Раннее творчество Н. Я. Мясковского. Взгляд современников. Материалы. Статьи. Персоналии. Раздел 1.. 1908 год (О. Э. Милованова)

В 1906 году в издательстве Ю. Г. Циммермана вышел сборник Мясковского «Шесть стихотворений З. Н. Гиппиус для пения и рояля». Историю их публикации можно проследить по письмам М. Л. Гофмана, с которым начинающего композитора тогда связывали теплые дружеские отношения. Неоднократно Гофман признавался Мясковскому, как высоко оценивает его творчество. В письме от 20 июля 1906 г. он передал впечатление, которое произвели романсы на слова Гиппиус на Вяч. Иванова и С. М. Городецкого. А в следующем, написанном 30 июля 1906 года, сообщал автору о своих хлопотах по устройству этих романсов в издательствах: «Вчера и в среду ходил по музыкальным магазинам с Вашими романсами и говорил, говорил, говорил – всюду заинтересовал… Сперва пошел к Бесселю… Вчера был у Циммермана, где имел дело с довольно музыкальным, по-видимому, человеком, которому на вид Ваши morceaux понравились, но испугали тем, что будут иметь успех только у серьезных знатоков музыки… хотелось бы знать все, что Вы думаете по этому вопросу и на каких условиях позволили бы печатать и пр… Пошлю статью в „Золотое руно“, „Весы“ – поместят». [21:36—37]

Пока остается неизвестным, были ли эти публикации в названных журналах. А вот в «Русской музыкальной газете» №36, 7 сентября 1908 г. вышел отзыв о Шести стихотворениях З. Гиппиус для пения и рояля Н. Мясковского (М.). Известно также, что Мясковский с Городецким вместе работали над изданием этих романсов, к которым поэт-художник сделал обложку.

М.

Н. Мясковский. 6 стихотворений З. Гиппиус для пения и рояля. 1904 г. Ц. 1 р. 20 к. Склад издания у Ю. Г. Циммерман. 1906.

Фамилия Н. Мясковский попалась нам на нотных обложках впервые. Познакомившись с содержанием сборника, мы пожалели, что она не попадается чаще. То, что написано там – ново, интересно. Уже мысль перенести в область звуков несколько странных и своеобразных стихотворений талантливой поэтессы З. Гиппиус следует признать оригинальной. Если же звуки интимно соответствуют тону и мысли избранных пьес, то естественно – получится нечто незаурядное. К облику композитора, как отразился он пока на 18-ти (но законченных и характерных) страницах музыки, ближе всего подойдет обозначение: мусоргист. Резко выражен вкус к странному и страшному, к редкостному, болезненному, омраченному и, на первый взгляд, музыкальным формам как будто чуждому. На первый взгляд, говорим мы, ибо дело таланта – убедительно доказать растяжимость и выразительность звучащей формы. Область «сладких звуков» покинута, полное предпочтение оказано звукам горьким… «Хочу, чтобы звук выражал идею» и, по возможности, с определенностью, доступной слову. Такое хотение выразилось и в музыкальных иллюстрациях г. Мясковского. Прибавить, что письмом он владеет достаточно, для того, чтобы найденный эффект был в прямом соотношении с намерением. И вот (термин «романс» умышленно избегнут) он пишет ряд коротких и, тем не менее, овладевающих воображением кошмаров. Черные пиявки липнут к корням тростника в тихих водах. Четыре паука ткут бесконечную паутину в тесной комнатке, и «шевелятся их спины в зловонной, сумрачной пыли». Еще страшнее и непонятнее своим без-образием, чем пиявки и пауки, мертвые речи, звучащие «в гостиной» (аккомпанемент этой пьесы совсем необычен: одноголосная, бесформенная вязь звуков бродит, ползает, пресмыкается по клавиатуре; не музыка, а призрак музыки, – гримасы ритма и мелоса, которые удивили бы и Р. Штрауса, но, не заботясь о том – музыка они или нет, звуки выражают здесь тонко и пластично «идею»). Потом меланхоличная и чуть насмешливая одинокого, которому решительно безразлично слышит ли его предмет его страсти. В этой серенаде мелодия голоса странно сплетена с маревом ночных отголосков, а в болезненной грации ее хрупких мелизмов слились слеза и усмешка. Потом смелое признание поэта, что в душе его нет «ничего», и аккомпанемент с паузами на сильных временах, с ускользающими, точно гаснущими или рассеивающимися звуками, придает странную реальность этому признанию. Тот же кошмарный тон и в «Надписи на книге». Кто не любит цикл «Без солнца» Мусоргского, не найдет себе по вкусу и «стихотворения» Мясковского. Кто считает «Без солнца» художественным произведением, тот поставит «6 стихотворений» рядом с ним, а в некоторых отношениях, может быть, и выше.

Последняя пьеса помечена «январь 1905». Повторяем, мы пожалели, что имя композитора не попадалось более на нотных тетрадях. Или этим он сказал уже все, что мог?… В таком случае, молчание приносит ему честь, тем большую, чем более ожиданий вызывает эта первая тетрадь. [71:731—733]

Циммерман Юлий Генрихович (1851, Мекленбург – 1923, Берлин) – фабрикант музыкальных инструментов и музыкальный издатель немецкого происхождения, долгое время работавший в Российской империи в Санкт-Петербурге, где открыл магазин и нотное издательство. Был широко известен как один из лучших поставщиков музыкальных инструментов. В 1886 году перенёс центр своего предприятия в Лейпциг, к которому относилось и музыкальное издательство «Zimmermann», выпускавшее ноты в Европе и Америке. После начала Первой мировой войны фирма в России была объявлена «вражеским достоянием», а в 1919 году национализирована. Музыкальное издательство «Zimmermann» и сейчас является одним из крупнейших в мире. [53:139—140]

Гиппиус Зинаида Николаевна (8 (20).XI.1869, Белёв – 09.X.1945, Париж) – «Декадентская мадонна», российская поэтесса, прозаик, драматург, публицист и литературный критик. Жена поэта Д. С. Мережковского. В Петербурге сотрудничала с редакцией журнала «Северный вестник». В своей книге «Литературный дневник» дала обоснование символизма. Литературно-критические статьи публиковала в журнале «Мир искусств», подписывая их псевдонимами. Октябрьскую революцию 1917 года встретила крайне враждебно и в 1919 вместе с мужем уехала из России. В Париже принимала активное участие в организации литературно-философского общества «Зеленая лампа». Издала два тома воспоминаний «Живые лица», в книгу стихов «Сияния». После смерти Мережковского работала над большой поэмой «Последний круг», писала мемуары. [8]

Гофман Модест Людвигович (1887, Петербург – 1959, Париж) – филолог, поэт, пушкинист. Блестящей карьере гвардейца предпочёл литературное поприще. В 1907 году опубликовал «Книгу о русских поэтах последнего десятилетия», принёсшую ему известность. С 1920 года работал в Пушкинском доме. В 1922 отправился в командировку во Францию и на родину не вернулся. Его основные научные интересы были сконцентрированы на А. С. Пушкине и пушкинской эпохе. Вернее всего, приведенная статья принадлежит именно ему. [11]

Иванов Вячеслав Иванович (16 (28).II.1866, Москва – 16.VII.1949, Рим) – русский поэт, философ, филолог, переводчик. Учился на Историко-филологическом факультете Московского университета, занимался римским правом, экономикой и историей в Берлинском университете. Поселившись в Афинах, изучал санскрит, занимался историей греческо-дионисийских культов и исследованием «корней римской веры во вселенскую миссию Рима». После издания поэтической книги «Кормчие звезды», в кругу символистов был признан лидером этого направления, ведущим теоретиком и практиком. Вернувшись в Россию, поселился в Петербурге. Его квартира на Таврической улице в угловой башне дома №25 на последнем этаже стала самым известным литературно-философским салоном Петербурга. Для выражения идей символизма, проповедовавших соборное начало в культуре, организовал издательство «Оры». В 1909 издал сборник статей «По звездам», в которых изложил основные теоретические положения символизма. Играл важную роль в петербургском Религиозно-философском обществе. После очередной поездки за границу, поселился в Москве, где подружился со Скрябиным. После революции работал в театральном и литературном отделе Наркомпросса, вел занятия в секциях Пролеткульта, писал стихи, активно печатался в журнале петроградских символистов «Записки мечтателей». В 1924 получил разрешение на выезд за границу в командировку. Возвращение в СССР считал для себя неприемлемым. [15]

Городецкий Сергей Митрофанович (5 (17).I.1884, Санкт-Петербург – 07.VI.1967, Обнинск) – русский поэт, переводчик, критик, литературовед. Учился на историко-филологическом факультете Санкт-Петербургского университета одновременно с А. А. Блоком. Посещал «башню» Вяч. Иванова. Опубликовал книги стихов «Ярь», «Перун», «Дикая воля» – символистские произведения с фольклорным уклоном. Разочаровавшись в символизме, стал одним из организаторов Цеха поэтов (совместно с поэтом Н. С. Гумилевым). С осени 1916 года находился на Кавказском фронте Первой мировой войны. После революции издал книгу стихов «Ангел Армении», где, в частности, отражена тема геноцида армян. Жил в Москве, много публиковался, переводил поэзию. Создал либретто одной из первых опер советской тематики – «Прорыв» композитора С. И. Потоцкого – о гражданской войне. Написал «немонархический» текст оперы М. И. Глинки «Жизнь за царя», получившей название «Иван Сусанин». [10]

Morceaux (фр.) – пьесы.

«Русская музыкальная газета» – музыкальное периодическое издание, выходившее в Санкт-Петербурге с 1894 по 1918 год. Журнал был посвящён изучению русской профессиональной и народной музыки, обзору музыкальной жизни России. С 1913 по 1916 годы печатался вместе с приложением «Библиографический листок». Первым издателем и редактором был Н. Ф. Финдейзен. В работе редакции журнала принимали непосредственное участие А. В. Оссовский и Е. М. Петровский, сотрудничали многие видные музыкальные деятели. [51:791]

18 декабря 1908 г. на 45-м «Вечере современной музыки» прозвучали посмертные произведения Э. Грига, романсы С. И. Танеева, Н. Н. Черепнина, А. Г. Чеснокова, фортепианные пьесы И. И. Витоля. Прокофьев дебютировал как пианист, исполнив по рукописи несколько своих фортепианных пьес, которые потом в переработанном виде вошли в ор.3 и 4. Творчество Мясковского было представлено тремя стихотворениями Гиппиус для голоса с фортепиано: «Луна и туман», «Противоречия», «Кровь».

Вокальные сочинения Танеева, Черепнина и Мясковского исполняла певица С. С. Демидова в сопровождении Каратыгина. Мясковский из-за болезни не смог присутствовать, и Прокофьев описал ему свои впечатления в письме: «…Аккомпанировал Вам Каратыгин, и, надо отдать ему справедливость, аккомпанировал прекрасно, особенно два последних. Демидова пела тоже вполне прилично. «Луну и туман» они взяли, по-моему, несколько скоро; впрочем, я убедился теперь, что романс немного длинноват и при более медленном темпе был бы скучен. Затем, аккомпанировать бы надо было малость нежней, «потуманней». «Противоречие» я знаю хуже и не могу так судить. Скажу только, что мне очень понравился конец, а публика осталась в некотором недоумении и в течение нескольких секунд не аплодировала, ожидая, очевидно, продолжения. «Кровь» они исполнили прекрасно, я прямо слушал с наслаждением. Но публике, насколько мне удалось понять, он понравился меньше других. Впрочем, после каждого она изрыгала аплодисменты. Сообщу Вам еще мнение певицы. Она сказала, что Ваши романсы сочинены так, будто они написаны для машины, а не для певицы.

О себе могу сказать, что играл я гораздо лучше, чем дома, так что понравился как исполнитель и современникам и Винклеру… будем теперь слушать ругань критиков, коих было, кажется, 6 человек…». [66:61—62]

Известны четыре отзыва на «Вечер современной музыки» в газетах: «Слово» №656, 20 декабря 1908 г. (Н. Сем.), «Речь» №315, 22 декабря 1908 г./4 января 1909 г. (Г.Т.), «Петербургский листок» №354, 24 декабря 1908 г. (без подписи), «St.Petersburgen Zeitung» №357, 24 декабря 1908 г. (A.W.).

Г.Т.

Самым интересным из всего исполненного на очередном «Вечере современной музыки» 18 декабря явились посмертные произведения Эдварда Грига – две части неоконченного смычкового квартета F-dur и романсы. <Далее об этих произведениях и исполнителях>.

Остальная часть программы была отведена новым произведениям русских авторов. Из всей массы исполненного выделились три романса («Островок», «Пусть отзвучит», «Люди спят») С. Танеева. Все они полны настроения.

Очень хороши два романса Черепнина – «Из Гафиза» (ор.25) «О, если бы озером»: «Гиацинт своих кудрей» – в восточном характере, довольно своеобразном.

Романсы г. Мясковского на слова З. Гиппиус («Луна и туман», «Противоречие» и «Кровь») сначала привлекают пряными гармониями сопровождения, но однообразие гармонических приемов скоро приедается. Рядом с ними исполненный романс г. Чеснокова – «Колыбельная» выиграл в своей ясности и простоте; в нем сказалось влияние Римского-Корсакова. Исполнительница этих романсов, как и романсов Грига, госпожа Демидова обладает красивым звучным голосом, но передача ее не отличалась уверенностью.

<Далее об исполнительнице г. Брик и фортепианных пьесах И. И. Витоля. Завершение статьи о фортепианных сочинениях Прокофьева>

«Автор – совсем юный гимназист, явившейся собственным интерпретатором, несомненно, талантлив, но в Гармониях его много странностей, вычур, переходящих границы красоты». [69:3—4]

(без подписи)

<Начало статьи посвящено произведениям Грига>

Певица г-жа Демидова исполнила романсы Грига с довольно однообразным выражением и недостаточно отчетливой дикцией. Более ей удались романсы молодых композиторов г. г. Мясковского и Чеснокова, и в них г-жа Демидова имела успех. О музыке романсов г. Мясковского, написанных на стихи З. Гиппиус и носящих название «Луна и туман», «Противоречия», «Кровь», можно лишь сказать разве только то, что в них более претенциозности и деланности, чем простоты и искренности, – недостатки, присущие, к сожалению, многим из наших начинающих и нередко одаренных композиторов, словно боящихся писать просто, «не мудрствуя лукаво». Что касается «Колыбельной» г. Чеснокова, то ее музыка хотя и носит подражательный характер, все же ее формы ясны и определенны, а ее мелодии красивы, певучи и ласкают слух, и это составляет ее выгодное отличие от романсов г. Мясковского.

<Далее о фортепианных сочинениях Прокофьева>. Если смотреть на все эти, в общем, довольно таки сумбурные сочинения или, вернее, черновые наброски и эскизы, как на пробу композиторского пера, то в них порою можно, пожалуй, найти проблески некоторого таланта.

<Окончание посвящено романсам Танеева и Черепнина и их исполнительнице – певице г. Брик (лирическое сопрано)>. [63:6]

Вечера современной музыки – музыкальный кружок, существовавший в Петербурге с 1900 по 1912 годы. Основными его целями были – пропаганда произведений современных русских и зарубежных композиторов, расширение репертуара исполнителей и приобщение широкой аудитории к творческим достижениям современной музыки. Организаторы: критик А. П. Нурок и просвещенный любитель музыки В. Ф. Нувель, кроме того, начинающий критик Каратыгин, молодые композиторы Крыжановский и И. В. Покровский, пианист А. Д. Медем и другие. Концерты Вечеров современной музыки проходили в среднем 5 раз в сезон и были очень популярны у публики и критики. Позже подобные вечера по примеру Петербурга стали устраиваться в Москве и Киеве. [48:762—763]

Каратыгин Вячеслав Гаврилович (5 (17).IX.1875, Павловск – 23.X.1925, Ленинград) – русский музыкальный критик, и композитор. Окончил физико-математический факультет Петербургского университета. Занимался у Н. А. Соколова по композиции, тогда же сблизился с Римским-Корсаковым, Лядовым, Глазуновым и другими представителями Беляевского кружка. Деятельный участник «Вечеров современной музыки». В качестве музыкального обозревателя выступал в газетах: «Товарищ» и «Речь»; журналах: «Золотое Руно», «Весы», «Театр и искусство», «Аполлон», «Музыкальный современник». Как композитор был связан с театром В. Ф. Комиссаржевской. С 1916 года преподавал в Петроградской консерватории (с 1919 г. – профессор). Был одним из самых талантливых пропагандистов и исследователей творчества Скрябина. Определил выдающееся новаторское значение творчества Прокофьева. Горячо поддержал первые творческие шаги Стравинского. [49:715—717]

A.W. – Винклер Александр Адольфович (3.III.1865, Харьков – 6.VIII.1935, Безансон) – российский композитор, пианист, музыкальный критик и педагог. Окончил Харьковское музыкальное училище и юридический факультет Харьковского университета. Совершенствовался как пианист в Париже и Вене, занимался также композицией. Преподавал в Санкт-Петербургской консерватории (с 1908 г. – профессор). Среди его учеников Прокофьев и Мясковский. Его критические статьи печатала петербургская немецкая газета «St Petersburger Zeitung». Автор камерных произведений. Был членом Беляевского кружка. В 1924 году эмигрировал во Францию, преподавал в консерватории города Безансон. [48:791]

Г. Т. – Тимофеев Григорий Николаевич (4(16).VI.1866, Ярославль – 18.III.1919, в поезде, по дороге в Воронеж) – русский музыковед и критик. По первой профессии – военный. Учился игре на фортепиано и брал уроки гармонии у Соколова. Сблизился с М. А. Балакиревым, В. В. Стасовым и Римским-Корсаковым, их идеям следовал в своей музыкально-критической деятельности. Сотрудничал с изданиями: «Русская музыкальная газета», «Вестник Европы», «Русская мысль», «Речь» и др. В «Новом энциклопедическом словаре «Брокгауза и Эфрона», были помещены более 30 его статей. Несколько очерков – в «Большой энциклопедии» под редакцией С. Н. Южакова. [52:527]

Витоль Иосиф Иванович (Язепс Витолс) (26.VII.1863, Валмиера – 24.IV.1948, Любек) – российский, латвийский композитор и музыкальный педагог. Закончил Санкт-Петербургскую консерваторию. Позже вел там класс композиции (с 1901 г. – профессор). Среди его учеников: Прокофьев и Мясковский. Был близким другом Глазунова и Лядова. Принимал участие в – «Беляевских пятницах». Выступал в печатных изданиях Петербурга как музыкальный критик. После революции уехал в Ригу, где стал одним из крупнейших представителей музыкальной культуры независимой Латвии. Возглавил Латвийскую национальную оперу, позже основал Латвийскую государственную консерваторию. В 1944 году эмигрировал в Германию, где и умер четыре года спустя. [48:805—806]

Брик (Брик-Ирадова) Елена Иосифовна – пианистка, ученица С. А. Малоземовой, выступала в дуэтах с Л. С. Ауэром и В. И. Шером. С 1928 года преподавала в Ленинградской консерватории, педагог по камерному ансамблю. Критик «Петербургского листка» ошибочно называет ее певицей (лирическое сопрано). [24]