Разум и любовь. Очерк жизни и идей Муллы Садры Ширази. Биография Муллы Садры (Мухаммад Таги Сохраби-фарр, 2010)

Садра и его семья

Будучи вполне обеспеченным, уважаемым, деловым человеком, Ибрахим Кавами Ширази долгое время оставался бездетным. Но в конце концов, его молитвы и обеты были услышаны, и Господь одарил его этим благом: в 979 г. по лунной хиджре (далее: по л.х.)¹ у Ибрахима родился сын, которого он назвал Мухаммадом.

У нас не так много сведений о детстве и отрочестве Мухаммада, который впоследствии стал выступать под прозвищами «Садра» и «Садр аль-мотааллехин». По косвенным свидетельствам можно сделать вывод о том, что Садра получил особое воспитание и образование, ибо в те времена Шираз был колыбелью науки и литературы. Кроме того, семья Мухаммада принадлежала к ширазской аристократии, а сам мальчик появился на свет после долгих лет ожидания, а потому и воспитанию его уделялось особое внимание.

Садр ад-Дин аль-Ширази

Мавзолей Хафиза в Ширазе

В то время состоятельные семьи обычно уже в детстве нанимали своим отпрыскам домашних учителей, в обязанности которых входило обучать детей чтению и письму, затем преподавать им Коран и изучать с ними некоторые важные книги. К счастью, ребенок, живший в этой семье, оказался на редкость смышленым и способным, что не могло не привлечь к себе внимания каждого, кто мог это оценить.

Таким образом, Мухаммад к моменту переезда в Исфахан не только овладел общепринятыми науками того времени, преподававшимися в религиозных учебных заведениях на средней ступени образования, но и усвоил дисциплины более высокого уровня. Как показывают исследования некоторых авторов, примерно в возрасте двадцати пяти лет Мухаммад переехал из Шираза в Казвин, а затем в Исфахан². Очевидно, что способный молодой человек, да к тому же пользовавшийся всеми возможностями того времени для получения образования, действительно мог пройти многие ступени в познании наук.

Представляется, что в подростковом возрасте Мухаммад изучил не только обычные дисциплины религиозных школ того времени (персидская и арабская литература, логика, принципы правоведения (фикха), теология (калам)), но и занимался философией. Ведь сравнительно недавно в Ширазе жил Кутбуддин Ширази, комментатор книги Сухраварди «Мудрость озарения» (Хикмат аль-Ишрак), оказавший большое влияние на ширазскую школу мысли³, а потому философия просто не могла не занять значительного места в научной жизни этого города. Сам Садра позднее так писал в предисловии к книге «Странствия»:

«С самого отрочества я встал на стезю божественной философии»⁴.

Ширазская школа

Прежде чем говорить о жизни Садры в Исфахане, задержимся еще немного в Ширазе, в городе, где Садра провел свое отрочество и часть юности и где были заложены основы его мыслей и идей.

В ту эпоху Шираз был наследником великих философов. Перечислим некоторых из них:

Садр ад-Дин Мухаммад Даштаки Ширази, известный как Амир Садр ад-Дин, являлся одним из крупных шиитских философов и мыслителей Шираза того времени. В качестве года его рождения указывается 828 г. л.х. (1424), а года смерти – 903 г. л.х. (1497). Он обладал особыми способностями в разработке логической аргументации.

Гияс ад-Дин Мансур Ширази (скончался в 940 или 949 г. л.х./ 1533 или 1542 г.), сын Садр ад-Дина, оставил после себя порядка тридцати произведений по вопросам теологии (калам), философии, суфизма, астрономии и медицины. Он преподавал в школе Мансурие, основанной в Ширазе сефевидским шахом Тахмасбом. Одним из его самых известных произведений является комментарий к книге «Святилища света» (Хайакиль ан-Нур) Сухраварди. Эта работа стала свидетельством влияния философии озарения на философские знания той эпохи, свидетельствуя о склонности автора к суфизму.

Медресе Хана. Шираз

Место проведения уроков Муллы Садры

Интерьер медресе Хана

Шамс ад-Дин Мухаммад Хафри – известный философ и один из самых прославленных учеников Садр ад-Дина Даштаки.

Джалал ад-Дин Давани – еще один мыслитель, который и в самых сложных жизненных обстоятельствах не отказался от занятий философией, будучи ярким светочем в самые темные эпохи иранской истории⁵. В 830 г. по л.х. он родился в деревне Даван (пров. Фарс, уезд Казерун), а скончался в 908 г. Давани не только в совершенстве знал произведения Сухраварди и его философию озарения, но был хорошо знаком и с религиозно-мистическими трудами Мохй ад-Дина Ибн Араби, а также испытывал склонность к изучению работ исламских теологов. Его трактат «Аз-Заура» показывает, что он далеко отошел от философов восточного перипатетизма.

Необходимо обратить внимание на то, что философские взгляды Джалал ад-Дина Давани были подвергнуты серьезной критике со стороны современных ему философов-соперников. Среди них можно назвать Сеййида Садр ад-Дина Даштаки и его сына Гияс ад-Дина Мансура.

Результатом интеллектуальных столкновений Садр ад-Дина с Джалал ад-Дином стали написанные этими двумя мыслителями книги, составившие несколько томов и известные под названиями «Табакат-е Джалали» и «Табакат-е Садри». В них речь идет преимущественно о богословских вопросах и о проблеме доказательства существования Творца (исбат-е Сани‘).

Ширазская школа

Трансцендентный престол как имманентный объект. 1543 г. Санкт-Петербург, Институт истории Востока

Интеллектуальные баталии, происходившие в тот исторический период, оставили после себя интересные произведения. Одним из следствий этих баталий стало возникновение исфаханской философской школы.

Невозможно отрицать, что Мулла Садра находился под серьезным влиянием работ Джалал ад-Дина Давани, Садр ад-Дина и Гияс ад-Дина Мансура Даштаки. Так, Садра в книге «Странствия» более тридцати раз упоминает Давани и его идеи⁶.

В пору отрочества Садры в Ширазе жили и занимались преподаванием ученики упомянутых философов. Можно догадаться, с каким интеллектуальным багажом Садра уехал из Шираза в Исфахан.

1. Дата рождения Муллы Садра не указана в его биографиях, но в «Очерке биографии и философских взглядов Муллы Садра» Джелал ад-Дина Аштийани (с. 22) со ссылкой на глоссу самого Садра в книге «Четыре странствия» указывается, что он родился в 979 или 980 г. по л.х.

2. Хираднамаи Садра. № 1. Статья Сеййида Мухаммада Хаменеи. С. 29.

3. Сеййид Мухаммад Хаменеи. Мулла Садра. С. 13.

4. Асфар. Т. 1. С. 4.

5. Голамхосейн Ибрахими Динани. Перипетии развития философской мысли в исламском мире. Т. 2. С. 283 и далее.

6. Сеййид Джафар Саджджади. Словарь философской лексики Муллы Садра. С. 18.

Неизвестно точное время приезда будущего философа в Исфах-ан. Однако, согласно проведенным его биографами исследованиям, в 1006 г. л.х. он уже находился в Исфахане¹.

В целом, чтобы лучше понять, какие факторы оказали влияние на формирование такой личности, как Мулла Садра, нужно вести исследования в широком контексте. В частности, полезно посмотреть, над чем работали философы того времени.

В целом, философы – современники Садры, то есть мыслители, жившие в эпоху династии Сефевидов, оказали огромное влияние на иранскую науку и культуру. Сефевиды правили, опираясь на два основных фактора:

1. Шиизм

Хотя правление династии Сефевидов считается одним из основных факторов распространения шиизма в Иране, не нужно забывать о том, что и до установления этой династии жители таких городов, как Кум, Кашан, Рей, Горган, Тебриз, Исфахан, Талеган, Нишапур, Сабзевар и Мешхед уже были шиитами. Шииты жили не только на обширной территории Ирана, но и Малая Азия в VII и VIII столетиях по хиджре являлась одним из основных центров шиизма².

Шиитами по вероисповеданию были туркмены из племени кара-коюнлу, они особо почитали имама Али (мир с ним!). Об Исфахане Мирза³ писали, что этот правитель Багдада из племени кара-коюнлу прочитал проповедь о двенадцати имамах и в их честь отчеканил монету. С другой стороны, жесткое правление османских властей заставило анатолийских турок бежать на восток – в Азербайджан. Многие из них были шиитами – алявитами и последователями суфийского ордена шейха Сафи ад-Дина Ардебили. Попав в Азербайджан, они стали называть себя «кызылбашами» и составили войско Сефевидов.

Согласно некоторым источникам, после монгольского нашествия в Иране произошло определенное смешение шиитов и суннитов, так как необходимость противостоять иноземным полчищам приглушила некоторые разногласия, которые имелись между последователями двух течений в исламе. Еще один важный момент состоит в том, что шейх Сафи был суннитом-шафиитом, а как мы знаем, из четырех суннитских мазхабов самым близким к шиизму является именно шафиитский. В произведениях имама Шафии мы находим панегирические речи и стихи в честь членов рода Пророка (мир с ними!). Убеждения шейха Сафи не находились в полном согласии с убеждениями суннитских ортодоксов. Все это привело к тому, что его потомки стали шиитами и установили свое правление от имени шиизма⁴.

Стоит упомянуть, что шиизм проявился в произведениях философов, мистиков, поэтов и писателей и в других формах. Шиитским философом являлся Абу Али Сина. Речи хаджа Абдуллаха Ансари, поэмы Аттара, диван Шамса Тебризи и «Маснави» Моулана Руми, – все это заронило зерна любви к членам рода Пророка (ахле байт) (мир с ними!) в сердце каждого иранца.

2. Суфизм

Суфии стали вторым краеугольным камнем Сефевидской династии. Суфизм за несколько столетий до Сефевидов уже был важным фактором власти. Каждая суфийская традиция и ее лидер рассматривались в качестве источника социальной силы, а правители страны не покушались на их сферу влияния. Со времени рождения шейха Сафи ад-Дина Ардебили в ардебильской деревне Колхоран (в 659 г. по л.х.) и его возвышения до положения главы ордена (мурши-да) в Ардебиле, этот город оказался в особом положении не только с политической, но и с религиозной точки зрения.

Хотя суфии того времени по большей части были суннитами по шариату, но – вследствие сходства некоторых своих обычаев с шиизмом – невольно создали предпосылки для его появления. Таким образом, в Иране еще до Сефевидов возникло суннитское течение, признающее двенадцать имамов⁵.

В результате многолетних усилий его предков и его самого, Исмаил в 907 г. по л.х. (1501) сел в Тебризе на шахский престол. Испытывая потребность в кодифицированном, пригодном к немедленному внедрению в жизнь, законодательстве, он отошел от индивидуалистических и изоляционистских суфийских сект. Но так как эти секты были близки к шиизму, он обратился к шиитскому фикху и объявил шиизм официальной религией Сефевидской династии⁶.

Поэтому многогранная деятельность шиитских факихов и улемов в эпоху Сефевидов более ярко, чем когда-либо до того времени, продемонстрировала преимущества шиизма и его укорененность в законах шариата⁷.

Благоприятная атмосфера для шиитских факихов и улемов при Сефевидах

Если Сефевиды приняли решение объявить шиизм официальной религией страны для упрочения своего правления, очевидно, что вслед за этим у них появилась потребность в шиитских улемах, которые могли бы проповедовать шиизм среди людей и взять на себя обучение его принципам, а также вершить правосудие в судах на основе шиитских установлений. Главной же причиной необходимости присутствия шиитских улемов было то, что оно легитимизировало власть, которая была установлена под лозунгом шиизма. Неоспоримым историческим фактом является то, что сефевидские шахи привечали шиитских ученых и правоведов и способствовали распространению шиизма, ведя строительство религиозных школ и мечетей. Здесь стоит сослаться на одну историю, которую приводит в своей книге Абу Абдаллах Занджани. Речь идет о том, что мать шаха Аббаса вместе с другими женщинами из высших придворных кругов раз в месяц посещала религиозные школы и интересовалась тем, как живут учащиеся. В рамках этих визитов брали в стирку грязную одежду студентов и раздавали им новую, чтобы ничто не отвлекало их от учебы⁸.

Теплое отношение правительства к шиитским ученым, практика их назначения на должности хранителей вакуфов, директоров религиозных школ, имамов мечетей и т. д., а также гонения, которым подвергало шиитских улемов в своих владениях османское правительство, – все это привело к тому, что шииты потянулись в пределы земель сефевидской династии, сосредоточившись, в частности, в городе Исфахане, который впоследствии стал столицей Сефевидского Ирана⁹.

Исфахан – шиитский университет

Тот факт, что в Исфахане жили и работали такие ученые, как мухаккик Караки, шейх Бахаи, аллама Маджлиси, Мир Дамад и Мулла Садра, чьи произведения до сих пор утоляют жажду ищущих познания, свидетельствует о величии и интеллектуальном богатстве этого «университета». Одной из самых серьезных книг по правоведению, написанной в то время, стала работа «Джами аль-макасид фи шарх аль-каваид» («Совокупность целей в разъяснении правил») мухак-кика Караки. Достойны внимания и другие работы по фикху, в частности, «Джаме‘ Аббаси» шейха Бахаи, «Аль-фаваид аль-маданиййя» Мухаммада Амина Астарабади, «Аль-Хадаик ан-надира» шейха Юсуфа Бахрани и сотни других выдающихся произведений по фикху.

Достаточно посмотреть, какие книги были написаны в тот период по различным религиозным темам, чтобы убедиться в том, какого расцвета достигли тогда научные познания. В тот период были составлены важнейшие шиитские сборники хадисов, например, «Бихар аль-анвар», «Васаиль аш-ши’а» и «Аль-Вафи». Из комментариев к Корану следует выделить работы «Нур аль-Сакалайн» Ховей-зи, комментарий Сафи и большой комментарий Хатунабади. Что касается житийной литературы, то отметим книги «Минхадж аль-Макал», «Монтаха аль-макал», «Накд ар-риджал», «Маджма‘ аль-рид-жал» и «Джами‘ аль-руват». Если говорить о философии, то здесь из сотни других произведений выделим книгу «Кабасат» Мира Дамада и «Асфар» Муллы Садра. В целом, в то время писалось и издавалось столько книг, что переплетное дело стало одним из самых прибыльных занятий.

Вот как пишет об этом Жан Шарден: «В Иране (в Сефевидском Исфахане) переплетчики не только занимаются непосредственной брошюровкой книг, но и продают бумагу, чернила, перья, чернильницы, лезвия для заточки перьев и другие письменные принадлежности. У переплетчиков принято во второй половине дня в четверг бросать жребий, чтобы выбрать того, кому придется в пятницу открыть свою мастерскую. Дело в том, что пятница – выходной день у мусульман, когда все они отправляются в мечеть. А переплетчик, который в этот день не закроется и будет работать, может за один день продать больше товара, чем за целый месяц»¹⁰.

В эпоху Сефевидов основные философские и теологические дискуссии велись по следующим вопросам.

1. Диалог с «людьми Писания»

В тот период в Иране находились проповедники-христиане, приехавшие из разных стран с миссионерскими целями. Это способствовало возникновению оживленного обмена мнениями, вопросами и ответами, трактатами и опровержениями между ними и исламскими учеными.

Пятничная мечеть

Исфахан. XI в.

Двухэтажная аркада, выходящая во двор Пятничной мечети

Исфахан. XV в.

Южный айван Пятничной мечети

Исфахан. XV в.

Купола мечети Дарб-и Имам

Исфахан. 1453 г.

Ворота Пятничной мечети

Тимуридский период. 1447 г.

Различные письменные источники свидетельствуют о том, что христианские миссионеры не только не сумели добиться своих целей, но некоторые из них, познакомившись с исламским гнозисом, под его влиянием перешли в ислам.

2. Диалог с суннитами

Эпоха Сефевидов хронологически совпала с правлением Османов, которые считали себя лидерами всего исламского мира и не могли смириться с какой-то другой властью, также выступающей от имени ислама. Кроме того, Сефевиды бросили вызов османским представлениям и убеждениям, опровергнув многие из них. Османы привлекли своих ученых к написанию книг и трактатов против Сефевидов и шиитов. Например, можно отметить книгу «Религиозные установления и обвинение в неверии кызылбашей», в которой содержалось неприкрытое религиозное указание (фетва) убивать шиитов¹¹.

Сефевиды и внутри страны устраивали диспуты между шиитами и суннитами и проявляли большую заинтересованность в таком столкновении мнений.

3. Внутришиитский диалог

Как уже отмечалось, во времена Сефевидов возникла свободная атмосфера для развития различных религиозных знаний. В этот период своего наивысшего расцвета достигли такие дисциплины, как философия, теология (калам), комментирование Корана, наука о хадисах, житийная литература и правоведение. Однако наибольшим благоприятствованием пользовались правоведение (фикх) и правоведы. Преимущества этой отрасли знаний и ее представителей сводились к следующему.

а) Постепенно Сефевидские шахи убедились в том, что можно на основе фикха и шариата решать споры и конфликты между людьми, но здесь нет никакой пользы от философов, поэтов и суфийских шейхов. Это способствовало тому, что правоведы стали активно привлекаться в аппарат власти¹².

В тот период одним из государственных постов исламских правоведов стала должность садра и шейх-уль-ислама. В обязанности садра входило назначение и снятие с должности судей, управление вакуфной собственностью, мечетями и школами. Отметим, что в начальный период сефевидского правления, когда еще наблюдалось сильное влияние кызылбашей и придворных суфиев, эти посты доверялись улемам, которые не специализировались именно на правоведении, а больше склонялись к суфизму. Но затем на эти посты стали назначаться выдающиеся факихи, такие как мухаккик Караки при шахе Тахмасбе и шейх Бахаи при шахе Аббасе¹³.

б) Легитимация Сефевидской династии в качестве шиитской власти могла быть осуществлена только правоведами.

в) Правоведы были более укоренены в народе, а потому правительство могло через них усилить свою популярность среди людей¹⁴.

Шах Аббас I принимаетВали Надр Мухаммед Хана, правителя Бухары

Фреска. Чихиль Сутун, Исфахан. Ок.1650 г.

Разворот Корана

Бумага. Ирак или Персия. XI–XII вв.

4. Проявление противоречий

1) Ранее мы уже касались вопроса о том, что суфии сыграли основную роль как в установлении, так и в упрочении Сефевидской династии. Они были мюридами (последователями) шаха Исмаила, готовыми выполнить любое его приказание. Достаточно было малейшего намека с его стороны. Суфии не придавали особого значения шариатскому законодательству, тогда как именно оно составляло одну из основ шиизма. С другой стороны, шиизм изначально признает право на правление за двенадцатью имамами (мир с ними!), а в их отсутствие считается, что правом замещения непорочного имама (мир с ним!) обладают справедливые и сведущие в религии факихи, следующие Корану и преданию (хадисам). Эта теория не сочеталась с внешним, политическим правлением суфийских шейхов. Совершенно естественно, что здесь еще более ярко проявилось столкновение фикха с суфизмом и показным ирфаном. Были написаны трактаты и изданы фетвы, направленные против суфизма, а, следовательно, религиозного мистицизма (ирфана) и иногда даже против философии¹⁵.

2) Другое противоречие той эпохи возникло в результате появления движения ахбаритов. Способствовал распространению этого движения Мулла Мухаммад Амин Астарабади. Из четырех основ аргументации факихов (Коран, предание, разум и единодушное мнение ученых) ахбариты ограничивались только преданием, а обращение к другим источникам отвергали и считали ложным. Они считали неприемлемыми даже принципы иджтихада (интеллектуальной интерпретации закона) и подражания (таклид)¹⁶. Таким образом, ахбариты подвергли резкой критике так называемых «усулитов», отрицая их способ выведения правовых норм.

3) Противоречие с философией. Хотя в то время жили выдающиеся правоведы, которые не только владели наукой фикха, но и были сведущи в философии, многие правоведы придерживались отрицательного взгляда на философию. В вакуфных грамотах многих школ того времени содержалось четкое условие не преподавать философию¹⁷.

С развитием рациональных наук и усилением философских дискуссий возникла определенная чувствительность к этому вопросу со стороны правоведов. Постепенно стали проявляться конфликты между правоведами и философами, правоведами и суфиями, правоведами, ахбаритами и философами, а также между ахбаритами и суфиями.

В произведениях Садры просматриваются отголоски бытовавших в то время и сталкивавшихся между собой мнений. Некоторых своих оппонентов Садра называет «людьми внешнего», так как они обращают внимание только на внешнюю сторону словесного выражения религиозных текстов, а любое истолкование и рациональное понимание религии считают ложным и неприемлемым. С другой стороны, имелись ученые, которые углублялись в истолкование, пренебрегали внешним смыслом Писания и хадисов¹⁸.

В другом месте Садра указывает на другую группу факихов и отмечает: «Истинный факих – это человек, который больше других боится Бога, а не только тот, кто более других сведущ в вопросах купли-продажи, наследования, развода и брака»¹⁹.

Представляется, что Садра постиг всю глубину вызовов и противоречий своего времени, а потому старался способствовать их разрешению. Основной пафос «трансцендентной мудрости» ученого состоял в отрицании противоречия между философией, ирфаном (мистицизмом) и теологией (каламом). Сокровенные познания мистика он настолько хорошо согласует с языком доказательств, Книги и предания, что как философы, так и мистики и теологи начинают осознавать, что зашли слишком далеко в противоречиях между собой.

Таким образом, можно сделать вывод, что одним из факторов формирования философского мировоззрения Садры стали интеллектуальные противоречия и кризисы его времени. Они послужили тому, что он постарался показать, что ирфан, философия и религия (теология) по-разному говорят об одной Истине.

Учителя

Хотя в Исфахане тогда жило немало ученых, как следует из исторических документов, только два человека оказали большое влияние на мысль Садры. Это – Мир Дамад и шейх Бахаи. Но нельзя отрицать возможность того, что Садра получал знания и у других учителей того времени.

ШЕЙХ БАХАИ

Шейх Баха ад-Дин Мухаммад Амили (953 – 1030 по л.х.) был родом из Ливана. Его отец был одним из тех факихов, которые в силу притеснений и жестокого насилия со стороны османского правительства переехали в Иран и были с почетом приняты сефевидскими шахами. Произошло это после мученической смерти Зайн ад-Дина бен Али (прозванного «Вторым Мучеником») в 966 г. по л.х. Вместе с отцом в Иран прибыл и его 13-летний сын, который получил обычное для того времени образование в религиозных школах Казвина и Исфахана. Баха ад-Дин отличался аскетическим характером и находился в общении со всеми тогдашними сектами и интеллектуальными группами. Значительную часть своей жизни он провел в странствиях с целью общения с учеными мужами. Затем принял предложенный ему шахом Аббасом пост «шейх-уль-ислама». Жизненный путь и творчество шейха Бахаи свидетельствуют о том, что он сотрудничал с сефевидскими властями во имя пропаганды ислама и шиизма и укрепления их основ. Самым ярким тому свидетельством является аскетизм шейха, его простая и скромная жизнь. В одном из своих стихов он писал:

Шейх Бахаи воспитал многих учеников. Можно отметить таких из них, как Мулла Садра, Файз Кашани, Файаз Лахиджи, Мухаммад Таги Маджлиси (отец аллама Маджлиси), Мухаммад Салех Мазандарани. Общеизвестна широта познаний шейха Бахаи в различных науках и искусствах, что совершенно естественным образом оказало значительное влияние и на его ученика Садра. В книге «Рейханат аль-адаб» («Васильковый луг благовоспитанности») приведены названия 94 книг и других трудов шейха Бахаи по различным темам²⁰.

МИР ДАМАД

Мир Мухаммад Бакир Дамад был внуком мухаккика Караки по материнской линии. Хотя точная дата его рождения не известна, его кончина датируется примерно в 1040 г. по л.х.²¹ Что касается научных познаний, то, как говорится в письменных источниках, он был сведущ в большинстве наук, в частности, в математике, фикхе, комментировании Корана, хадисах и философии. Факихи того времени считали действенными только те шариатские фетвы, которые были отредактированы Миром Дамадом²².

Мир Дамад являлся образцом в том, что касалось самовоспитания, духовности и соблюдения шариатских предписаний. Рассказывали, что за все время своего служения он всегда присутствовал в пятницу на коллективной молитве и соблюдал все ежедневные необязательные молитвы, не пропустив ни одной из них. Каждую ночь он прочитывал половину Корана и в течение двадцати лет не совершал дозволенных, но не желательных действий (мубахат), пока в этом не возникало крайней необходимости²³.

Как и многие ученые своего времени, он находился под влиянием учения древних суфиев, но при этом выступал против того вида суфизма, который был распространен в его эпоху. Он не считал суфиев достойными религиозного управления, ибо они были далеки от философии и рациональных наук и не считали себя обязанными соблюдать законы шариата.

Фаррух Бек. Старый мулла

Ок. 1615 г.

Фаррух Бек. Старый суфий

1615 г.

Что касается трудов Мир Дамада, то с точки зрения своей глубины и объема они стоят в одном ряду с наиболее выдающимися философскими произведениями исламских перипатетиков (маша’иййун). Только всестороннее изучение творчества этого автора может показать, насколько его работы повлияли на философов более позднего времени²⁴.

Мулла Садра является учеником Мир Дамада в рациональных науках. В одном из писем своему учителю он дает высокую оценку его творчеству, называя его наследником божественной мудрости, хранителем шариата и учителем человечества²⁵.

Мир Дамад считается не только выдающимся знатоком философии и рациональных наук своей эпохи. Он хорошо владел наукой фикха и знал хадисы. Им написаны книги по этой тематике.

Среди лиц, которые указываются в качестве учителей Мир Дамада, мы не найдем известных, выдающихся философов. Именно поэтому некоторые исследователи²⁶ считают, что о Мир Дамаде следует говорить по-другому. Действительно, этот учитель сыграл важную, определяющую роль в появлении и научном росте великих ученых и философов, однако история человеческой культуры и цивилизации знает много примеров того, как ученики становились объектом восхищения своих учителей. Одним из них является Абу Али Сина, авторитетнейший из философов исламского мира. Среди его учителей нет никого, кого можно было бы поставить в ряд великих философов. Мир Дамад полагал, что его можно сравнивать с такими мыслителями, как Ибн Сина и аль-Фараби.

Нет никакого сомнения в том, что если бы не Мир Дамад, философская школа Исфахана не развивалась бы известным нам образом. Эта школа характеризуется идеями, которые очень близки и созвучны хадисам членов рода пророка (мир с ними!). Великие ученые, которые взросли в этой среде, не только хорошо знали Коран и комментарии к нему, но и были исключительно сведущи в хадисах от непорочных имамов (мир им!). Мир Дамад был самым первым, кто пошел по этому пути. В своей книге «Небесные просачивания в толковании имамитских хадисов» он не только непосредственно комментировал предание, но и останавливался на многих важных, фундаментальных философских проблемах. Мало в какой книге можно встретить столь широкий подход.

Переезд из Исфахана

Эпоха Сефевидов была благоприятным временем для ученых и мыслителей, им было позволено вести дискуссии, заниматься преподаванием, писать трактаты и распространять свои идеи. С другой стороны, тогдашнее правительство назначало исламских улемов на должности по управлению вакуфным имуществом, школами, мечетями, а также преподавателями, имамами мечетей, ответственными за траурные религиозные обряды и т. д. Очевидно, что в такой ситуации в число настоящих ученых пытались затесаться и люди, которые только изображали из себя улемов, а на самом деле преследовали свои корыстные цели и желали прибрать к рукам как можно больше мирских благ.

Шейхзаде. Случай в мечети

Миниатюра. Диван Хафиза. 1526–1527 гг.

Были и такие ученые, которые не из зловредных побуждений, а исключительно в силу собственного простодушия и под влиянием других выступали против новых, глубоких идей. Садра оказался в Исфахане в такой неблагоприятной атмосфере. Так как он не стремился занять государственный пост, но в то же время принадлежал к благородной семье, он совершенно откровенно и без оглядки на других, что не свойственно стяжателям мирских благ, стал излагать свои высокие идеи. Его труды показывают, что он в некотором роде выступил против ряда теологов, правоведов, ахбаритов, суфиев и философов. Обращаясь к факихам небезупречного поведения, он в своем «Месневи» писал:

Ответом улемам, выступившим против Садры, стал его трактат «Три основы». Сильные и резкие выражения, которые он употребил в этом трактате, свидетельствуют о том, как он обижен на своих противников. Приведем несколько фраз из этого трактата:

«Дорогой ученый и самовлюбленный теолог, сколько еще будешь покрывать родинками неприязни лицо приязни, сколько будешь омрачать встречу верности, дабы посеять волнения? Сколько еще будешь отрицать, упрекать и истязать людей чистоты и верности?²⁸ О самоуверенный и самовлюбленный человек, клянусь Богом, что у Него есть рабы, которые видят змеиные головы в твоих внутренностях, видят, как они будут истязать тебя в могиле, да только ты пока об этом не знаешь»²⁹.

«Сей высокий пост, которым ты так гордишься, принесет тебе тысячу несчастий; а сия наука и сие знание, которым ты похваляешься, даже если ее целый воз, не стоит и одного зернышка ячменя»³⁰.

Из приведенных выше отрывков становится ясно, что некоторые недоброжелатели Садры занимали высокие посты. Хотя в Исфахане было много настоящих, ничем не запятнанных и честных ученых, псевдо-ученые в силу своего положения в государственной иерархии оказывали влияние на положение дел. Своей властью они воспользовались и против Садры.

Совершенно очевидно, что Садра пишет об улемах с неочищенной душой, которые науку превратили в средство достижения своих злосчастных целей. Так что его высказывания ничуть не пятнают репутацию ученых непорочного поведения, которые и по прошествии многих веков после сокрытия двенадцатого имама (мир с ним!) прикладывали много усилий к тому, чтобы защитить религию. Хотя руки их не дотягивались до подола непорочного толкователя религии³¹, им удалось передать ее без искажений нынешнему поколению.

Другим фактором, который можно упомянуть в качестве причины отъезда Садры из Исфахана, можно считать его усталость от философских дискуссий. Несмотря на то, что не все у него в Исфахане складывалось хорошо, за время пребывания в этом городе Мулла Садра сумел укрепить фундамент своих идей и мыслей. В предисловии к «Странствиям» он пишет:

«С ранней молодости все свои силы я посвятил изучению божественной философии, в меру своих возможностей постиг ее и в результате многих усилий овладел значительной ее частью. Я многажды обращался к трудам древних и новых философов, пользовался их идеями и тайнами их мысли. Я запомнил краткое содержание греческих философских книг и трактатов и произведений других великих учителей. За это время выловил из океана мудрости драгоценные жемчужины познания»³².

Но в тот период его жажду знаний уже не могли поддержать занятия и дискуссии. То, что было написано и прочитано им, не только не удовлетворяло его, но и, казалось, неким покрывалом отделяло его от истин мира. Наступил период отвращения к учебе и к школе. Он вступил на путь познания без посредничества слов.

Разочарование дискурсивной философией, с одной стороны, и притеснения со стороны мнимо ученых придворных ханжей – с другой, заставили его собраться в путь и вернуться на родину, в Шираз, в надежде, что ее теплые объятия станут для него убежищем.

Неизвестна точная дата возвращения Садры в Шираз. Некоторые называют примерно 1020-е гг. по л.х. В то время правителем Шираза был Аллаверди-хан, а затем его сын – Имам Кулихан. Это были умеренные властители, любившие искусство и привечавшие ученых. Пользуясь вниманием и полным доверием со стороны центрального правительства, провинция Фарс была в определенном смысле автономна и имела свою казну. Она находилась в стороне от многих скандалов и волнений, потрясавших столицу³³.

Согласно письменным источникам, ширазское медресе Хана было возведено тогдашним правителем Аллахверди-ханом специально для того, чтобы там мог преподавать Садра. Но, к сожалению, в Ширазе также было много псевдоученых. Еще большее сожаление вызывает то, что критерием истинности или ложности притязаний на научную компетентность выступает мнение толпы. Обычно в таком соперничестве внешняя победа достается тому, кто привлекает к себе внимание простых людей картинными выступлениями и внешними эффектами. Высокие мысли, новаторство, ясность изложения и игнорирование псевдоученых со стороны Садры, – всего этого было достаточно, чтобы он попал в их враждебное окружение.

Город Кум

Иллюстрация к книге «Путешествие господина шевалье Шардена в Персию и другие страны Востока». Худ. Грело. 1723 г.

В трактате «Три основы» он характеризует таких людей как «отошедших от истинной человеческой сущности и вошедших в собрание хищных зверей и дьяволов». Опираясь на благородный аят суры «Свертывание» (Таквир) – «когда соберутся все дикие звери» (81:5), – он полагает, что эти люди появятся на Страшном суде в облике зверей³⁴.

Зная истинное лицо псевдоученых, Садра не может оставаться среди них. С другой стороны, страстное желание найти путь к более высоким истинам не способно осуществиться в такой атмосфере.

Садра в Куме

Кахак – деревня, находящаяся в тридцати километрах к юго-востоку от Кума. Именно ее Садра выбрал для того, чтобы пройти путь духовного совершенствования. Предположительно, он переехал туда в 1020–1030 гг.³⁵

Переехав в эту деревню, он отстранился от людей и устремился к Истине. Такой поступок считается первой ступенью на пути подвижника к Богу. Садра выбрал для жизни удаленную деревню, в то время как мог бы жить при Сефевидском дворе, обрести высокое общественное положение и достаток. Он объясняет, почему избрал для себя такой жизненный путь:

«Когда я понял, что эпоха мне враждебна, что в наше время взрастают низкие и невежественные люди, что день ото дня все больше разгорается пламя невежества и заблуждения, все больше распространяется подлость, мне не оставалось ничего другого, как отвернуться от мира и отрешиться от мирских дел. Я ушел из бесчувственного, застывшего и неблагодарного мира, нашел себе прибежище в отдаленном углу, где и уединился в безвестности и бедности. Я отказался от всех желаний и вместе с людьми с разбитым сердцем обратился к выполнению обязательного»³⁶.

Дом Муллы Садры в Кахаке, провинция Кум

Современная фотография

Мемориальная табличка

Надпись над дверью дома в Кахаке

Интерьер дома Муллы Садры в Кахаке

На первом этапе своего подвижнического пути Садра в течение некоторого времени даже в той удаленной деревне отказывался общаться с людьми, не желал давать уроки и участвовать в дискуссиях. Сам он пишет об этом так:

«Я не давал уроков, не написал ни одной книги. Ведь для того, чтобы высказывать свое мнение, овладевать науками и умениями, преподавать, устранять ошибки и сомнения и четко определять цель, необходимо очищение духа и воображения от нестроения и беспорядка, нужно устойчивое положение и освобождение ума от печали и уныния…

Я был вынужден отказаться от общения с людьми, отчаявшись сблизиться с ними. (…) Тогда моя истинная сущность обратилась к исконному источнику всех причин. Все мое существо стало стенать и молить Его пред Его священным престолом. Долгое время я провел в таком состоянии»³⁷.

Проведя так долгое время, отойдя от людей и приблизившись к Истине, Садра вступил во второй этап своего духовного странствия. Он достиг этапа путешествия по совершенствам и атрибутам Истины. Представляется, что приводимый ниже отрывок описывает именно этот этап его пути:

«В конце концов, вследствие долгих усилий и аскетических подвигов в моей душе зажегся божественный свет, а сердце мое наполнилось огнем свидетельствования. Светы Божьего Царствия снизошли на него, открыв конечные тайны мира божественной мощи. А затем я постиг тайны, которых не знал ранее. Мне открылось то, что я никогда не мог вывести и узнать рациональным путем. Все, до чего ранее я дошел своим разумом, все божественные тайны и Господние истины, все престольные дары и милости, все вечные сокровенные тайны, которые я прежде знал посредством ума и доказательства, я удостоился теперь свидетельствовать и увидеть воочию внутренним оком. Именно тогда мой разум обрел спокойствие и смог отдохнуть, денно и нощно обдуваемый дуновением светов Истины. Разум мой настолько приблизился к Истине, что стал проводить все время в обращенных к ней уединенных молитвах»³⁸.

В письме к своему учителю Мир Дамаду он отмечает два этапа своего аскетического пути:

«Страшась общения с людьми этой эпохи и всецело предаваясь уединению и продолжительному размышлению и вспоминанию, я достиг того, что моему слабому и болезненному уму открылось множество тонких смыслов и возвышенных проблем, которые в большинстве своем очень далеки от того образа мыслей, который распространен среди людей»³⁹.

Одной из важных особенностей поведения Муллы Садры в течение всей его жизни, особенно в период его пребывания в деревне Кахак, является то, что он обращался к выдающимся людям ислама. Так, в книге «Странствия» в пояснении к дискуссии о единстве между умопостигающим и умопостигаемым говорится:

«Я жил к Кахаке, когда писал эту главу. Однажды в пятницу я отправился в Кум, чтобы навестить дочь Мусы бен Джафара (мир с ним!). Я попросил у нее помощи, и в результате с Божьей помощью вопрос, рассматриваемый в этой главе, стал мне ясен»⁴⁰.

Находясь в деревне Кахак, Садра вошел в третий этап своего пути. Пройдя путь странствий по божественным совершенствам на втором этапе, он начал свое путешествие по действиям Создателя и бытийным мирам, сотворенным Им. Теперь его взгляд на творения Бога отличается о того, как он смотрел на них до начала своего пути. На этом этапе путник, идущий по пути совершенствования, начинает с Истины и, пройдя несколько нисходящих этапов, достигает тварного уровня. Результатом прохождения этого этапа становится то, что он начинает видеть сотворенное со всеми его особенностями и его зависимостью от высшего мира. Возможно, Садра именно с позиций этого этапа своего пути пишет о своих современниках:

«Мне стало легче переносить враждебность эпохи и сынов эпохи, и я перестал обращать внимание на их отрицание и признание, их величание и оскорбления»⁴¹.

Наконец, Садра начинает в Кахаке последний этап своего духовного странствия, который он продолжит затем в Ширазе. Это странствие к твари вместе с Истиной. Теперь он понял этот и загробный миры, мирские дела, людей, в чем их выгода и что наносит им вред. Теперь он хорошо отличает совершенство от недостатка, истинное от ложного. Так как все его существо встало на путь истины, тварь не отвлекает его от Истины. Так что теперь духовный странник возвращается к людям, чтобы освещать путь тем, кто ищет пути Истины.

Ангел. Бухара

1555 г.

Тот факт, что Садра после нескольких лет изоляции от всех и аскетической жизни в Кахаке там же приступил к преподаванию и написанию книг, свидетельствует о том, что именно в Кахаке начался четвертый этап его странствия. Проведя почти десять лет в удаленной деревне под Кумом, он продолжил этот этап своего странствия в Ширазе.

1. См.: Сборник Садра. Статья Сеййида Мухаммада Хаменеи. С. 29.

2. См.: Расул Джафарийан. Сефевиды: от возникновения до заката династии. С. 20–21, 64–65, 69–70.

3. Кара-коюнлу – туркменское племя, которое в первом десятилетии IX в. хиджры создало свое правление с центром в Азербайджане. Одним из вождей этой династии стал Исфахан Мирза (ум. 1435), правивший в Багдаде. Приняв шиитский мазхаб двенадцати имамов, он стал проводить независимую от центрального правительства политику. Его правление продлилось до 850 г. по л.х.

4. См.: История Ирана в эпоху Сефевидов. С. 15.

5. Расул Джафарийан. История иранского шиизма. Т. 2. С. 725; Сефевиды в религии, культуре и политике. Т. 1. С. 35.

6. См.: Кази Ахмад бен Шарафуддин Хусейн Хусейни Куми. Краткое изложение летописей. Т. 1. С. 73; Расул Джафарийан. Сефевиды: от возникновения до заката династии. С. 37.

7. См.: Мансур Сеффатголь. Структура религиозных институтов и религиозной мысли в сефевидском Иране. С. 397.

8. Абу Абдулла Занджани. Великий персидский философ. С. 75.

9. См.: Мухаммад Казем Рахмати. Переселение улемов из Джабаль ал-Амиль в Иран // Сборник памяти Маджлиси. Т. 1. С. 308–309.

10. Жан Шарден. Исфахан // Жан Шарден. Путевые заметки. С. 73.

11. См.: Расул Джафарийан. Исламское наследие Ирана. С. 720.

12. Ахмад Таджбахш. История Сефевидов. С. 140. 13. См.: Расул Джафарийан. Сефевиды в религии, культуре и политике. Т. 1. С. 194.

14. Жан Шарден. Указ. соч. С. 20 и далее.

15. Расул Джафарийан. Религия и политика в эпоху Сефевидов. С. 32–33.

16. Астарабади изложил свои взгляды в известной книге «Польза от отрицания сказанного путем иджтихада и таклида о божественных установлениях».

17. Хусейн Солтанзаде. История иранских медресе. С. 286–383.

18. Мулла Садра. Комментарий к Усул ал-Кафи. Т. 1. С. 168–169.

19. Он же. Трактат о трех принципах. С. 83–84.

20. Сеййид Мухаммад Али Модаррес Табризи. Рейханат аль-адаб. Т. 3. С. 301 и далее.

21. Там же. Т. 6. С. 58.

22. Искандар Бек Мунши. Та’рихи ‘аламарайе Аббаси. Т. 1. С. 233–234.

23. Сеййид Мухаммад Али Модаррес Табризи. Рейханат аль адаб. Т. 6. С. 58–59.

24. Сеййид Джалал ад-Дин Аштийани. Предисловие к книге Усуль аль-ма‘ариф Файза Кашани. С. 12.

25. Сеййид Джалал ад-Дин Аштийани. Биография и философские взгляды Муллы Садра. С. 24 и 269.

26. Здесь мы воспользовались анализом, данным в книге д-ра Голамхосейна Эбрахими Динани «Перипетии развития философской мысли в исламском мире». Т. 2. С. 301–303.

27. Мулла Садра. Месневи. С. 87.

28. Он же. Три основы. С. 39.

29. Там же. С. 41.

30. Там же. С. 113–114.

31. Т. е., хотя они были лишены прямого руководства непорочного имама (прим. ред.).

32. Мулла Садра. Четыре странствия. Т. 1. С. 5–6.

33. Сеййид Мухаммад Хаменеи. Мулла Садра. С. 251. 34. Мулла Садра. Три основы. С. 66.

35. См.: Сеййид Мухаммад Хаменеи. Мулла Садра. С. 324–325.

36. Мулла Садра. Четыре странствия. Т. 1. С. 6.

37. Там же. С. 6–7.

38. Там же. С. 8.

39. Сеййид Мухаммад Хаменеи. Мулла Садра. С. 120.

40. Шейх Аббас Куми. Сафинат аль-бихар. Т. 3. С. 46. Статья о Садре.

41. Мулла Садра. Четыре странствия. Т. 1. С. 7.

И теперь Садра возвращается в свой родной город с грузом науки, знаний, опыта и навыков. Он испил горечи из чаши жизни, испытал себя аскетизмом, поседел. Теперь это уже не тот Садра, не тот эмоциональный и подвижный молодой человек, а зрелый, степенный муж. Таким он вернулся в Шираз, город своих горьких и сладких воспоминаний, чтобы попытаться из незамутненного источника познания удовлетворить свою жажду истины. Прошло немного времени, и Садра из Шираза получил широкую известность. Отовсюду к нему стали стекаться желающие приобщиться к наукам и знанию. Именно это и стало важнейшим фактором того, что он решил щедро отплатить за знание, которое было дано ему.

Сам он так писал об этом этапе своей жизни: «Постепенно все, что я накопил в себе, вырвалось как бурлящий водопад, и предстало бушующим морем перед ищущими познания. Сладкая вода той долины понимания и познания омолодила меня.

Сражение Исфандиярас птицей Симург

Миниатюра. Восточный Иран

Ее чистые потоки превратились в реки мыслей. И так как божественная милость никогда не отказывает людям в том, что соответствует их способностям, и не проявляет скаредности в наделении благами рабов Божьих, то она не должна оставлять сокрытыми от меня открытые смыслы. Господь даровал мне вдохновение, чтобы дать глоток от милостей Божьих тем, кто жаждет его; чтобы наполнить светом сердца тех, кто ищет света истины. Дабы сделавшим этот глоток была уготована жизнь вечная, а ищущим наставления было дано просветление сердца»¹.

Нет точных сведений о том, когда Садра вернулся в Шираз, но можно приблизительно предположить, что в этом городе он провел последние десять лет своей жизни (1040–1050 гг. по л.х.). Он развернул свою преподавательскую деятельность в медресе Аллахверди-хана, которое позднее получило название «медресе Хана», чтобы на четвертом этапе своего странствия познакомить людей с истиной. Анри Корбен приводит цитату из путевых заметок англичанина Томаса Герберта, который оказался проездом в Ширазе, когда там находился Садра:

«Школу, построенную для него Аллахверди-ханом, Садра превратил в настоящий университет, в котором преподавались не только философия и фикх, но и литература, астрономия, арифметика, геометрия, геология, социология, ботаника и химия».

Томас Герберт добавляет: «В Шираз приезжали люди со всего Ирана, чтобы учиться у Муллы Садры. Учитель принимал ученика только при соблюдении четырех условий. Во-первых, ученик не должен был думать об обретении богатства свыше того, что необходимо для жизни и пропитания. Во-вторых, он не должен был стараться получить важный пост. В-третьих, он должен был воздерживаться от грехов. В-четвертых, не должен был никому подражать»².

Во времена управления провинцией Фарс Имамкули-ханом, сыном Аллахверди-хана, в школе образовалось собрание из лучших книг по исламской культуре. Желая обогатить эту библиотеку, Имам-кули-хан отправил в Индию одного из лучших ширазских каллиграфов, дабы тот переписал некоторые находящиеся в царской библиотеке книги, которых не было в Иране, и прислал их в Шираз³.

Не забудем, что учебная программа медресе Хана при Мулле Садре была разработана 400 лет назад, когда многие считали заблуждением изучение любой науки, кроме религиозной. Снова обратимся к Анри Корбену:

«В то время, когда Мулла Садра включил в учебную программу своей ширазской школы естественные и математические науки, программа некоторых европейских христианских университетов не содержала никаких дисциплин, кроме религиозных…. В то время некоторые европейские ученые проявляли фанатизм и выступали против любых наук, кроме религиозных, полагая, что нерелигиозные дисциплины совращают род человеческий с пути истинного и обрекают людей на страдания в загробном мире»⁴.

Футлярдля письменных принадлежностей

Мастер Мухамммад Заман

Творческое наследие Садры

Все творческое наследие Муллы Садры можно тематически разделить на несколько частей.

1. Коран. Работы Садры на коранические темы представляют собой комментарии к отдельным сурам и аятам Корана (всего издано восемь томов этих работ). В других трудах рассматриваются общее содержание коранических наук. Одна из этих работ Муллы Садры – «Мафатих аль-Гайб» (Ключи сокровенного) обратила на себя внимание многих выдающихся людей. В этой книге речь идет о толковании Корана, а также поднимаются уникальные вопросы, касающиеся коранических тайн и ирфана (религиозного мистицизма).

2. Хадисы. Ширазский философ и мыслитель в разных частях своих книг прокомментировал множество хадисов. Однако непосредственно этой теме посвящено только такое его значительное произведение, как «Комментарий к “Усул ал-Кафи”⁵. Эта книга была написана в Ширазе, уже после этапа аскетизма и отшельничества в кумской деревне Кахак. Этот комментарий, который, к сожалению, остался неоконченным, по мнению некоторых, является лучшим и самым полезным комментарием к хадисам от членов рода Пророка (мир с ними!)⁶.

3. Философия. Эта часть трудов Садры вызывала и вызывает наибольший интерес у мыслителей. Важнейшим философским трудом Садры является произведение «Аль-Асфар аль-арба‘а» («Четыре странствия»). Это ценнейшая работа, в которой собраны наиболее значительные мысли и идеи всех предыдущих мыслителей. Будучи написанной в новом стиле и содержа в себе новые мысли, эта книга после философии восточного перипатетизма и философии озарения (ишрак) подняла знамя трансцендентной философии (хек-мат-е мота’алийа), помогая нам постигнуть самые тонкие и глубокие знания в сфере ислама.

Профессор Аштийани, современный специалист по творчеству Садра, так отзывается об этой книге:

«С точки зрения людей, сведущих в вопросах познания, лучшей книгой, написанной с момента зарождения философии и до нашего времени, является книга «Четыре странствия». Эта работа представляет собой исследование истины и богата тонкими наблюдениями. В примечаниях к тексту содержатся исключительно важные пояснения, но большая часть смыслов и бесценных истин представлена сжато или только в виде намеков. Не каждому дано понять эти слова»⁷.

Религиозные мистики – арифы в своих книгах говорят о четырех путях совершенствования. Садра делит странствие разума и мысли, параллельный пути религиозного мистицизма и интуитивного созерцания, на четыре этапа. Именно поэтому свою книгу он назвал «Четыре странствия». Четыре этапа пути совершенствования мистиков – следующие:

Первый. Переход от природы и того, что за ней (метафизики), для достижения Истины; иными словами, снятие завесы между собой и Истиной.

Второй. Познание и интуитивное созерцание Истины и странствие по божественным совершенствам, делам, именам и атрибутам.

Третий. Возвращение к твари, при этом видя Истину во всем и сопутствующей всему.

Четвертый. Наставление и направление людей, помощь им на их пути к Истине.

Садра в соответствии с приведенными выше этапами духовного пути разделил свою книгу также на четыре части: а) Общая метафизика, вопросы бытия и его самостных акциденций, что является подготовкой к постижению единства бытия и движения нашей мысли от тварного мира к Истине.

б) Вопросы единобожия, богопознания и божественных атрибутов. в) Божественные деяния, то есть мир бытия и его ступени.

г) Душа и ее возвращение к своему началу. Из других философских произведений Муллы Садры выделим книгу «Свидетельства Господствия», которая представляет собой, по сути, резюме «Четырех странствий», а также трактаты «Постижения» (аль-Маша‘ир) и «Философские трактаты».

4. Теология (калам). Во многих своих произведениях философ подробно рассматривает различные теологические вопросы, такие как телесный загробный мир, Страшный суд, предопределение и судьба, детерминированность и свобода воли.

В своих теологических работах он обращается к тонким и мало изученным моментам, которые находит в религиозных текстах и в предании от членов рода Пророка (мир с ними!), причем излагает их не теологически, а в виде рациональных аргументов.

Основными его теологическими произведениями являются трактаты «Хашр», «Хальк аль-Амал», «Ал-хикма ал-‘аршиййа», «Када ва кадар».

5. Логика. Ценные замечания по вопросам логики содержатся в таких работах Муллы Садры, как трактат «Тасаввур ва тасдик» и книга «Аль-Лама‘ат аль-Машрикийя».

6. Поэзия. Диван стихов Муллы Садры был собран его учеником Файзом Кашани. Лучшие образцы этих стихов были изданы в одном сборнике с трактатом «Три основы» к четырехсотлетию со дня рождения философа.

Кроме перечисленных выше работ, ширазский мыслитель и философ оставил труды и по другой тематике. Например, трактат «Три основы» был написан против псевдо-ученых, которые очень мешали ему работать. Книга «Сокрушение идолов невежества» порицает невежественных и лживых суфиев.

Мулле Садре приписывается порядка пятидесяти книг и трактатов, однако, согласно исследованиям проф. Сеййида Джалал ад-дина Аштийани, только тридцать семь произведений можно точно считать принадлежащими перу философа⁸.

Ученики Муллы Садры

ФАЙЗ КАШАНИ

Мулла Мухсин Файз Кашани родился в 1007 г. л.х. Он вырос в Кашане, а затем приехал на учебу в Шираз. Шариатские науки⁹ он изучал под руководством Сеййида Маджида Бахрани, а интеллектуальные дисциплины – у Муллы Садры. Он женился на дочери Муллы Садры. Интересно, что Мулла Садра двум своим зятьям дал прозвания «Файз» и «Файаз» – Мулла Мухсин Файз и Мулла Абд ар-Раззак Файаз Лахиджи.

В своих трудах, в частности, в книге «Каламат-е Тарика», Файз с большой долей язвительности пишет о суфизме, а также подвергает нападкам некоторых студентов и ученых, которых считает лукавыми и стремящимися только к внешним эффектам. Ведь и в исламском предании содержится порицание в адрес таких улемов.

Файз был очень сведущ в вопросах юриспруденции – фикха, хадисов, экзегетики (тафсир), философии, теологии и литературы. Особым мастерством он обладал в том, что касалось сопряжения принципов внешнего и внутреннего и соединения принципов шариата и суфийского тариката. Автор книги «Равзат аль-джаннат» назвал Файза непревзойденным ученым в этом отношении. В книге «Табакат аль-муфассирин» («Разряды комментаторов») говорится, что Файз с особым усердием работал над Кораном и хадисами, а в комментировании Корана разработал свой особый метод.

В книге «Принципы знаний» Файз пишет: «Одним из основных побудительных мотивов к написанию этой книги было желание свести воедино изречения философов прошлого, религиозные знания и шариат, чтобы мы могли показать, что между ними нет противоречия»¹⁰.

Конец ознакомительного фрагмента.