Глава XII. О бегстве Господа в Египет (Мф 2)
Итак, они направлялись к Назарету, ничего не зная о решении Господа и о том, что Ирод готовился убить младенца Иисуса. В это время Ангел Господень явился во сне Иосифу (Мф 2, 13) и сказал, чтобы он с Младенцем и матерью Его бежал в Египет, ибо Ирод хочет погубить душу младенца. Иосиф проснулся и, разбудив мать, сказал ей. Она тотчас поднялась и хотела немедленно пуститься в путь: от рассказа Иосифа всё у неё внутри содрогнулось, и она не желала пренебречь спасением и благополучием сына. Так что они без промедления ночью отправились в египетскую сторону.
Присмотрись, поразмышляй над сказанным и над тем, о чем будет сказано ниже. Погляди, как они поднимают спящего младенца Иисуса, посочувствуй им, встань на их место, и ты увидишь, как много доброго для себя ты можешь усмотреть в этом происшествии. Во-первых, заметь, как Сам Господь терпеливо принимал то счастье, то несчастье. И когда на твою долю выпадает то или иное, ты не теряй терпения: за горой найдешь долину. Вот Господь: при рождестве Своем Он был величаем пастухами как Бог, а вскоре после рождения был обрезан, как грешник. Потом пришли волхвы и воздали Ему великие почести, тем не менее Сам Он в это время лежал в яслях, между бессловесных тварей, и плакал, как сын самого ничтожного человека. После этого Его представили в храм, где Его превозносили Симеон и Анна, а теперь ангел говорит, чтобы Он бежал в Египет. Поразмысли о многих других событиях Его жизни: мы можем извлечь из них то же самое наставление. А именно: если выпало тебе утешение, жди скорбей, и наоборот. Мы не должны превозноситься в счастье, или позволять сломить нас несчастью. Господь дает утешения, дабы поддержать в нас надежду, чтобы мы не сбились с пути. Он же дает и скорби, чтобы сохранить в нас смирение, дабы мы, сознавая свое ничтожество, всегда пребывали в страхе Божием. Так поразмыслим же о том, что Он терпел это для нашего наставления, а также для того, чтобы скрыться от дьявола.
Во-вторых, о Божьих благодеяниях и утешениях пойми вот что: кто их получает, не должен превозноситься над тем, кто не получает; а кто не получает, не должен падать духом и завидовать получившему. Я имею в виду, что ангел явился Иосифу, а не матери, хотя Иосиф был много ниже ее. К тому же тот, кому доведется воспринять такого рода явление, часто хотел бы, чтобы это было не так, однако он не должен выказывать неблагодарность и ворчать; ведь даже Иосиф, который был столь велик перед Богом, услышал ангельские слова не наяву, а во сне.
В-третьих, обрати внимание, как Господь попускает, чтобы Его родных преследовали и мучили. К примеру, в этот раз – как сильно должны были терзаться Его мать и Иосиф, узнав, что Младенца ищут и хотят убить. Могло ли быть для них известие страшнее? И было тут терзание иного рода, еще больше первого: пусть они знали, что Он – сын Божий, однако чувства в них могли смутиться сомнением; они могли подумать: Господи Боже всемогущий, для чего надо Сыну Твоему спасаться бегством? Ты что, не можешь защитить Его здесь? И еще одно мучение состояло в том, что пришлось им идти в дальнюю страну, которой они не знали, и шли они жесткими путями (Вар 4, 26), и вряд ли были способны одолеть такую дорогу: Госпожа – из-за своей юности, Иосиф – из-за старости. К тому же им приходилось нести Младенца, которому едва исполнилось два месяца; и путешествовать предстояло в чужой земле (1 Макк 6, 13), а бедны они были так, что у них просто ничего не было. Каждая из всех этих вещей и сама по себе мучительна. Так что ты, если придется тебе страдать, терпи и не думай, что тебе даст поблажку Тот, Кто не дал ее ни Себе, ни Своей матери.
В-четвертых, обрати внимание на милость Его. Ты видишь, как Он терпит преследование, не противясь принимает изгнание из родной страны, добродушно уступает безумной злобе того, кого мог бы в один миг уничтожить. Какое глубокое смирение и великое терпение! Он не хотел отвечать ударом на удар, не хотел обижать; Он предпочел убежать от преследователя. Так и мы должны держаться с теми, кто нас обижает, или ругает, или преследует: не сопротивляться, не стремиться отомстить, но терпеливо выносить их, уступать их злобным нападкам и, более того, молиться за них, как учит Господь в другом месте в Евангелии (Мф 5, 44).
Итак, Господь бежал от лица раба, мало того, от раба дьявола. Несла Его юная мать, совсем почти девочка, и святой Иосиф, совсем почти старик, в Египет, по дороге малохоженой, темной, тернистой, через леса, горы и овраги, по местам необитаемым, путем кружным и очень длинным. Говорят, для гонца-скорохода там по прямой двенадцать или пятнадцать дневных переходов; они же шли, наверное, месяца два или больше. Ведь они шли, как рассказывают, через ту самую пустыню, по которой выходили из Египта сыны Израиля; а те шли сорок лет. Как они добывали себе в пути пропитание? Как несли припасы? Как и где останавливались на ночлег? Ведь жилье в той пустыне редко найдешь.
Поставь себя на их место, почувствуй то же, что и они: труд тяжкий, великий, долгий – и для них, и для младенца Иисуса. Пойди рядом с ними пешком, помогай нести Младенца, послужи им всем, чем можешь. Пойми: никакой наш собственный труд не должен нам казаться наказанием, раз другие – и столь великие – безропотно несли столь тяжкие труды так часто и так долго. О том, что случилось с ними на пути через пустыню, мало достоверных свидетельств, и я не буду об этом рассказывать.
Когда пришли они в Египет, содрогнулись все идолы этой провинции, как было предсказано пророком Исайей (Ис 19, 1). Они пошли в некий город под названием Гелиополь и там сняли какой-то домишко и прожили там семь лет как пришлые чужаки, в бедности и нужде.
Вот здесь есть случай для прекрасного, благочестивого и чрезвычайно сочувственного[41] размышления. Задумайся хорошенько вот над чем: на что они жили столько времени? Как добывали средства к существованию? Неужели попрошайничали? О Госпоже мы читаем, что она зарабатывала необходимое себе и Сыну иглой и прялкой. Значит, повелительница мира, любительница бедности, шила и пряла. Сильно же они возлюбили бедность во всех ее проявлениях и неукоснительно хранили ей верность до самой смерти. Но неужели она сама ходила по домам, предлагая пряжу, шитье и прочие работы, которые умела делать? – Наверное; ведь надо было, чтобы вся округа узнала о ней, иначе она осталась бы без работы: тамошние женщины вряд ли были ясновидящие. А когда Иисусу пошел пятый год или около того, неужели Он Сам бегал по поручениям матери, выпрашивая для нее заказы? – Наверное; у нее ведь не было другого посыльного. И неужели Он Сам разносил готовые работы и просил денег в уплату от имени матери? Неужели приходилось при этом краснеть мальчику Иисусу, Сыну Бога всевышнего, и матери, Его посылающей? А что если порой попадалась заказчица гордая, сварливая и языкастая? Он приносил ей готовую работу, просил заплатить, она же работу забирала, а Его выгоняла без денег, с обидной бранью, и Он возвращался домой ни с чем. О, сколько ужасных притеснений и обид приходится терпеть пришлым чужестранцам! Но Господь пришел не уклоняться от них, а все вынести. Подумай, как, должно быть, порой Он приходил домой, голодный, как обычно бывает у мальчишек, и просил хлеба, а у матери нечего было Ему дать. Разве при этом не сжималось у нее сердце? Должно быть, она утешала Его, как могла, словами, старалась приласкать, и, наверное, не раз недоедала сама, чтобы оставить что-нибудь Сыну.
Вот об этих и подобных вещах ты сможешь поразмышлять; пример я тебе дал. А ты продолжай и двигайся дальше, сама смотри, куда: будь маленькой девочкой с мальчиком Иисусом, и не пренебрегай мелочами, какими бы низменными или детскими они ни казались; размышляй о Нем неотступно. Эти размышления будто бы о мелочах даруют набожную преданность, усиливают любовь, возжигают тепло, учат сочувствию, несут чистоту и простоту, питают силу для смирения и бедности, позволяют сохранить домашнюю родственную близость, ведут к уподоблению и поддерживают надежду. Возноситься в горние пределы нам не по силам, однако немудрое Божие премудрее человеков и немощное Божие сильнее человеков (1 Кор 1, 25). К тому же подобные размышления, несомненно, уничтожают гордыню, лишают силы вожделение, прогоняют любопытство. Видишь, сколько добра от них происходит? Итак, повторяю: будь с ребенком ребенок, с подростком подросток[42], и всегда храни смирение. Следуй за Ним, куда бы Он ни пошел, и не своди глаз с Его лица.
Ты уже заметила, как тягостна была их бедность, сколько она несла с собой трудов и страхов? И если пропитание им приходилось добывать трудом своих рук, как, ты думаешь, они были одеты? Какая, по-твоему, была у них обстановка, то есть кровати и прочее, что создает удобства в доме? Было ли у них по два платья? Было ли в доме что-нибудь лишнее, что-нибудь для забавы или украшения? Это не вяжется с бедностью, и даже если бы она могла себе что-нибудь такое позволить, не захотела бы она, возлюбившая бедность.
А как ты думаешь, когда Госпожа шила или исполняла другую работу, делала ли она какие-нибудь особенные вещицы, из любви к красивому и интересному[43]? Не может быть; пусть этим занимаются те, кому не жаль времени; а она, живя в такой нужде, не могла тратить время на безделушки. Но если бы и могла, не стала бы. Есть один опаснейший порок, особенно распространенный в наше время. Хочешь знать, какой? Посмотри, во-первых, как время, отпущенное нам на хвалу Господу, растрачивается, вопреки Ему, на пустяки. Создать особенно красивую, интересную вещицу отнимает больше времени, чем приносит пользы или радости. А это очень плохо. Во-вторых, для создателя таких вещей они – повод для тщеславия. О, сколько раз человек обдумывает, прикидывает, представляет себе в уме, поворачивая так и этак, свое произведение, даже когда не работает над ним; и даже когда должен бы сосредоточиться на божественном, занят лишь тем, как бы создать нечто прекрасное, а затем выставляет свое творение напоказ и хочет признания и славы. В-третьих, для изготовителя такой вещи она – повод для гордости; именно таким маслом питается огонь гордыни и разгорается сильнее. Как вещи грубые и простые – топливо смирения, так произведения искусства – горючее гордости. В-четвертых, это дело отвлекает душу от Бога. Согласно блаженному Григорию, человек тем больше отлучается от горней любви, чем низменнее его наслаждения[44]. В-пятых, похоть очес есть одна из трех вещей, к которым восходят все грехи мира. А красивые вещи предназначены не для чего иного, как для разжигания и утоления этой похоти. Сколько раз человек с суетным удовольствием услаждает глаза красивыми вещами, будь то их создатель, или тот, кто их носит или ими пользуется, столько раз он оскорбляет Бога. В-шестых, для многих они служат ловушкой и причиной гибели; увидав такую вещь, человек может оскорбить Бога многими способами: возьмет дурной пример, или станет наслаждаться созерцанием, или захочет себе такую же, или похвалит, или обругает, или украдет. Подумай, сколько раз будет оскорблен Бог, прежде чем подобная вещь разрушится; а причиной всех оскорблений станет мастер, ее создавший. Поэтому, даже если бы я попросил тебя сделать мне что-нибудь эдакое, и если бы ты была уверена, что я мечтаю о такой вещице, ты не должна ее делать, ибо нет такой причины, ради которой стоило бы соглашаться на грех, и любыми путями следует уклоняться от оскорбления Бога. Тем более ты оскорбишь Его, если станешь заниматься такими вещами сама ради собственного удовольствия, желая более угодить твари, нежели Творцу! Этим занимаются те, кто живет по-мирски; подобные вещи – украшение мира, поношение Бога. Но кто намерен жить в чистоте совести, тот не дерзнет этим заниматься; я не знаю, как бы чистый человек мог захотеть испачкаться в такой мерзости. Видишь, сколько зол и бедствий проистекает из любви к красивому и интересному. Но есть и другое зло, хуже всех перечисленных: такая любовь прямо противоречит бедности. Кроме того, она – признак легкомысленной, суетной, непостоянной души.
Все это я сказал для того, чтобы ты избегала вещей такого рода. Не делай их, не пользуйся ими, вообще беги от них, как от ядовитой змеи. Однако не следует думать, что нельзя никогда создавать прекрасных произведений. Можно, особенно для богопочитания. Но здесь нужна величайшая осторожность: внимание к красоте, увлечение, наслаждение, даже подчиненные строгому порядку, опасны; их надо вовремя замечать и гнать из души подальше. О любопытстве к подобным вещам говорит св. Бернард: «Я спрашиваю, какая польза от суетных зрелищ? Что дают они телу? Чем питают душу? Поистине, ты не найдешь в человеке ничего, чему идет на пользу любопытство. Легковесное, пустое, бессмысленное утешение. Кто бежит от сладостного мира и покоя, чтобы удовлетворить свое беспокойное любопытство, для того я не знаю более жестокого проклятия, чем: пусть у него всегда будет то, чего он ищет»[45].
Однако вернемся к Госпоже в Египет. Мы оставили ее ради проклятого порока любопытства. Теперь вновь взгляни на нее в ее трудах: она шьет, прядет, ткет. Она делает это добросовестно, смиренно, неустанно, но при этом успевает и о Сыне заботиться самым тщательным образом, и дом вести, и ночью вставать на молитву – делает, сколько может, и всегда занята. Постарайся поставить себя на ее место, посочувствуй ей горячо, и ты увидишь, что не даром досталось царство Госпоже царства.
Случалось частенько и так, что какие-нибудь добрые матроны, видя ее бедность, кое-что ей присылали; она принимала со смирением и благодарила. И святой старец Иосиф подрабатывал кое-что плотницким делом.
Словом, предметов для сопереживания сколько угодно. Сосредоточься на них; побудь там подольше. Наконец, проси позволения удалиться. Пусть тебя благословят на прощание: сначала мальчик Иисус, затем мать, потом Иосиф. А ты, прощаясь, встань на колени со слезами и великим сочувствием: ты покидаешь их бесприютными изгнанниками; им еще долго оставаться вдали от родины, целых семь лет жить на чужбине, в поте лица добывая свой хлеб.