Глава 2
Тридцать месяцев назад
Тучный холеный чиновник в мундире сборщика налогов надменно шевельнул рукой, отдавая приказ солдату. Солдат коротко замахнулся и ударил щитом плашмя плохо одетого крестьянина. Тот глухо вскрикнул и упал, покатившись по пыльной земле. Налоговый инспектор поерзал в разложенном специально для него походном кресле и брезгливо поморщился:
– Грязный холоп! Думаешь, если ты староста, это дает тебе право дерзить мне?! – Он бросил взгляд на стоящих вокруг него солдат: – Поднимите эту падаль! А я пока решу, на каком из столбов его повесить!
Двое солдат подошли к стонущему на земле крестьянину и принялись тыкать его носками кованых сапог, заставляя подняться. Собравшиеся на деревенской площади люди молча смотрели на обнаженные солдатские мечи, опасаясь произнести хоть слово. Из глубины толпы слабо доносились тихие женские причитания, шепчущие молитву Олдису Покровителю.
– Но я говорю сущую правду, господин! – Староста с трудом поднялся на ноги. – У нас нет денег! – Он, пошатываясь, вытирал кровь с разбитого лица рукавом вымазанной в пыли рубахи. – На всю деревню только восемь медных монет, и я отдал их вам по первому требованию…
– Ты еще смеешь издеваться надо мной?! – оскалился чиновник. – По закону ваша деревня должна платить десять золотых монет! Эти земли известны своим плодородием, а леса – целебными травами! Для вас это еще слишком малый налог, будь моя воля, я бы удвоил ставку! А вместо этого я во второй раз приезжаю сюда, в эту глухую, забытую Олдисом дыру, зря! Или ты думаешь, что я бродячий циркач и буду вечно развлекать вас своими появлениями?!
Он злобным взглядом оглядел толпу крестьян и подал знак своей охране. Сотня солдат, лязгая доспехами, сомкнула ряды в боевой порядок и дружно ударила мечами о щиты. Звук слитного удара заставил толпу вздрогнуть. Люди в испуге попятились.
– Последний раз требую – хе-хе! – по-хорошему: немедленно уплатите положенный налог! – Инспектор вперил в съежившихся крестьян гневный взор. – Иначе я заставлю вас соблюдать закон и королевский указ!
– Почему же закон и Король не защищают нас? – Пожилой староста сплюнул кровью в пыль. – К’Зирды хозяйничают здесь, словно у себя дома, господин! Не проходит и месяца без нападений! – Он обвел рукой свою жалкую деревню: – Посмотри сам, о Влиятельный! Половина домов сожжена, другая разорена. У нас почти не осталось скота, все, что есть, мы вынуждены прятать в лесу от песочников! Они вытоптали поля, отобрали запасы зерна, у нас нет даже семян, и никто не знает, чем сеять, когда настанет пора. Люди боятся жить в деревне, многих угнали в рабство, остальные хоронятся в лесу, словно звери! Откуда нам взять денег, господин? Мы с трудом пытаемся сохранить свои жизни, но и это делать с каждым месяцем все тяжелее! Почему войска из пограничного форта не приходят нам на помощь? Легат сказал, что они соблюдают мирный договор и не могут атаковать союзников! А эти союзники грабят нас средь бела дня, и нам даже не на кого надеяться, ведь до пустыни всего два дня верхом!
– Вы сами виноваты, вонючие изменники! – заявил чиновник. – Вы поддержали мятеж подлого выскочки Лже-Эдрионга! За это нет и не будет никакого прощенья! О королевских войсках они вспомнили! Что же вы не вспоминали о них, когда вступали в ополчение самозванца?
– Но, господин! – взмолился староста. – Ведь это было семь лет назад! И у нас не было выбора! Наши земли испокон веков принадлежали роду Королевы Ариллы, как мы могли ослушаться своих господ? После восстания вся эта местность отошла роду Короля Геордина, и мы исправно трудились во благо его, платили налоги, отдавали наших юношей в королевскую армию. Так почему же Король бросил нас на произвол судьбы? Почему он не заставит к’Зирдов соблюдать мирный договор, раз уж у нас с ними союз! С тех пор, как войска перестали нас защищать, житья здесь вообще не стало!
– Заткнись, холоп! – взъярился инспектор. – Мне некогда выслушивать твое лживое нытье! Ишь ты, за Короля решать вздумал! Может, съездишь во дворец и дашь ему парочку ценных советов, как управлять государством?! – Он с ненавистью оскалился на старосту: – В прошлый раз я простил тебя, холоп, но ты презрел мою доброту! Если вы не соберете деньги за час, я повешу тебя в центре вашей вонючей зловонной ямы, которую вы называете деревней!
– У нас нет денег, господин, – обреченно вздохнул староста, – все, что было, я тебе уже отдал. И эти деньги мы собирали к твоему приезду всей деревней в надежде, что ты прикажешь легату из форта защитить нас. Мы страдаем от нищеты, и если продать ту немногую скотину, что удалось спасти от песочников, в деревне начнется голод…
– Достаточно! – взревел налоговый инспектор, вскакивая с кресла, отчего его объемистый живот всколыхнулся, подобно упавшему на дорогу с купеческого воза бурдюку с вином. – Если вы не хотите платить налоги в казну королевства, чтобы оно защищало на эти деньги вашу дыру, я сделаю это за вас!
Инспектор на всякий случай зашел за цепь солдат, чтобы гарантированно быть в безопасности, и только после того властно заявил:
– Сотник! Хватайте этих приспешников самозванца! Я продам их работорговцам, вот и будут деньги на налоги!
Толпа крестьян в ужасе бросилась врассыпную, солдаты принялись отлавливать людей, площадь заполнилась женскими криками и детским плачем.
– Кровопийца! – Староста, бледный от ужаса, бросился к инспектору с кулаками. – Ты ничем не лучше к’Зирда, некромантово семя! Даже Король Геордин тебе такого не простит!
Кто-то из солдат ударил старика рукоятью меча, и тот рухнул на землю.
– Даже?! – осклабился чиновник. – А ну-ка, тащите сюда эту падаль! Повесить его! Немедленно! Вздернуть как изменника и смутьяна!
Старосту подняли и потащили к покосившемуся фонарному столбу, не заправлявшемуся маслом еще со времен восстания. Солдаты забросили веревку на проржавевший фонарь и умело свили петлю. Судя по их ловким движениям, делали они это явно не впервые. Кто-то уже катил к фонарю дырявую бочку в качестве эшафота, чтоб было на что поставить висельника. Пока готовили виселицу и надевали петлю на шею бесчувственному старику, к инспектору согнали десятка полтора крестьян. Избитые люди, утирая кровь, жались друг к другу, подгоняемые уколами солдатских мечей.
– Это все, кого удалось поймать, господин, – доложил чиновнику сотник, – остальные разбежались.
Тем временем староста пришел в себя. Пока его с петлей на шее ставили на бочку, он закричал:
– Закон запрещает продавать в рабство граждан Редонии, только преступников! Ты ответишь за свои злодеяния, кровопийца…
– Они и есть преступники! – оборвал его инспектор. – Я обвиняю их в отказе от уплаты налога в королевскую казну и смуте. И тебя, кстати, тоже. – Он бросил взгляд на стоящих у бочки солдат и коротко бросил: – Вздернуть смутьяна!
Бочку выбили из-под ног старика, и староста судорожно дернулся, повисая в петле. Спустя мгновение он затих.
– Готов! – гоготнул инспектор, оборачиваясь к замершим в ужасе пленникам. – Так, посмотрим, что тут у нас…
Под его взглядом крестьяне еще плотнее прижались друг к другу. К чиновнику подошел сотник и зашептал на ухо:
– Осмелюсь напомнить, господин инспектор, что у нас нет вердикта судьи на такие действия. Если кто узнает, не ровен час и самим под суд попасть! – Он многозначительно показал взглядом на стоящих вокруг солдат. – Мало ли кто может донести…
– Не надо так переживать, любезный, никто тебя под суд не отдаст, – негромко ответил ему чиновник, досадно поморщившись, – это всего лишь мой маленький спектакль! – Он взглянул на насмерть перепуганных крестьян и повысил голос: – Все вы смутьяны и преступники, затаившие злобу на Короля и отказывающиеся платить налог в казну, а потому подлежите суровому наказанию! – Инспектор с выражением профессиональной суровости на лице разглядывал отловленных крестьян. – Однако я добр к людям, хоть и строг к изменникам!
Чиновник поманил к себе сотника и указал на четверых крестьян:
– Вот этих в кандалы! – После чего ткнул пальцем в молодую женщину. – И ее тоже. Отдельно от других. – Сотник распорядился, и солдаты принялись вытаскивать из сбившихся в кучу крестьян указанных инспектором людей. – Остальных я на первый раз милую! – Чиновник властно взмахнул рукой: – Возвращайтесь по домам! И расскажите всем, что в следующий раз я желаю увидеть здесь нового старосту, который поднесет мне всю положенную сумму, учитывая долги! А теперь, пшли вон!
Избитые крестьяне торопливо побрели прочь, опасливо оглядываясь. Инспектор подошел к арестованной женщине и вкрадчиво произнес:
– У тебя есть шанс спасти себя и своих односельчан от клетки работорговца. – Он многозначительно посмотрел на нее: – Если будешь со мной ласкова! Поразмысли об этом.
Чиновник вернулся к сотнику и тихо распорядился:
– В мою карету ее! – и, улыбаясь, все так же негромко добавил: – Учись, сотник. Надо уметь извлекать выгоду даже из самых невыгодных ситуаций! – Налоговый инспектор театрально вздохнул: – А что поделать? Такая у меня тяжелая работа!
Он покивал сам себе головой в знак одобрения и продолжил:
– Остальных привязать к последней телеге обоза. – Чиновник проследил взглядом, как солдаты заталкивают арестованную женщину в его походную карету, и закончил: – Все равно отпускать, не буду же я брать грех на душу!
Инспектор подошел к карете, недовольно покосился на две ступеньки, тяжело вздохнул и, кряхтя, втащил свое тучное тело внутрь.
– Не надо бояться, – заявил он забившейся в угол женщине, – я же не злодей! Я добр к тем, кто добр ко мне, – чиновник похотливо улыбнулся. – К тому же это в твоих интересах!
Он захлопнул за собой дверь и, прежде чем задернуть оконную занавеску, высунул голову наружу и громко распорядился:
– Сотник! Собирайте своих людей, пора выбираться из этого захолустья!
Карета вздрогнула, наскочив колесом на камень, и налоговый инспектор скривился от недовольства. Откуда растут глаза у возницы?! Тупая деревенщина, так и не научился как следует возить достойных господ! Мало того, что обоз еле плетется, так еще трясет, словно не по дороге ползем, а через лес сломя голову несемся!
Настроение у чиновника было прескверное. С этими приграничными провинциями он совсем выбился из графика. Мало того, что его обоз безнадежно опоздал ко всем положенным срокам, так ему еще не удалось собрать должную сумму налогов. Он взял ведомость поборов и заново пересчитал цифры. Уныние, охватившее его, стало еще сильнее. Он собрал слишком мало для того, чтобы стало возможно безбоязненно взять себе хотя бы пару золотых. А все эти тупые к’Зирдовы выкормыши, грязные холопы из бывших родовых земель покойной Королевы Ариллы! В обеих деревнях он нашел лишь жалкие медяки, и даже казнь старост не помогла раскошелиться тамошней нищей рвани! Зачем вообще Королевская Семья возится с этими смутьянами?! Они там все сплошь скрытые мятежники и пособники самозванца! Продать их к’Зирдам, и то толку выйдет больше!
Именно в родовых землях Ариллы появился Лже-Эдрионг, и местное дворянство не просто поддержало самозванца, он сам был один из них! Именно там было сердце его мятежа, и именно туда со всей страны стекались повстанцы всевозможных мастей! Разбить его войска удалось, лишь прибегнув к помощи союзников, хвала Олдису Покровителю за то, что даровал Королю Геордину столь блестящий талант политика! Еще никто и никогда не добивался от к’Зирдов военного союза! Но даже после опустошительного нашествия песочников эти смутьяны умудрились выжить. Их земли были переданы Королевской Семье, но с тех пор с налоговыми платежами постоянно случались всевозможные заминки.
Прокушенная рука снова заныла, и инспектор потер саднящее болью место. Поганая дрянь! Он бросил гневный взгляд на лежащую на полу в углу кареты крестьянку. Боль в руке разъярила его, и чиновник пнул женщину сапогом. Та все еще была без сознания. Грязная скотина оказалась слишком умной! Она поняла, что он не рискнет продать их в рабство без судебного вердикта, и, видите ли, не возжелала доставить влиятельному господину удовольствие! Пришлось отходить ее коваными сапогами как следует, вот тогда-то она стала сговорчивей! Инспектор уже нежился от удовольствия, забыв про нее, когда эта змея очнулась и бросилась на него, словно лесной пард! Он едва успел прикрыться рукой, так она вцепилась в нее, будто дикая лошадь, и едва не отхватила из руки кусок плоти! В ярости он бил ее сапогами до тех пор, пока силы не покинули его. Когда она придет в себя, он снова позабавится с ней, а после отдаст солдатам.
Чиновник нахмурился. Если она подохнет, арестованных крестьян, пожалуй, лучше повесить как бунтовщиков. Они слышали ее крики и могут донести на него. Конечно, его слову судья поверит больше, чем каким-то грязным холопам, да еще и бывшим смутьянам, но мало ли что… Кто-нибудь из многочисленных завистников запросто может воспользоваться удобным случаем, чтобы занять его место! Хотя эту инспекцию хлебной точно не назовешь, после нападения к’Зирдов на приграничные провинции в налоговых платежах серьезный недобор, нечего даже положить себе в карман. Инспектор задумался. Пожалуй, отсутствие одного золотого он все-таки сможет грамотно объяснить в казначействе…
Карета вновь резко дернулась, и чиновник, не удержавшись, свалился на пол. Осыпая возницу ругательствами, он потер ушибленный мясистый зад. Карета остановилась, снаружи кто-то что-то орал, и чиновник, кривясь от злобы, решил немедленно сделать привал, на котором возница получит десяток плетей. Налоговый инспектор властно распахнул дверь и высунулся из кареты.
– Что у вас происходит, к’Зирдовы выродки?! – гневно заорал он и тут же получил стрелу в горло.
Жирное тело чиновника мешком рухнуло под колеса кареты и забилось в агонии, его предсмертный хрип утонул в многочисленных криках раненых лошадей и умирающих людей. Кто-то из солдат попытался было укрыться за его массивной тушей, но сразу несколько стрел тут же пригвоздили его к земле.
– Стену щитов! Вокруг меня! – заорал сотник, вылезая из-под убитой лошади. – Шевелитесь, ничтожества, пока нас всех не перестреляли, как куропаток!
Он сорвал с луки седла мощный щит и, присев на колено, укрылся за ним от невидимых стрелков. Оставшиеся в живых солдаты, прикрываясь щитами, уже бежали к нему. Спустя мгновение вокруг сотника выросла монолитная коробка из щитов, и на лесной дороге тут же воцарилась тишина. Сотник в узкую щель пытался разглядеть засевшего в лесных зарослях противника. Повстанцы, поганые пожиратели испражнений, больше некому! Они застали его врасплох! Кто бы мог подумать, что они рискнут организовать засаду на целую сотню латников, да еще в таком жиденьком лесочке?! Простые разбойники на такое не способны. Залпы из луков по лошадям впереди идущих солдат сочетались с залпами арбалетчиков, поражавших уязвимые места в доспехах латников. Нападением явно командует кто-то из военных, тех, что до сих пор не удалось добить после восстания Лже-Эдрионга в этих землях…
Сотник оглянулся, осматривая свои силы, и тихо выругался. Он потерял почти половину своих людей, а ведь все только началось!
– Слушай мою команду! – рявкнул он. – К лесу! Стеной! Вперед!
Стальная коробка двинулась к зарослям, стремясь покинуть открытое пространство и сблизиться с противником. Из кустов тут же ударили арбалеты, выискивая прорехи в стене щитов. То тут, то там раздавался крик, и кто-то из солдат падал на землю, пробитый стрелой. Щиты немедленно смыкались, закрывая образовавшуюся дыру в защите, но прежде в нее успевала влететь пара стрел.
– Шевелитесь, безмозглые идиоты! – орал сотник. – К деревьям, быстрее! Им нужен обоз, они так просто не уйдут! Покажем этой погани, что такое королевские солдаты!
Потеряв еще десяток воинов, стальная коробка добралась до леса.
– По моей команде! – взревел сотник. – Рассыпать стену и рассредоточиться! Лучники, стрелки противника сидят на деревьях, так что смотрите в оба! Пленных не брать, вырежем всех! Вперед!
В воздухе загремел победный клич, стена щитов рассыпалась, и солдаты бросились в атаку. Перебегающие от дерева к дереву под прикрытием щитов, они были практически неуязвимы для вражеских стрелков, и вскоре противник обратился в бегство, стремясь избежать рукопашной.
– Они бегут! Трусливая шваль! – Сотник зычно подбадривал своих людей. – Не дадим им уйти! Лучники, не зевать! Бить бунтовщиков в спину!
Зазвенели тетивы луков, и несколько повстанцев, не успевших скрыться в кустах, рухнули на землю, пораженные стрелами. Солдаты устремились за остальными. В следующий миг из-за деревьев им навстречу уже выскакивали воины в доспехах песочного цвета.
– Лазутчики! – истошно заорал кто-то, и боевой дух солдат мгновенно угас.
Солдаты, узнав доспехи Отдельного Батальона Королевских Лазутчиков, лучшего подразделения мятежного Лже-Эдрионга, которое вот уже больше двадцати пяти лет наводило ужас на солдат Короля Геордина, бросились бежать. Но было уже поздно, раздался звон клинков, и в лесу началась рукопашная.
– Сражайтесь, трусы! Их мало! – Сотник отбросил громоздкий щит, цепляющийся за кусты и ветви деревьев, перехватил меч двумя руками и бросился на ближайшего врага.
Молодого парня в желтых доспехах он одолел почти сразу. Сотник, опытный боец, легко отбил его удар, сделал ложный выпад в ноги противнику и тут же поразил его мощным ударом в грудь. Он рывком выдернул меч из оседающего тела и с победным кличем атаковал следующего врага. Сотник вложил в сокрушительный удар вес своего закованного в доспехи тела, но противник неожиданно легко отвел его клинок в сторону. Сотник отпрыгнул назад и принял оборонительную стойку, чтобы лучше оценить противника. И похолодел от страха. Перед ним стоял немолодой воин в потертых желтых доспехах со следами многочисленных боев на кольчужной поверхности. Его лицо, отчетливо различимое под легким открытым шлемом, пересекал огромный глубокий шрам. В руках он держал меч, клинок которого тускло мерцал боевыми чарами, а отделка эфеса демонстрировала рыцарский статус своего владельца.
– Руалд Отступник! – зарычал сотник, узнав легендарного героя повстанцев. – Тебе меня не испугать! Я вынесу из этого леса твою голову на острие своего меча!
Сотник взревел и осыпал врага серией могучих ударов. Воин со шрамом четкими движениями отразил все удары и, не останавливаясь, перешел в контратаку. Его клинок нанес сотнику пару легких ударов, после чего неожиданно описал короткую дугу и обрушился на сжимающую меч кисть руки. Сотник закричал от боли, отдергивая кровоточащую руку в пробитой стальной перчатке, и в этот момент клинок Руалда вошел ему в живот. Сотник захрипел и осел на траву. Воин со шрамом на лице молча выдернул клинок, одним движением снес сотнику голову и заблокировал удар атакующего его сбоку солдата. Отбив чужой клинок, Руалд короткой серией разбил защиту врага и точным рубящим ударом вогнал свой меч в ключицу противника, прорубая доспех. Не дожидаясь, пока поверженный рухнет, воин со шрамом на лице устремился к очередному противнику.
– Семерым удалось уйти, милорд, – воин в желтых доспехах со свежей окровавленной повязкой на руке виновато пожал плечами, – они пробились к обозу через порядки третьего десятка и смогли взять лошадей. Еще четверых взяли в плен, все ранены. Остальные убиты.
– Третий десяток полностью состоит из новобранцев, – мрачно вздохнул Руалд Отступник, – потери?
– Третий десяток пал весь, – воин печально поморщился, – помимо них погибло еще шесть человек и одиннадцать ранено. Двое тяжело, боюсь, до лагеря не дотянут…
– Раненых в повозку и срочно в лагерь! – Человек со шрамом на лице оборвал доклад подчиненного. – Не теряйте времени! Возможно, Лорд Лонрэн сумеет им помочь.
– Слушаюсь, милорд! – Воин отсалютовал и побежал к небольшой группе бойцов, перевязывающей раненых.
Руалд Отступник скользнул по захваченному обозу тяжелым взглядом. Он стоял на обочине лесной дороги и наблюдал за тем, как его подчиненные собирают трофеи. Батальон Лазутчиков выслеживал этого налогового инспектора уже давно, однако удобный случай разделаться с ним представился только сейчас. И все равно победа досталась дорогой ценой. Слишком большие потери. Шестнадцать убитых и одиннадцать раненых, из которых еще не известно сколько смогут вернуться в строй в ближайшее время. Ряды Батальона тают с каждым боем. Все меньше остается в строю опытных ветеранов, все больше новобранцев, которых надо не один год обучать военному делу. Но ищейки Тайной полиции Геордина никогда не дадут такой возможности.
За семь с половиной лет, прошедших после поражения восстания Лже-Эдрионга, почти все его друзья полегли в бесконечных боях с королевскими войсками, но он, Виконт Вэйдин Руалд, или, как его теперь зовут прихлебатели Геордина, Руалд Отступник, не сдался. От горстки Королевских Лазутчиков, выживших в той кровавой бойне, когда Канцлер предательски убил Короля Эдрионга, а его армию обрек на растерзание, ныне в живых остался лишь он сам, его верный друг Горент да немолодой уже тогда батальонный лекарь Лонрэн, который сейчас едва волочил ноги от старости. В ту ночь Лонрэн наложил на нескольких израненных воинов, всех тех, что остались от Батальона, заклятье отвода глаз. К’Зирды не тронули лежащих без сознания бойцов, принимая их за трупы. Позже, после того как песочники ушли, маг исцелил раненых, и воины вернулись в Арзанну…
– Милорд Вэйдин! – К нему подошло несколько бойцов, сопровождающих четверых избитых людей. Их разодранные одежды были испачканы кровью. – В обозе инспектора были арестанты! Это крестьяне из Кринси. Мы освободили четверых. Еще обнаружили тело женщины в его карете. Похоже, ее изнасиловали и забили насмерть.
– С каких это пор налоговый инспектор арестовывает простых крестьян? – недоуменно произнес Вэйдин. – Разве староста деревни более не несет ответственности за уплату налогов?
– Старосту повесили по приказу инспектора, милорд, – ответил один из крестьян, – и в Риншти тоже… – Он замолчал.
– Вот как?! – по-звериному оскалился Вэйдин, от чего его шрам искривился, делая лицо еще ужаснее. – Жирный кровосос! Жаль, что он уже мертв, и я не могу воздать ему по заслугам, как причитается! Но почему он арестовал вас?
– Мы не смогли собрать деньги для уплаты налога, милорд, – крестьянин потер изодранные кандалами запястья, – за три месяца на нас дважды нападали к’Зирды. Деревни разграблены, хозяйства в ужасном запустении, всех, кто не успел спрятаться, песочники угнали в рабство. У нас нет денег. Мы собрали для инспектора всем миром восемь медных монет, но он страшно разгневался и приказал схватить нас. Он сказал, что продаст нас работорговцу как преступников и вырученными деньгами заплатит налог…
– Тварь поганая! – Вэйдин в бешенстве посмотрел на труп инспектора, сжимая кулаки в бессильной злобе. – А кто та женщина, которую он убил?
– Это Мила, дочь нашего травника…
– Мила? – переспросил Вэйдин. – Алхимик, что варила для нашего Батальона целебные зелья в прошлом году?
– Да, милорд, – грустно подтвердил крестьянин, – инспектор забрал ее себе. Сказал, что если она будет ему покорной игрушкой, то он, возможно, не станет продавать нас работорговцу. Только раз вы помните Милу, то понимаете, что она никогда бы…
– Она была достойной женщиной, – подтвердил Вэйдин, – почитала Королеву Ариллу и старалась во всем походить на нее. – Воин со шрамом на лице вновь посмотрел на труп инспектора: – Что ж, жирная тварь, тебе повезло умереть так быстро. Всего лишь стрела в горло – это ничто по сравнению с тем, что ты задолжал людям!
Вэйдин перевел взгляд на крестьянина:
– Почему гарнизон пограничного форта позволил песочникам спокойно грабить деревни?
– Мы просили их о защите, но легат сказал, что из Арзанны пришел приказ самого Короля Геордина, запрещающий войскам атаковать к’Зирдов, чтобы не нарушить союзные обязательства…
– Довольно! – Вэйдин прервал крестьянина. – Известия о преступлениях Канцлера Геордина воспламеняют внутри меня злобу! Сейчас не время предаваться ей. Злобу лучше припасти для его пособников! – Он обернулся к своим воинам: – Что в обозе?
– Продукты, ткани, кузнечных дел слитки, алхимические травы, – ответил десятник, – семьдесят три золотых с мелочью. От солдат оружие и доспехи, есть небитые.
– Скажи Горенту, пусть осмотрит снаряжение и отберет то, что представляет для нас интерес. – Вэйдин обратился к одному из своих десятников: – Из продуктов две трети погрузишь на повозку и вместе с тем, что укажет Горент, отвезешь в лагерь. Пятьдесят золотых отдашь Лорду Лонрэну. Для сопровождения возьми своих воинов и еще шестой десяток. Остальным готовить лошадей и разворачивать повозки! Идем в деревни Королевы Ариллы! Если Канцлер Геордин не желает заботиться о гражданах Редонии, это сделаем мы!
– Будет исполнено, милорд! – Десятники отсалютовали и направились исполнять полученные приказы.
Вэйдин был вне себя от гнева. К’Зирды бесчинствуют в приграничных провинциях, а войска Редонии сидят в фортах, словно крысы в норах, и не смеют защитить безоружных крестьян! Опасаются дать песочникам повод для разрыва союза! Как низко пал Канцлер Геордин! Король Эдрионг Справедливый никогда бы не допустил такого поругания земель и граждан Редонии! Виконт осторожно взял в руки висящий на шее небольшой медальон. Время словно не властно над маленькой изящной вещицей. Прошло почти три десятка лет с тех пор, как Вэйдин снял его с тела Эдрионга в пылающем королевском шатре, а медальон выглядит так, будто его вчера изготовили. Даже пыль на него не садится. Лонрэн говорит, что два таких медальона для Эдрионга и Ариллы изготовил сам Великий Кэлорн, Белый Маг. С той самой ночи Вэйдин не расставался с медальоном, свято храня память о своем Короле.
– Милорд! – к Вэйдину подъехал пожилой воин, ведя в поводу еще одного скакуна. – Ваш конь, Виконт. Отряд готов двигаться!
– Спасибо, Горент! – Вэйдин кивнул старому другу, принимая поводья.
Он подошел к своему скакуну и ласково почесал ему стык между двумя роговыми пластинами на груди. Конь довольно заурчал. Виконт одним движением вскочил в седло и громогласно заявил:
– Выдвигаемся! Сначала в Кринси, затем в Риншти. И надо поторапливаться, шавки Геордина еще простили бы нам смерть налогового инспектора, но простить смерть самих налогов – это выше их сил!
Ответом ему был дружный смех.
– И что, вы действительно раздали весь обоз налогового инспектора крестьянам? – Старый Лонрэн весело хохотнул. – Вместе с фургонами и лошадьми?!
– Ага! – подтвердил Горент. – Ты бы видел, что творится в деревнях. Ужасное разорение! Людям детей кормить нечем, а этого царствующего кровососа ничего не интересует, кроме казны, которую он давно превратил в свой собственный кошель. Мы даже отдали крестьянам большую часть оружия и доспехов, что остались от его стражи. – Он откупорил бутылку и разлил вино по кубкам. – А что, пусть будет. Оно им еще пригодится.
– Это точно, – покивал маг, – казначейство пошлет карательную экспедицию. Убийство королевского налогового инспектора – страшное преступление. Через неделю в деревни нагрянут войска…
– И найдут там лишь пепел и запустение, – закончил за него Вэйдин. – Два к’Зирдских набега разорили деревни до основания. А после того как Канцлер отдал приказ пограничным гарнизонам не препятствовать песочникам ни в чем, оставаться в деревнях означает дожидаться верной смерти или рабства. Люди собирают все то, что у них осталось, и уходят в леса, чтобы выжить. Там у них есть хотя бы шанс.
– Понимаю. И потому ты отдал им оружие, фургоны и лошадей. – Волшебник взял кубок, осторожно поболтал его, заставляя вино отдать больше запаха, и втянул носом воздух над кубком. – Божественно! – выдохнул он. – Настоящее мергийское! Это тоже входило в состав налогов?
– Угу. – Виконт отхлебнул из своего кубка и вытянул ноги поближе к небольшому костру, весело играющему язычками пламени посреди старого походного шатра. – Нашли в карете инспектора. Ему оно больше ни к чему, а твоя слабость к мергийскому общеизвестна! – Он улыбнулся. – Вот мы с Горентом и решили – не пропадать же добру!
– И это было воистину мудрое решение, клянусь Олдисом Покровителем! – Старый волшебник поднял кубок: – Виват, Редония!
– Виват! – негромко подхватили воины.
Несколько минут они молча наслаждались напитком, после чего Вэйдин посмотрел на мага.
– Лонрэн, что у нас с батальонной казной? – спросил он, отодвигая ноги от начавшего припекать костра. – И с провизией?
– Триста одиннадцать золотых, – ответил старик, – с учетом вчерашних трофеев и выплаченного людям жалованья. – Он достал из складок поношенной мантии свиток пергамента и принялся сверяться с записями. – Провизии на неделю, пора закупать.
– Раз мы такие богатые, предлагаю завтра же отправиться в город! – заявил Горент. – Давно пора закупить лучникам новые тетивы. Желательно авлийские.
– А усадьбу из галтанийского мрамора, часом, не пора строить?! – накинулся на него старый волшебник. – С таким трудом деньги собраны, а он собрался спустить все в одночасье!
– Может, мне тогда врагов бранным словом поражать?! – возмутился Горент. – И тетива изнашиваться не будет, и мечи затачивать не придется!
– Лучше порошка волшебного мне купите, да помельче! – недовольно насупился Лонрэн. – В прошлый раз ты чего привез? Это не порошок, а булыжники какие-то! Я не прошу порошка из Ззе Ул Кина или Пей Шинг Кина, но не такой же мусор! Вон раненых-то с каждым боем все больше! Я тебе не Белый Маг, без хорошей Пентаграммы моих сил не хватает!
– Почем я знаю, какой из них плохой, какой хороший? – огрызнулся Горент. – На вид они все одинаковые! Я не волшебник, в конце концов!
– Достаточно! – вмешался Вэйдин. – На этот раз денег у нас хватает, постараемся учесть все наши нужды. Лонрэн, поедешь с Горентом и сам выберешь себе порошки.
– Я слишком стар для верховых поездок! – заворчал старик. – Того и гляди, развалюсь по дороге! За что мне такая пытка?!
– Не переживай, – успокоил мага Виконт, – мы заложим тебе трофейную карету. Поедешь с помпой, как подобает Лорду магу Оранжевого уровня. Надо только ее немного подготовить, чтобы, не приведи Олдис Покровитель, не узнал кто случаем.
– Восхитительно! – Старый маг нахохлился, утопая в мантии, отчего стал похож на рассерженного воробья. – Решили сделать из старика наживку для стражи! Очень, очень обнадеживает!
– Лонрэн, дружище, не нагнетай жути, ты же не некромант! – улыбнулся Вэйдин. – Все пройдет хорошо, я сам прослежу за подготовкой кареты. Доберешься до города с комфортом и со свитой. А заодно повезешь казну Батальона, так надежнее. Желающих потревожить мага найдется не много.
– И то верно! – поддержал друга Горент. – Тебя с порошками торговцам не надуть, как меня. А раненых у нас действительно с каждым боем все больше, – он печально покачал головой, – одни желторотые новобранцы в строю… – Воин замолчал, задумавшись о своем.
Виконт откинулся на спинку походного кресла и закрыл глаза. Дела действительно обстояли не лучшим образом. После поражения восстания Лже-Эдрионга его Батальон остался единственным серьезным подразделением повстанцев. Все остальные пали в неравных боях с бесчисленными ордами к’Зирдов, призванными на земли Редонии предателем и убийцей Геордином. Вэйдину ценой огромных потерь удалось вывести своих людей из практически безнадежного окружения. Батальон затерялся в лесах, но с тех пор за ним неустанно охотились войска Канцлера.
Вэйдин горько скривился: прошло уже двадцать семь лет с момента гибели Эдрионга, но он упрямо отказывался не то что признать Геордина королем, но даже именовать его этим титулом. Для него тот навсегда останется только Канцлером. Впрочем, нет. Не только. Еще предателем и убийцей, тираном народа Редонии. Виконт готов сражаться с ним до конца дней своих, но силы слишком неравные.
После разгрома восставших Батальон стал испытывать нехватку провизии, снаряжения, лошадей и опытных солдат. В добровольцах никогда не было недостатка, крестьяне из разоренных к’Зирдами приграничных земель сами стекались к Королевским Лазутчикам, но постоянно преследуемому войсками Геордина Батальону приходилось регулярно вступать в кровопролитные схватки. В таких боях плохо обученные новобранцы несли слишком большие потери, и на текущий момент от Батальона остались лишь две неполные сотни. Вот если б получить передышку длиною в год! За это время можно было бы многое наверстать…
– Все, – подытожил Вэйдин, нарушая повисшую в шатре тишину, – обсудили и довольно. Сейчас спать. Завтра сворачиваем лагерь, пора менять дислокацию. В этом районе нас очень скоро будут искать, так что нам необходимо новое место. С наступлением темноты Батальон начнет марш.
Вэйдин ехал на коне в голове колонны, каждые полчаса принимая доклады от вестового из передового отряда, идущего дозором в пяти лигах впереди. Походная колонна Батальона двигалась по сумеречной лесной дороге, стараясь издавать как можно меньше шума и не тревожить зверье. В сгущающихся сумерках вспугнутая стайка птиц, тревожно кружащая над вершинами деревьев, издалека видна не будет, но лишняя осторожность не помешает. Всякое может быть. Вдруг какой одинокий охотник решил заночевать в лесу? Гремящая фургонами и повозками колонна может привлечь его внимание, а ведь за достоверную информацию о местонахождении Батальона Тайная Полиция Геордина объявила награду. Кто знает, что окажется дороже человеку: честь страны или пустые животы своих детей?
Поэтому перед самым выходом на марш Вэйдин лично проверил, чтобы все колесные ступицы были надежно смазаны звериным жиром, а снаряжение воинов правильно подогнано и не издавало шума. Хороший морок сейчас пришелся бы весьма кстати. Такой, чтобы Батальон со стороны походил на несколько пустых крестьянских телег. Но не в силах Оранжевого мага наложить такое заклятье на столь крупное подразделение. Приходилось довольствоваться тем, что Лонрэн наложил морок на небольшой передовой отряд, который теперь любой встречный путник, если только он не окажется магом более высокого ранга, будет воспринимать как фургон бродячих циркачей. А кроме старого Лонрэна волшебников в Батальоне не было.
После переворота, совершенного предателем Геордином, и последовавших за ним гонений на сторонников Родбонга, во всей Редонии трудно даже с магами низких рангов, а в рядах повстанцев и подавно. Лонрэн, простой батальонный лекарь, давно стал символом гордого мятежного подразделения, не меньшим, чем сам Руалд Отступник. А если подумать, то без лекарских чар старого волшебника Батальон не удалось бы сохранять так долго. Лонрэн – единственная защита от болезней, эпидемий и ран. Будучи Оранжевым магом четвертой, почти максимальной ступени, он мог исцелять даже небольшие увечья, и Вэйдин не представлял, что было бы, если б он тогда не спас пожилого лекаря от палачей Геордина. Скорее всего, Батальон просто не удалось бы возродить, либо подразделение просуществовало крайне недолго, до первого серьезного боя, принесшего обилие раненых.
И вот теперь, когда Лонрэн мирно дремал в отремонтированной специально для него карете, Вэйдин чувствовал себя спокойно. Старика в Батальоне любили, вряд ли кто-то почувствовал себя оскорбленным, увидев, для кого именно готовят столь роскошное средство передвижения. Нет ничего плохого в том, чтобы немного потрафить старику, отдавшему Батальону не один десяток лет своей жизни. К тому же, карета предназначена для поездки в город, а делать это с каждым разом становится все сложнее. Да и мало лишь попасть в город, надо тщательно продумать, как вывозить закупленное снаряжение, не вызывая излишних вопросов и заинтересованных взглядов.
– Милорд, до опушки леса осталось полторы мили. – Голос вестового вывел Виконта из раздумий.
– Хорошо, – Виконт посмотрел в сумеречное небо, – пока доберемся, будет совсем темно. Передайте командиру дозора, чтобы рассылал наблюдателей дальше по дороге не менее чем на две мили, пусть осматривают окрестности. Если кто-нибудь заночевал на обочине, колонна должна иметь возможность загодя обойти это место.
– Будет исполнено, милорд! – Вестовой умчался обратно к дозору.
Вэйдин жестом подозвал к себе едущего неподалеку Горента.
– За одну лигу до опушки погасить все факелы, – негромко распорядился он, – дальше пойдем в темноте.
Горент молча кивнул и отправился отдавать указания несущим факелы воинам, движущимся в оцеплении колонны. Скоро лес закончится, и начнутся поля. По опушке проходит граница между провинциями, но останавливаться здесь ни в коем случае нельзя, на три десятка миль вперед расстилается сплошь открытая местность. Ее надо пересечь до рассвета, чтобы успеть достичь небольшой жиденькой рощицы. Там можно незаметно переждать день, если будет на то воля Олдиса Покровителя, и с наступлением темноты двинуться дальше, к ближайшему крупному лесу, где Батальон сможет затеряться и затаиться хотя бы ненадолго. Передышка сейчас жизненно необходима, надо поставить на ноги раненых и обновить снаряжение.
Низко над дорогой скользнула ночная птица, исчезая в ветвях, и конь Виконта дернулся, пытаясь схватить ее на лету. Мощные зубы клацнули в пустоту, и скакун недовольно взбрыкнул. Вэйдин почувствовал, как от легкой встряски под доспехами шевельнулся королевский медальон. Он почесал коню нежный участок кожи над ушной перепонкой, и скакун, успокоившись, пошел дальше. Виконт потянул за висящую на шее золотую цепочку и достал из-за пазухи медальон. Сказочно искусная вещица в виде крупной капли какого-то волшебного прозрачного вещества, внутри которого на фоне королевской короны Редонии, венчающей два сомкнутых сердца, большое и поменьше, изящно переплетались витые буквы «Э» и «А».
Вэйдин помнил свой первый и последний визит ко двору в мельчайших подробностях, словно это было вчера. Его, шестнадцатилетнего подростка, родители представили Его Величеству на грандиозном королевском приеме. Тронный зал Белого Дворца поражал своим великолепием, напоминая о неисчислимых богатствах Королевской Семьи. Повсюду была немыслимая роскошь, блеск золота, серебра и нимийского хрусталя чистейших пород. Огромный зал заполнили представители дворянских родов и достойных семей Редонии. Утонченные дамы в роскошных нарядах, стоивших маленького состояния, влиятельные мужи в парадных мундирах и могучие волшебники в мерцающих магией облачениях. Бескрайнее разноцветное море шелков, кружев и баснословно дорогого сукна.
И посреди этого моря, словно скалистый берег, возвышался величественный пьедестал, высеченный из простой скалы редонийского берега. Без каких бы то ни было излишеств и украшений, с тронами Королевской Четы в самом центре. Оба трона, массивный, принадлежащий Королю, и несколько меньший, Королевы, вырезанные из цельного ствола сабийского фиолетового дерева, являлись редчайшей реликвией немыслимой цены, над которой не властно само время. Говорят, этим тронам больше тысячи лет. И все. Никаких бриллиантов, инкрустаций или драгоценных металлов. Ничего. Это место было символом правящей династии. У подножия тронов была выбита надпись, видная лишь тем, кто находится на пьедестале: «Правь вечно и вечно помни, в чем истинное богатство».
Король и Королева восседали рядом, и их амулеты слегка светились мягким белым светом, чувствуя биение сердец своих хозяев. А вокруг тронов, в настоящих боевых доспехах, покрытых отметинами многих битв, опираясь на обнаженные мечи, клинки которых тускло мерцали боевыми заклятьями, грозно стояли шестеро Рыцарей-По-Праву. Ни один из них не являлся дворянином, но все они были неизмеримо выше представителя любого, самого древнего дворянского рода, уступая благородством лишь самому Королю.
Среди древних дворянских родов, в том числе и в роду Руалдов, было немало Рыцарей, но звание это было лишь титулом, передававшимся по наследству, знаком величия рода, чей предок когда-то совершил для страны нечто великое. Только Рыцарь-По-Крови имел право, преклоняя колено перед Королем, опираться на эфес убранного в ножны меча. Но лишь Рыцарь-ПоПраву мог не преклонять колено вообще. В знак признания его заслуг перед страной ему даровалось право преклонять лишь голову, опираясь на обнаженный меч.
Рыцарем-По-Праву мечтал стать каждый мальчишка в мире, едва достигал лет семи. Тот королевский прием произвел на юного Вэйдина неизгладимое впечатление, навсегда отпечатав в памяти образ монарха. Именно таким и должен быть настоящий Король. Лишенным алчности, мудрым, справедливым, преданным Родине и окруженным достойными мужами, деяниями своими стяжавшими великий почет. Рыцарем-По-Праву невозможно стать за богатства или хлопоты влиятельного покровителя. Решение о производстве в этот величественный сан совместно принималось Королем и Верховным Магом Страны. Если кандидат признавался достойным, Король лично выбирал для него меч, а Верховный Маг накладывал на клинок боевые чары.
Виконт осторожно поправил свой меч. Этот меч принадлежал его прапрадеду, произведенному в Рыцари-По-Праву еще дедом Эдрионга Справедливого за великий воинский подвиг. Именно с тех пор мужчины рода Руалдов по крови своей признаются Рыцарями. Юный Вэйдин часто представлял себе те давние времена, когда его легендарный предок, опираясь на эфес обнаженного меча, стоял подле Короля, недосягаемо возвышаясь над придворной толпой. После того приема Вэйдин твердо решил, что не будет корпеть над постижением премудростей дворцовых интриг и прочих принятых в древних дворянских родах способах обретения благосклонности монарха. Вместо этого он пойдет по стопам прапрадеда и доблестными деяниями докажет, что он достойный сын Редонии.
Через полгода, едва Вэйдину исполнилось семнадцать, юный Виконт вступил в ряды Отдельного Батальона Королевских Лазутчиков, чем вызвал великое недовольство всего рода Руалдов и больше всего отца. Батальон Лазутчиков был самым умелым подразделением в армии Редонии, и потому служба в нем считалась наиболее опасной. Многие доблестные воины вышли из рядов его, но еще больше их погибло, ибо Королевские Лазутчики всегда блистали доблестью и храбростью своей в самых жарких схватках. В Отдельный Батальон шли служить в основном простолюдины и представители бедных и малоизвестных дворянских родов. Знатные древние дворянские семейства с пренебрежением относились к такой службе. Зачем рисковать жизнью в первых рядах кровавой битвы, когда тех же чинов можно достичь, неторопливо служа в подразделениях дворцовой стражи или столичного гарнизона? Выгода получить клинок в горло в погоне за быстрой и громкой славой весьма сомнительна в сравнении со спокойной карьерой в уважаемых подразделениях, всегда находящихся при дворе и являющихся, по сути, частью светской жизни.
В день своего вступления в Лазутчики Вэйдин имел с отцом пренеприятный разговор. Отец упорно настаивал на том, что решение, принятое сыном, является необдуманным и импульсивным. Он прямо заявлял, что через несколько лет все это не будет иметь никакого значения, и рекомендовал Вэйдину пересмотреть свои цели и пойти служить в дворцовую стражу, где все уже договорено, и специально для него некий могущественный друг семьи сохраняет вакантным неплохое место. Вэйдин тогда не понял истинного смысла сказанных отцом слов. Он решительно отмел все отцовские предостережения и спустя неделю уже был в тренировочном лагере Лазутчиков недалеко от к’Зирдской границы.
– Факелы потушены. – Горент поравнялся с Вэйдином и слегка осадил коня. Скакун, перейдя на шаг, принялся ловить зубами кружащего вокруг морды жука-светляка. – На всякий случай мы подвязали к последнему фургону колонны несколько охапок ветвей, чтобы волочились по дороге и заметали следы. Это, конечно, не скроет их полностью, но хотя бы не даст любопытным определить наше количество.
– Хорошо, – одобрил Виконт, бережно убирая за пазуху королевский медальон, – лес заканчивается, как только выйдем на дорогу, надо увеличить скорость. Пешим воинам придется нелегко…
– Лучше попотеть, но остаться в живых, чем быть застигнутыми на марше войсками Геордина, – философски ухмыльнулся Горент, – так и не снимаешь его? – Он взглядом указал на исчезнувший за доспехами Вэйдина королевский медальон. – Прошло столько лет…
– Не снимаю, – подтвердил тот, – потому что не теряю надежды. И годы тут не имеют значения. Никто не видел трупов Королевы и Принца, хотя то, что осталось от Родбонга, шавки Канцлера не преминули выставить на всеобщее обозрение. Уж они-то точно не стали бы скрывать тела Ариллы и Наследника. Наоборот, закатили бы пышные похороны в знак того, что правящая династия прервалась навсегда!
– Согласен, – кивнул Горент, – раз никто не видел их трупов, значит, есть вероятность того, что они могли уцелеть, и появление Лже-Эдрионга лишнее тому доказательство. Но прошло так много времени… мы стареем, наших сторонников все меньше.
– Ерунда! – твердо заявил Виконт. – Наследнику Короля Эдрионга сейчас всего двадцать семь.
– Если он жив, – добавил Горент, – ведь медальон не чувствует биение его сердца.
– Мало ли что могло произойти во время их бегства! – возразил Вэйдин. – В конце концов, медальон мог просто потеряться. Или Арилла спрятала его, чтобы не привлекать внимания!
– Все-все, – улыбнулся Горент, – убедил! – Рассуждения на эту тему Виконт мог вести часами, и его друг предпочитал с ним не спорить. Ведь только непоколебимая вера Вэйдина в то, что Наследник когда-нибудь вернется, делала возможным существование Батальона все эти годы. – Впереди опушка, я прикажу людям двигаться быстрее.
Горент ускакал, и Виконт кивнул ему вслед. Он пустил коня быстрым шагом и снова погрузился в раздумья. О том, что Лже-Эдрионг самозванец, Вэйдин знал с самого начала – медальон исключал всякие сомнения. Медальоны Короля и Королевы чувствовали своих владельцев, причем медальон Ариллы реагировал на Эдрионга, а медальон Эдрионга – на Ариллу. Если бы неожиданно появившийся «наследник» действительно был Принцем, он имел бы медальон Ариллы, а в жилах его текла бы кровь Правящей Династии. Хранящийся у Вэйдина медальон Короля непременно почувствовал бы Принца и засиял светом Великого Кэлорна. Но этого не произошло. Лже-Эдрионг не был настоящим Наследником.
И, тем не менее, Вэйдин первым присоединился к восстанию. Преступлениям Канцлера надо было положить конец, и Виконт более всего жаждал призвать к ответу предателя и убийцу. Он знал, как все было на самом деле. В ту ночь молодой Вэйдин смотрел на праздничный салют с высоты холма, на котором стояли походные шатры Королевских Лазутчиков. Он видел Короля хоть и издалека, но не узнать Эдрионга Справедливого было невозможно. И он видел, как к Королю подошел Канцлер, как они вошли в королевский шатер и как вскоре Канцлер вышел оттуда один и отправился совсем не туда, где стояла его походная палатка. Более к Королю никто не входил, и никто не выходил до самой вспышки пожирающего пламени, случившейся как раз в том направлении, в котором исчез Канцлер. Спустя мгновение на лагерь обрушились десятки тысяч стрел, и началась к’Зирдская атака. Телохранители Короля пали под ливнем стрел, и Вэйдин с пробитою стрелою рукой, собрав тех, кто был вокруг, бросился на помощь Королю. И нашел его с пронзенным сердцем. Лишь королевский амулет светился, чувствуя биение сердца Ариллы. В тот миг Вэйдин поклялся, что Канцлер заплатит за свое вероломство, и взял амулет, желая отдать его Королеве в знак памяти об Эдрионге.
Вэйдин машинально потер пересекающий лицо шрам, оставшийся от к’Зирдской сабли. В той кровавой бойне ему посчастливилось выжить только благодаря чарам Лонрэна. Но утром королевский медальон неожиданно погас. Тогда Вэйдин понял, что случилось непоправимое. Спустя неделю он и те, кого спас Лонрэн, добрались до Арзанны. Там Виконт узнал, что род Руалдов поддерживает Канцлера и заговор древних дворянских родов, возглавляемый Геордином, тщательно готовился несколько лет. Отец встретил его с радостью, в надежде, что сын одумался и сделал правильные выводы. После того как Вэйдин заявил ему о предательстве Канцлера, отец пришел в ярость. Вэйдина заперли под домашним арестом, а всех выживших Королевских Лазутчиков схватили.
Тогда молодой Виконт, прошедший суровую подготовку в Батальоне Лазутчиков, голыми руками убил охранника и вырвался из заточения. Уходя из дома, он забрал из фамильной сокровищницы меч своего прапрадеда. Как позже оказалось, в этом даже было нечто символическое – на службе у предателя Геордина так никогда и не появилось Рыцарей-По-Праву. Те, что были преданы Эдрионгу Справедливому, пали в ночной битве, сражаясь с несметной армией к’Зирдов, а другим в Редонии с тех пор взяться было неоткуда. Прихлебатели Канцлера были далеки от героизма, предпочитая отсиживаться за стенами из камня, кошелька и мечей наемников. Но даже подобным ничтожествам с туго набитой мошной новоиспеченный король-убийца не мог даровать Право Рыцаря. После гибели Родбонга и последовавших за ней гонений на волшебников в стране не осталось магов серьезных рангов, и некому было занять его место.
Дурная репутация двора Геордина, заключившего союз с ханом Кил Им Пахом, и тихо, но упрямо ползущие слухи о связях нового короля с некромантами лучше любого запрета отваживали от страны сильных волшебников. А чародей рангом ниже Лазурного не мог стать Верховным Магом – башня Верховного Мага просто не пускала в свое Сосредоточие слабых волшебников, им было не под силу обуздать мощь магических потоков, пропитывающих древние стены величественной цитадели. Гордая каменная игла, вознесшаяся в небеса на вершине скалы на самом краю пропасти, вот уже двадцать семь лет стояла заброшенной. Так Редония осталась без Верховного Мага. А без него Король был не властен посвящать в Рыцари. Даже пойди он на такое немыслимое нарушение Древних Прав, подобного недорыцаря никогда не признали бы ни за пределами Редонии, ни при его собственном дворе. Древние дворянские роды, в погоне за еще более привилегированным положением при дворе, жили друг с другом сродни паукам в банке. Никто не признал бы за другим Право Рыцаря в ущерб себе, будь у него хоть малый шанс оспорить законность посвящения в Рыцари.
Виконт улыбнулся, вспоминая, как в одиночку ворвался в участок Тайной Полиции, где в подземных камерах схваченные Королевские Лазутчики ожидали своей отправки в заточение. При виде Рыцарского меча в руках дворянина, облаченного в измятые и окровавленные доспехи легендарного Батальона, стражники недоуменно пятились, предпочитая не вмешиваться. Он беспрепятственно вошел в участок и в коротком поединке сразил легата Тайной Полиции, вставшего у него на пути. После того как еще пара ищеек Геордина пала под ударами зачарованного клинка, остальные стражники предпочли скрыться и подождать помощь. Вэйдин освободил Лонрэна, Горента и остальных, после чего маг наложил на них морок, и беглецы никем не узнанные покинули столицу.
Виконт и его единомышленники скрылись в лесах в приграничных провинциях. Королевские Лазутчики возродились и спустя два года впервые напомнили о себе, чуть было не захватив Геордина во время его появления в одной из провинций. Только присутствие в свите Канцлера нескольких Желтых магов позволило Геордину избежать такой участи. С тех пор Виконта Вэйдина из рода Руалдов объявили Отступником, за его голову назначили награду, а Батальон Лазутчиков получил клеймо мятежников и преследовался войсками. Впрочем, до сих пор полностью уничтожить мятежный Батальон прихлебателям Геордина так и не удалось.
За размышлениями время протекло незаметно. Ночная мгла, сереющая в предрассветный час, начала отступать, и Вэйдин пришпорил коня, направляясь навстречу скачущему к нему вестовому.
– Милорд! – отсалютовал вестовой командиру, осаживая скакуна. – Роща в миле отсюда! Мы осмотрели опушку, там безлюдно, но, чтобы исследовать ее тщательнее, необходимо не менее часа…
– Через полчаса будет уже светло, – нахмурился Вэйдин, – на дорогу начнут выезжать люди, и нас могут заметить. Придется осматривать рощу на ходу, к тому же она невелика. Отправляйся к командиру, пусть готовится перехватывать утренних грибников и охотников. Всех, кто придет в рощу, придется схватить и удерживать в плену до ночи.
– Слушаюсь, милорд! – Вестовой умчался к опушке.
Вэйдин окликнул Горента, и оба воина поскакали к карете Лонрэна. Едва они поравнялись с окном кареты, старый маг, дремлющий под шерстяным пледом, недовольно забрюзжал, не открывая глаз:
– Изверги безжалостные, покоя старику от вас нет! Когда же старый больной Лонрэн наконец-то сможет по-человечески отдохнуть?!
– Если Лонрэн занудствует, значит, он в полном здравии! – засмеялся Горент. – Вставай, лежебока, уже утро!
– Какое ж это утро, темень за окном, хоть глаз выколи! – возмутился волшебник, глубже кутаясь в плед.
– Через половину лиги перекресток, Лонрэн, – Вэйдин просунул руку в окно и потянул за край пледа, не позволяя старому магу уснуть вновь, – там начинается дорога на Даланну. Вы с Горентом отправляетесь немедленно, ждите от меня посыльного через неделю.
– В Даланну?! – Старик попытался отобрать у Виконта свой плед, но не смог и недовольно насупился. – Но зачем так далеко, упаси тебя Олдис Покровитель! Есть ведь города и поближе…
– Даланна – портовый город, – ответил Вэйдин, – там Рынок богаче и цены выгодней. Лучше потерять несколько дней и сэкономить десяток золотых, чем наоборот.
– Эххх… – тяжело вздохнул старый волшебник и молча потянулся к висящему на поясе мешочку.
– Лонрэн, дружище, но сейчас-то это зачем? – покачал головой Горент, глядя, как старик, кряхтя, отсыпает первую линию Пентаграммы прямо на полу кареты.
– До Даланны почти неделя пути конному, Горент, – пожал плечами Лонрэн, – а я везу кучу казенного золота в сопровождении одного великовозрастного мальчишки и нескольких воинов. А если что случится в дороге недоброе? Я всего лишь маг Оранжевого ранга, не мне пренебрегать Пентаграммой Силы.
Вэйдин оставил Лонрэна и Горента продолжать свое любимое занятие – перепалку по любому поводу – и поскакал в голову колонны. Карета мага в окружении десятка конных Лазутчиков достигла перекрестка и свернула на дорогу, ведущую к Даланне, а Батальон тем временем уже вступал в рощу. Предстояло забраться как можно глубже и еще позаботиться о том, чтобы замести следы.
Спустя два часа походный лагерь разбили в самом центре рощи. Посланные сокрыть следы колонны люди вернулись с докладами: работа была сделана, теперь никто, идущий по дороге, не сможет определить, что еще несколько часов назад к роще вышло две сотни воинов. Пока все складывалось хорошо, и Вэйдин, собрав десятников на совет, разрешил объявить время для сна. Еще раз лично обойдя лагерь, он вернулся в свой шатер и собрался выспаться.
– Позвольте войти, милорд? – На пороге стоял командир дозорного отряда.
– Входи, – разрешил Виконт, – почему ты не спишь, Корнел? Ночью нам предстоит долгий путь, и у тебя будет много работы…
– Меня тревожит одна вещь, милорд, – неуверенно ответил воин, – возможно, так сказывается напряжение, но это сильно беспокоит меня.
– В чем дело? – Вэйдин указал воину на походное кресло.
– Эта роща – единственный лес на много миль вокруг, милорд. – Воин подошел к креслу, но так и не опустился в него. – В округе несколько деревень. Наверняка некоторые из них пострадали от недавних к’Зирдских набегов, да и Казначейство сейчас лютует. Крестьянам в наши времена живется нелегко, любой способ обеспечить семье пропитание должен быть в цене…
Вэйдин вскочил с нехитрого ложа из старых звериных шкур:
– Ты хочешь сказать, что до сих пор твои люди не изловили ни единого охотника или грибника?! – Он уже затянул на бедрах перевязь с мечом, закинул на плечи колчан и лук, а теперь торопливо вкладывал в сапожные ножны кинжалы.
– И даже не видели никого окрест, – подтвердил командир дозорного отряда.
– Пойдем! – Виконт бросился к выходу. – Медлить нельзя! Я подниму Батальон, этот лес может оказаться ловушкой! Ты сейчас же отправь людей осмотреть близлежащие поля…
Громкий треск электрического разряда, ударившего в шатер, заглушил его слова. Вэйдина отшвырнуло в сторону, снаружи раздался звук рога, трубящего атаку. Десятка два стрел пробили стены шатра, и командир дозорного отряда упал, пронзенный арбалетным болтом, не успев добежать до своего командира. Виконт с трудом поднялся на ноги, пытаясь успокоить гудящую от удара при падении голову. Он выхватил меч и выскочил из изорванного стрелами шатра.
Снаружи уже кипел бой. Лагерь был атакован со всех сторон. Королевские солдаты под прикрытием лучников переворачивали фургоны и громили шатры, застигнув врасплох спящий Батальон. Ловушка была хорошо продумана и организована заранее, раз нападающим удалось одновременно и безошибочно снять часовых и подойти к лагерю вплотную. Вэйдин бился, словно раненый зверь, разрубая вражеских солдат могучими ударами. Ему даже удалось объединить оставшихся в живых бойцов, но силы оказались неравными. Лазутчики сомкнули ряды в круговой обороне, но с каждой минутой их становилось все меньше. В распоряжении королевских войск было двое магов, и боевые заклятья убивали его бойцов одного за другим.
– Надо прорываться, иначе все погибнем! – Вэйдин отбил очередной удар и в стремительной контратаке вогнал врагу клинок под ребра. – Воины! По моей команде идем на прорыв на левом фланге! Держаться подальше от магов, укрываться за деревьями!
Он выждал, когда вражеские чародеи разрядили в них очередные заклятья, и скомандовал:
– Вперед! На прорыв!
Остатки Батальона взревели боевой клич и ударили во фланг королевских войск. Те не ожидали контратаки от практически уничтоженного противника и дрогнули. Маги немедленно среагировали, концентрируясь на месте прорыва, и в вырвавшихся из окружения Лазутчиков полетели молнии и каменные глыбы. Королевские солдаты перегруппировались и бросились в погоню, охватывая беглецов широкой подковой. Стрелы густым потоком свистели среди ветвей, срезая листья и нашпиговывая собой деревья, будто это были подушечки для иголок.
Уйти удалось только Вэйдину. Он долго бегал по лесу, запутывая следы, крался между деревьями, подбираясь к одиночным королевским солдатам, пускал стрелы в разные группы преследователей, двигающихся недалеко друг от друга, пытаясь посеять неразбериху. К полудню он смог выйти к опушке. Роща была окружена кольцом солдат. К счастью, стоящие в оцеплении воины были абсолютно уверены в победе своих сослуживцев, многократно превосходящих числом окруженных мятежников. Поэтому вместо бдительного несения службы оцепление откровенно валяло дурака. Кто-то играл в кости, кто-то переругивался с соседом, а кто-то и вовсе лениво разлегся на траве, изредка посматривая в сторону леса.
Вэйдин осторожно двигался вдоль опушки мимо оцепления до тех пор, пока не увидел конного врага. Судя по бляхам на доспехах, это был сотник, проверяющий посты. При виде приближающегося начальства оцепление немедленно вспоминало о своих обязанностях. Всадник, заметив очередной факт разгильдяйства, остановил коня у одного из часовых и принялся грозно распекать нарушителя. Виконт протянул руку за спину и достал из колчана оставшиеся стрелы. Четыре штуки. Что ж, больше и не надо. Он воткнул три стрелы в землю прямо перед собой, чтоб удобнее было хвататься за оперение и тем самым увеличить скорострельность. Затем положил четвертую стрелу на тетиву, присел на колено и тщательно прицелился.
Сотник, бранивший провинившегося солдата, поперхнулся на полуслове и, неуклюжими движениями пытаясь вытащить стрелу, пробившую ему горло, рухнул с коня. Стоящий перед ним стражник открыл было рот, чтобы поднять тревогу, но успел лишь схватиться за торчащую из своей груди стрелу. К тому моменту, когда враги, прикрываясь щитами, бросились к опушке искать невидимого стрелка, еще двое солдат замертво упали в траву. Враги плотной цепью вошли в лес и приступили к прочесыванию местности. Влезшего на дерево Вэйдина, скрывшегося в густой листве, никто не заметил, все напряженно искали лучника в кустах. Цепь королевских солдат прошла мимо и углубилась в рощу. Выждав для надежности еще немного, Виконт осторожно спустился вниз.
На опушке от оцепления осталось лишь трое солдат. Один из них следил за лесом, то и дело поглядывая за своими товарищами. Те пытались изловить сотниковского скакуна, который, изогнув шею, ожесточенно терзал дорожную сумку, прикрепленную к луке своего седла. Они подходили к коню с разных сторон, стремясь неожиданным рывком ухватить поводья, но каждый раз конь отбегал от них прежде, чем солдаты успевали приблизиться.
Вэйдин улучил момент, когда часовой вновь отвлечется на своих сослуживцев, и стремительно бросился к нему. Когда солдат заметил Виконта, было уже поздно, Королевский Лазутчик оказался совсем рядом. Их клинки скрестились, и рука солдата дрогнула, не выдержав удара. Следующей атакой Вэйдин поразил противника. Ловящие коня солдаты, увидев врага, бросились к нему, но сокрушительный удар зачарованного клинка тут же разрубил одного из них вместе с доспехами почти пополам. Не став возиться с застрявшим в трупе мечом, Виконт бросился в ноги оставшемуся солдату, сбивая его на землю, и, выхватив из сапожных ножен кинжал, точным ударом пригвоздил к земле пытающегося подняться врага.
Затем он выдернул из тела поверженного солдата свой меч и рассек им его заплечный мешок. Виконт немного поковырял острием меча в солдатских пожитках и, не найдя того, что искал, подошел к следующему трупу. В его мешке дела обстояли лучше, и Вэйдин нашел небольшой кусок вяленого мяса.
– Иди-ка сюда, приятель! – Он вытянул руку с мясом в сторону коня. – Смотри, что у меня для тебя есть!
Конь оставил в покое седельную сумку, посмотрел на Вэйдина и потянул ноздрями воздух. Учуяв запах мяса, он коротко закричал и осторожно подошел к человеку. В половине сажени скакун остановился и недоверчиво посмотрел на Виконта.
– Бери-бери, – ободрил его Вэйдин, – это тебе!
Конь медленно, ожидая подвоха, протянул морду к руке и быстрым движением языка слизнул кусок мяса в пасть. Смачное чавканье слилось с довольным урчанием. Вэйдин подошел к скакуну, неторопливо взял поводья и ласково почесал ему шею меж роговых пластин.
– Поехали, дружище, доешь по дороге, – сказал Виконт, вскакивая в седло, – обещаю купить тебе что-нибудь вкусное при первой же возможности. А теперь надо спешить, скоро за нами отправят погоню.
Он нашел взглядом труп сотника и укоризненно нахмурился:
– Коня-то кормить надо! Живое существо все-таки.
Вэйдин пустил коня бегом и помчался в направлении Даланны.