти вагоны не успели разгрузить, и они стояли в депо. Ночью пришли люди, убили охранника и установили на эти три вагона бомбу. В эту же ночь ехал литерный поезд, который пропускали везде без остановок, то есть ему всегда зелёный свет. Он вёз 12 вагонов динамита и взрывчатки в Сибирь. И перед этим поездом обрубают провода, чтобы он встал напротив депо и взрыв депо его сдетонировал.
Дарья: Наверняка снесло бы весь город…
Игорь: Когда подсчитали, оказалось, что этот взрыв мог получиться по масштабам от трёх до пяти Хиросим. А рядом в лесу ещё было небольшое стратегическое хранилище – баки с бензином, баллоны с газом и так далее. Мой дом, пятиэтажная хрущёвка, был самым крайним со стороны всего этого безобразия, а рядом были только частные дома. И в эту ночь моя бабушка была дежурной по станции. Она рулила переводом стрелок на станции и рассказала, что её начальник, пожилой уже мужчина, увидел, что литерный поезд вдруг встал напротив депо. Он сразу вызвал по громкоговорителю ночных рабочих, приказал подогнать теплушку и тащить поезд как можно дальше от города и от депо. Как он сообразил, никто не знает. Подкатили тепловоз, который работает не на электричестве, а на солярке, он подцепил этот поезд и потихоньку потащил. И, когда сработала бомба и взорвались эти три вагона, поезд уже успел отъехать и не сдетонировал.
Дарья: Каковы были последствия?
Игорь: После взрыва на том месте образовалось озеро, а все частные дома снесло. Наш пятиэтажный дом прогнулся и растрескался. Сначала была паника: все решили, что началась война… Весной пришли солдаты, покрасили, привезли машину досок и сказали, мол, делайте стены. Прошли по квартирам и всем сказали: запомните, ничего не было. И настолько ничего не было, что даже страховку не выплачивали.
Дарья: И всё-таки, почему ты начал рассказ о себе именно с этой истории? Как она повлияла на твою дальнейшую жизнь?
Игорь: Тогда, во время взрыва, я чудом выжил: меня накрыло шкафом, как крышкой, и обломки стен не пробили мне голову. Именно после того взрыва начались цепи необъяснимых приключений, в которых я был на грани жизни и смерти. В течение примерно десяти лет, от 6 до 16—17 лет, каждый год со мной приключались такие вещи, что ещё чуть-чуть, и я должен был бы умереть. Чего только не происходило – я тонул, горел, ломал руки, ноги, голову пробивал – и так непрерывно. В итоге мне довелось даже испытать смерть тела, искусственную кому с выходом. И после этого всё прекратилось. Все эти события мне дали весьма необычный опыт, и в значительной степени повлияли на формирование меня как человека.
Дарья: И каков итог?
Игорь: Я стал очень ценить саму жизнь, и не только свою, но и других. Непременно хотел сделать для людей что-то хорошее. Думаю, решающую роль во всех дальнейших моих делах сыграло именно это желание.
Дарья: И в своих бизнесах ты тоже его реализовывал?
Игорь: Конечно.
Дарья: Но ты ведь не всегда был предпринимателем. Что предшествовало этому этапу?
Игорь: Я отучился в военно-авиационном училище в Егорьевске, в 1990-х годах после окончания училища устроился работать в «Аэрофлот» (хоть я и жил в Подмосковье, но у меня была московская прописка). Потом, после десяти лет работы в этой организации, я поддержал активистов, которые стали бороться за соблюдение своих законных прав в «Аэрофлоте», стал заместителем председателя профсоюза. Даже организовывал забастовки.
Дарья: С какой целью? Чего добивался профсоюз?
Игорь: Заработок был у нас тогда в разы ниже среднего по области, да и условия работы ужасные. И все терпели, молчали. Со мной собрались активисты, тринадцать человек, и мы начали бороться. Я созывал людей на собрания как профсоюзный лидер. Объяснял, что ничего не будет, если бороться законно, по заданию профсоюза, а не по собственному желанию. Так «Аэрофлот» был остановлен в результате забастовки в 2000 году. Была назначена комиссия. Эта комиссия пыталась нас запугать, подкупить, три месяца протянули и ничего не добились. Тогда мы организовали повторную забастовку, и опять «Аэрофлот» встал.
Дарья: Но не все же три месяца вы не работали?
Игорь: Работу останавливали только на час. Но остановить на час международный аэропорт Шереметьево-1, Шереметьево-2 – это огромные убытки, за час всё расписание сдвигается и самолёты не взлетают. После второй забастовки комиссию расформировали, очень быстро с нами договорились и подписали все наши требования, одним из сорока пунктов которых было удвоение зарплаты, плюс улучшение условий труда. А в «Аэрофлоте» работает почти пятнадцать тысяч человек. И когда я уже сдержал слово, которое мы давали людям (я в этот момент заканчивал университет гражданской авиации, получал своё первое высшее образование из трёх), мы с коллегами стали думать, что бы ещё хорошего создать для членов профсоюза. И придумали обеспечить им сотовую связь по специальным тарифам. Я получил рекомендации, дал гарантии сотовым операторам, и нам предоставили особые закрытые тарифы, которые не рекламировались.
Дарья: Рекомендации от кого?
Игорь: От других профсоюзов.
Я взял на себя обязательства, что наш профсоюз подключит к сотовому оператору тысячу человек. Но когда я в первый же квартал подключил пять тысяч человек, превысив все гарантии, со мной подписали постоянный договор.
Дарья: Так начался твой первый бизнес?
Игорь: Оформлялось всё на одного из работников нашего профсоюза (у него была «нулевая» компания). А когда мы заключили договор, он сказал: всё, всем спасибо, я ухожу из «Аэрофлота» и буду заниматься бизнесом, вы мне больше не нужны. Так я впервые столкнулся с предательством в бизнесе.
После этого я пошёл, зарегистрировал уже свою компанию, повторил всё то же самое, получил те же рекомендации, взял те же обязательства. Только мне надо было привлечь новых людей, а это тяжелее. Тем не менее я сдержал слово, создал свою компанию, начал развиваться. А та первая компания уже давно не существует. Хотя они получили хороший старт и рывок, но этого недостаточно для того, чтобы развиваться дальше. Затем я ушёл из «Аэрофлота» в свой первый официальный бизнес. Когда я увидел, что компании надо развиваться дальше, нужно продвижение, я создал рекламное агентство, и тогда у меня стали развиваться уже две компании. Увидел, что нужны толковые люди, – создал бизнес-школу, в которой давал потренироваться на своих бизнесах тем, кто учился в школах предпринимателей.
Так я стал заниматься помощью начинающим предпринимателям, зачастую в ущерб своим бизнесам.
Дарья: Почему ты всё-таки закрыл школу?
Игорь: Я увидел, что страдает всё: и семья меня не видит, и бизнесы меня не видят, я весь в этой школе, занимаюсь больше помощью другим, чем себе. Так через три года работы я закрыл школу и продолжил потихоньку заниматься своими компаниями.
Потом первую свою компанию я продал, теперь занимаюсь рекламой.
Дарья: Стремление делать что-то для других осталось?
Игорь: Да, но оно уже не на первом месте. Я ставлю задачу сначала решить свои вопросы, а только потом помочь ещё кому-то. Если стремишься в первую очередь помогать людям, то эти люди получают меньше, чем когда ставишь на первое место свой интерес. Серафим Саровский говорил: спасёшь себя – и вокруг тебя спасутся тысячи, будешь спасать других – вокруг тебя погибнут тысячи. Если ты счастлив, вокруг тебя люди становятся счастливее. А если ты начинаешь думать о счастье других, то из тебя начинают высасывать все силы, энергию, деньги, ты всё теряешь, и в итоге люди остаются неудовлетворёнными, потому что им всегда мало.
Дарья: Сейчас модная тема – поиск своего дела. Как ты считаешь, ты своё дело уже нашёл?
Игорь: Я сейчас пробую себя в разных масштабных проектах, которые согласуются с моим внутренним устремлением, желанием жить среди единомышленников, а не просто где-то на природе в своем доме, даже в своем родовом поместье в лесу. Это – основная мотивация.
Дарья: А какими должны быть единомышленники?
Игорь: Проверенными совместным делом. Которые пообещали и сделали, или я им пообещал – и было сделано совместное дело. То есть проверенные действием, а не словами, – для меня это сейчас основной критерий. Поэтому я сейчас помогаю некоторым из этих людей с масштабными проектами. Один из таких проектов – строительство зоны отдыха в старорусском стиле, где будут восстанавливаться старинные славянские традиции. Работники этого места будут жить в своём мини-поселении, где будут и ремёсла, и деревянное зодчество, и туристические маршруты, и торговые точки, и много ещё интересного.
Дарья: Что для тебя является отправной точкой для перехода на качественно новый уровень?
Игорь: Все мои прорывные действия я делал после того, как бросал сам себе вызов: смогу я или нет? Особенно меня заводило, когда все говорили: это невозможно. Невозможно в советское время организовать независимый профсоюз, невозможно чего-то добиться, невозможно без денег запустить бизнес, и тому подобное.
Дарья: А что было для тебя источником силы?
Игорь: В разные периоды это были разные источники силы. Часто энергию дает страх. Когда тебе страшно, но ты идёшь и делаешь. Например, страшно прийти на прием к министру без записи и поговорить с ним как с человеком. Приходишь и говоришь: мне страшно с вами общаться, но меня прёт от того, что можно сделать замечательное, хорошее дело.
Дарья: Что, прямо вот так?
Игорь: Именно так. И когда так общаешься с человеком, и у него улыбка расплывается, страх трансформируется в радость и действие.
Дарья: Что чаще всего мешает?
Игорь: Очень сильно подкашивают обман и предательство. Когда людям доверяешь, а они обманывают, это больше всего вышибает из колеи, и энергии очень долго нет. Но я знаю, что если от этого всего начать закрываться, то ты уходишь как бы в раковину, тебя вроде бы ничего не трогает, но при этом ты ничего и не чувствуешь. А открываться, «выходить из раковины» – это очень больно.
Дарья: У тебя есть опыт выхода из такой «раковины»?
Игорь: Первый раз после того, как я закрылся, я вышел из «раковины» в публичном месте. Со стороны, наверное, это выглядело смешно. Я был на каком-то семинаре, где сидели с умным видом владельцы бизнеса и обсуждали развитие, и лектор рассказывал как надо правильно жить, как правильно делать бизнес. И тут меня накрыло. Я решил: хватит уже, надоело так жить. И этот лектор по глупости говорит: ну, я вижу, ты не с нами, так выйди, расскажи, что ты не участвуешь во всём этом. Я вышел и начал говорить: какой я дебил, что здесь нахожусь; какие вы все глупые – сидите тут, пыжитесь друг перед другом, пытаясь изображать то, чего нет; какой ты, лектор, мягко говоря, неумный человек, что пытаешься учить тому, чего сам не знаешь, а где-то вычитал в теории, не основанной на практике. И так вот я начал выплёскивать наболевшее. Лектор пытался вмешаться, я его прямо послал, хотя это для меня совершенно не свойственно. И чем дальше я говорил, тем больнее было. Вокруг сидели двести человек бизнесменов. Все сидели замершие, не ожидавшие такого. Мне было очень больно даже физически – я почувствовал резкую боль в груди. В какой-то момент все встали и начали аплодировать, и от этого стало ещё больнее. И тогда я понял, что после того как я это пережил, я опять начал чувствовать, опять начал жить, испытывать эмоции, желание действия. Я понял, что когда с тобой что-то происходит, – неважно, хорошее или плохое, надо спрашивать самого себя: а зачем мне это надо? Если ты задаёшь себе такой вопрос, то начинаешь уже совершенно по-другому переосмысливать происходящие события.
Дарья: У тебя уже столько людей прошли обучение. Ты ставил цель научить их именно бизнесу или не только?
Игорь: Для меня гораздо важнее, чтобы человек начал жить и действовать более осознанно, более радостно, чем чтобы он просто получил свой бизнес. На первое место я всегда ставил изменение мышления, отношения к деньгам, к бизнесу, к взаимоотношениям с людьми, к работе, и только на втором месте – всевозможные схемы, сделки, правила, организация.
Дарья: Вывел ли ты какой-то перечень того, что людям чаще всего мешает развиваться?
Игорь: Сильнее всего мешает нежелание или боязнь перемен. Когда человек по шею в дерьме, но он притерпелся и боится, как бы не стало ещё хуже. Страх выйти и сделать то, что некомфортно, сильнее всего мешает изменить качество жизни. Причём оказалось, что некомфортными могут быть любые действия, которые для меня, скажем, самые комфортные и желательные.
Дарья: Приведи пример.
Игорь: Например, мне очень приятно повстречаться с тобой, и наше общение доставляет мне радость, а для других людей это может оказаться сильнейшим стрессом – встретиться с кем-то, да ещё и рассказать о себе. Я встречал людей, которым организовываешь бизнес, оформляешь документы, договоры, и им остаётся только прийти и поставить свою подпись. И человек не приходит и не подписывает, хотя он за это заплатил большие деньги. Даже до такого доходило, что люди приходили на обучение, платили деньги, получали результат и не забирали его, потому что не хотели выходить из зоны комфорта, не хотели менять свою жизнь. Некоторые после обучения честно говорили: «Игорь, я понял, что бизнес это большая ответственность, а ответственность – это не моё. Просто подскажи мне, как увеличить зарплату, и я буду счастлив.» И я им говорил несколько простых действий, после которых зарплата удваивалась, а то и утраивалась.
Дарья: С нашими читателями поделишься?
Игорь: Конечно, здесь ничего секретного нет. Вряд ли это сработает в государственном учреждении, но если работник приходит к работодателю и скажет, что может сделать что-то большее и взять за это ответственность, ни один адекватный работодатель от этого не откажется. Человек приходит и говорит: вот здесь я вижу непорядок, я буду это улучшать без отрыва от производства и без ущерба для основной работы, в своё свободное время, а вы мне оплатите по факту выполненной работы. Что это может быть – надо смотреть индивидуально. Например, бухгалтер помимо основной работы может подсказать, как автоматизировать отчётность, и так далее. Но самое главное – он должен взять на себя ответственность и предложить оплату по результату без ущерба для основной работы. Любой адекватный работодатель будет просто счастлив, если к нему придет работник и скажет подобное. Для руководителя это будет сигналом, что этот сотрудник готов к повышению, что это ответственный человек, который вырос до новой должности.
Дарья: Мы возвращаемся к тому же – это ответственность.
Игорь: Любое изменение к лучшему всегда происходит через ответственность, причём взятую добровольно, не принудительно. Если тебе интересно над чем-то поработать или ты готов сделать что-то хорошее, разово или постоянно, то все ограничения – только у тебя в голове. Ко мне приходили люди с такими рамками, что начинаешь думать, откуда вообще взялся весь этот ужас в их головах. Один такой случай у меня до сих пор просто не выходит из памяти. Пришла женщина и говорит: хочу у вас работать, мне вас порекомендовали, сказали, что у вас тёплый дружеский коллектив, хорошая зарплата. Я говорю: расскажите о себе. Она начинает рассказывать – три языка, два высших образования, бухгалтерские курсы. Ну, думаю, это уровень хорошего менеджера и даже руководителя. Спрашиваю: а кем хотите работать? И она говорит: уборщицей. Я говорю: извините, но уборщица уже есть, намекая, что, может, что-то другое? Она извиняется и уходит. Кто поставил ей в голове эти рамки? Кто принизил её самооценку? После этого я не возьму её ни менеджером, ни уборщицей, потому что она низко ценит себя и свой труд, и о какой ответственности может идти речь?
Дарья: А бывало наоборот?
Игорь: Пришла ко мне другая женщина и говорит: мне сказали, что у вас есть вакансия, – а я как раз искал себе операционистку на компьютер. Я говорю: да, есть вакансия операционистки, вы умеете компьютером пользоваться? Она отвечает: нет, я его вообще боюсь. Ну, говорю, хотя бы в ворде текст набить-то можете? – Нет. – Ну как компьютер-то включается, знаете? – Нет, я боюсь к нему подходить, но хочу у вас работать. Логика говорит, что этого человека брать нельзя, а интуиция подсказывает: не упусти! Я спрашиваю: а если я тебя возьму, ты готова потренироваться, есть где? Она отвечает: да, компьютер есть. Я говорю: две недели потренируйся и приходи. И через две недели она пришла ко мне с таким видом, что, мол, дайте мне этот компьютер и я его порву на британский флаг. Спрашиваю: ну как, тренировалась? Она говорит: да, каждый день. – Хочешь работать? – Хочу! Я взял человека без всяких испытаний, не спрашивая ни образования, ни резюме, и уже через год она была руководителем всех операционистов, и я на неё не нарадуюсь. Вот это как раз и есть желание, энтузиазм и готовность взять на себя ответственность.
Дарья: Интересно бы знать, эти внутренние проблемы лечатся какими-то внешними силами, без желания самого человека?
Игорь: Без желания – нет, никак. Ещё Эйнштейн говорил, что нельзя человека ничему научить, он может только сам взять и научиться.