Shitstorm
Артемов работал аудитором – ездил с проверками по предприятиям нефтегазовой отрасли. Иногда уезжал на неделю, иногда на две, иногда на день. Из-за частых командировок он эту работу и выбрал, и чем дальше посылали, тем было лучше, потому что больше всего в жизни Артемов любил летать.
В самолетах Артемову нравилось все – как пахло в салоне, как тяжелело тело во время взлета, как стихал, пугая чутких пассажиров, рев двигателей на высоте. Там, над облаками, он ощущал легкость и радость: отступали все болезни, похмелье, обиды и тревоги. Это было лучшее время в его жизни.
Иногда поездка занимала один день, и в течение суток Артемову удавалось подняться в воздух два раза. Такие дни он особенно любил.
Из Москвы в Тюмень лететь недолго – меньше трех часов. По пути туда Артемов успел сделать презентацию для регионального офиса, прочесть пятьдесят страниц новой книги и написать несколько писем.
Вечерний самолет в Москву был тот же, что и утром, – не первой молодости 737, и даже некоторые попутчики оказались теми же. Симпатичная блондинка в бизнес-классе, в черном платье и массивных браслетах на тонких запястьях, – Артемов уже видел ее утром – и мужчина старше средних лет, плотный, ростом под два метра, плечистый и, судя по осанке, как будто военный, который сидел рядом с Артемовым. Мужчина явно боялся: когда попали в турбулентность, вцепился в подлокотники и не отпускал их до посадки.
В узкую щель шторки, отделявшей бизнес-класс от эконома, Артемову было видно кресло, в котором сидела блондинка. Она раскрыла ноут и что-то писала. Артемов тоже писал – составлял отчет о поездке – и закончил ровно к тому моменту, когда перед посадкой загорелось табло «Пристегнуть ремни».
Уже на земле почувствовал усталость и захотелось спать. Мужчина на соседнем кресле, наоборот, оживился – принялся звонить кому-то, поднялся из кресла, когда двери еще были закрыты, и нависал над Артемовым, пока не начали выпускать.
Залы прилета Артемов не любил. Грязь, запах пота и плохой еды, крики и плач детей, а особенно неприятен ему был тусклый свет. Каждый раз Артемов старался поскорее выйти наружу, прорвавшись через толпу таксистов. В этот раз все сделал так же – выбежал из здания терминала, спрыгнул с пандуса и вскочил в первую же машину. Назвал адрес, сумму – водитель кивнул, и они поехали.
Если по дороге в аэропорт Артемов всякий раз испытывал радостное предвкушение, то на обратном пути как будто увеличивалась сила притяжения. Окружающая действительность становилась грубее и посконнее, исчезало волшебство, и вместо рекламных щитов с пожеланиями счастливого пути вдоль придорожного леса мелькала реклама дератизаторов, ассенизаторов и копателей колодцев. Чем дальше ехали, тем мрачнее делался Артемов, и что едут они уже не по шоссе, а по какой-то другой дороге, он заметил не сразу.
Он подумал, что это какой-то хитрый объезд пробки перед МКАДом, известный только таксистам, когда машина резко остановилась, а из темноты в салон втиснулся кто-то тяжелый и быстрый: Артемов не успел даже руки вытянуть в его сторону. Удар в челюсть, вспышка, ничего.
Он очнулся на земле. Сбоку бил яркий ксеноновый свет. Попробовал повернуться и встать, но оказался связан по рукам и ногам. Хотел закричать – и, как в кошмаре, не смог раскрыть рот, заклеенный скотчем. Увидел колеса машины, чьи-то ноги в армейских ботинках, потом услышал шаги, и вот его перевернули на спину. Над ним, огромный и широкий, стоял недавний попутчик, теперь он держал в руке пистолет и направлял его на Артемова, Артемов видел черную дырку ствола.
– Долетался, сука, – почти ласково сказал мужчина.
Артемов замычал, засучил связанными ногами, а потом мужчина скривился, схватил себя свободной рукой за шею и начал падать – на Артемова, все еще держа в руке пистолет, потом снова была темнота.
Потом он очнулся во второй раз. Мягкая светлая кожа под щекой. Приятный приглушенный свет. Любимый с детства запах воздуха из рециркуляционной системы. Ровный гул турбин. Легкость и ощущение счастья. Артемов поднял голову – едва ощутимо кольнуло в шее. Посмотрел на руки – красные полосы поперек чуть опухших запястий. Повернулся к иллюминатору – в соседнем кресле сидела блондинка с массивными браслетами на запястьях, на откидном столике перед ней стоял «эйр» и высокий узкий бокал. От «эйра» тянулся белый провод наушников – она писала что-то и слушала. Потом повернулась к Артемову.
– Ну привет, – улыбнулась, вынимая капельки наушников, закрыла ноут. – Выпьешь чего-нибудь?
Из всего, что Артемов услышал за следующие три часа, легче всего ему было поверить в то, что их самолет полностью невидим для радаров.
В остальном было так. Две враждующие расы неземного происхождения, которые оказались на Земле больше трех тысяч лет назад, не смогли отсюда улететь. Корабли сломались и сгнили где-то в бассейне Амазонки. Для одних – для простоты женщина называла их эльфами – притяжение Земли было слишком слабым по сравнению с родной планетой. Для других – она называла их гномами – наоборот, слишком сильным, гнетущим. И для тех, и для других жизнь на Земле была сплошным мучением. Между собой две расы не скрещивались, зато с людьми – очень даже, и, по мере того как происходило смешение и адаптация, чистых эльфов или гномов на планете становилось все меньше, но, несмотря на это, вражда между расами не утихала. Потомки первых пришельцев по-прежнему убивали друг друга.
И те, и другие устроились, в общем, неплохо. Легковесные воздушные эльфы изобрели авиацию, придумали небоскребы и полетели в ближний космос. Тяжелые тугодумы гномы зарывались в толщу планеты: копали уголь, качали нефть и газ, строили метро, опускались на дно океана, обживали катакомбы и бункеры.
Война между расами становилась все изощреннее. Непосвященные смотрели новости об упавших самолетах и заваленных шахтах, а тайные правители мира ставили отметки на картах боевых действий и отсылали донесения в штабы. Когда одна раса создавала что-то новое, другая раса быстро находила в этом новом уязвимое место.
Эльфы построили «Конкорд». Гномы запустили нефтяной кризис 1973 года, и «Конкорд» прогорел.
Эльфы гордились своими небоскребами. Гномы устроили 9/11. Эльфы в ответ применили в Афганистане пещерные бомбы.
Боевые дроны и F-15 несколько лет жарили гномов в их подземных жилищах на Ближнем Востоке – преимущественно в нефтяных регионах или где-то совсем близко.
Сбитый в 2014 году в Донбассе пассажирский «Боинг» поднял планку на новую высоту: гномы вылезли из своих нор. Эльфы бомбили их подручным оружием – украинской фронтовой авиацией.
– А донецкий аэропорт? – восклицала блондинка, звеня массивными браслетами. – Это даже звучит смешно – донецкий аэропорт! Это… это как женский член!
Она рассказала еще много всего – про вторую мировую, про бункер Гитлера, про пещеры бен Ладена, про японских летчиков-камикадзе. У Артемова от услышанного шумело в голове.
– Я вот про Украину хотел спросить, – осторожно начал он. – Эта песня вот, знаете? Воины света – это про вас? В смысле, про нас?
– Все, что происходит в Украине, – назидательно ответила женщина, – это все про нас. Что там добывают, в Донбассе? Уголь? Ты сам можешь представить себя в шахте? А видел когда-нибудь шахтеров в аэропорту?
Артемов видел. С десяток мужиков с темными лицами мрачно ожидали рейса. Они выпили почти весь алкоголь в дьюти-фри, и Артемов не удивился бы, начни они пить духи, которые тоже накупили в изобилии в этом же дьюти-фри. В оранжево-черных ленточках, привязанных к дерматиновым сумкам, ему виделись отблески подземного пламени на антрацитовых пластах.
– А меня они как нашли?
– Технически это несложно. Они следят. Получают доступ к базам постоянных клиентов авиакомпаний, присматриваются, наблюдают. Убирают по одному.
– А нас много?
– Слышал, как говорят: «Живу в самолете»? Сам, наверное, так говоришь иногда?
Артемов кивнул.
– Теперь будешь осторожнее, – она засмеялась. – Точно никто не знает, сколько нас. Но много, очень много. Хороший фильм был «Их позвало небо». Кого сегодня зовет небо? Политиков, бизнесменов, артистов, журналистов, моделей. Многие не догадываются, кто-то знает, остальные узнают, когда придет время.
– И что мне теперь делать? – Артемов совсем смутился, когда услышал про моделей, не дожидаясь ответа, спросил: – Вы же в курсе, где я работаю, да?
Блондинка довольно улыбнулась.
– Именно поэтому ты и здесь. Потому что мы в курсе, где ты работаешь. Они тебя нашли, потому что не хотели, чтобы тебя нашли мы. Я тебе кое-что покажу.
Она открыла «эйр» и повернула экран к Артемову. На экране была карта мира, раскрашенная в два цвета – ярко-голубой и темно-коричневый. Территория бывшего СССР была сплошь покрыта коричневым, и только Украина с Прибалтикой – голубым, как западная Европа и США. Другие континенты были закрашены перемежающимися диагональными полосами. Присмотревшись, Артемов увидел, что карта изменялась, – голубые и коричневые пятна меняли форму и размер, иногда крошечный, как булавочный укол, голубой огонек загорался на коричневом фоне. Некоторые сразу гасли, некоторые продолжали светиться. Маленькие коричневые пятнышки тоже периодически возникали на голубом поле.
Конец ознакомительного фрагмента.