4. Простота и осознанность
У нас есть два довольно распространённых подхода к работе: заполнить пространство так, чтобы для творческого процесса не осталось места, или бояться творческого процесса и, следовательно, стремиться всячески его избегать. Вот два примера подхода эго к работе. Заполнив пространство вместо того, чтобы отпустить себя и позволить развиваться творческому процессу, эго неизбежно внушает нашему сознанию свою трактовку происходящего. Это происходит потому, что мы боимся сделать паузу, которая позволила бы нам оглянуться назад и увидеть наш изначальный источник. Очень тревожно для эго видеть свою наготу, ибо это вызывает в нём ощущение собственного краха и поражения. Поэтому, когда вы видите это открытое пространство, вы боитесь вовлекаться в какой-либо творческий процесс, способный снова раскрыть в вас это пространство.
Понимание этого процесса может помочь нам выйти за рамки обычного разумного подхода, который мы применяем к работе. Как правило, если мы считаем, что должны работать для того, чтобы зарабатывать деньги, то мы просто механически работаем. Если же мы больше не считаем, что должны работать, то делаем что-то другое. Из-за этого механического подхода у нас нет надлежащего отношения к самой работе. Работать – значит не только зарабатывать деньги, выполнять свои обязанности или целенаправленно добиваться превосходного результата. Работа представляет собой творческий процесс.
Сопротивление творчеству также обусловлено нежеланием устанавливать связь с землёй, опорой под ногами. Не позволять себе взаимодействовать с землёй – значит не уметь оценить вещи должным образом, как они есть, не уметь по-настоящему прочувствовать отношения между собой и объектами, с которыми вы имеете дело. Если вы чувствуете связь между собой и полевым цветком, то можете наклониться и понюхать его. Вы не поленитесь сделать это.
Если такого рода пластичная связь между вами и объектом сохраняется, то эго не получает возможность присваивать что-либо; оно не получает отчётов от вас и от вашей работы. Когда ваша работа становится естественным и спонтанным общением, эго не получает возможность действовать как вездесущий посредник. Однако чаще бывает так, что у эго есть связные, приносящие информацию в штаб. Тогда эго принимает или отвергает происходящее. Всё зависит от удовольствия эго. Вместе с тем, если у вас есть хорошая, пластичная связь с работой, то вы работаете вне власти эго, что для него крайне унизительно.
Эго происходит из заблуждения и смущения нашего ума, а смущение берёт начало в тревоге и страхе. Нет такой вещи, как определённое эго, само по себе; скорее, эго состоит из различных элементов. Поэтому я бы не сказал, что эго так уж плохо, но это определённо не очень здоровая вещь, потому что начинать со смущения, неведения и страха – это всё равно что пытаться сажать щебень вместо семян. Это чувство полного обособления от всего остального. Отсюда и тревожность: вы чувствуете отчуждение от всего мира, поэтому вам очень не по себе. Вы словно бы один в центре пустыни Сахара. Всюду вам мерещится опасность. Так возникает тревожность; как только вы начинаете тревожиться, ум ваш тотчас приходит в смущение, потому что, когда вы паникуете, вы не ведаете, что творите, вы заблуждаетесь. Грубо говоря, вас одолевает неведение. В общем, эго лишено творческого начала.
Желание заполнить пространство является общей невротической реакцией на тревожность. Работа становится средством спасения. Если вы испытываете депрессию или страх, или если просто не всё складывается в вашей жизни, вы тотчас начинаете полировать стол или пропалывать свой огород. Вы немедленно пытаетесь найти себе какое-то занятие. Это способ физически обыграть психические модели поведения эго. В таком случае работник вообще не имеет реальной связи с работой как таковой. Работа становится формой эскапизма, или, на ментальном уровне, способом не позволить себе осознать главную проблему. В этом случае человек действует импульсивно. Он или она ищет своеобразное удовольствие в данном моменте. В каком-то смысле он живёт в этот самый миг, в настоящем. Но это неправильный – именно способ проживания данного момента, потому что человек не чувствует, что он в состоянии осмыслить главную проблему, анализируя и извлекая уроки из своего опыта. Человек пытается машинально заполнить пространство, то есть пространство физическое и психическое или духовное. Складывается впечатление, что пространство – любой пустой угол – пугает его.
Зачастую этот подход можно увидеть в том, как человек украшает свой дом. Везде, где есть пустая стена, он обязательно что-то вешает на неё. Если какое-то пространство освобождается, он вешает другую картину или заполняет его мебелью. Каждый раз, когда возникает ощущение пространства, он заполняет этот промежуток. Так его стилем оформления интерьера становится максимальное заполнение комнат. В результате пространство битком набивается постоянно прибывающими вещами. И чем больше забито его место обитания, тем более комфортно он чувствует себя, потому что ему не нужно иметь дело с какими-то неизвестными, неопределёнными областями.
Другой результат такого рода проявления эго состоит в том, что всякий раз, когда человек видит где-то немного пыли, он чувствует, что этот налёт пыли означает так много, что он должен немедленно стереть его. Каждая пылинка воспринимается как вторжение в его пространство, и он должен очистить это пространство и разместить в нём свои вещи. Он занят безостановочным заполнением этих промежутков.
У многих людей есть разновидность невроза в виде заполнения пространства. Если их трудовая деятельность завершилась и они выходят на пенсию по старости, то они сразу пытаются найти другую работу, чтобы постоянно быть занятыми. В отсутствие работы они боятся потерять темп жизни, чувство постоянного движения вперёд. Стремление просто двигаться вперёд, всё время чем-то заниматься становится у них одержимостью, то есть выраженным невротическим расстройством.
Другой подход, основанный на боязни творчества, исповедует человек, который отказывается браться за службу или работу. Такой подход демонстрирует слепоту, отказ от применения своего интеллекта. В 1960-х и 70-х годах многие молодые люди выступили против самой необходимости трудиться. Этот протест является способом отказа принимать практическую сторону жизни, отказа общаться с самой землёй. Этот отказ – весьма серьёзное явление. Любой человек, молодой или старый, обладает огромным интеллектом. Благодаря интеллекту люди видят проблемы, которые появятся, если они начнут какой-то творческий процесс. Основная трудность, которую они видят, заключается в том, что стоит только начать, и уже невозможно будет остановиться. Вам приходится вовлекаться всё глубже и глубже. Один вид работы приводит к следующему виду работы, а это означает необходимость постоянной работы над собой.
Весь смысл обсуждения этих подходов к работе состоит в том, чтобы понять, что всё, что мы делаем физически, также отражается и в нашем сознании. Каждый шаг, который мы делаем на физическом уровне, имеет духовное значение. Это может звучать как некая фантазия, но всё именно так и обстоит. Когда я говорю здесь о духовности, я не подразумеваю что-то благочестивое или религиозное. Здесь духовность означает истину, бытийность естественных истин жизни. Каждая ситуация оказывает воздействие на нашу психологию, на нашу истинную психологию, совершенную часть ума.
Человек может быть невероятно умным и тем не менее отказываться работать. Он слишком ленив для того, чтобы испытать себя в каком-то деле. Он предпочёл бы мечтать или праздно размышлять о чём-то. Это я считаю своего рода анархистским подходом. Если вы делаете что-то конструктивное и практическое, ваше дело связано с обществом. Это значит принятие ответственности за что-то. Такой расклад, кажется, весьма опасен для человека подобного типа, потому что он не хочет помогать обществу крепнуть и развиваться.
Даже если вы выступаете против материализма общества и не хотите поддерживать его, всё равно отказ работать обусловлен неправильным пониманием. Не принимая участие в работе и практической деятельности, вы ничего не добьётесь. Более того, так вы просто укрепитесь в собственной негативности. Ничем не помогая, вы будете просто ощущать в обществе свою бесполезность. Если в самом деле доводить этот вид неучастия до его логического конца, это будет означать, что нельзя есть, нельзя даже дышать, потому что воздух, которым вы дышите, также принадлежит миру или обществу. Такой подход может превратиться в очевидную крайность. Если быть в нём последовательным, то это будет означать, что вообще нельзя существовать.
Существует огромная путаница в вопросе соотношения материализма и взаимодействия с социумом. Просто печься о своём деле или даже вести бизнес – это ещё не материализм. В этом вообще нет ничего плохого. По-настоящему материалистическое мировоззрение в отношении общества порождается психологическим материализмом. С материализмом связана определённая базовая философия, которая передаётся от одного человека к другому в устной форме и преподаётся всем на примерах. Один человек воспринимает её от другого. Так работает психологический материализм. Однако стремление избежать его влияния исключительно через праздность и полную безответственность ни к чему не приведёт.
Ничегонеделание принимает форму лени. Для того чтобы лениться, мы должны выйти на определённый уровень интеллектуального развития. На самом деле лень обладает огромным интеллектуальным потенциалом. Когда вы ленивы, как только у вас возникает необходимость что-либо сделать, на ум вам сразу приходит убедительный ответ с вескими аргументами в пользу отказа от этого дела. Позже вы можете сказать: «Я ничего не сделал, потому что мне не хватило времени. Случилось то-то и то-то, и у меня просто не дошли руки. На то были свои причины». Этот автоматический ответ, который приходит вам на ум, очень удобен. Нужно быть очень умным для того, чтобы находить подобные оправдания. В лени заключён громадный интеллект, но применяется он неправильно.
Лучший способ использования своего интеллекта состоит в том, чтобы научиться чувствовать, какое действие в данной ситуации будет действительно искусным. Для того чтобы сделать это, мы должны установить как можно более прямую связь с землёй. Интересно, что мы называем такое состояние «заземлённым». При таком подходе мы рассматриваем работу не просто как работу, а как способ самовыражения. Это может быть работа в саду или по дому – приготовление пищи, мытьё посуды – что угодно. На самом деле это даже не какие-то «рабочие задачи», а то, что должно быть сделано, потому что природа требует внимания. Интересно то, что если вы оставите что-то несделанным или не озаботитесь даже таким бытовым вопросом, как приготовление пищи с полным и должным вниманием и ясным мышлением, то возникнет беспорядок. Это произойдёт потому, что вы не относитесь к делу надлежащим образом; вы не выражаете как следует свою любовь к земле. Вы либо разобьёте тарелку, либо прольёте что-то, либо дурно приготовите пищу, либо что-то ещё пойдёт не так. Природе свойственно очень чутко реагировать на подобные вещи. Если вы не чувствуете связь между собой и выполняемой работой, возникнет хаос.
Уравновешенное состояние ума зависит от того, как вы всё делаете: как наливаете чашку чая, как кладёте туда сахар и льёте молоко. Эта вещь может показаться очень незначительной, но она по-настоящему важна. Всегда можно узнать, воспринимает ли человек ту деятельность, которой он занимается, как что-то основательное или он ощущает её лишь как некую рутину или что-то, что он попросту «должен» сделать. Если человек лишён контакта с землёй, вы всегда можете почувствовать в нём некоторую неуклюжесть, даже если действия его кажутся выверенными и умелыми. Такие вещи очевидны, они легко чувствуются.
Это также касается нашего отношения к жизни в целом. Каждая ситуация имеет духовное значение. Если вы не чувствуете каждый шаг, который делаете, то ваш привычный ход мыслей становится крайне хаотичным, и вы начинаете задаваться вопросом о том, откуда исходят эти проблемы. Они просто возникают из ниоткуда, потому что указывают на то, что возникла необходимость во внимании. Они говорят: «Что-то не так, и нам требуется внимание». Ситуации требуют внимания, потому что вы отказываетесь видеть тонкие моменты жизни. Но если вы способны увидеть эти нюансы, если вы уделяете им внимание, тогда они перестают его требовать. И обман здесь невозможен. Вы не сможете притвориться, будто умеете красиво налить чашку чая. Притворство в таких вещах невозможно в принципе. Вы не сможете сыграть; скорее, вы в самом деле должны прочувствовать это; вы должны ощутить землю и свою связь с ней. Затем, начав таким образом, вы должны также завершить всё начатое в таком же ключе. Я сейчас говорю о бытовых вещах, но то же самое можно сказать о других жизненных ситуациях.
Очень интересно наблюдать за японской чайной церемонией. Она начинается с объединения всех необходимых составляющих: пиалы и салфетки, венчика, кипящей воды и тому подобного. Всё делается сознательно и надлежащим образом. Затем чай подаётся, и гости пьют его осознанно, с ощущением правильного алгоритма действий. Эта церемония также включает в себя традиционный способ мытья пиал, возвращения их на место, уборки. Убирать со стола важно точно так же, как и накрывать на стол. Обычно, когда мы сначала загораемся желанием что-то сделать – давайте снова поговорим о приготовлении пищи, – мы, как правило, собираем много ингредиентов, шинкуем их и готовим блюдо с большим энтузиазмом. Затем, когда всё мелко нарезано, приготовлено, подано и съедено, мы зачастую просто оставляем на столе беспорядок. Мы не задумываемся об уборке. Мы надеемся, что вдруг явится какой-то сознательный человек и поможет нам навести порядок. Если он мудрый, то вообще ничего не скажет. Он просто молча вымоет наши тарелки и разложит всё по местам, прежде чем мы даже осознаем его присутствие. Как было бы хорошо!
На обывательском уровне реклама постоянно призывает нас что-то покупать, производятся горы вещей, но никто не объясняет, как всё расчистить – как избавиться от ненужного хлама. Кажется, это самая большая проблема, с которой мы столкнулись. Здесь снова уместна тибетская поговорка, которую мы уже использовали: «Лучше ничего не начинать, но если взялся за что-то, нужно довести дело до конца». Таким образом, важно уметь не только выполнять работу, но и правильно её завершать.
Наш подход к работе в окружающем мире, за стенами нашего дома, также крайне важен. Если вы не используете свою профессиональную деятельность для бегства от жизни или игнорирования самого факта своего бытия, тогда работа – благо. Труд важен независимо от того, работаете вы на себя или на кого-то ещё. Он чрезвычайно важен, если вы заинтересованы в духовном развитии, потому что затруднения в работе с самим собой всегда проявляются в ваших отношениях с окружающими и тем хаосом, который возникает при взаимодействии с другими людьми, объектами и явлениями. Если нам удаётся справляться с такими ситуациями, это один из самых тонких способов воспитать в себе дисциплину. Если вы работаете на заводе, то не должны смотреть на людей свысока, исключительно как на рабочих или как на производителей материальных ценностей. Вы можете многому научиться стоя у станка или конвейера, в кругу своих товарищей.
Многие проблемы, с которыми люди сталкиваются на рабочем месте, вызваны избыточной мотивацией к умственной деятельности: вы вообще не хотите заниматься физическим трудом, а хотите для себя лишь интеллектуальной, умственной деятельности. Это духовная проблема. Такая проблема возникает, когда кто-то, пекущийся о своём духовном развитии, рассуждает с точки зрения важности ума. Мы хотели бы обрести глубокое или возвышенное понимание – некое мистическое, наивысшее и глубочайшее понимание вещей, что бы оно ни означало. В действительности же самые высокие и самые глубокие, самые проникновенные истины не от мира сего постигаются у кухонной раковины или у рабочего станка на заводе. Ситуации эти не обязательно будут наполнены блаженством. Они могут оказаться не столь захватывающими, как чтение повествований о духовных свершениях, зато в них присутствует реальность. Работа с людьми и встречи с их прямолинейностью, как и разрешение всех проблем, возникающих на вашем пути, даёт невероятно глубокий опыт. Если вы на самом деле работаете на заводе или ведёте собственный бизнес, то имеете дело с самыми разными людьми и явлениями, резонирующими с вашим собственным состоянием бытия. В ваших способах разрешения обычных рабочих ситуаций присутствует утончённая простота. Мы нередко отчаянно нуждаемся в простой житейской и, если уж на то пошло, «крестьянской» духовности. Такая племенная, или примитивная, крестьянская мудрость «от сохи» является одним из самых красивых, здоровых и гармоничных свойств человека.
Если у вас есть такая сермяжная простота приземлённого типа, то вы на самом деле не будете испытывать никаких проблем, связанных с умом. Все приёмы в работе будут выверенными и нехитрыми. Всё будет делаться как следует, тщательно и просто. Когда мы встречаем, например, представителей коренных народов Индии или Мексики, или американских индейцев, мы видим, что в них есть этот простой здравый смысл «от земли». Они излучают здравомыслие, потому что работают с ситуациями собственноручно. Они мыслят безыскусно и исключительно продуктивно. Если посмотреть на их лица, почти невозможно представить себе, чтобы они могли потерять самообладание. В них есть что-то прочное и практичное. Такие исторические деятели, как Будда или Христос, принадлежали к этому типу людей. Они провели много времени среди крестьян, простого народа. Люди, писавшие и собиравшие Веды, Дхаммападу и все великие писания, не были рафинированными интеллектуалами[7]. Они были простыми людьми. Их образ жизни был самым незатейливым. Они сами носили воду и сами рубили дрова, чтобы иметь возможность вскипятить её и приготовить чай или сварить суп. Они научились управляться с собственным бытом и крепко стоять на земле.
Для того чтобы по-настоящему развиваться духовно и обрести способность действовать искусно, мы должны значительно упростить свой подход к жизни. Если мы сумеем сделать это на телесном или физическом уровне, то сможем работать и с нашим психологическим аспектом, потому что эта простота также заметно меняет состояние нашего ума. Изменится вся структура нашего мышления. Эта внутренняя игра, продолжаясь и дальше, станет куда меньше походить на игру; она превратится в практический способ осмысления жизненных ситуаций.
Итак, работа и наше отношение к ней зависят как от состояния нашего ума, так и от того, каковы наши отношения с землёй. Медитативная осознанность очень важна в этом вопросе. Медитацию можно сравнить с прыжком. Сделать прыжок – значит осознать открытость пространства. Вы можете совершить этот медитативный прыжок во время работы. Это связано с соединением воздуха и земли. Вы не можете почувствовать землю, не почувствовав воздух. Чем лучше вы чувствуете воздух, тем лучше чувствуете землю. Чувствовать сразу и воздух, и землю – значит чувствовать пространство между собой и объектами, с которыми вы работаете. Это становится спонтанным осознанием открытости. Вы естественным образом начинаете чувствовать покой и лёгкость. Здесь практическая работа состоит в том, чтобы не пытаться сосредоточиваться или осознавать себя, одновременно выполняя задачу, которой вы заняты. Скорее, во время работы у вас должно быть общее ощущение признания самого наличия открытости. Тогда вы чувствуете, что у вас больше места для деятельности, больше места для работы. Развивая непрерывное медитативное состояние, вы распознаете существование открытости. Вы не должны пытаться удерживать её или создавать намеренно. Достаточно просто чистого понимания этого состояния. Признайте громадную энергию открытости. Просто осветите её, распознайте. Осветите её на миг. Нужна лишь вспышка подтверждения. Признав её, не пытайтесь удержать. После этого вы почти игнорируете её. Продолжайте свою работу. Ощущение открытости также будет сохраняться, и вы начнёте всё лучше, всё явственнее ощущать ситуацию и всё, с чем работаете.
Таким образом, осознанность, о которой мы здесь говорим, – это не постоянная осознанность как объект ума. Вместо того чтобы делать осознанность объектом, вы становитесь единым с осознанностью, единым с открытым пространством, которое, конечно, также означает единение с реальными вещами, с которыми вы работаете. Тогда всё становится очень простым и поступательным процессом, а не ситуацией, в которой вы пытаетесь расколоть себя на разные уровни сознания, где один уровень приглядывает за другим. С помощью этого простого, поступательного и одношагового процесса вы начинаете по-настоящему соприкасаться с объектами, а также с их красотой.
Не пытайтесь обладать открытостью, но просто распознайте её, а затем отвернитесь от неё. Важно отвернуться, потому что, если вы пытаетесь обладать открытостью, придётся за нею бегать. Вы пытаетесь следовать за нею, на что в действительности не способны. На самом деле вы вообще не можете обладать ею. Если вы отпускаете её, отрекаетесь от неё, а затем продолжаете работу, это чувство будет оставаться с вами неотрывно.
Открытость здесь относится к медитативному состоянию простоты или отсутствию сложности. Отсутствие усложнений становится простотой. В простоте есть место для того, чтобы что-то делать, передвигаться. Это касается повседневных действий, а также самóй формальной медитации.
Психологический материализм также связан с открытостью и сложностью. Это противоположность просторности медитативной осознанности. В общем, психологический материализм – это мощное фоновое чувство на заднем плане вашей деятельности, которое можно описать как желание добиться чего-то. Вы связаны с ситуациями через цепляние и стяжание. Другими словами, вы слишком серьёзно ищете логику того, что происходит, и пытаетесь следовать за ней, намеренно её придерживаясь. Это непрерывное болезненное состояние желания достичь каких-то целей. Дух соперничества всё время господствует в вашем сознании. И во всех ваших действиях ощущается некое бремя. Эта тяжесть ума ощущается почти как тяжелый металл, которым заполнен ваш ум. Это почти металлическое состояние ума. Вы могли бы попытаться выйти из него, отвергнув его, но тогда альтернативой становится чистое увлечение объектами, вещами. Вместо того чтобы ощущать явления в их земляной непосредственности, вы очаровываетесь ими. Из-за этого мир становится «пластмассовым».
Таким образом, материалистический ум может иметь эти два качества: тяжесть или увлечённость. Говоря современным языком, можно сравнить эти два качества с металлом – таким как железо – и с пластиком. Пластиковый подход предполагает очарование цветом, а не подлинными качествами вещей как они есть. Тяжёлый, или металлический, подход преследует вещи очень серьёзно, почти демонически. В этом тяжёлом состоянии ума вообще нет места чувству юмора, нет возможности сформировать новое мышление. Все должно быть пронумеровано и проработано. Ум здесь будет ярким аспектом потребности, желания. Это может привести к действию, но это действие является продуктом ума, который погряз в тяжеловесности. На самом деле подобное действие не столь ужасно и сумрачно, как то тяжкое и косное состояние ума, что его породило.
При материалистическом подходе кажется, будто всё пространство заполнено бетоном, металлом или пластиком! Именно поэтому люди испытывают в тисках материализма сильное чувство клаустрофобии. Причина не только во всех материальных вещах, которые окружают их. Дело в чём-то гораздо большем, потому что они чувствуют, что всё их мышление превратилось в алюминий и пластик. Нет места для движения, нет места для действия. Вместо того чтобы открыться, их пространство схватилось и затвердело.
Я описываю тяжесть состояния ума, объятого психологическим материализмом, как почти демоническое, потому что в загромождении пространства есть что-то ужасно жестокое, самоубийственное. Мы могли бы описать это состояние ума чуть ли не как злобное, потому что из-за этого состояния ума происходит саморазрушение. Такое мышление вообще никогда не дозволяет какую-либо свободу. Когда вы находитесь в этом состоянии ума, чем яснее вы чувствуете, что нужно над чем-то поработать, тем больше энергии вынуждены вкладывать в своё дело. Это становится бесконечной цепной реакцией. Такое состояние ощущается как демоническое в том смысле, что в нём очень душно, а это, по сути, связано с ощущением смерти. Кажется, будто в комнате вообще нет окон. Там просто нечем дышать. И оно мертвенно потому, что в нём нет ничего процветающего, растущего, непрерывно развивающегося. Всё просто собрано и разложено, и никогда ничему не позволяется развиваться. Несмотря на то что пространство уже до предела заполнено, человек собирает всё больше и больше вещей до тех пор, пока ситуация не выйдет из-под контроля. Таким образом, психологический материализм является самоубийственным процессом, который возникает из-за голода эго. Эго напрочь лишено чувства юмора и даже намёка на жизнерадостность. Это крохобор и скряга.
Весь смысл этого обсуждения в том, что, если мы и не обязаны управлять миром, мы должны управлять собой, независимо от того, нравится нам это или нет. Мы и есть мир. Это значительно упрощает жизнь. Понятие зла заключается не в том, что вне нас существует нечто в корне дурное, но что зло – это такое состояние ума, которое разрушает нашу способность развиваться или расти. Зло – это косность и отсутствие всякой возможности развивать что-либо. Смущённый ум, который имеется у всех нас, склонен к саморазрушению, стяжанию вещей без их практического использования. Мы просто не перестаём собирать вещи и не позволяем себе применять их по прямому назначению. Если продолжать в том же духе, это может очень плохо кончиться для нас. Мы вполне можем в конечном итоге оказаться в своего рода вечной психиатрической клинике, название которой – «Ад смятённого ума». Я не имею в виду реальную психиатрическую клинику на Земле. Нет, я подразумеваю то, что в тибетской буддийской традиции называют ваджрным адом. Это личный ад, который увековечивает галлюцинации смятения ума. Кажется, что на этом уровне невозможно выйти из этого заблуждения. Это можно было бы назвать высшим проявлением эго.
Тем не менее даже на уровне наивысшей активности этого психологического материализма наша изначальная рассудочность не отключается, она не сдаётся. В конечном итоге мы начинаем находить в материализме что-то неправильное. Это происходит сейчас в западном мире: мы ищем что-то за пределами материалистического мировоззрения. Тяжесть и теснота, которые все мы ощущаем, сами собой вызывают сомнения. А сомнения вдохновляют людей на поиски за пределами этой тяжести, и они начинают открывать для себя что-то вне материалистического мышления. Это происходит сейчас, но в результате люди склонны осуждать этот мир как полную тщету и абсолютное зло. Здесь они перегибают палку, поскольку природа Будды – или духовный разум – присутствует и процветает во все времена. Она никогда не исчезнет, никогда не покинет нас, никогда не ослабеет и не иссякнет. Всякий раз, когда мы находим то, что принимает форму ответа, сразу подключается наш интеллект, который видит, что полученный ответ не настоящий, а это означает, что вы нашли ответ в форме вопроса.
Точно так же продолжается жизнь, или сознание. Я не ссылаюсь здесь на физическое перевоплощение, рождение и смерть тела. На самом деле это очень грубый пример перерождения. Перерождение происходит в каждый миг. В каждое мгновение вы умираете и рождаетесь вновь. Так рождение и смерть происходят непрерывно. Значит, пока есть сознание, которое умирает и рождает следующий миг, есть и непрестанное перевоплощение, постоянное перерождение. Следующий момент зависит от вашего состояния сознания в этот момент; затем вы порождаете сходный с ним следующий момент. Этот следующий момент зависит от того, имеется в нынешнем моменте сознания отрицательное или положительное качество. Это качество сохраняется, когда вы порождаете следующий момент. Секунды складываются в минуты, минуты составляют часы – время течёт непрерывным потоком днём и ночью.
Может быть, вы не помните свою прошлую жизнь. В действительности нет ничего, однозначно доказывающего или опровергающего её существование. Однако вы не можете остановить своё сознание; вы не можете убить своё сознание или пресечь сознание этого момента. Оно существует непрерывно.
У многих простых людей был опыт, который, по их мнению, подтверждает реальность перевоплощения. В Англии я знал одну католическую супружескую пару, чья дочь погибла в результате несчастного случая. Несколько лет спустя у них родилась ещё одна дочь. Однажды вторая дочь переходила дорогу с отцом и вдруг сказала: «Я не хочу переходить эту дорогу. Именно здесь в прошлый раз произошла авария. Правда, папа?» Авария в самом деле произошла в том самом месте. Подобные случаи происходили со многими людьми, но я не хочу рассуждать об этом или пытаться заставить кого-то поверить в такие вещи. Суть в том, что сознание сохраняется всё время. Его невозможно уничтожить. Спим мы или пребываем в беспамятстве, сознание всё равно сохраняется.
До тех пор, пока мы испытываем некоторое чувство пустого пространства и открытости, нам есть над чем работать. Не так уж трудно найти это ощущение пространства. Для него необходимо лишь прыгнуть в пустое пространство, не колеблясь и не сомневаясь в себе. Поначалу это ощущение пустого пространства может быть неприятным, но просто прыгните в него. Посмотрите, что будет.
Медитация, помимо прочего, даёт нам вдохновение для того, чтобы охватить простор жизни. Начнём с того, что это возникает благодаря работе с нашими мыслями. В своей практике медитации вы можете обнаружить, что в вашем уме мысли проносятся постоянно. Если вы видите их как просто мысли, а не сосредоточиваетесь на предмете своего размышления, тогда пространства становится больше. Когда вы будете считать свои мысли исключительно процессом мышления, не сосредоточиваясь на их содержимом, это сделает ваше отношение к мыслям откровенно безличным. Если бы вы созерцали облако и увидели в нём расхаживающих друзей и родственников, то сразу бы приписали себя к кругу этих людей, назвали их по именам и привязались к ним, отделив их от облака. Так вы загоняете себя в некие рамки, в которых становится многолюдно и тесно. Вместе с тем, если бы вы просто отметили присутствие людей и не пытались отождествлять себя с ними, то в таком поведении было бы больше безличного. То же самое можно сказать о ваших мыслях. В медитации вы развиваете этот безличный способ наблюдения мыслей.
Я думаю, что в нашем современном подходе к работе мы используем слишком много различной техники и электроинструментов, из-за которых стало труднее оценивать пространство. Однажды, когда я жил в Шотландии, группа людей, среди которых был и я, решила счистить со стены старую краску.
Мы вооружились шпателями, и дело у нас пошло на лад. С нами работал человек, которому не очень нравилось выполнять такого рода работу. Тем не менее я попросил его поработать с нами, и он присоединился к нам. Примерно через полчаса он сказал: «Давайте купим электрический инструмент и сделаем всё быстрее». Мы купили необходимый прибор и стали работать им. Потом он сказал, что никуда не годится наждачная бумага, которую мы применяли, и убедил нас в том, что нам нужно купить крупнозернистую наждачную бумагу. Тогда мы купили очень грубую наждачную бумагу, но из-за неё в стене стали образовываться углубления.
Таким образом, иногда чрезмерное использование электрических приборов только мешает нам. Поэтому я предлагаю, чтобы мы культивировали крестьянский подход: просто работать, не обращая внимание на то, продвигаешься ты в своей работе или нет. Если вы думаете только о том, как бы поскорее закончить работу, то на самом деле не станете хорошим работником. Если же вы наслаждаетесь процессом работы, тогда из вас выйдет отличный работник.
Я бы не стал говорить о том, что человеческое общество деградирует, но люди создают всё больше и больше заменителей всевозможных реальных вещей. Всё это невообразимое разнообразие рукотворных приборов, инструментов и техники немного угнетает. Инструменты становятся всё более крупными и многочисленными, и так до тех пор, пока вы, наконец, не обнаруживаете, что ваш дом забит гигантскими электрическими приборами. Должно быть, поначалу весь производимый инструментарий сводился к нескольким простым предметам: серп, нож, ложка и, может быть, китайские палочки для еды. Теперь же мы не используем простые вещи, а применяем сложные, гигантские инструменты. В наше время не мы используем инструменты, а инструменты – нас. Я думаю, мы упустили из виду главное. Мы должны вернуться к простоте.
Однако, если бы вы попытались вернуться в каменный век и подражать древнему человеку, это вовсе не решило бы данную проблему, потому что тогда образ жизни каменного века стал бы очередной формой экстравагантного лайфстайла, который следовало бы преодолевать. Вместо этого мы должны работать с ситуацией, в которой оказались, и пытаться развить крестьянское отношение к жизни, при этом продолжая работать со всевозможными машинами. Я думаю, нам это по силам. В Америке может быть очень мало примеров такого типа менталитета «от земли», но мы могли бы стать одним из них. Если мы сумеем преодолеть психологический материализм, то сможем правильно работать с машинами. Дело в том, что материализм – это не машины, не вещи сами по себе, а психологическая установка, наш материалистический менталитет. У нас есть одна из самых прекрасных возможностей в истории открыть для себя простоту в гуще сложности. Вот величайшее открытие, которое мы могли бы сделать. Для людей это было бы замечательным достижением, и мы стоим на его пороге.
Вполне может наступить время, когда сердце духовности будет открыто в наиболее развитых странах. Однажды люди перестанут ездить в Индию, Тибет или Японию, чтобы учиться там под руководством великих духовных учителей – вместо этого индийские, тибетские и японские ученики станут приезжать в Америку, чтобы обучаться у великих учителей мудрости. Так работает цикличность.