Глава 5. Скала…
Когда я проснулась и встала с кровати, что-то очень больно воткнулось мне в ногу. Наклонившись, я увидела разбившийся бокал и подняла его за кованую ножку. Стекло вывалилось, и в моей руке оказался предмет, напоминающий ключ с насечками и рукояткой. Если есть ключ, то и дверь рано или поздно найдётся. Но это сейчас было не главное… Я сунула ключ в карман, а сама поспешила в кабинет писать новую главу. Мне нужны были силы. Много сил! Но в кабинете меня ждало разочарование, бумаги на столе не было, а нижний ящик стола не открывался.
Значит, не время ещё. Что ж – подождём…
Я спустилась вниз и вышла на улицу. Ободранные вчера ночью ноги ныли и кровоточили. И не успела я подумать, что в мире фантазий раны должны заживать мгновенно, как они перестали болеть, а вскоре и исчезли вовсе.
Всё та же осень встретила меня холодным ветром, и мне пришлось помечтать о тёплой куртке. Но эта мечта не сбылась. Тогда я пошла другим путём…
Бабье лето теряло мне под ноги пёструю листву, и я подкидывала её ногами. Некогда цветущие луга – подсохли, и высокая пожелтевшая трава пела свою шуршащую песню.
Мне было так хорошо, так спокойно, я даже не пошла к скале, понимая, что сейчас это бессмысленно, а просто прошлась по посадке возле дома, где большие сосны вчера сменились берёзами, осинами и огромным огненным клёном.
Я нагребла кучу листвы и села на неё, запустив руки в огненный костёр, пылающий вокруг меня. Я выбрала самый яркий лист и поднесла к своему лицу, чтобы вдохнуть осенний дух, но он пах машинным маслом…
Я начала тереть его в ладонях, но он, как пластилин, размяк и испачкал мне руки.
Я вскочила, как ошпаренная.
– Не настоящие!
Деревья, листья, осенний воздух, земля… Даже земля была не настоящая! Я начала рыть её руками, но вскоре мои пальцы коснулись чего-то холодного, очень холодного, как стенка в морозилке, и я отдёрнула руки.
Ни одной букашки, ни птички в небе, лишь искусственные звуки, ароматизаторы воздуха и суррогатные деревья. Бог знает из чего всё это сделано?
– Где я?
Так беспомощно и одиноко я себя ещё не чувствовала…
Инстинктивно мне хотелось бежать, куда глаза глядят, но невидимая стена откинула меня назад, в густую, но не настоящую траву.
Я встала и пошла вдоль этой стены, касаясь её рукой. Иногда мне под пальцы попадались полости металла или крепления. Она была не однородной и явно состояла из множества частей, скреплённых межу собой.
Так я дошла до скалы. Похоже, скала была настоящая, из очень твёрдого камня. Невозможно было отколоть ни кусочка, как бы я ни старалась.
Я вновь попыталась вскарабкаться на гору, но тщетно. Сначала нужно научиться летать, как птица, или найти того, кто создал этот мир.
Я заметила, что начало темнеть, и поспешила в дом, где в кабинете меня уже ждала заветная стопка листков, о которых я мечтала с самого утра. Это было единственно настоящим из всего того, что окружало меня.
Глава 3. Робинзон Розового ОстроваИногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Он сидел на крылечке, подперев голову руками, и мечтал. Вдаль уходила розовая волна плывущего облака. Она казалась бесконечной, такой бесконечной, что дух захватывало от восторга. От лёгкого ветерка волна вздрагивала и казалась живой, словно неведомое розовое чудовище везёт на своей спине и домик, и садик, и пруд с надоедливыми лягушками.
Это движение чувствовалось во всём, но на деле это была всего лишь – иллюзия. Он смотрел в эту розовую даль, и постепенно его глаза закрывались. Он уже не ощущал ни времени, ни пространства. Он думал только о ней.
– Что-то она делает сейчас? – спрашивал он сам себя. – Всё ли у неё хорошо?
Лягушки сегодня как с цепи сорвались! Их неугомонный хор в меленьком, затянутом ряской пруду не умолкал ни на секунду. Он встал, поправил полы пиджака и крикнул во всё горло:
– Да замолчите же вы! Сколько можно?
И уже мягче:
– Дайте отдохнуть, право слово, устал я от вас. Вот возьму и превращу в улиток безмозглых. Как квакать-то станете, оглоеды зелёные?
Этот крайний шаг с устрашением возымел своё действие лишь на минуту и снова – ква, ква, ква.
– Да что с ними сегодня?
Раньше он не позволил бы себе повышать голос на обитателей облака, ведь они скрашивали его одиночество. Он разговаривал с ними – рассказывал им свою прошлую жизнь и доверял свои сердечные тайны. Но сегодня…
Кажется, сегодня дело было вовсе не в лягушках, а в нём самом. Сегодня было ровно 100 лет с того дня, как он умер. И ровно 100 лет, как он видел её в последний раз. Она уходила прочь по розовой дорожке к самому краю облака, а он просто смотрел ей вслед, не смея окликнуть, не имея возможности догнать.
Тогда он поклялся сам себе, что дождётся её. Пусть она знает, что это место на веки вечные принадлежит им обоим. Их миленький домик, который она обставляла с такой любовью, её садик с дикими сортами ароматных роз, его любимый виноград, зреющий на сочной лозе, и их общие лягушки, глупые, но такие певучие лягушки, квакающие по вечерам вальсы самого Иоганна Штрауса. Он надеялся, что она тоже всё это помнит и знает, что он ждёт её здесь.
Но… Что-то свербило внутри, словно штопор входил в упругую пробку закупоренной бутылки. Он попробовал полить виноград, но упрямая лейка вместо зелёной лозы налила воды ему на ботинки. На его любимые и единственные ботинки. Это конечно – пустяки, иллюзия, но всё равно – обидно. Он отбросил лейку в сторону и пошёл прочь, даже не обернувшись.
– Что ж за день сегодня такой! Надо что-то сделать с этим психозом. Может – полетать?
Он поднялся над землёй метров на 10 и упал вниз, нарушив гармонию розового моря.
– Не летается!
– Хоть бы одним глазком взглянуть на неё. Прикоснуться к ней. Заглянуть под её махровые ресницы и утонуть в чернеющей бездне её глаз.
– Сол, милая Сол…
А почему бы и нет? Почему не слетать на землю и не проведать её? Ведь я ещё способен летать! Зло умерло вместе с моим измученным телом, но волшебство-то – осталось! Иначе всего бы этого не было.
Ведь здесь всё, ну почти всё, было наколдовано им, за исключением тех вещей, которые украшали их дом и сад. Их наколдовала она. Розовые кусты, белые кувшинки в маленьком пруду, тончайший фарфор обеденного сервиза и крошечные серебряные ложечки для вечернего чаепития. Ими так удобно было есть варенье из розовых лепестков. И ещё всякие разные мелочи, которые создают людям ощущение жилого пространства, радуя их глаза своим совершенством и исключительной красотой. На то она и Фея, его дорогая Сол.
– В птицу! Я могу превратиться в птицу! В белую ворону, например.
Самому стало смешно от подобной шутки. Белая ворона! Ха! Вот чудо так чудо, весь волшебный мир умер бы от смеха, увидев такое. Настроение улучшалось на глазах. По телу пробежала бодрость и замерла в сердце? И оно снова забилось часто-часто!
– Может, в воробья или синичку? – продолжал шутить он. – Да, уж больно мелки пташки для такого волшебника! Для великого волшебника в отставке! Не успеешь глазом моргнуть или клювом щёлкнуть, как окажешься в желудке какого-нибудь шелудивого кота. Не сильно страшно для бессмертной души, но позору сколько, за 1000 лет не отмоешься. Да и неприятно, поди, когда тебя переваривают.
– Придумал!
Он завертелся на месте, взметнулся в небо и пропал, а к облакам, набирая скорость, летел большой чёрный Ворон. Дорога заняла не больше часа, и хоть он и не знал куда лететь, крылья несли его в правильном направлении, к её дому. Сердце билось всё в том же сумасшедшем ритме.
– Я скоро увижу её!
Но чем ближе к намеченной цели он приближался, тем сильнее в сердце закрадывался страх. А вдруг она была не одна.? Ну, конечно, не одна. Она же – красавица! Каждый мечтает о такой Королеве. Это-то он знал наверняка! А вдруг она была влюблена в другого? Вдруг её сердце заноет, увидев его, и она страшно огорчится?
– Прилетел!
С этими мыслями он сел на карниз у её окна. Птичьи лапы не слушались, и он чуть не упал вниз.
– Смешно! Вот, дурень, разве могут птицы упасть?
Если даже и могут, то совсем ненадолго, пока их крылья не найдут поток ветра и не начнут свободный полёт, прочь от земли, туда, где и положено быть птицам, в небо.
Раннее утро. Розовый свет проникает в незашторенное окно. Комната, утопая в ярком свете, ещё хранит её сон. Но вот она проснулась. Выскользнула из-под уютного одеяла и села на кровати. Потянулась ещё раз и встала босыми ногами на мягкий ковёр. Приподнявшись на цыпочки, она вытянула руки вверх, а затем поправила волосы, собрав их в небрежный пучок.
– Она всё ещё была хороша, чертовски хороша! – думал Ра, разглядывая любимую. – Ей бы быть ведьмой. Такие сильные чары присущи только им – ведьмам, а вот Феи, они гораздо слабее, но зато они светятся, как она – теперь, при этом розовом утреннем свете.
Красавица! Моя красавица!
И это новое тело ей так идёт, даже лучше чем то, что он помнил. Это – куда соблазнительней!
Постель её была пуста, от чего он был бесконечно счастлив. Она никого себе не завела! Алиллуйя! А то бы он умер от ревности. Кокетливо спустив бретельки ночной рубашки, она уронила её на пол и, переступив через неё, зашагала в ванную.
– Как же неудобно сидеть на этом подоконнике, вот чёрт!
Он хотел постучать в окно, чтобы она услышала его и впустила в комнату, но, не удержавшись, он рухнул вниз. Как ни странно, времени распустить крылья не нашлось. Его накрыли чем-то тяжёлым и очень пыльным.
– Вот это находка! Я такую птицу только в книжках видел. Но я не помню, как она называется.
– Кажется, она называется Ворон, – сказал второй голос, не такой хриплый, но более взрослый. – Ворон живёт 1000 или 100 лет, я точно не помню. Но то, что его можно дорого загнать в зоомагазин, это точно. Это штучка поэкзотичней любой инопланетной нечисти будет.
– Засовывай его в мешок, а там – разберёмся. Не удастся продать, сварим из него суп. Посмотри, какой он жирный. Наваристое будет варево, какая-никакая, а птица. Эх, даже в животе забурчало, – и с этими словами говорящий больно пнул птицу ногой в тяжёлом ботинке.
– Во попал! – думал Ра, сидя в мешке. И как меня угораздило. Первый раз за 100 лет выбрался на волю, и вот, на тебе, уже грозятся в супе сварить.
Раньше из ворон суп только бомжи варили, неужели в Москве 2110 года такие ещё имеются. Несуразица какая-то. И к чему только мир катится!?
За время этих размышлений его дотащили до зоомагазина и вытряхнули из мешка на полированный стол.
– Нате вот, тётенька! Наше чудо пернатое! Ворон! – гордо сказал мальчишка помладше.
Теперь Ра разглядел, что это были всего лишь мальчишки, лет по 12 – 13, чумазые и очень плохо одетые. От мальчишек его времени их отличали странные браслеты на запястье и зелёные волосы.
Продавщица ощупала Ворона, расправила его крылья, заглянула под хвост и спросила у мальчишек:
– А он говорящий? Я читала, что они должны быть говорящими. Ваша птица сколько языков знает?
Мальчишки стояли обомлевшие и даже слегка побледневшие. Такого поворота событий они никак не ожидали. Потом один очнулся и стал трясти Ворона:
– Эй, глупая птица, говори немедленно, а то прибью.
Ра решил, что нужно говорить, иначе его жизнь закончится очень быстро:
– Я рад видеть Вас, мадам! – сказал он на всех языках, что знал.
– I am glad to see you, madam!
– Ich bin froh, Sie, Madame zu sehen!
– Je suis content de vous voir, la madame!
– Soy contento verle, la senora!
Продавщица выпучила и без того огромные глаза и начала икать от волнения.
– Во даёт! – хором вскрикнули ребята. Промоглот!
– Полиглот, – поправила их женщина и решила обратиться к Ворону, дабы убедиться в его сверхспособностях!
– Как вас зовут, умная птица?
– Ра, меня зовут Ра, но вы, сударыня, можете дать мне любое имя, пришедшее вам на ум.
– Раф, ах нет, лучше Граф. Я назову вас Граф, господин Ворон. Так и напишем на табличке:
«Самая умная птица в мире – Граф»
Ра привязали за лапку к позолоченной и очень дорогой клетке и посадили в витрину, а ребята, получив деньги, ещё долго гримасничали за стеклом. Потом и они ушли.
– Как это унизительно! И всё это я терплю из-за Сол… – бурчал себе под клюв Ворон.
В магазине было мало народа. Редкие покупатели глазели на странных обитателей огромных аквариумов и совсем не замечали Ворона.
Звери с других планет, как сказали те мальчишки, выглядели достаточно жалко в этих стеклянных клетках. Они тихо лежали на дне, и над ними висели таблички:
«Они не умерли. Они спят».
И действительно, со стороны они казались мёртвыми.
Пища нетронута, глаза закрыты, и ни одного движения за то время, что потенциальный покупатель стоит у аквариума. Словно они специально замирали, впадали в транс, чтобы их не купили, а оставили в покое – умирать в этом никчёмном магазинчике.
А когда все уходили, время от времени кто-то из них поднимал голову и издавал душераздирающий стон.
У Ворона при этом стоне кровь застывала в жилах.
Чего он только не изведал за свои долгие века проживания на этой земле, но такого ему видеть не приходилось.
Инопланетный розовый ящер с пятью головами и расщеплённым хвостом вставал на задние лапы и вновь падал на дно аквариума. Эти ящеры были разных размеров и цветов, от огненно красного до бледно-розового.
Одна толстая дама выбрала себе малинового, сказала, что он очень подходит к обивке её дивана. И расплатившись на кассе, быстро ушла.
Через час за ним приехала машина…
Аквариум вынесли на улицу и погрузили в багажник. И через витрину Ра было прекрасно видно, как бился ящер о стенки аквариума и как у него по щекам текли слёзы цвета человеческой крови.
Она бежала по улице, почти летела. Надо было спешить. Новый дом, новая работа, новые друзья! Нельзя опаздывать! Иначе о ней сложится плохое мнение, и тогда придётся менять и дом, и работу, и друзей.
– Ах, милый Ра, как я скучаю по тебе. Сидели бы сейчас, пили жасминовый чай, и никаких тебе проблем. Ра, где ты, Ра?
Иногда такое находило на неё, особенно когда приходилось всё начинать сначала. Она чувствовала себя такой растерянной и незащищённой. И так хотелось, что бы он обнял её и погладил по волосам.
– Ра….
И тут в витрине зоомагазина она увидела его…
Трудно поверить своим глазам, когда любовь всей твоей жизни сидит в витрине на верёвочке, привязанной к золочёной клетке. Она бросилась к стеклу, а он виновато опустил голову. Сол влетела в магазин с такой скоростью, что дверь чуть было не слетела с петель.
– Я беру эту птицу!
– Но, мадмуазель, эта птица стоит очень дорого!
– Это не имеет значения. У этой птицы нет цены! Я хотела сказать, что эта птица – бесценна, но я готова заплатить за неё любые деньги.
Сол достала из сумочки мешочек с брильянтами.
– Вот! Возьмите сколько нужно и отдайте мне птицу!
Продавщица, словно под гипнозом, взяла несколько камней и протянула клетку Сол. Сол схватила её и выбежала на улицу.
– Нельзя опаздывать на работу! – говорил ей внутренний голос, а сердце громко кричало:
– Какого чёрта, нельзя опаздывать, когда он так близко. Ты не видела его 100 лет. Долгие 100 лет – без любви и тепла. Нет! Плевать на работу, на всё – плевать!
Она притащила клетку домой. Открыла её и выпустила Ворона.
– Пять минут, Сол…
Он завертелся на месте, вспыхнул, как последний луч уходящего солнца, и стал самим собой.
– Больше не делай так – никогда! Слышишь – никогда! – кричала взбешённая Фея.
– Хорошо! Больше не буду! Чёрт дёрнул меня превратиться в птицу!
– Ты давно должен разорвать все связи с этим господином. Что тебе – Чёрт, когда ты сам себе хозяин!
– И то правда. Я люблю тебя, Сол!
Он бросился к ней и стал покрывать её тело бесконечными поцелуями. Ещё и ещё, и ещё…
– Сол, приходи быстрее, я так больше не могу. Я истощился без тебя, я весь высох без возможности любить тебя, желать тебя. Чувствовать твоё тело…
– Ты хочешь, чтобы я умерла?
Он не успел ответить… Пять минут истекло!
Он вновь сидел на крылечке, подперев голову руками, и мечтал.
– Сол, милая Сол…
В пруду заквакали лягушки, но хор новых обитателей облака заглушил эту серенаду.
Дракончики, как назвал их Ра, были несказанно счастливы своему освобождению и с наслаждением ныряли в розовую глубину облака и поднимали на поверхность огромные волны. Они подплывали к его ногам и тёрлись о них с лёгким кошачьим урчанием.
Улетая с земли, он успел заглянуть в зоомагазин и устроить там настоящий погром. Всё, что ему было нужно, это стайка инопланетных дракончиков, и, уходя, он сказал несчастной продавщице:
– Они очень подходят к моему острову, он такой же розовый, как и они.
– Ах, Сол, тебе бы они понравились…
Я вскочила вся в поту…
– Я умею летать! Должна уметь летать!
Я выскочила на улицу. Рассвет едва коснулся тропинки, ведущей к скале, и я побежала, всё быстрее и быстрее. Расправила руки и взлетела…
Вот и окно в скале, через которое я попала сюда. Протиснувшись внутрь, я увидела, что каменная комната до краёв наполнена водой. На поверхности плавала какая-то муть и мусор. Я потрогала воду – холодная. Перелететь? Но потолок так низко, мне не протиснуться в эту узкую полоску.
И я решила плыть… Я не боялась холодной воды, но боялась глубины, а вдруг кто-то вынырнет и схватит меня за ногу.
Я думала о мёртвом брате. Представляла себе, как он утягивает меня на дно, и от этого плыть становилось всё тяжелее и тяжелее, дыхание сбивалось, а ноги немели от холода. Я была беспомощна как ребёнок, а ведь ещё недавно я могла летать.
Мусор попадался мне под руки, и я с омерзением стряхивала его. За ногу зацепился полиэтиленовый пакет, и я никак не могла откинуть его. Платье намокло и прилипло к телу, и я стала тонуть…
Я едва шевелила ногами и уже пару раз хлебнула ледяную, слегка солёную воду, и тут под моими пальцами оказалась стена.
Я нащупала ручку двери и открыла её…
Свет ударил мне в глаза. Настоящий солнечный свет, а не тот искусственный, что был в том мире, куда меня кинули.
Я долго жмурилась, но всё же смогла справиться с резью в глазах и тогда я увидела нечто потрясающее и ужасающее одновременно.
То место, где я находилась, крепилось к поверхности земли сложной конструкцией из металлических труб.
Я сказала «к земле»? О нет, к воде…
Вода была везде… До самого горизонта. Вода и только вода! Со всех сторон.
До воды было рукой подать, и я с лёгкостью могла бы прыгнуть туда и поплыть, но куда?
Пройдя по толстой трубе, я попала на узкую прямоугольную платформу и выпрямилась во весь рост.
Страха не было, ведь я умела летать…
Моё лёгкое платьице моментально высохло благодаря ветру, который, видимо, был рад моему внезапному появлению, уж очень нежно и ласково он играл с моими волосами. И я почувствовала лёгкость в движениях и даже подняла руки, чтобы вновь взлететь, и тут же вцепилась в трубу…
Умела летать…
Вот именно, что умела. Раньше! А теперь, я дрожала от страха, качаясь на ветру над утонувшей планетой Земля.
Я боялась пошевелиться, поняв, что больше не обладаю силой Сол…
Я присела на корточки, а потом медленно, держась руками за балки, села на платформу и только теперь могла оглядеться.
От края моего мира можно было проползти вглубь конструкции и посмотреть, что там… Нужно было раз и навсегда, понять – где я?
Странная конструкция состояла из тридцати трёх секций. Я пересчитала ещё раз. Да, точно так, тридцать три. Одна из них была моим миром.
Рядом со мной был мир той несчастной женщины. Даже отсюда он казался тёмным пятном. В нём не было света, и по размеру он был меньше всех остальных, а в сравнении с моим просто крошечным. Я вспомнила, что эта женщина рассказывала, что она была последней, и хозяйка дома долго вздыхала, не зная, куда её пристроить.
Скорее всего, её мир – это отрезанная часть от какого-то другого мира, нужно же было пристроить человека. Как горбушка у батона: и выкинуть жалко, и есть – неохота.
Мне было жаль ту несчастную, но посмотрев на бесконечную гладь воды до самого горизонта, я поняла, как ей повезло.
Как всем нам – повезло! Тем, кто смог пережить конец света и получить в дар свой собственный мир.
Но кого нужно благодарить за это? Бога? Но разве Бог станет сооружать подобные конструкции?
Нет! Бог даровал бы нам иной Рай, на небе, где бы нам не пришлось собирать листья из пластилина и вдыхать искусственный воздух. И при этом мы бы не чувствовали ни боли, ни страха, мы были бы мертвы.
Но сейчас – я жива, хоть и не ела уже три дня…
Странно, и почему это наши спасители не подумали о провианте? Так и ноги протянуть недолго…
Похоже, это прозвучало как одно из моих желаний. Голова закружилась и, не удержавшись на скользкой площадке, я упала вниз. Падение длилось не больше минуты, и я рухнула на камни, больно ударившись бедром.