Босс-файт
Перед тем как выйти из переговорной, я привычно оглядываюсь на коллег: кто смотрит в окно, кто в ноут, кто поднял голову и пустым взглядом провожает меня – светлое пятно рубашки с зеленым разводом галстука – к двери.
Встреча идет уже полтора часа. Семеро из пятнадцати присутствующих мечтают только о том, чтобы отлить. Они ерзают на стульях и уже час как не выпили ни глотка воды. Один из них новенький в компании и всего боится, возможно, через пару часов он умрет от разрыва внутренних органов. Остальные шестеро работают здесь давно, но они тоже боятся – босса. Когда я поднимаюсь со стула, они стараются не смотреть на меня. Они меня ненавидят.
И они не догадываются, что настоящий босс – не в переговорной.
Сервер свободен. За долю секунды до того, как отразить первую атаку, успеваю повернуть ручку замка в кабинке туалета. Неделю назад не успел – в середине поединка, когда у меня оставалось 35 % защиты, дверь в кабинку открылась и на поле битвы возникла уборщица.
Она не увидела блеска боевого топора и не услышала, как меч отбил атаку, продолжил движение и отсек сумеречному стражнику правую кисть, но неладное почуяла. С тех пор она меня избегает.
В игре я бы все равно скормил ее душу стражу ворот или обменял бы на камень, дающий плюс пять к обороне.
После этого случая я стал осторожнее, хотя иной раз время, которое я тратил на то, чтобы повернуть ручку замка, оборачивалось серьезным ранением.
Я подозреваю, что кроме меня в нашей конторе есть еще игрок, может быть, даже не один, – вероятно, однажды мы сойдемся в схватке, сидя в соседних кабинках. Я не хочу об этом думать. Я просто всегда закрываю дверь, а иногда, если предстоит схватка с боссом, включаю воду.
Цель игры проста – остаться в живых. Здесь нет никакого сюжета, история персонажей – это история битв, побед, смертей и перерождений, история набранных плюсов и скиллов. Это история таких, как я, история всех менеджеров мира. Она как будто придумана специально для нас, потому что в жизни менеджеров тоже нет никакого сюжета, это бессмысленное и хаотичное движение к бонусу, отпуску, обеду за счет клиента, сексу после новогоднего корпоратива. Я люблю игру за опасность, ощущение жизни, страх смерти, гомеопатическую дозу власти над другим существом. Мой любимый момент – финал схватки, когда противник повержен и мой аватар наносит серию ударов, заканчивающуюся декапитацией. Head shot! Особенно я люблю победу в схватке с боссом, вот как сейчас.
Убивать тех, кто сильнее тебя, хорошо для кармы. Для прокачки аватара. Просто для тщеславия, наконец. Я давно охотился за кем-то вроде него – мне понадобилось два месяца блужданий по подземельям и пустошам. С десяток встреч, семь презентаций и пять ланчей, которые я пропустил, – все это я видел в суровых взглядах моих дисциплинированных коллег. Но мне было все равно. Эта тварь была где-то рядом. Сегодня я встретил его – в офисном туалете, сбежав с очередного совещания, под шум льющейся из крана воды.
Я остался разочарован. Во-первых, ник Zorg. Его берет себе каждый пятый новичок. Во-вторых, судя по тому, как он дрался, своего бога сотого уровня он купил у китайцев. У него просто не было шансов, мне даже не пришлось использовать магию. Довольно быстро я нанес решающий удар, точный укол под ребро, он упал на одно колено и захрипел.
– Что, неважный денек, дружище? – набрал я в строке чата перед тем, как покрошить его в капусту. – Похоже, ты сейчас умрешь.
И поставил смайлик, вот такой::) ~
И покрошил.
Я вернулся в переговорную через семь минут. Совещание закончилось поздно, мы разошлись, когда большинство сотрудников уже отправились по домам. Проходя мимо дверей туалета, я почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев.
«Хороший день», – сказал я себе.
Первым, что я увидел в офисе на следующее утро, был траурный портрет на ресепшне. Завскладом, молодой еще человек, никто толком не знал, что произошло. Пока мы сидели вчера на совещании, ему стало плохо, в этот момент он находился в туалете и не смог сразу позвать на помощь. Сердечный приступ, острая недостаточность. Он смог выбраться из кабинки, но потерял сознание и упал в дверях. К приезду скорой он был уже мертв.
Конечно, это, скорее всего, просто совпадение. Никаких доказательств обратного. Разве что наслаждение, которое я получаю, убивая в игре, – оно слишком сильное, чтобы платить за него только зарядкой телефона. Оно давно проросло во мне, проникло под кожу и в кровь.
Несколько недель я пытался не играть. У меня даже получалось. Я продержался двадцать три дня.
То есть, как «продержался».
В начале четвертой недели я убил голубя. Растоптал ногами.
Я шел на работу. Утро не задалось: я проспал, пролил кофе, порезался, когда брился, от рубашки оторвалась пуговица, я торопился, босс ждал на встречу через полчаса, лифт не ехал вечность, и когда я наконец открыл дверь в тамбур подъезда, то услышал странный звук, похожий на тихое рычание. Краем глаза я уловил движение внизу и рефлекторно нанес удар ногой в направлении звука. Только потом я открыл внешнюю дверь подъезда и в свете раннего городского утра увидел его. Голубь сидел в углу, умирая от орнитоза, а я уже сломал ему крыло, так что сбежать от меня он не мог. Грязный, со слипшимися перьями, он издавал последние в своей жизни звуки, и я чувствовал рядом его смерть.
Я прекратил топтать то, что от него оставалось, только когда на шум пришла консьержка. Мои туфли и брюки были в крови, перья летали по темному подъезду, как мертвый снег ночью в середине зимы, со стен текло. На встречу в тот день я опоздал.
В офисе первым делом я пошел в туалет и заперся в кабинке.
На меня шел голем 150 уровня. Я ждал с мечом наготове. Големы редко пользовались магией, и, когда я заподозрил неладное, было уже поздно. Парализующее заклинание. Боевой топор сверкал, разрушая мою защиту.
– Щекотно? – прилетело в чат, а я не мог даже ответить, потому что вместе со своим аватаром будто плыл в тяжелом масле.
Когда магия закончилась, от моей защиты осталось 10 %. Безнадежно.
Очень скоро я потерял контроль и начал хаотично размахивать мечом, уже понимая, что это жест отчаяния, но все еще надеясь хотя бы на везение.
Он нанес решающий удар, мой аватар рухнул, как если бы из него вынули скелет, я опустился на край унитаза и смотрел на строчку чата.
«ТЫ УВОЛЕН!»
Вот так, капслоком.
Затем голем поднял топор и раскрошил уже бесполезную фигурку в труху.
Я вышел из кабинки туалета через полчаса. Половина нервов в моем теле была как будто оборвана – кожа немела то там, то тут, и я не был уверен, что могу идти ровно. Я добрался до своего рабочего места, включил компьютер. В почтовом ящике десятка два новых писем, последнее от босса – из одной строчки.
«ТЫ УВОЛЕН».
Вот так, капслоком.
Я подумал тогда: где достать меч?
Два удара ножом в шею – лучший аргумент в разговоре со стражем врат. Никогда не мог понять смысл ограничений на продажу холодного оружия – в десятках магазинов по всему городу любой психопат может купить идеальный японский клинок под видом кулинарного ножа. Убивать просто.
Поднимаюсь на лифте. Обычно я хожу пешком – на самом деле человеку не нужно много тренироваться, чтобы быть в форме, двадцать минут ходьбы в день, лестницы вместо лифтов, немного отжиманий – все, что нужно. Выхожу из лифта и уворачиваюсь от удара. Делаю выпад на правую ногу и нанизываю селезенку следующего стража на сабатье японской стали. Сабатье в другой руке как будто сам перерезает ему горло. Я слышу крики и стоны тварей. Я ищу босса.
Кричат повсюду. Мне осталось пройти по длинному коридору, и там, в конце, за стеклянной стеной я найду того, кто мне нужен.
Навстречу выбегает человек, перекошенное от страха и отвращения лицо кажется мне знакомым – это новичок, который боялся выйти отлить. Он бросается на меня, расставив в стороны руки, – и останавливается с мокрым звуком, и сползает вниз, я слышу, как металл задевает о кость.
Ковролин чавкает кровью.
Я слышу топот и крики за моей спиной – они удаляются.
У меня есть еще время.
В конце коридора за стеклянной стеной сидит секретарша босса. Она кричит что-то в телефонную трубку, потом замечает меня.
Стеклянная стена и дверь не пропускают звук – я наблюдаю пантомиму ужаса по ту сторону.
Бью ногой в замок стеклянной двери несколько раз. Алюминиевая рама гнется и громко ударяет в стену.
Теперь я слышу крик.
Девушка лезет под стол, потом вылезает оттуда, швыряет в меня какую-то канцелярскую мелочь, ползет на коленях по ковролину и тянет ко мне руки.
Ничего личного. Один раз мы даже выпили с ней в баре неподалеку. У нее была яркая помада и багровые окурки в пепельнице.
Ковролин, кровь.
Осталась одна дверь – я знаю, кто меня ждет за ней, я поворачиваю ручку и вхожу.
Голем поднимает топор. Я уворачиваюсь. За моей спиной в щепки разлетается стеклянный стеллаж.
В коридоре слышен топот ног и приглушенные голоса по милицейской рации.