Демократия как новая религия
Для начала – небольшой исторический экскурс.
Начну с серии вопросов, а вы, уважаемые читатели, будете мне на них давать умные ответы.
Скажите-ка мне, пожалуйста, кто у нас в России олицетворяет власть?
После небольшой паузы – правильный ответ: Путин.
Президент Российской Федерации; в настоящий момент – Владимир Владимирович Путин.
А является ли президент Российской Федерации также высшей религиозной властью в стране? Высшим религиозным или моральным авторитетом?
Тут, конечно, могут быть разные ответы, но, немножко подумав и вспомнив, что мы живем в России, все в конце концов придут к одному выводу: «Нет, у нас за это отвечает Патриарх всея Руси».
И я скажу: молодцы!
А теперь следующий вопрос: кто является руководителем церкви в Великобритании?
И вы, мои маленькие друзья, а также их родители, дадите на это умный ответ: «Действующий монарх». И добавите: «Но это же англиканская церковь!»
Ну да, что-то мы припоминаем. Там, кажется, когда-то жил король, который очень-очень любил женщин. Звали его Генрих, и стояла при этом имени какая-то довольно большая цифра. И кажется, этому Генриху в очередной раз не повезло с женитьбой, но Папа Римский ему сказал: «Дружище, хватит уже разводиться!» А Генрих обиделся и сказал: «Ах, так! Тогда у меня будет своя англиканская церковь».
Точно, воскликнете вы. Англия, Генрих VIII, Анна Болейн… Как же, как же. Но в современной Британии – тут же уточните вы – есть проблема с королевской властью. Там же премьер-министр отвечает за все. Значит, власть уже не сосредоточена в одних руках, как было раньше.
Но давайте-ка вспомним начало XIX века, когда Наполеон Бонапарт встретился с Александром I. По большому счету, в то время именно русский царь и возглавлял Православную церковь – после того как еще прапрадед Александра, Петр I, запретил избирать патриархов. Наполеон тогда позавидовал Александру. Сказал: «А вот у меня есть некий Папа Римский».
С тех пор прошло очень много лет. В Россию вернулся институт патриархов, в Англии вообще все стало совсем по-другому: королевский титул остался, по большому счету, замечательным атрибутом монархии, но перестал олицетворять собой власть – она теперь принадлежит премьер-министру. А вот что происходит в Соединенных Штатах Америки?
Бесспорно, мы с вами много раз слышали, что Америка – очень набожная, религиозная страна. Это, кстати, соответствует действительности. Чуть ли не каждый третий дом будет церковью, особенно где-нибудь в южных штатах. По воскресеньям можно с удовольствием наблюдать, как красиво одетая публика направляется в храм, чтобы по окончании службы всей семьей собраться за обеденным столом. Практически в каждой американской семье совместная трапеза начинается с благодарственной молитвы. И никакая политкорректность и толерантность не в состоянии лишить большинство американцев четкого ощущения, что слова «одна нация под Богом» – «one nation under God» – чистая правда. Не случайно на долларе написано «мы в Бога верим». И одновременное наличие большого количества масонских знаков на той же купюре никого не лишает душевного равновесия и не заставляет говорить: «Ну, это не совсем то, что вы думаете…» Нет. Американцы действительно верят в Бога. И, к примеру, мусульманское население Соединенных Штатов до сих пор гораздо менее многочисленно, чем многим из нас может показаться после просмотра фильмов и знакомства с биографиями известных американских спортсменов, ставших приверженцами ислама.
Но в чьих руках сосредоточена главная сила в Америке?
И вы, конечно, мне скажете: в руках президента.
А кто является главным моральным авторитетом?
И вот тут вы с ужасом отметите, что в глубоко верующей стране США такого единого религиозного авторитета даже близко нет. И вдруг поймете, что на самом деле для подавляющего большинства американцев такой религиозной фигурой во многом является президент.
Почему?
Давайте разбираться.
Выборы президента Соединенных Штатов всегда помимо всего прочего подразумевают вопрос о верованиях кандидата. Как мы помним, перед выборами Барака Обамы общественность долго выясняла, кто он, христианин или мусульманин, и кем был настоятель церкви, в которую он ходил (с этим настоятелем тоже был связан громкий скандал из-за его высказываний). За всю историю Америки ни разу президентом не становился атеист. Мало того, нам с вами известен лишь единственный случай, когда президентом стал католик – это был Джон Кеннеди. Все остальные американские президенты принадлежали к протестантской конфессии. И это тоже очень важно для понимания того, о чем пойдет речь дальше.
Как мы знаем, у протестантов Папы нет. Нет единого духовного центра. Что, кстати, абсолютно соответствует внутреннему американскому устройству – власть там рассредоточена между штатами, и каждый штат, по большому счету, является во многом самостоятельным государством. Не случайно точный перевод названия этой страны, о чем я много раз говорил, – не «Соединенные Штаты Америки», а «Объединенные Государства Америки». Именно объединенные государства, каждое из которых делегировало некоторые свои полномочия центральному органу власти, но при этом сохранило и свою полицию, и выборы своего губернатора, и многие другие функции, скорее присущие в нашем представлении самостоятельному государству.
Именно поэтому фигура президента в Соединенных Штатах Америки в большей степени отражает представления американцев не только и не столько о внутреннем устройстве своей страны (где все очень консервативно и с трудом поддается изменениям, потому что многое зависит от каждого отдельного штата), а к ее проявлению вовне. Все, что относится к внешней сфере, как правило, ложится на плечи президента и его команды, и тут даже близко нет тех ограничений, которые сопутствуют любой попытке внести какие-либо новации во внутреннюю жизнь. Иначе говоря, во внешней политике возможности президента несравнимо шире и руки у него развязаны гораздо больше, чем в вопросах, которые относятся к внутренней политике США.
И давайте теперь мысленно перенесемся лет на 30, а лучше, для чистоты эксперимента, на 40 назад – в Советский Союз.
Что собой тогда – в середине 1970-х – представляла наша страна? Высшим авторитетом и высшей силой являлась Коммунистическая партия Советского Союза. Что и было закреплено в Конституции – самой демократичной в мире, как мы считали. И подтверждалось нашей прессой – как тогда говорили, самой независимой в мире, потому что она не зависела от частного капитала. К слову, не правда ли, забавно, как изменились представления? Все по Оруэллу. Теперь независимой считается пресса, которая не зависит от государства.
Сделаю по этой теме еще одну ремарку – исключительно в качестве умственной задачки для вас, дорогие читатели. Сможете ли вы мне объяснить, почему общественное телевидение (я не говорю сейчас о России) считается независимым? Ведь стоит лишь хорошенько представить себе, что такое общество, и тут же становится невозможно с уверенностью ответить, чем общественное телевидение по своей природе отличается, скажем, от редакторского. Кто принимает решения, касающиеся политики канала? Не может ведь каждый член общества напрямую сказать, что ему нравится, а что нет. Все равно эта функция кому-то делегируется. Собственно говоря, общественное телевидение оказывается гораздо ближе к государственному, чем к частному, – и по тому, как принимаются решения, и по характеру проводимой политики. В конечном итоге все решает некоторый абстрактный назначаемый совет. А кем и как он назначается – механизм гораздо менее прозрачный, чем в случае частных структур.
Поэтому, когда мы говорим о средствах массовой информации, надо понимать, что по-настоящему независимых среди них нет, не было и не будет. Всегда будут СМИ, независимые от чего-либо и очень даже зависимые от чего-либо другого.
Итак, вернемся в 1970-е. Мир четко поделен между двумя центрами силы. С одной стороны – Америка и американский президент. С другой – Советский Союз и генеральный секретарь ЦК КПСС. Вот это были два гигантских монстра, и вот когда наблюдалось настоящее, драматичное столкновение систем, столкновение идеологий, столкновение подходов.
Перед Советским Союзом стояла абсолютно религиозная задача распространения коммунистического учения. Как раз к 1970-м идея несколько выродилась и стала выглядеть более анекдотично, но в 1930 – 1950-е годы это было то, во что по крайней мере аппарат предпочитал свято верить и реализовывать. И вот на фоне этого противостояния выросло целое поколение советских людей – умных, образованных, интеллигентных, – которые были уверены, что Америка – это воплощение всего хорошего, а Советский Союз (точнее, Россия) – квинтэссенция всего плохого, предвосхищая тем самым доктрину Рональда Рейгана об империи зла.
По отношению к Америке у тех, кого потом стали называть диссидентами – а впрочем, пожалуй, что и у большинства советской интеллигенции, – сложилось абсолютно религиозное чувство. Мы искренне считали, что Америка действительно печется о нас. Что Америке мы небезразличны. Америка думает о том, как нам живется – тем, кому не разрешают выезд, тем, кто смеет иметь другую точку зрения.
Нам казалось, что Америка – это такой земной рай, попадание в который означает моментальное решение всех проблем. Переезд в Землю обетованную – я имею в виду Израиль – не давал такого ощущения. А вот уехать в Америку – это было счастье. Жизнь удалась. Поэтому все, кто приезжал из Америки, воспринимались как посланники света. Они и как люди нам казались лучше, чище, правдивей. Чуть ли не ангелы. И все, доходящее до нас с той стороны земного шара, – истина в конечной инстанции, проявление их колоссальной заботы о нас.
Однако на протяжении 1990-х годов все эти прекраснодушные представления стали оборачиваться диким разочарованием. После перестройки американцы поехали в Россию в больших количествах, и вдруг выяснилось, что они еще те жулики. Не все, конечно, – публика приезжала очень разная. Среди них было немало идеалистов, но были и авантюристы, и обманщики, и мошенники, и просто откровенные бандиты.
Но все это было чуть позже. А до того я прекрасно помню открытие «Макдоналдса» на Пушкинской площади. Если кто-то хочет мне сказать, что чувство, которое охватило москвичей, часами стоявших в очереди, чтобы причаститься, извините, бутербродом с котлеткой, не было религиозным, то я с этим человеком буду долго спорить.
Появление «Макдоналдса» в центре Москвы можно было сравнить, наверное, только с прилетом тарелочки с инопланетянами. Людям казалось, что, заходя в это заведение, покупая эту котлету, они уже чуть-чуть приобщаются к чуду. Еще немного, и «Макдоналдс» стал бы мироточить. Видимо, от мироточения его удержали высокие цены, которые по тем временам казались москвичам заоблачными.
Советский Союз исчез. Исчезла религиозная доктрина. И мы вдруг оказались потерянными, утратили смысл существования. Да и опыт реального общения с Америкой вдруг показал, что, кажется, все не так просто. Наши поездки в США и поведение американцев в мире, книги и несоответствие прочитанного увиденному, голливудские фильмы и наше собственное изменившееся сознание вдруг заставили чуть более критично отнестись к догмам образца 1983 года об империи зла и стране добра.
Для того чтобы понять и проанализировать современную политическую, в том числе внешнеполитическую, жизнь, необходимо четко осознавать, что ответ может быть дан только с религиозной точки зрения. И Соединенные Штаты воспринимают себя как суперрелигиозная держава, относятся к распространению своих взглядов как к религиозной миссии и осуществляют эту задачу в абсолютном соответствии с законами миссионерской деятельности. Они несут во все уголки планеты свое видение демократии, свои представления – но не свой образ жизни, что принципиально важно, – точно так же, как все молодые религии распространяли свет своего учения. Мотивация одинакова и в том и в другом случае.
Как распространялись все молодые религии? Неужели вы считаете, что, когда на заре христианства миссионеры приходили из Римской империи, гораздо более развитой и технологически продвинутой, чем соседи, в варварские деревушки на далеком севере, их волновали верования варваров или качество их жизни? Разве они начинали с того, что говорили: «А давайте по-другому обрабатывать землю! Давайте по-другому устроим орудия труда! Давайте перестроим военные машины!»? Нет, они говорили совсем другие вещи. У них были другие задачи.
По большому счету, им было глубоко наплевать, как изменится жизнь варваров после того, как те примут христианство. Станут ли они жить лучше? Миссионеров это вообще не волнует. Они же не обещают новообращенным спасение их тел – они говорят о спасении их душ. Лучше стало, хуже – это вообще не тема для обсуждения. Какая разница? Важно, что до прозябающих во тьме невежества варваров было донесено учение.
Что, Крестовые походы ставили своей задачей привнесение западноевропейской культуры на Ближний и Средний Восток? Нет. Меньше всего на свете они хотели бы поделиться – не правда ли? – военными технологиями, меньше всего на свете они хотели бы поделиться тайнами медицины – если таковые вообще имелись, потому что арабская медицина в то время была поразвитей. Нет, они шли с огнем и мечом. Они думали, что несут слово Божие, они шли освобождать Гроб Господень. Миссионеру наплевать, что будет с вашими телами, он борется за ваши души. Цель миссионера – не вылечить больных, не решить проблемы нищих, не напоить страждущих, а принести светоч идеи. Миссионер не занимается решением гуманитарных проблем. Это все о другом.
Но почему-то каждый раз, когда люди думают об Америке, им кажется, что она приходит, чтобы принести american way of life – пресловутый «американский образ жизни». Однако ни в одной стране, на которую Америка обратила свет факела статуи Свободы, никакой american way of life даже близко не утвердился. И поэтому очень забавно сейчас наблюдать за происходящим на Украине.
Понимаю, что слово «забавно» многих может огорчить и покоробить. Мы не привыкли описывать трагедии, происходящие вокруг нас, в подобных терминах. Но речь сейчас не о трагической стороне ситуации, а о комической. То, как украинские политики воспринимают Америку и американскую мечту, напоминает мне наших, российских, политиков, но только 25 лет назад. Тогда мы точно так же с открытыми ртами воспринимали любое слово, вылетающее из уст любого американского официального лица, как истину в конечной инстанции. Вдумайтесь – из Америки на Украину приезжает вице-президент Джо Байден и проводит совещание правительства независимого государства! И это никого не коробит.
Должно быть, сейчас вы начнете меня укорять за то, что я слишком критично говорю о Соединенных Штатах. Вы скажете, что на самом деле все не так, что они хотят нам только всего самого хорошего. Бесспорно. Осталось понять, что означает с их точки зрения это «хорошее». При этом я ни в коем случае не собираюсь преуменьшать значение Америки. Это действительно великая страна. Замечательная. Для жизни очень комфортная. Для человека, живущего в Штатах, мир прекрасен.
Только не надо путать. Римская империя тоже была великолепна – для жителей Римской империи. Но свет, который она несла за пределы своих границ, не обещал никакого рая покоренным народам. Они как раз платили по полной программе за великолепную жизнь граждан Римской империи. И, как вы хорошо помните, мои дорогие друзья, закон в Римской империи был превыше всего. Именно поэтому апостола Петра распяли, а апостолу Павлу усекли главу. Потому что Павел был гражданином Римской империи, а Петр – не был. В Римской империи, как мы знаем, декларировался гуманизм. Но гуманная казнь – через отсечение головы – была только для своих.
Тем, кто сейчас наивно думает, что «американцы прийдэ, счастье прынэсэ», я советую приглядеться к жизни так называемых ассоциированных территорий. Они ближе всех подошли к воплощению вашей мечты. Вплотную подобрались к той заветной черте, когда еще чуть-чуть – и станешь следующим штатом. Они реализовали все устремления многих наших демократов жить в Соединенных Штатах и быть, правда, пока еще не полноценными гражданами, но хоть какими-то.
Я сейчас перечислю вам названия, а вы постарайтесь вспомнить, что вам известно об этих территориях: Восточное Самоа, Виргинские острова, Гуам, атолл Джонстон, острова Мидуэй, остров Навасса, атолл Пальмира, Пуэрто-Рико, Северные Марианские острова, остров Уэйк… Вы скажете: пустяки какие-то. Кого волнуют эти атоллы, там вообще никого нет. А я вам скажу по секрету, что очень даже волнуют, и хочу с вами вместе на эту тему порассуждать.
Если вы просуммируете общее количество людей, населяющих эти территории, вы получите этак скромно под 4 млн. человек, проживающих в достаточно неясном статусе. Что такое 4 млн. человек? Это больше, чем Крым с Севастополем, где жителей два с небольшим миллиона, это больше, чем Армения, это больше, чем Косово. То есть это, вежливо говоря, вполне себе страна.
Как эти ассоциированные территории оказались у США и в чем вообще двусмысленность ситуации? А я вам напомню, что в конце XIX века была война между Америкой и Испанией. В результате той войны испанские колонии перешли американцам. Но почему же признанные светочи демократии до сих пор не дали свободу этим колониям? Ведь часть территорий стала свободной – например, Филиппины, зона Панамского канала. Почему другим не повезло? Ведь, казалось бы, если американцы действительно продвигают идею равенства, братства и свободы, они в первую очередь должны были позаботиться об островах, которые стали их заморскими территориями. У них было ни много ни мало сто с лишним лет, чтобы привести тамошнюю жизнь в соответствие со своими представлениями.
Согласитесь, ста лет вполне достаточно, чтобы развить институты, воспитать поколения новых людей, побороть коррупцию, создать рабочие места, повысить уровень культуры. То есть достаточно для того, чтобы интегрировать новые территории в собственную страну либо отпустить их, дав им независимость. Но тут началась Вторая мировая война, и ряд этих островов перешел в руки японцев. Когда же их вновь освободили и выгнали оттуда все население, имевшее отношение к японцам или их поддерживавшее, то вдруг стало ясно, что это такие удобные, непотопляемые базы военно-морского флота США, что лучше не морочиться, а придержать их при себе. Плюс – отличная возможность поиграть в политтехнологические игры.
Но разве американцы могут себе позволить роскошь играть в политтехнологические игры? Они на стороне добра, они должны заботиться об этих территориях! Ясно, что там везде буквально райские кущи. Притом эти острова не вошли в состав Соединенных Штатов, а превратились в ассоциированные территории, что означает, что часть государственных функций добровольно отдана ими под управление США. Ну просто люди, которые там живут, сказали: знаете, а вот мы не хотим быть независимыми. Мы хотим быть под Соединенными Штатами, но не гражданами.
Ситуация более чем странная. У жителей этих земель американские паспорта, но при этом они поражены в правах: например, не могут выбирать президента. Ими напрямую управляет конгресс. У Пуэрто-Рико есть собственный губернатор, однако верховная власть все равно принадлежит американскому конгрессу. У них есть Конституция, законодательная, исполнительная, судебная власти, но при этом общие с американцами гражданство, валюта и оборона.
Замечу в скобках, что у многих стран помимо США, которые сейчас критикуют Россию за Крым, есть или были совсем недавно свои заморские владения и ассоциированные территории. Так, Аруба и Кюрасао ассоциированы с Нидерландами; Сен-Мартен (он же Синт-Мартен) поделен между Нидерландами и Францией. Еще одно французское владение – Новая Каледония. Острова Кука и Ниуэ принадлежат Новой Зеландии. Государство Антигуа и Барбуда до 1981 года было ассоциировано с Великобританией. Гренада отказалась от любви с Великобританией в 1974 году, Сент-Люсия, а также Сент-Винсент и Гренадины – в 1979-м, Сент-Китс и Невис – в 1983-м. А наш Татарстан был ассоциирован с Россией с 1994 по 2000 год.
Теперь давайте посмотрим на некоторые цифры.
Северные Марианские острова – население всего лишь около 54 тыс. человек. По доходу населения официальных данных нет, уровень безработицы – 11 %. Микронезия: 106 тыс. человек, доход – 2000 долларов на душу населения, уровень безработицы 22 %. Маршалловы острова: доход на душу населения 1600 долларов, уровень безработицы – каждый третий. Республика Палау – практически нет безработицы, есть президент, нет политических партий, нет вооруженных сил, население 21 тыс. человек. Отлично себя чувствуют.
А вот Пуэрто-Рико, который ближе всех подошел к тому, чтобы стать штатом. Слово «Пуэрто» в переводе с испанского означает порт, «Рико» – богатый. Только он, к сожалению, не такой уж и богатый. Население 3 725 789 человек, площадь 9104 квадратных километра, неплохой ВВП – 70-й в мире, доход на душу населения 19 600 долларов. Правда, это все равно существенно ниже, чем средний доход гражданина США, составляющий около 50 тыс. долларов. Согласно американской статистике, даже самый бедный штат США, Миссисипи, в 2002–2004 годах имел доход 21 580 долларов в год на душу населения, что все равно выше пуэрто-риканских показателей.
Уровень безработицы в Америке на момент сбора данных составлял 6,9 %, а в Пуэрто-Рико – 13,9. Валовый внутренний продукт острова в 2004 году – 17 700 долларов на душу населения. Это колоссальный рост по сравнению с 2002-м (14 412 долларов). Если сравнить с аналогичными цифрами по основной территории США, то начиная с 1952 года ВВП на душу населения в Пуэрто-Рико неизменно составляет примерно треть от среднего американского. Всего треть!
В мае 2006 года в бюджете Пуэрто-Рико образовалась резкая нехватка денежной наличности. Это привело к закрытию местного министерства образования и 42 других правительственных учреждений. 1536 государственных школ были закрыты. 95 762 человека впервые в истории острова столкнулись с частичной остановкой государственного управления. Бюджетный кризис удалось разрешить заключением нового налогового соглашения.
Вообще вся ситуация выглядит изрядным кокетством. Грубо говоря, люди фактически отдали себя американцам, пожертвовав своими правами, а те их все равно не берут к себе. Помню, когда зашла речь об объединении Москвы и Московской области, было сказано: да, но ведь мы тогда должны перенести на Московскую область и все социальные программы, которые предусматриваются для жителей Москвы. Это же справедливо? Справедливо.
А тут говорят: нет, давайте не будем мелочиться, вы же ассоциированные территории, у вас и так все отлично. В 2000 году по распоряжению президента Клинтона была создана специальная комиссия по статусу Пуэрто-Рико. В своем докладе она подтвердила текущий статус и рекомендовала предоставить гражданам острова право на самоопределение. Предлагалось выбрать один из трех вариантов: вхождение в США на правах штата, получение независимости или тот статус, который у них есть сейчас.
В 2012 году был проведен референдум о политическом статусе, который прошел в два этапа. На первом этапе 54 % пуэрториканцев голосуют за изменение политического статуса архипелага, а на втором этапе избирают новое политическое устройство. Идею о превращении Пуэрто-Рико в 51-й штат США поддерживают 65 % голосовавших. 31 % проголосовали за придание архипелагу статуса суверенного ассоциированного государства, и только 4 % – за полную независимость. Правда, некоторые данные разнятся. И теперь пуэрториканцы ждут решения конгресса США, чтобы стать 51-м штатом.
Смотрите, как интересно получается: то, в чем Америка упрекает Россию по поводу Крыма, она тихо и спокойно осуществляет сама. Просто если Крым стал независимым за два-три дня, при этом Россия не воевала с Украиной, то здесь собственную военную добычу, доставшуюся в результате империалистической, как сказали бы в советское время, и немножко колониальной войны между Испанией и США, американцы сто лет пережевывали, не довели до своего уровня жизни, но и не отпустили на свободу, а теперь сказали: а мы еще немножко подождем и, может быть, заглотим.
Получается, что всех тех, кто ждал от Америки благородства, честности, демократичности, отношения ко всем как к братьям и сестрам, она сожрала во время американо-испанской войны. А ведь в Евангелии четко сказано: «По плодам их узнаете их». Иными словами, смотрите на то, что сделано, а не на то, что сказано. Казалось бы, неужели так сложно Пуэрто-Рико дотянуть до уровня Штатов? Но нет, Америка забирает у Пуэрто-Рико возможность себя оборонять, напрямую через конгресс устанавливает с ним связь, выдает жителям паспорта, но запрещает голосовать.
Представьте, если бы мы сказали крымчанам: знаете что, крымчане, давайте вы будете ассоциированной территорией! Мы вам дадим российские паспорта, только вы будете этакими квазигражданами. Участвовать в выборах российского президента вы не сможете, а тот, кого вы изберете для себя, на самом деле будет нашей марионеткой. Да, мы вас защитим своей армией, но в ваших основных избирательных правах вы будете поражены. Да и жить вы будете хуже, чем самый бедный российский регион, потому что за это мы ответственности не несем. При этом стандартам бизнеса и всему остальному вы обязаны соответствовать. Получится у вас или нет, не знаем, мы за это тоже отвечать не будем. Мы отвечаем за то, что у нас с вами единая валюта и оборона, а верховную власть будет осуществлять Госдума.
Разве это честно? Это что – демократические институты в действии? Это ответственность? Сомневаюсь. И вот сейчас, как я понимаю, тот же американский конгресс боится проголосовать за присоединение Пуэрто-Рико, потому что им будет нечего потом сказать. Просто одно дело – провозглашать, и совсем другое – брать на себя ответственность за людей, реализовывать то, что провозглашаешь.
Сто лет назад откушенные в результате американо-испанской войны страны так и не дошли до обещанного им счастья. Мало того, их откровенно и нагло используют как непотопляемые базы флота. Оборона – да. Прямое управление, когда надо, – пожалуйста. Но никаких политических свобод. То есть, как я уже говорил, нарушается основополагающее право гражданина: ты не можешь влиять на ту власть, которая реально управляет твоей страной.
Разве это не классический пример фарисейства? Иными словами, если случится война, ты пойдешь умирать за Соединенные Штаты, но не можешь избирать президента. Даже формально ты ничего не можешь сделать, потому что у тебя нет выборщиков, голоса которых будут считаться при выборах президента.
Но вернемся к миссионерскому настрою Соединенных Штатов. Вероятно, вы захотите со мной поспорить? Ваше право. Только объясните мне, пожалуйста, как вы оцениваете следующие слова уже упомянутого Джо Байдена: «Меня не интересует, какая у вас культура. Бесчеловечность остается бесчеловечностью, а предрассудки предрассудками».
Вы скажете: «А что такого? Джо Байден абсолютно прав». Да, только под предрассудками он в данном случае имеет в виду отношение к гомосексуалистам. Летом 2014 года, выступая в своей резиденции в Военно-морской обсерватории перед гостями, среди которых были послы Великобритании, Швеции, Дании и Исландии, Джо Байден заявил, что защита прав сексуальных меньшинств является отличительной чертой цивилизованных стран и должна стоять выше национальных культур и социальных традиций.
«Вы представляете большинство, – обратился Байден к защитникам прав ЛГБТ, также присутствовавшим на встрече, – а те, другие, – это троглодиты». Разве это не слова миссионера? Когда даже не первое лицо Соединенных Штатов заявляет всем остальным правительствам и народам мира, что они должны будут «заплатить высокую цену за бесчеловечность».
За несколько дней до выступления Байдена аналогичное заявление сделала Сюзан Райс, советник Белого дома по национальной безопасности: «Правительства стран мира несут ответственность за защиту прав всех своих граждан. На государстве и на каждом из нас лежит обязанность по укреплению толерантности и противодействию волне дискриминации».
Ну и что это?
Что это, как не абсолютно религиозный по своей природе посыл? Разве это не миссионерская деятельность?
Конечно, американцы относятся ко всему, что они говорят, как к истине в конечной инстанции. Именно поэтому, проанализировав таким образом выступления, в частности, Барака Обамы, понимаешь, что для Америки – по крайней мере во внешней политике – президент играет роль Папы Римского. Он непогрешим. Каждое его слово – божественное откровение. Поэтому смешно требовать от него каких-то подтверждений сказанного. Ты же не спросишь у Папы Римского: «Подожди, Папа, я что-то не понял – а доказательства?» Какие доказательства? Разве слов Папы недостаточно?
Вот, к примеру, выступает Барак Обама в Таллине осенью 2014 года. И что он говорит? «Российские войска, которые вошли на Украину, – это не гуманитарная или миротворческая миссия. Там находятся российские боевые части с российским оружием и на российских танках. Это факты, которые можно доказать. Они не подлежат сомнению». Но позвольте! Либо доказывайте факты, либо они подлежат сомнению. Одно из двух. Но доказывать никто не собирается. Мало того, когда спрашивают непосредственно представителей Госдепа, они отвечают, что у них нет фактов, подтверждающих заявление президента Соединенных Штатов. Когда задают прямой вопрос, что это за военнослужащие и где они находятся, наблюдатели ОБСЕ отвечают, что через пункты, где они стоят, никто не проходил. Пентагон говорит про 1000 человек, НАТО тоже говорит про 1000 человек – правда, предъявляет снимки, на которых с трудом можно различить девять маленьких квадратиков, неизвестно куда движущихся. Источник в британском правительстве говорит «от четырех до пяти тысяч», госпожа Мельникова, возглавляющая Союз комитетов солдатских матерей, говорит про 15 тысяч, а если верить некоторым украинским СМИ, то сто тысяч уже только уничтожили и отправили обратно в Россию на кремацию.
Так о чем речь, дорогие друзья? Что на самом деле происходит?
Но что бы ни происходило на самом деле, никто никогда не будет подвергать сомнению слова президента Соединенных Штатов. Он уже дошел до высшей степени религиозного экстаза – и даже не извиняется. И теперь нам всем надо думать, что делать. Мы же не можем допустить, чтобы президент Соединенных Штатов ошибался. То есть здесь придется поступить примерно как с Биг-Беном и английской королевой. Английская королева же всегда приходит вовремя. Поэтому иногда приходится физическим усилием держать стрелку Биг-Бена, чтобы она не сдвинулась на роковое деление. Если королева должна выйти в пять, то пусть минута с 4.59 до 5.00 продлится хоть три часа, но Ее величество будет ровно в пять.
В той же таллинской речи Обама заявил, что «в XXI веке не к лицу великой России возвращаться в царские времена, чтобы требовать назад земли, утраченные в XIX веке». Я все думал: откуда он это взял, что он имеет в виду? Потому что единственные территории, которые Россия в XIX веке потеряла – притом не то чтобы потеряла, а просто продала Соединенным Штатам Америки, – это Форт-Росс в Калифорнии и Аляска. Так что же, нам, чтобы доказать справедливость слов Барака Обамы, придется что-то делать с Аляской? Неужели президент Соединенных Штатов пророчески считает, что Аляска скоро будет называться Айс-Крым? (Злая шутка, родившаяся вскоре после воссоединения Крыма с Россией.) Однако потом я понял, о чем речь.
Дело в том, что, судя по всему, Барак Обама воспитывался, в частности, на классическом американском фильме «Атака легкой кавалерии», посвященном некоторым событиям Крымской войны, – или же на его английском ремейке, снятом 30 лет спустя. Как мы с вами помним, в XIX веке Россия потерпела во время Крымской войны унизительное поражение. Должно быть, Обама, не зная реальной истории, решил, что в результате мирного договора, подписанного после этой войны, Россия потеряла Крым, поэтому искренне считает, что все, что происходит сейчас, – это как раз реванш за XIX век. Я думаю, это единственное объяснение.
Но пойдем дальше. В интервью журналу «Экономист» Барак Обама насчитал среднюю продолжительность жизни в России 60 лет вместо 64–65. Что ж, придется меньше жить. Кроме того, Обама заверил всех, что Россия – это не та страна, куда едут мигранты. Ну, я уж не говорю о том, что с начала 2014 года в Россию переехали около миллиона украинцев, но и до этого любой человек, хотя бы изредка бывавший в нашей стране, мог бы обратить внимание, что уж кого-кого, а мигрантов здесь море. Я понимаю, что Обама не обязан пользоваться данными, которые предоставляет профильная организация ООН, но если бы он не поленился с ними ознакомиться, то заметил бы, что даже в этих регулярно издаваемых бюллетенях Россия обозначена как вторая страна в мире после Соединенных Штатов по количеству мигрантов. Ну и, конечно, гениальная фраза американского президента, что Россия не производит ничего, заставила отреагировать – хотя и несколько на другую тему – Дмитрия Олеговича Рогозина, предложившего американским космонавтам в следующий раз добираться до Международной космической станции на батуте. Поскольку, как ни крути, но кое-что Россия уж точно производит.
Однако все делают вид, что президент Соединенных Штатов всегда прав, потому что он не может быть не прав – иначе придется его слова доказывать. Не будем лишний раз вспоминать о придуманном референдуме на территории бывшей Югославии – на подобные оговорки просто перестали обращать внимание. Все это не играет никакой роли. Потому что, как верно заметил когда-то Виктор Шендерович, носорог весит две тонны, быстро бегает и плохо видит – но это уже проблема не носорога, а того, кто у него на пути.
Именно поэтому смешно считать, что с Америкой можно договориться, повлиять какими-то резонами, действовать силой экономического убеждения, вопросами выгоды, капитала – нет. Америка распространяет свои убеждения, исходя из абсолютно религиозного чувства.
А теперь давайте задумаемся. Почему Америка так болезненно отреагировала на Россию, а не на Китай?
Если исходить из прагматических соображений, то, казалось бы, портить торговые отношения с Россией довольно бессмысленно. Ведь главная угроза исходит отнюдь не от России, а от Китая. Самый потенциально большой рынок – это рынок Китая с его гигантским населением. Природные ресурсы – у Китая их тоже множество. В отличие от России, Китай до сих пор – страна, управляемая коммунистической партией, с коммунистической идеологией, где даже близко нет никакого уважения к правам политических и иных меньшинств, как их понимают Соединенные Штаты Америки. И уже имеется опыт введения санкций против Китая, когда с первыми ростками уличной демократии китайские военные обошлись очень просто, раздавив танками недовольных на площади Тяньаньмэнь. Только почему-то после этих санкций Китай оказался гораздо более экономически и индустриально мощным, чем до них.
Так почему не Китай? Ответ на этот вопрос тривиален. Потому что Китай не представляет идеологической угрозы. Потому что, в отличие от России, Китай совершенно не настроен на экспансию своих воззрений. Да, у Китая есть территориальные претензии и споры – в частности, с Японией по ряду островов. Но при этом он не заинтересован в том, чтобы его воззрения как таковые были представлены где-то еще, кроме китайского мира. Да и само понятие «китайский мир» очень ограничено. Даже те люди, которые уезжают из Китая работать в другие страны, норовят, накопив денег на чужбине, закончить свой жизненный путь у себя на родине. При этом китайцы, несмотря на дикое количество Чайна-таунов по всему свету, не ставят себе задачу обязательно получить гражданство страны проживания, как и не ставят задачу решать какие-то вопросы в интересах государства Китай. Да, они откровенно лоббируют интересы собственного бизнеса, но, если приглядеться, можно заметить, что их политическая активность более чем ограничена. Иными словами, личное счастье для большинства членов китайских диаспор – это не ассимилироваться в той стране, где ты находишься, а вернуться домой.
Поэтому, как ни странно, китайцы, присутствуя повсюду, представляют собой в достаточной степени внешний элемент. Ощущение, что районы их компактного проживания – это какие-то инопланетные базы, обитатели которых скорее изучают, нежели реально меняют жизнь стран, в которых находятся. Они как будто в любой момент могут собраться и улететь к себе на родину. Даже имеющаяся среди них преступность в основном концентрируется внутри китайского сообщества и практически не направлена во внешний мир. Короче говоря, мы видим совершенно самодостаточную культуру. И действительно, история показывает нам, что на протяжении десятилетий Китай и вправду не осуществлял какой-то особой экспансии.
Россия же, казалось бы, уже полностью уничтоженная, пережившая первый период распада в 1917 году и второй – в 1991 году, не должна была представлять собой какой-либо геополитической угрозы. Но на рубеже XX и XXI веков она совершенно неожиданно подсадила на энергетическую иглу Европу – при том что Китай ничего подобного не сделал. Те производства, которые сейчас есть в Китае, с тем же успехом могут быть переведены куда угодно – хоть в Таиланд, хоть во Вьетнам, хоть в Мексику (кстати, часть производств в свое время переехала в Китай из этих же регионов), – суть от этого не изменится. Россия же ведет себя абсолютно иначе.
Обратите внимание, что обострение процесса «демократизации» России началось на фоне возрождения российского самосознания, когда вдруг Россия впервые после времен Ельцина заговорила о своем независимом пути, о необходимости идеологии. Разговор, который был немыслим еще во времена первого срока Путина и президентства Медведева.
Россия вдруг стала говорить о себе как о стране, отвечающей за русский мир. И вдруг понятие «русский мир» оказалось не тождественным собственно России, а расширенным. Если угодно, в сознании американцев оно переплелось с понятием «Таможенный Союз». Тут-то и раздались истерические вопли о том, что Российская империя возрождается. А возрождение Российской империи для Америки означает столкновение религиозных чувств, религиозных доктрин. Потому что американская доктрина не подразумевает наличия другого активного игрока на этом рынке. И когда он появляется, непонятно, что с ним делать.
Зададим себе вопрос: а почему же тогда исламский фундаментализм не воспринимается американцами с такой же степенью угрозы, как российское возрождение? Да просто потому, что понятийный аппарат исламского религиозного экстремизма абсолютно противоположен понятийному аппарату американской философии. Исламисты не оперируют понятиями демократии или свободы личности. Об этом речь вообще не идет. Таким образом, отсутствует борьба за одни и те же мозги, за одни и те же умы. А вот Россия противостоит США именно на той поляне, которую американцы считают стопроцентно своей.
Россия говорит о демократии. Россия говорит о чувстве гордости. Россия говорит о сути человека. Россия говорит о международном праве и имеет наглость (в понимании Америки) вторгаться в политическое устройство мира. Все-таки ни одна из стран или политических движений исламского фундаментализма не является субъектом, если угодно, независимой международной политики. Тот же ИГИЛ – это (пока) квазигосударство. Когда же в какой-либо стране вдруг побеждают религиозные экстремисты, она становится страной-изгоем – и кто к ней будет прислушиваться? Такая страна не является членом Совета Безопасности ООН, она не сможет выступить, например, с осуждением чего-либо так, чтобы другие страны восприняли это как сигнал. Ну посмеются, как смеялись во время выступления несчастного Каддафи. Покрутят пальцами у виска, махнут рукой: «Да ладно, кто слушает этих клоунов?»
Здесь же ситуация принципиально иная. Россия, по мнению Америки, имеет наглость посягать на основу основ, вторгается на территорию американских религиозных постулатов. Туда не лезет Китай, туда не лезут исламисты. И ладно бы просто вторгалась и что-то говорила – само по себе это не представляло бы никакой угрозы. Но когда к этим разговорам начинают прислушиваться третьи страны и Россия демонстрирует свою мощь в проведении собственной политики, это уже тревожит.
Вот это чувство тревоги, которое зародилось с появлением идеи Таможенного Союза, не могло не перерасти в панику по мере того, как идея воплощалась в жизнь. В частности, абсолютно паническая реакция наблюдалась у госпожи Клинтон, которая говорила: «Мы делаем все возможное, чтобы Таможенный Союз не состоялся». Именно поэтому, в частности, начались и события на Украине. Задача была – разорвать Таможенный Союз, который воспринимается со страхом. Ведь это, по сути, новая модель объединения – объединения на принципах, которые в мире еще не были реализованы. Которая, если угодно, противостоит существующим, а значит, опасна – так как может состояться.
А ведь может существовать только один рай. Сама идея, что рай может быть у каждого, конечно, замечательная, но тогда возникает вопрос: а чья же доктрина более привлекательна? Что предлагает каждый? О чем идет речь?
Кроме того, большая проблема, с которой столкнулись американцы – почему им и понадобилось именно сейчас обострять ситуацию, – состоит в том, что никто из китайских или европейских лидеров не попытался одновременно стать еще и лидером духовным. Никому даже в голову не придет идея относиться, скажем, к председателю Китайской Народной Республики как к человеку, статья которого в «Нью-Йорк таймс» или выступление на Мюнхенской конференции будет восприниматься как нечто, что европейцы будут потом долго обсуждать, приговаривая: «Эх, нам бы такого президента!»
Ни в коей мере не идеализируя и не демонизируя фигуру Путина, не могу не отметить, что, конечно, у американцев это не могло не вызвать глубочайшей озабоченности. Потому что изменился базовый подход – с кем они говорят и о чем. Подождите, как так – есть не только наш Папа Римский? То есть кто-то смеет публично, на нашей поляне, выходить и говорить: «Господа, а вы вообще кто такие? С чего вы решили, что имеете право всем указывать?»
Есть известный анекдот, правда, не впрямую относящийся к ситуации. Папа Римский выходит погулять в замечательный ватиканский садик, наслаждается ароматом роз. И вдруг видит, что в уголке под кустом сидит какой-то панк и курит марихуану. «Сын мой, – говорит Папа Римский, – здесь нельзя курить». На что панк поднимает глаза и лениво отвечает: «Да пошел ты…» Папа Римский в совершенном шоке и ярости восклицает: «Сын мой, да как ты смеешь? Ты говоришь это мне? Понтифику? Держателю ключей от Царства Небесного? Тому, к слову которого прислушиваются миллиарды людей по всему миру? Ты говоришь это мне, хранителю великой традиции? Ты говоришь это мне?!! Да сам ты пошел!..»
То есть вдруг появляется человек, который абсолютно спокойно спрашивает американцев: «Подождите, а кто вы такие, чтобы указывать? Посмотрите на себя! Вы сами-то вообще во что верите?» Причем это отнюдь не курящий марихуану панк, а лидер огромной страны. Мало того, этот человек смеет обращать внимание Америки (а вместе с ней и всего мира) на то, на что Америка давно уже не хочет обращать внимания – например, на традиционалистские ценности или на колоссальную лживость внешней политики США по сравнению с внутренней.
Вспомним процитированную фразу Байдена о троглодитах и о том, что это недемократично – нарушать права геев. Но не мешало бы Байдену ознакомиться с законодательством собственной страны и обратить внимание на то, что в законодательстве некоторых штатов до сих пор прописано очень серьезное наказание за гомосексуализм, так что можно считать, что права геев там колоссально поражены. Гораздо больше, чем, скажем, приписывается России и многим другим странам. Но Байден не может указать губернатору или населению штата: «Возьмите и измените ваш закон». Поэтому он с радостью будет грозить всем странам мира, но когда речь заходит о собственной стране и собственном народе, он и близко не посмеет проявить такой же смелости, резкости или наглости.
Россия пошла наперекор сложившемуся мейнстриму. Если угодно, американцы сейчас попросту не могут не воевать с Россией на идеологическом фронте. Для них то, что происходит, сравнимо с историей Мартина Лютера, который вдруг, глядя на мощное здание католической церкви, воскликнул: «Минуточку! А мы книгу-то читали? Мы вообще чем тут занимаемся? Давайте-ка вернемся к первоисточнику!»
Путин говорит, по сути, то же самое. «Минуточку! Мы тут все, конечно, за демократию. Но давайте-ка вернемся к первоисточнику! Демократия – это вообще о чем? Вы тут все о чем сейчас разговариваете?» И реакция отторжения, которую выказывает Америка, абсолютно сравнима с реакцией руководства католической церкви на наглость какого-то реформатора.
Я ни в коей мере не хочу сравнивать прибитые к воротам храма тезисы Мартина Лютера с речами Путина в Мюнхене или статьей в «Нью-Йорк таймс». Но все же давайте отметим, что весь казус вокруг Крыма – это же самый страшный вопрос для любого юриста-международника или специалиста в вопросах демократии. Конечно, Госдеп давно выработал гениальную формулировку, которую озвучивает устами современной группы «АББА» – госпожи Псаки и госпожи Харф. Эти две дамы говорят вещи, быстро ставшие в нашей стране, пожалуй, более популярными, чем афоризмы Задорнова и монологи Жванецкого. Ну, допустим: «Все, что делает Россия, это эскалация напряжения, все, что делаем мы, – есть благо». К этому, в принципе, сводится любое заявление Госдепа.
К примеру, как понять, что во время боевых действий на Юго-Востоке Украины любые военные учения, которые Россия проводит на своей территории, – это фактор дестабилизации, а учения сил НАТО на территории Украины с украинскими военнослужащими таким фактором дестабилизации не являются, потому что ими руководят США? Мне это напоминает цитату, которую я хорошо помню с детства: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Понимаю – глубокое доказательство, мудрое. Хочется сказать Госдепу: что ж вы сразу не уточнили, что у вас тут партсобрание? Мы бы тогда не лезли в калашный ряд.
Но Россия спрашивает: «Постойте, вы же, когда уничтожали Югославию, тихо и спокойно, без всякого референдума, взяли и раздербанили страну. И вы сказали, что так делать можно. А сейчас? Демократия – это разве не волеизъявление большинства? Так если население Крыма в соответствии с демократическими процедурами проводит голосование и большинством голосов принимает решение выйти из состава Украины – в соответствии с положением о праве наций на самоопределение, которое записано в Уставе ООН и которое не менее значимо, чем положение о нерушимости границ, – то почему же вы против демократического волеизъявления народа? К тому же очевидно, что положение о нерушимости границ вы уже по полной программе растоптали. После небезызвестного Хельсинкского пакта уж что-что, а европейские границы менялись постоянно. Так, господа, из-за чего волнуемся? Вы тогда сразу скажите, чтобы было понятно. Вы что, против демократии?»
И тут сразу начинается истерика. Особенно когда неприятные люди – как выяснилось, очень неплохо говорящие по-английски, – вежливо вспоминают, каким образом американская сторона объясняла все про Косово, и приводят те же самые тезисы. Но их тут же одергивают: «Нет-нет, этого делать нельзя». Вопрос: «Почему?» Ответ: «Ну потому, что там это делали мы, а здесь это делаете вы».
Но россияне отказываются это понимать. «Минуточку, – говорят они. – Демократия – это власть народа? Народа. Вот у нас, например, президента выбирает напрямую народ. А у вас нет. У вас возможен казус, когда большинство населения Соединенных Штатов голосует за одного кандидата, а побеждает другой». Напомню, что такая ситуация, в частности, произошла во время президентской кампании Джорджа Буша-младшего против Ала Гора – большинство голосов избирателей было за Гора, но выборщики проголосовали за Буша. Я уж не буду упоминать о «случайном совпадении» – брат Буша был тогда губернатором Флориды и, по слухам, именно он обеспечил эту победу.
Можете себе представить, как бы повели себя Соединенные Штаты Америки и как «быстро» они признали бы подобные выборы, если бы они проходили в какой-нибудь другой стране? Но в данном случае оказалось, что проблем нет.
Россияне задают вопрос в лоб: «У нас выбирают президента напрямую. Что вам не нравится в нашей демократии?»
А в нашей демократии американцам не нравится главное – базовые постулаты.
Ведь что такое демократия? Если вдуматься, оказывается, что сейчас этим словом обозначается просто непонятно что. Американцы отстаивают некую абстрактную демократию, но понять, в чем ее суть, невозможно. На каких принципах она базируется? Христианских? Ну, начнем с того, что о христианстве и демократии надо еще писать отдельную работу, доказывая, насколько эти два подхода совместимы – что, кстати, относится и к нашей демократии. Но вопрос-то – в ценностях. Как может президент, который говорит, что он христианин, поддерживать, например, права геев? Это же очевидное противоречие. Тут уж или одно, или другое. Я ничего не имею против толерантности, но в таком случае какой же ты христианин, если в своей деятельности опираешься на принципы, противоречащие твоим человеческим взглядам? Тогда ты фарисей. То есть лицемер. Как тебе доверять?
Может быть, американская демократия – это свобода прессы? Но мы с вами хорошо знаем, что даже американскую прессу назвать свободной можно только с очень большой натяжкой. Стоит послушать CNN, как становится ясно, что это крайне специфическая свобода. Попробуй только американская пресса высказать все, что она думает, допустим, во время войны в Заливе – несколько человек из-за своих заявлений просто конкретно вылетели бы с работы. А за интервью с одним из высокопоставленных армейских чинов, опубликованное в журнале «Роллинг Стоун», как вы помните, со своего места полетел и сам высокопоставленный чин, давший нелицеприятную оценку деятельности Обамы на посту главнокомандующего вооруженными силами США.
Все это напоминает мне рассуждения о российской прессе 1990-х годов, которая была колоссально свободной. Правда ли это? Абсолютная. Нужно было только выполнить одно условие. Пресса была абсолютно свободной, если она была антикоммунистическая. Вот в этом случае она себя чувствовала совершенно независимо. Но если, не дай бог, она была прокоммунистической, ее ждала судьба газеты «Завтра». Можно было называть ее красно-коричневой, травить, издеваться и в конце концов закрыть. Я не поднимаю сейчас вопрос о симпатиях или антипатиях к Александру Проханову, просто констатирую. Те средства массовой информации, которые были неугодны, – уничтожались.
Свобода – это вообще неудобная категория. События в американском Фергюсоне осенью 2014 года показали, что можно абсолютно свободно и демократично остановить действительно очень опасно выглядящего – но безоружного – чернокожего юношу и произвести в него шесть выстрелов, из которых два в голову, для того чтобы его задержать. Вообще-то в любой другой стране мира это называлось бы полицейским беспределом. Хочешь задержать правонарушителя – ну выстрели ему в ноги! Или что – ты промахнулся? Высоко прицелился? Задрался ствол? После этого начались выступления активной части населения, во время которых и журналистам досталось, и Национальную гвардию подтянули, и задержали 80-летнюю активистку, прошедшую в свое время и нацистские концлагеря.
Давайте спроецируем эту ситуацию на Россию. Да уже все бы бились в истерике и кричали, как у нас тут все недемократично. Потому что здесь сошлись базовые принципы демократического общества: свобода собраний, свобода волеизъявления, положительное отношение к прессе и свобода прессы. И где это все? Выяснилось, что в Америке, которая с готовностью объясняет всем, как себя вести, и говорит, что нельзя использовать войска против своего народа, когда надо, ни минуты не сомневаясь, задействуют протоколы и начинают работать самые жесткие методы подавления. Януковичу обещали Гаагский трибунал за гораздо меньшее. А в Соединенных Штатах Америки никто никому никакого Гаагского трибунала не обещает. Потому что им можно, а другим нельзя. Риму можно. Варварам – нельзя. Все, что делает Рим, – верно; все, что делает римский император, – свято.
Но тут Москва удивленно поднимает брови и произносит: «Стоп, вообще-то Третий Рим – это мы». И действительно – разве наш подход не похож? И разве чувства нашего народа к руководителю государства зачастую не близки к религиозному экстазу? Дай людям волю, они будут рисовать иконы каждого действующего президента и на них молиться. И хорошо, что у нашего руководства, кажется, есть и самоирония, и адекватное восприятие действительности, чтобы остановить эту генетически обусловленную сладострастную волну чинопочитания.
Американцы не могут смириться с тем, что появился еще кто-то, кто имеет наглость напоминать им о демократических ценностях, как Мартин Лютер напомнил католической церкви о ценностях религиозных. А Россия все не унимается. «Подождите, – говорим мы, – давайте определимся, что такое демократические ценности и как они воплощаются. Давайте остановимся и подумаем, есть ли у народа право или нет права, может ли народ самоопределяться или нет, уважаем мы государство или не уважаем, уважаем ли мы волю народа, которая, в частности, выражается в том, что народ себе выбирает того или иного правителя. Или мы считаем, что можно прийти и сказать: «А нам этот человек не нужен, ну его на фиг».
Когда Владимир Путин тихо и спокойно спрашивает: «Минуточку, граждане. Посмотрите, пожалуйста, внимательно вокруг себя. Чего вы добились?» – наступает буквально паралич сознания. Ну как так – Папа же должен быть непогрешим! И если наш демократический Папа сказал, что у Ирака есть оружие массового поражения, то значит, это оружие надо найти. А тот факт, что его так и не нашли, – замолчать. Никто же даже не извинился. Действительно, подумаешь, большое дело – вторглись по абсолютно ложному поводу, повесили старика, уничтожили государство Ирак. За что тут извиняться?
Протащили в Совбезе ООН решение по Ливии. И здесь, конечно, большой минус нашей дипломатии, что мы не наложили вето на это решение. Потому что доверились. Подумали, что действительно все ограничится бесполетной зоной. А кому доверяли-то?! Ошибочка вышла. Что получили взамен? Еще одного несчастного старика, которого перед смертью долго пытали и мучили. А вскоре после этого не менее мучительную смерть принял посол Соединенных Штатов Америки.
Но где те самые демократические силы, якобы ради которых был свергнут режим в Ливии? Ради которых предали в Египте Мубарака, бывшего союзником на протяжении десятилетий? Где те демократические силы, ради которых стали поддерживать войну в Сирии против Башара Асада? Куда они все делись? В Египте они оказались «Братьями-мусульманами», которых впоследствии, несмотря на истеричные протесты американцев, египетская армия просто насильственно выкинула из президентского дворца. В Ливии – ну посмотрите, что стало с американским посольством в Ливии. Сейчас там в бассейне красиво купаются террористы. А ведь говорили, в том числе и наши эксперты: «Не вмешивайтесь! Полковник Каддафи, нравится он вам или нет, воюет у себя с «Аль-Каидой»! Вы же тем самым поддерживаете «Аль-Каиду»!» Сейчас «Аль-Каида» приходит к власти и первое, что делает, – убивает американцев. Сирийская оппозиция? Ну неужели Обама забыл, как Путин говорил ему: «Не надо, не надо воевать с алавитами. Не надо скидывать Асада, нравится он вам или нет. Если вы создадите политический вакуум, придут такие экстремисты, что нынешние деятели вам покажутся просто мультяшками». Это, разумеется, не точная цитата, хотя думаю, что смысл я передал однозначно.
И что, кто-то прислушался? От всех предупреждений американцы только отмахнулись: «Да ладно, прекратите, и так все понятно». К счастью, тогда чисто физическая невозможность высадить контингент в Сирии остановила Обаму от интервенции. Потому что политически необходимо было как раз уводить из того региона войска. Ну хорошо, вооружили оппозицию. И что получили? Отрезанные головы американских граждан – причем отрезанные частью той самой оппозиции, которая вошла в ИГИЛ и которая может сказать американцам спасибо за обучение и вооружение.
Ну так демократические силы-то где? Ради чего американцы все это делали? А главное, что неприятно, – Путин-то оказался прав. Он же говорил, что так будет. Сейчас все делают вид, что никаких предупреждений не было – потому что признать правоту Путина ну никак нельзя, это воспринимается Обамой как личное оскорбление. Ведь очевидно, к сожалению, что Обама испытывает к Путину уже отнюдь не политическое чувство – а колоссальную личную злобу и неприязнь.
Но хуже всего то, что Путин еще и говорит: «Подождите, граждане, а в Украине-то вы что делаете? Вы что, считаете, что это демократия? Это же нацисты. Вы поддерживаете нацистов!» Самое страшное, что может быть для Америки, – это если Путин опять окажется прав.