I. Значение методологии анализа воспроизводства во II томе «Капитала» К. Маркса для разработки модели российской экономической системы в сопоставлении с микро – и макроэкономическими теориями[1]
(вступительное слово и заключение за круглым столом «К 120-летию выхода второго тома «Капитала» К. Маркса (1885 г.)»)
В 2005 г. сошлось несколько юбилейных дат, связанных с темой настоящего заседания. 240 лет тому назад (1766 г.) был опубликован второй, известный современному читателю вариант знаменитой «Экономической таблицы» Ф. Кенэ, ставшей одним из источников разработанной во II томе «Капитала» К. Маркса теории воспроизводства в общественном масштабе. Исполнилось 185 лет со дня рождения и 110 лет со дня кончины Ф. Энгельса, подготовившего к печати и издавшего II том «Капитала» спустя два года после смерти его автора. 135 лет прошло со дня рождения В. И. Ленина, написавшего ряд работ по проблематике третьего отдела II тома «Капитала», в частности реферат об опережающем росте производства средств производства (I подразделения материального производства) в условиях повышения органического строения капитала при замене ручного труда машинным, и фундаментальный труд «Развитие капитализма в России».
Нельзя не отметить, что в отличие от I и III томов «Капитала» К. Маркса, сразу же после их выхода в свет подвергнувшихся ожесточенной критике, II том выпал из поля зрения оппонентов: Е. Бем-Баверк его не заметил, Й. Шумпетер, отождествляя позиции К. Маркса и Д. Рикардо, суть марксовой теории видел лишь в историческом методе и в теории способов производства. М. Блауг, принципиально разделяя позицию Е. Бем-Баверка и Й. Шумпетера в их оценке теории К. Маркса, II том также практически не рассматривал. В последней его книге «Методология экономического анализа» даже упоминания о К. Марксе нет, а в фундаментальной работе «Экономическая мысль в ретроспективе» II том затронут лишь бегло и поверхностно. Здесь М. Блауг рассматривает только схемы воспроизводства, правильно их излагает и оценивает их влияние на Р. Харрода и Е. Домара, но тут же и критикует эти схемы за принимаемые К. Марксом предпосылки, обнаруживая тем самым непонимание роли абстракций в анализе процесса воспроизводства. (Более того, М. Блауг критикует даже модель общего равновесия Л. Вальраса за применение абстракций.) Он также оставил без внимания проблему оборота капитала и не понял вообще значения деления капитала на постоянный и переменный как отличного от деления на основной и оборотный. М. Блауг не хочет признать практического значения предложенных К. Марксом схем: не дает оценки опыта балансового планирования в СССР, а также схем В. Леонтьева (input – output). И сегодня критики, в том числе и отечественные, подходят к оценке К. Маркса с тех же позиций. Поэтому нам следует разобраться в том, что есть методологически и теоретически ценного во II томе «Капитала» К. Маркса, в какой мере живут его идеи, не только продолжающие анализ сущности капиталистических отношений, раскрытой в I томе, но и те, которые близки к современной хозяйственной практике. И здесь есть много таких моментов, в которых полит экономический анализ сталкивается с неоклассическими подходами. В этой связи может возникнуть интерес, как освещаются те или иные проблемы в неоклассике и в классической марксистской литературе.
В статье «Карл Маркс», написанной в 1877 г. в связи с 10-летием выхода в свет I тома «Капитала», Ф. Энгельс назвал два самых важных открытия К. Маркса в области социальной философии и политической экономии – материалистическое понимание истории (которое иногда ошибочно называют «экономическим материализмом») и теорию прибавочной стоимости. «На этих двух основаниях, – писал он, – зиждется современный, научный социализм. Во втором томе „Капитала“ будут развиты дальше эти и другие, не менее важные открытия в области изучения капиталистической общественной системы, а вместе с тем будут подвергнуты коренному перевороту и те стороны политической экономии, которые не были ещё затронуты в первом томе».[2] В книге «„Капитал“ и экономикс» (выпуск 1), опубликованной нами в 1998 г., частично освещены продвижения в названных Энгельсом областях. Сегодня на нашем заседании этот анализ хотелось бы продолжить.
Поддерживаю положение о том, что и сегодня проблемы воспроизводства общественного капитала имеют не только методологическое и теоретическое значение (проблемы экономического цикла, инфляции и др.), но также статистический и практический интерес. Только воспроизводственный подход к анализу трансформирующейся российской экономики объясняет, почему отечественная экономика не может производительно переварить нефтедоллары, а российское общество не воспроизводит самоё себя. Вместе с тем небесполезно помнить, что анализ воспроизводства общественного капитала ведётся в «Капитале» на основе так называемой третьей фигуры кругооборота, а именно кругооборота товарного капитала, «осложнённого» с самого начала по сравнению с кругооборотами денежного и производительного капитала созданной ранее прибавочной стоимостью. В «Экономикс» применяется иная фигура кругооборота в общественном (макроэкономическом) масштабе, а именно кругооборот ресурсов, продуктов (валового национального продукта) и доходов. Следует также иметь в виду, что в III томе «Капитала» (глава 27) предложено понятие общественного капитала и в другом смысле: объединённый, совместный, ассоциированный капитал. В этом случае речь идёт о превращении капитала из индивидуально-частной в общую (совместную или долевую – на юридическом языке), коллективную, точнее, частно-коллективную собственность. Она сохраняет, по К. Марксу, свой капиталистический характер, поскольку зиждется на отношении капитала и наёмного труда, но в ней на основе концентрации и централизации капитала происходит постепенный эволюционный процесс «упразднения капитала как частной собственности». Такой капитал приобретает некоторые черты переходной промежуточной формы на историческом пути к непосредственно общественной форме существования средств производства. Одним из видов такой формы становится акционерный капитал как совместная собственность акционерного общества.
Конечно, эти идеи II и III томов «Капитала» являются научным потенциалом для современной политической экономии, которая могла бы продвинуть их с учётом реальных изменений в развитии капиталистической системы.
В связи с высказанным на заседании пожеланием о том, что в анализе роли органического строения капитала и его изменений следует в конечном счёте переходить на более конкретный уровень – к ценовому строению капитала, в котором участвует более широкий спектр факторов, и в этом случае влияние органического строения капитала на всю систему экономических отношений оказывается лишь частным случаем, надо заметить следующее. К. Маркс, как известно, различает три вида строения капитала – техническое, стоимостное и органическое. Последнее является тем синтетическим случаем стоимостного строения, который точно соответствует техническому строению, строго воспроизводит его динамику, и потому на определённой ступени абстрактно-теоретического анализа они отождествляются. Цена же в этом анализе (согласно его предпосылкам) совпадает со стоимостью, поэтому ценовое строение как особая конкретно-эмпирическая форма не учитывается.
Несомненна актуальность изучения дискуссии и её результатов по проблемам воспроизводства в старой отечественной литературе 1890-х гг. для разработки принципов экономической политики нашего государства, направленной на построение эффективной экономики в современных условиях. В связи с этим полезно вспомнить о таком интересном факте из литературы тех лет, когда В. И. Ленин выступил в печати в защиту будущего противника марксизма С. Н. Булгакова от критики М. И. Тугана-Барановского как раз по вопросу интерпретации схем воспроизводства во II томе «Капитала».
Также хочу обратить внимание на последний (запоздалый) залп критиков теории «самого Маркса» и всего марксизма, прозвучавший недавно на экономическом факультете МГУ со страниц хрестоматийного пятитомного издания «Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков».[3] Речь идёт о теоретическом «кризисе», из которого, как полагают авторы (профессора Г. Г. Фетисов, А. Г. Худокормов, Ю. Я. Ольсевич), так и не выбрался К. Маркс и в котором перманентно пребывает его учение, если даже не принимать во внимание его «сталинизированное» продолжение. Приговор, конечно, суровый, и, поскольку нет оговорок, он относится и к экономической части марксистской теории. Но каковы аргументы и факты? Они таковы, что кроме удивления ничего не вызывают. Что касается К. Маркса, то его кризис мотивируется двумя «примерами». Во-первых, Маркс дал-де ошибочное определение сущности человека, сославшись на «совокупность производственных отношений», что якобы опровергнуто всей историей и мировой художественной литературой. Однако заметим, в «Тезисах о Фейербахе» (тезис 6) К. Маркс указывал не на производственные, а на совокупность общественных отношений, что далеко не одно и то же, о чём хорошо знают даже студенты экономического факультета «добакалавриатского» времени. Второй «пример» кризисной безысходности К. Маркса состоит, по мнению авторов, в том, что «муки родов буржуазного общества» он ошибочно принял за «симптомы его агонии», приводящей к гибели. К. Маркс, конечно же, отражал факты окружавшей его реальной действительности. Однако историческую обречённость капитализма он связывал в исходном пункте не с обнищанием трудящихся (хотя и сегодня проблема бедности и социального неравенства остаётся одной из центральных для капиталистического мира), а с растущим обобществлением производства и ростом производительности общественного труда, что является исторической миссией самого капитализма. На этом факте базируется научная прогнозная составляющая теории перехода общества к социализму. С этой теорией можно не соглашаться, но причём здесь апелляция к фактам раннего капитализма? Что касается «исторически повторяющихся» кризисов марксизма и «пяти признаков», свидетельствующих, по мнению авторов, о кризисе всей его теории, то на самом деле они оказываются показателями совсем иного характера. Можно ли вообще назвать признаками кризиса любой, не только марксистской теории, например, «отказ от устаревших положений» или её «общее ускорение в эволюции и развитии»?! Скорее наоборот: лучшей аттестации любой теории, способной преодолевать гносеологические барьеры, возникающие в связи с новыми, ранее не известными явлениями жизни, в том числе экономической, и постоянно совершенствующейся на базе своих парадигмальных оснований, наверно, и не придумаешь…
Кстати, во втором томе указанного сочинения автор главы «К. Маркс, Ф. Энгельс – основоположники политической экономии рабочего класса» (проф. В. С. Афанасьев) ставит принципиально иные акценты, характеризуя марксистскую теорию в определении ею тенденций исторического развития капитализма. «Хотя, – пишет он, – исторический процесс развивался не всегда в тех конкретных формах, которые представлялись К. Марксу и Ф. Энгельсу наиболее вероятными, разработанное ими экономическое учение и сегодня является важным инструментом познания сложной и противоречивой капиталистической экономики, особенно исторических тенденций её развития». Автор приводит слова Дж. Сороса: «К. Маркс и Ф. Энгельс 150 лет назад дали очень хороший анализ капиталистической системы, который, я должен сказать, в чём-то даже лучше, чем теория равновесия классической экономической науки».[4] Думаю, что эти слова известного капиталиста-финансиста нашего времени весьма уместны для заключения к теме нашего обсуждения и поучительны для бывших марксистов и так называемых «неомарксистов».