Хишам и Фараздак
Хишам б. Абд аль-Малик[79] был наследником престола и жил в первое десятилетие второго века хиджры – в то время, когда Омейяды достигли пика своего могущества.
Однажды Хишам отправился в хадж. Сколько бы он ни пытался после совершения обхода вокруг Каабы подойти к Черному камню и притронуться к нему, это ему не удавалось. Все люди вокруг него были одинаково просто одеты, произносили одни и те же поминания Аллаха и совершали одни и те же действия. Они быль столь поглощены своими чистыми чувствами, что не задумывались о том, кем был Хишам в мирской жизни и какое положение в обществе он занимал. Придворные, приехавшие вместе с ним из Шама, чтобы оказывать ему почести и уважение, казались абсолютно незначительными на фоне духовного величия и великолепия обрядов хаджа. Как ни пытался Хишам добраться до Черного камня и прикоснуться к нему, как того требовали правила хаджа, он не мог этого сделать из-за огромного скопления народа. В конце концов Хишам вынужден был отступить. Ему поставили на пригорке сиденье, с высоты которого он смотрел на паломников. Сирийцы, прибывшие в Мекку вместе с Хишамом, окружили его и тоже наблюдали за происходящим вокруг Каабы.
В это время появился человек, внешность которого выдавала в нем аскета. Как и все окружающие, он был одет в простую одежду паломника. На его лице были заметны следы поклонения Аллаху. Сначала он совершил обход вокруг Каабы. Затем со спокойным лицом уверенными шагами направился к Черному камню. Несмотря на царившее там столпотворение, паломники, едва увидев пришедшего, расступились и освободили ему узкий проход к святыне. Сирийцы, которые ранее видели, как при всей своей важности и напыщенности наследник престола не смог добраться до Черного камня, были поражены этой сценой и удивленно глядели на происходящее. Один из них спросил у Хишама: «Кто это?». Хишам, прекрасно знавший, что тем человеком был Али б. Хусейн Зайн аль-‘Абидин, притворился, что не узнает его, и ответил: «Я не знаю». Никто из присутствовавших не мог решиться назвать имя этого святого человека из страха перед Хишамом, меч которого всегда был обагрен чьей-то кровью. Однако находившийся там же знаменитый арабский поэт и мастер поэтического слова Хаммам б. Талиб, который был известен как Фараздак[80] и снискал себе своим мастерством особое уважение и покровительство со стороны Хишама, был настолько растроган увиденным, что сразу же сказал: «Однако я знаю этого человека». При этом он не ограничился тем, что назвал имя, но встал на высокое место и сочинил касиду, которая стала одним из шедевров арабской литературы и слова которой могли родиться только в состоянии особого восхищения, когда душа поэта охвачена волнением, словно море.
В своем стихотворении он сказал:
«Этого человека знают все камни Батхи[81], его знает эта Кааба, его знает земля Запретной мечети и вся земля за ее пределами. Это сын лучших рабов Аллаха, это прославленный, чистейший и праведнейший благочестивец. Говоря, что ты не знаешь его, ты не причиняешь ему никакого ущерба, ведь если ты даже и не знаешь его, то его знают все арабы и аджамы[82]…»[83].
Услышавшего эту касиду и вникнувшего в смысл произнесенных поэтом слов Хишама охватил гнев, и он распорядился, чтобы Фараздака лишили жалованья из казны и бросили в темницу в Аль-Асфане, расположенном между Меккой и Мединой. Однако поэта не испугали последовавшие за его смелым поступком события – ни лишение его жалованья, ни заключение под стражу. Уже в тюрьме он принялся сочинять остроумные критические стихи о Хишаме.
Али б. Хусейн (А) отправил в темницу Фараздаку, лишившемуся какого-либо источника дохода, некую сумму денег, однако тот отказался принять их и сказал: «Я сочинил ту касиду лишь ради своих убеждений, веры и Аллаха и не желаю получать за нее платы».
Али б. Хусейн отправил ему эти деньги во второй раз, сообщив в письме: «Аллах знает о твоем намерении и наградит тебя сполна в соответствии с твоими убеждениями. Если ты примешь мою помощь, это никак не уменьшит твою награду и воздаяние у Аллаха». Он попросил Фараздака поклясться, что тот возьмет деньги, и Фараздаку пришлось принять оказанную ему помощь[84].