Любовная лирика
Сказка
заходи и садись, мой путник. я не сплю уже третьи сутки, в полумраке брожу по храму, что даёт мне возможность жить. этот храм отсечен на склоне, а вокруг лишь война и голод, но святые нашего храма позволяют горе запить. хочешь я расскажу тебе притчу? это в нашей деревне случилось. путник, я расскажу тебе сказку, и ты тоже упустишь сон.
в нашем храме уж много столетий только солнце на небе, и в сети оно ловит случайных прохожих, что как ты приходят ко мне. ходят слухи, что в этих стенах, когда я ещё старцем не был, жила девушка с книгой под мышкой, удивительной красоты. и была эта леди Актрисой, все эмоции – за кулисой, в жизни только обет безбрачия и серьезный и грустный вид. но на небе сгущались тучи – то бог Тьмы и Ночи могучий нагнетает огонь несчастий, невозможной и ложной любви. он послал ей навстречу Художника, уточненного парня и сложного, и влюбилась Актриса в беспамятстве в этот сгусток света и снов. но Художник сквернеет характером, становится глупым и бабником, а сердце Актрисы сжимается, и чахнет она на глазах.
– если любит меня он, – думает, – то я чувствовать это буду.
но она не чувствует даже сотой части с его стороны. а бог Тьмы в небесах ухмыляется, ему портить чужую жизнь нравится, только маленький факт не знает этот злобный могучий бог. ведь бог Дня за всем наблюдает, не позволит случится он планам того страшного монстра по имени «не влюбленность и не любовь».
– каждый должен любить и любимым быть, – бог Дня ухмыляется, видит он, что бог Тьмы злобно хихикает, но глаза его страха полны. – твоя ложная и неправдивая – любовь, что лишает сил их, она будет мной уничтожена, – и бог Дня незаметно пропал.
и на следующий день появился, словно в небе далёкая птица, милый юноша с книгой под мышкой, удивительной красоты. то Поэт был, любовник, странник, тот, которого боги искали, тот, в котором любовь вся осталась за последнюю тыщу лет. и Поэт почувствовал силу, богом Света данную, с ним он пошел в другие царства, чтобы встретить свою любовь. он влекомый был странным чувством, и хотел он творить искусство ради той, что ни разу не видел, зато чувствовал ее боль. а в Актрисе воскресло что-то, что Художник убил давно там, словно в бое морском с фразой:
– ранил?
– ранил.
– убил?
– убил.
Поэт бросил все и в беспамятстве побежал искать то, что не знает сам, зато знает, что любит он больше, чем любит свою он жизнь. он увидел её ещё загодя, когда в снах его вдруг появилась она и сразила его сразу же, и умом своим, и красотой. он увидел её в этом храме, крикнул парню-Художнику:
– ранил! – и пронзил его сердце словами, будто старым стальным мечом.
– а потом что? – я знаю, ты спросишь вдруг.
но ответа не знаю. не знаю, мой друг. говорят, они стали богами – Любви, Солнца и наших Снов. ведь такая любовь дарована только избранным и оторванным от несчастий тупых и злоб одних и от мира глухих людей. этот храм пропитан любовью той, невозможной, не всем уготованной, зато жизнь продолжающий точно и тебе, мой друг, и другим.
ты уходишь уже, о, путник? ты теперь не спать будешь сутками, и вернёшься к этому храму, что дает всем возможность жить.
Имя
как молитву «за упокой», как тлеющий «отче наш», твое имя я вторю, и в ухо вонзается нож. как враньё, как ложную злую блажь, что влезает в сердце, да так, что не уйдешь, если только не отберешь и потащишь на ветхий склад. этот склад заключает в себе весь бред и сюр, всю чуму и мор, этот склад один на отшибе в глухом лесу, где вокруг только тьма, зверьё и сосновый бор. ты бежишь к нему так, что льется вода из пор, а вдали видишь тьму и свет, свою смерть и косу. в этом складе в далёкой глуши вся твоя любовь, вся твоя боль. из щелей и трещин сочится кровь, самые важные вещи поела моль. на самые свежие раны посыпана соль. так страшно, что путник в ужасе гнет свою бровь. а сзади я с твоим именем в мешке для трупов. спотыкаюсь об что-то твердое, смотрю под ноги – там труба. я кидаю мешок в глубокий самый железный люк. я кидаю мешок, но я не смотрю туда. имя летит недолго, падает и всплывает – вода на дне, а то разобьется в лепешку вдруг. это так – страховка, полнейшая ерунда.
ухожу, закрывая ставни сарая, помню имя твое – это ты вся, такая красивая, но такая бессовестная и злая, что нещадно впиваешься стойким мотивом, как острыми иглами, как грубыми фильмами Джармуша, и прячешь ключи от рая.
а я повторяю твое имя
и в ступоре замираю.
Пишется
если честно, то жизнь заканчивается там, где заканчивается любовь.
без тебя я и дня не выдержу, если честно.
в твоих словах мое место, мое сердце и мой кров.
это трудно, но только в словах мое место.
и если откинуть всю искренность – будет боль.
и если откинуть чувства, то будет кровь.
и если ты нота ля, то я буду нотой соль.
и это и есть любовь.
и вся пустота звуков, вся вечность, как тишина,
тихонько повалит на бок и закопает в гроб
я знаю, все дело в том, что это моя вина.
но всё-таки, думаю я, это и есть любовь.
без груза тяготы легче и проще двигаться,
но тот груз вечный один на всю жизнь дается.
пощупай мой пульс, разве там ещё что-то бьется?
я пытаюсь вдохнуть, но не дышится.
знаешь, без тебя не живётся
и категорически плохо пишется.
Наша жизнь
и каждый раз, утопая в твоей красоте,
я бесследно теряю дорогу назад.
в моем сердце бушует пожар и снег,
в моем сердце находится рай и ад.
Конец ознакомительного фрагмента.