Глава 4. В интернате
На входе в интернат Анциферова поприветствовала охрана. Сергея знали в лицо, поэтому удостоверение приходилось показывать редко, разве что при задержании бандитов и взяточников. Анциферов неспешно шел по коридору, пытаясь найти расписание занятий, но ничего подобного не было и в помине. На стенах, кроме фотографий ребят вместе с учителями, висели изречения «классиков».
Классиками здесь считались именитые преподаватели и одаренные ученики, причем в самых разных областях. Кроме победителей математических олимпиад и будущих Менделеевых, здесь учились трудные подростки. Будущие гении и дети улиц учились в одних и тех же классах. Детей улиц здесь было значительно меньше, но те, кому удавалось попасть в знаменитый лицей-интернат, потом выбивались в люди, как потом рассказывали Сергею не без гордости за своих подопечных преподаватели лицея.
Совершенно случайно он зашел в кабинет математики. Все стены были исписаны в стиле «граффити», а над доской красовалось изречение «Тоже мне, бином Ньютона». За столом сидел пожилой лысенький мужчина маленького роста, почему-то напомнивший Сергею Швондера из известного произведения. Мужчина что-то объяснял хипповатому прыщавому юнцу, который все время как-то глупо улыбался, глядя на мужичка.
‒ Вы ко мне? ‒ спросил он Анциферова.
‒ Да в общем нет, ‒ ответил после недолгой паузы Сергей. ‒ Просто захотелось вживую посмотреть, как выглядит самый знаменитый на Урале лицей, который спонсируется небезызвестным вам олигархом.
Мужичок с явной неприязнью взглянул на него.
‒ Извините, забыл представиться. Анциферов Сергей Николаевич, старший следователь по особо важным делам в области экономических преступлений.
Мужичок крепко пожал руку Анциферова и тоже представился:
‒ Анатолий Михайлович Ривкин, завуч школы и преподаватель математики. Так вы, гражданин начальник, с проверкой пришли, арестовывать имущество лицея будете? ‒ спросил Ривкин, глядя куда-то мимо Анциферова.
‒ Да что вы такое говорите, Анатолий Михайлович? Я к вам наведался не по делам служебным, а просто как частное лицо.
Ривкин повернулся к юнцу, в какой-то момент переставшему улыбаться, и сказал ему довольно сухо:
‒ Петя, выйди, нам нужно поговорить с Сергеем Николаевичем.
Когда за Петей закрылась дверь, Анциферов придвинул стул поближе к Ривкину и сразу перешел к делу.
‒ Анатолий Михайлович, вы понимаете, моя единственная дочь мечтает поступить на экономический факультет МГУ, но очень боится экзамена по математике. Не могли бы вы позаниматься с ней в частном порядке, если у вас, конечно, найдется время и такая возможность. Насколько я знаю, вы в свое время работали в физико-математическом лицее «Вторая школа» в Москве и подготовили не один десяток школьников к поступлению не только на экономический, но также на Мехмат и ВМК МГУ.
Ривкин даже как-то просветлел:
‒ Да, было дело, подготовил. Многие из них сейчас сами преподают, некоторые даже в Стенфорде и МАЙТИ (MIT). Однако, как говорится, было это давно и неправда. Сейчас на дворе 2003 год, а я перестал работать в лицее в 1996 году. Многое изменилось с тех пор. Как лицо официальное я должен вам отказать, поскольку по уставу нашего лицея я не имею права этого делать в рабочее время, а свободного времени у меня практически не остается, сами понимаете. Работу свою я потерять не хочу, поэтому делать этого ни при каких условиях не стану, даже если против меня заведут уголовное дело. Однако я знаю некоторых людей, которые этим и сейчас занимаются и не менее успешно, чем я в свое время. Ваша дочь живет с вами здесь, в Челябинске, или в Москве ?
‒ Cо мной, но переехать с матерью в Москву на время поступления, если будет очень надо, сможет, ‒ ответил Анциферов.
‒ Вы знаете, этого, наверное, и не требуется. Я смогу найти вам хорошего квалифицированного преподавателя и здесь, в регионе. Дайте мне только два-три дня, чтобы перетрясти старые контакты.
‒ Конечно, сколько надо, ‒ улыбаясь, сказал Сергей.
‒ Могу ли я вам еще чем-то быть полезен, Сергей Николаевич? ‒ спросил Ривкин.
‒ Думаю, нет. Вот только один короткий вопрос напоследок. Скажите, это правда, что Хлопонин не только опекает ваш лицей и полностью финансирует его, но и следит за успехами учеников и учителей, а также выпускников лицея?
Тут Ривкин не сдержался и на полминуты залился гомерическим смехом до покраснения.
‒ Извините, Сергей Николаевич, я просто не смог сдержаться. Красивая комбинация. Это и была основная цель вашего ко мне визита. Красиво вы меня разыграли. Не ожидал такой партии.
Анциферов, однако, не улыбался.
‒ Нет, Анатолий Михайлович, основной целью моего визита был именно вопрос о помощи в подготовке к экзаменам моей дочери Ирине, а то, что вы приняли за «цель визита», есть простое человеческое любопытство. Благо не каждый день и не каждый олигарх помогает расти и пробиваться молодым талантам, вместо того чтобы скупать футбольные клубы и замки себе на потеху. Если бы меня интересовал только Хлопонин, я бы не начинал издалека, а сразу спросил вас о том, что меня интересует. Бояться мне нечего, а крутить и юлить нет никакого смысла.
Ривкина вроде бы убедил ответ Анциферова.
‒ Этот лицей действительно очень необычный. Здесь учатся не дети элиты и будущая золотая молодежь, а дети из социально незащищенных семей, дети погибших военнослужащих, сироты, для которых, возможно, этот лицей стал чем-то вроде последней надежды пробиться в люди и не остаться на обочине жизни. Многие из них имеют только одного родителя, кое-кто приехал сюда, в том числе и из горячих точек, однако всех объединяет одно ‒ у них есть тяга к знаниях. Их не засунули сюда, а дали им шанс. Вы не поверите, но даже из беспризорника можно сделать порядочного, умного и успешного человека. Наш лицей занимается этим очень даже успешно последние 9 лет, могу сказать это без ложной скромности. Если у вас есть еще пара минут, можете пройти по этажам и посмотреть, как оборудованы наши кабинеты, например, кабинет химии и компьютерный класс. Далеко не каждая московская школа может себе это позволить. А у нас нет ни одного «блатного» или случайного ребенка. Здесь не учатся родственники и даже знакомые преподавателей лицея.
‒ Спасибо вам большое, Анатолий Михайлович. Я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением и пройдусь по лицею. Вот моя визитка, так что если удастся найти преподавателя для подготовки моей дочери, буду вам очень признателен, если же нет ‒ можете не беспокоиться: на вас и лицее в целом это никак не отразится. Будьте здоровы, Анатолий Михайлович и успехов вашему лицею, ‒ сказал Анциферов, крепко пожимая Ривкину руку на прощанье.
Выйдя из кабинета, Анциферов посмотрел на часы. Была еще только половина четвертого. Действительно, почему бы не последовать совету Ривкина и не посмотреть компьютерный класс. Анциферов повернул налево и пошел прямо по коридору, пока не заметил сбоку лестницу. Рядом с лестницей висели фотографии преподавателей с комментариями учеников вперемежку с фотографиями самих учеников. На одной фотографии он увидел Ривкина, окруженного толпой учеников. Ривкин выглядел немного моложе, но улыбался точно так, как при вопросе о покровителях лицея. «Интересно, а фотографии Хлопонина тут тоже висят?», подумал Сергей.
Сергей очнулся от раздумий, когда кто-то легонько дотронулся до его руки. Охранник подошел к Сергею.
‒ Могу я вам как-то помочь, Сергей Николаевич?
Анциферов повернулся к мужчине.
‒ Мне кажется, я вас раньше где-то видел.
‒ Да, вы меня допрашивали как свидетеля по делу о наркопритоне в 98-м году.
‒ Совершенно верно. Притон был при массажном салоне, а вы, стало быть, Владимир Сельвин.
Мужчина покраснел.
‒ Да, и как это вы помните мое имя? Пять с половиной лет все-таки прошло…
‒ Вы меня обижаете, Володя. Когда я перестану помнить имена, фамилии и даты, меня нужно будет срочно отправлять на пенсию. Так, значит, вы ушли из Кировского РОВД и перешли работать в лицей охранником?
‒ Сергей Николаевич, не я ушел, а «меня ушли». Когда мы с товарищами обнаружили наркопритон, дело очень быстро замяли. Троих подозреваемых практически сразу отпустили под подписку о невыезде, из нашего отдела, занимавшегося расследованием, уволили половину сотрудников, а оставшихся очень быстро перевели в разряд свидетелей и стали намекать, что скоро можно попасть и в разряд подозреваемых, «крышевавших бандитов». Когда при странных обстоятельствах пропал без вести мой шеф, я сам предпочел уйти из милиции.
‒ Значит, все-таки ушли, а зря. Преступников удалось схватить, но для этого пришлось вначале задержать их главного покровителя, вице-мэра Копейска Хорькова, кстати, видного члена партии «Отечество». А когда Хорькова арестовали, банду выловили практически за год. А двое вообще явились с повинной ‒ редкий случай для наркоторговцев. Как выяснилось, эти двое очень опасались мести со стороны дружков Хорькова, которые все еще на свободе. Ну да ладно, это дело прошлое, как говорится. Рад, что вы новой работой довольны. Так где у вас тут компьютерный класс?
‒ Поднимитесь на этаж выше ‒ и он прямо перед вами. Мимо не пройдете.
‒ Спасибо вам, Володя.
Поднявшись по лестнице, Анциферов действительно не смог пройти мимо. Уже подходя к классу, он услышал крики и шум бурной дискуссии, происходившей в кабинете. Подойдя поближе к настежь открытой двери, Сергей в нерешительности остановился. Быть может, это не компьютерный класс, а что-то другое… Анциферов рассчитывал увидеть сирот и детей пограничников, режущихся в Мортал Комбат и Квэйк или Тетрис, а вместо этого попал на практически научный семинар о векторной графике и ее роли в программировании.
Один из школьников показывал презентацию в Power Point о возможностях программирования на языке Си++ и java script для решения задач векторной графики. Присутствующие в помещении аккуратно конспектировали услышанное кто на ноутбуках, стоящих на столах, а кое-кто на стационарных компьютерах, пара-тройка человек записывала содержание доклада по старинке в тетрадки. Стоящий у двери мужчина снимал все происходящее на видеокамеру. Сергей был потрясён происходящим.
‒ Какой это класс? ‒ спросил он у мужчины с камерой.
‒ Одиннадцатый выпускной, ‒ ответил тот, не отрываясь от съемки.
Тогда Анциферов онемел от изумления, смешанного с восторгом. Это можно было назвать культурным шоком, приправленным завистью от увиденного. Неужели нынешнее поколение действительно так далеко ушло вперед от его поколения. В далеком семьдесят девятом году, когда ему самому было шестнадцать лет, о компьютерах в их классе знали далеко не все, а имели возможность пользоваться считанные единицы. Однако даже сейчас далеко не в каждом одиннадцатом классе проходят такие дискуссии, и не каждый российский школьник за пределами Москвы и Санкт-Петербурга может похвастаться таким оснащением. При этом нигде в школе Сергей не заметил ни портрета опального олигарха, ни даже малейшего упоминания о нем. Хотя незримое присутствие Хлопонина чувствовалось во всем. Было видно, что ему действительно хочется, чтобы дети, учащиеся в этой школе, вышли в большую жизнь подготовленными людьми.