9. Янда, Алексис
Вошедшая первой – странная, даже отчасти страшноватая девушка.
Именно так её хочется (девушкой) называть, хоть ей уже то ли за тридцать, то ли к сорока – невозможно точно сказать, двадцать восемь или сорок один. Высокая, сильная, с высокими скулами (на них отблеск заката). На плечах шерстяная кофта, а под ней чёрная майка с блёстками, розовая надпись: «GIRLЯНДА». Девушка-Янда похожа на силуэт, возникающий в облупившейся штукатурке на стене.
Здравствуйте, – диковато и осторожно водя глазами, произносит она и – бочком, бочком – Органайзеру поневоле приходится, уступая дорогу, шагнуть в щель – подаётся к стене и осторожно садится там, тогда как вошедшая второй – просит потесниться Бобу и Паскаля и уютно размещается между ними.
Алексис, – радушная улыбка. – И вы тоже попали? – замечает она Паскаля. – И это называется эффективная социальная политика!
Мы на кораблике познакомились, – поясняет Паскаль. – У Алексис шестнадцать приёмных детей, а среди них есть один с Down Syndrome, вот мы друг друга и нашли.
Ну уж – детей, – ворчит Алексис. – Подростки в основном… (одобрительные возгласы Галки, Вики и прочих). – Нет, Паскаль, я думаю, мы с вами тут по разным причинам.
Когда я через рамку проходила
им, похоже, звякнул директор детдома, откуда я детей таскаю
мы живём тут рядом, в [городке, из которого катера ходят на Островки]
они давно на меня зуб имеют
детдом провинциальный
детей мало
я их беру в семью одного за другим
знаете, как бывает
сёстры, братья
приятели
один за другого цепляется
умоляют – слёзы
типа а почему Леру взяли, а меня нет
ну у меня сердце не камень
беру
а директор в панике, что детей всех разберут и детдом закроют
накручивает их против меня
а они всё равно рвутся
всех-то взять не могу
ну сколько могу столько и беру
и ещё чуть больше
ну вот
директор понял, что так со мной не сладишь
начал борьбу уже официальную
сначала опеку подключил
а я выше пошла, так опекскую тётку его ставленницу – сменили
ну а остальные уже зауважали меня
все, никаких
но проверками успели так замучить
ладно
не сработало – так он начал кляузы на меня строчить
во все инстанции
короче чего только не придумывает
теперь вот решил меня задержать (это я так предполагаю)
а сам с проверкой опеку пришлёт
типа – я должна всё время быть с опекаемыми
а меня нет – где я?
Ага
вот, думаю, это просто этап нашей с ним войны
по крайней мере кто-то им звякнул же
когда я проходила рамку
они такие телефон берут
мне такой жест – погодите
сами слушают, что в трубке, а сами на меня смотрят
ну кто ещё это мог быть
конечно это наш дорогой Виктор Михалыч
его интриги и подкопы
но ничего, но пасаран
наше дело правое
прорвёмся
(смеётся)
а вы, ребята, за что сидите?
Органайзер, стоявший в некотором оцепенении, пока Алексис рассказывала, снова рвётся вперед:
Уважаемая Алексис, узнать это – также и моё желание. Ведь положение серьёзное, среди нас несомненно находится злоумышленник, а мы все, сидя здесь вместе с ним, не только теряем понапрасну деньги и время, но и, вполне возможно, подвергаем наши жизни существенной опасности. Граждане, неужели вам самим не хочется поскорее выяснить, кто именно из нас действительный преступник, и побыстрее отсюда выйти? Ведь это всецело в наших и общественных интересах!
Разберутся, – Николай Николаич поднимает палец вверх. – Не наше дело.
А думаете, если мы разберёмся, нас выпустят? – смеётся дядя Фёдор. – Что-то мне кажется, нам всё равно никто не поверит! А вдруг мы сговорились?
Ну уж нет, – Органайзер ярится. – Я настаиваю на полном разъяснении!..
Да, да, поиграем в мафию! – хлопает в ладоши Вики. – Закрывайте глаза! Будет жарко!
Вау-вау-у! – завывает вдруг Галка с деловым видом, подскакивая к окну. – Ребят, подсадите меня, Ричи что-то хочет спросить! Ав, ав – гав-гав-гав!
Органайзер дёрнувшись подскакивает, а остальные – все, кроме Янды, – взрываются хохотом, и только когда Органайзер требует объяснений, отвечают, что Галка не просто лает, но коммуницирует со своим домашним животным, донося до его сведения, что справлять естественные потребности следует вдали от стен святой крепости. И только суровая девушка Янда – та не смеётся вообще, сидит как каменная, ни словечка.