РУКОВОДСТВО по социальной медицине и психологии. Часть третья. Частная социальная медицина и психология. Раздел 2. Приложение. «Оккупациональная терапия» (Екатерина Самойлова)

Глава 1. Основоположники «оккупациональной терапии»

«Оккупациональная терапия» – от латинского слова occupatio – захват. В книге «Медико-социальная реабилитация инвалидов. Основы законодательства» (М., 1996 г.) термина «оккупациональная терапия» нет.

В 1974 году канадский патолог Ганс Селье (Selye), (1907 – 1982 гг.), выступил на Международном Конгрессе по философским и теоретическим вопросам медицины, который проходил на его бывшей Родине, в Австрии (в Вене и Зальсбурге) и явно эпатировал коллег. Он бескомпромиссно отверг «теории» Ивана Павлова и Зигмунда Фрейда в объяснении не только работы организма человека, но и его психосоматики. Ни «центральная нервная система» с условными и безусловными рефлексами, ни «бессознательное» человека с его либидонозными и прочими «комплексами», по Селье «ничуть не объясняют истинных механизмов жизнедеятельности человека и его организма». Поэтому, павловские и фрейдовские взгляды должны быть отброшены, а на их место Селье предлагал свои представления о роли «баланса и его нарушений электролитов и стероидных гормонов». При этом, свои теоретические взгляды Селье подтверждал гистологическими исследованиями, в частности, развития инфаркта миокарда.

Г. Селье не случайно родился на родине великого мистификатора З. Фрейда и в одной части Европы с другим великим мистификатором И. Павловым, чтобы не понимать, что нужно, для свержения с пьедесталов этих кумиров (З. Фрейд в письме к Иоганну Баруху Галанту, учителю одного из авторов этой книги, в частности писал незадолго до смерти: «Я, признаюсь, больше истины любил всегда славу. И добился бы ее любой ценой, даже, если бы мне пришлось пройти по Вене голым в хрустальной шляпе!» (из частного архива автора)). Что касается нашего гения, то он всю свою научную жизнь мистифицировал коллег и родных, что он – левша, зная, что это почти равно гениальности. Умирая, устроив из своей агонии научный эксперимент, он попрощался с коллегами словами: «Как хорошо, что мне так и не удалось научиться бросать камень правой рукой!» Таким образом, он страховал свою гениальность и после смерти; другое дело, что патологоанатомическое вскрытие академика и детальное изучение его мозга показало, что «левшества» у него было только на то, чтобы бросать камень левой рукой). Ганс Селье в своем, в прямом смысле, потрясающем докладе, впервые произнес три магических слова, понятные на всех языках, наполнив их медицинским содержанием. Это: стресс, адаптация и оккупациональная терапия.14

С двумя первыми словами действительно произошло, как и задумывал Селье. Они были подхвачены всеми врачами и патологами мира. Даже в СССР появились последователи Селье, которые сразу же объявили, что «между теориями Селье и Павлова нет никаких противоречий. Теория Селье, фактически, есть дальнейшее развитие и конкретизация теории Павлова» (Н. П. Бехтерева. «О теории Г. Селье». «Павловские среды». Т. ХLLL. 1980 г., стр. 132. Наталью Петровну поддержали: в Москве Эзрас Асратович Асратян, известный всему миру физиолог, последователь Павлова, член-корреспондент АН СССР, в Мехико – также известный всему миру мексиканский физиолог, тоже последователь Павлова, Хосе Мануэль Родригес Дельгадо (Delgado)). В СССР физиологи и патологи стали усиленно изучать «особую часть» центральной нервной системы – ретикулярную формацию, которая, по их мнению, объединяет павловское «возбуждение-торможение» с электролитами и стероидами Селье. Стресс стал легальным термином в лексиконе советских врачей. А, затем и адаптация. Только с этим термином произошел конфуз. Вероятно, мало, кто, произнося «адаптация», читал в подлиннике Селье или его зарубежных последователей. Потому что в СССР в «адаптацию» вкладывали иной смысл, которым наделил ее Селье. Канадско-венский патолог понимал под адаптацией болезненный процесс ломки стереотипа функционирования стероидов и нарушение электролитного бланса. Поэтому, он часто уточнял, добавляя к адаптации «синдром». Правильнее, по Селье, говорить об адаптационном синдроме. В СССР же под адаптацией понималось любое приспособление к изменившимся, в основном, социальным, условиям. Отсюда, появилась «нормальная адаптация» и болезненная дезадаптация. Остается только удивляться, как это советских врачей понимали на Западе, когда ни в одном европейском языке нет приставки «дез» с таким смыслом, который она приняла (не известно, откуда?) в русском языке (на языках второй родины Селье, «des» = «de» и «des» («from»), во втором языке этой приставки нет.

А вот с третьим ключевым словом Селье не повезло. В Европе еще хорошо помнили, что значит la occupation! При этом, Селье применял данный термин сугубо в конкретно-медицинском смысле. А именно, как метод профилактики инфаркта миокарда. Если бы Селье применил оккупациональную терапию ко всем адаптационным синдромам, то возможно со временем к ее эмоционально негативному звучанию европейцы бы привыкли. А так, кардиологи оккупациональную терапию Селье не посчитали нужным усвоить, а врачам других профилей она была ни к чему.

Все три термина, введенные Селье, ранее в медицине не применялись (возможны, конечно, применения случайные и «образные»), хотя все они – древнего происхождения. Так, stress есть по латыни, «потрясение». Селье придал ему совершенно иной, подкрепленный патолого-физиологическими и патолого-анатомическими изменениями в организме, смысл: напряжение. На всех современных языках, кроме русского, стресс понимается по Селье – la nerveuse, etre sous tension, the tension, the strains. Во франкоязычных странах, стресс иногда интерпретируется как les agressions de la vie moderne. Стресс (напряжение) возникает, по Селье в двух случаях: 1) из-за внутренних изменений в гормональной деятельности организма, например, в «кризисных» состояниях (пубертате, климаксе, инволюции и т.д.); 2) из-за внешних изменений, природных или социальных катаклизмов, агрессивно воздействующих на человеческий организм, вызывающих в нем опять же нарушение гормональной деятельности. (Селье предпочитал понятие «организм» понятию «человек», ибо был патологом, а не философом, социологом, или психологом, он это подчеркивал). В первом случае стресс предшествует адаптационному синдрому – гормональной перестройке организма. Во втором случае, стресс следует за адаптацией, или возникает как симптом общего адаптационного синдрома. Оккупациональная терапия (до Селье, ни одному врачу всех времен и народов не пришло в голову применить «оккупацию» в медицинском смысле; она испокон веков всеми понималась однозначно: захват территории чужестранцами в результате военной агрессии) во всех случаях должна предшествовать стрессу, если возможность такого прогнозируется. Точно также, если прогнозируется адаптация (синдром), то оккупационная терапия должна ей предшествовать. В этих случаях, оккупациональная терапия играет роль психосоматической (психологической и иммунной) защиты.

В СССР, а, сейчас и в России, под стрессом понимается совсем не то, что описал Селье. А именно: эмоциональное потрясение или психическая травма. То и другое может иметь также внутреннюю подоплеку или быть результатом социальных катаклизмов. Поэтому, стресс, по-русски, очень близок к шоку. Но, медицине шок известен еще со времен Гиппократа и Галена.

(Справка. Шок по патофизиологическим механизмам ничего общего не имеет со стрессом. Так, если шок есть усиление гормональной деятельности при сохранении гормонального профиля, то стресс это, чаще всего угнетение гормональной деятельности и всегда нарушение структуры гормонального профиля. Субъективно шок и стресс также резко отличаются. Шок это всегда то или иное расстройство сознания: от обморока до стопора или комы. Стресс никогда не вызывает расстройства сознания. Наоборот, психическое напряжение, характерное для стресса осознается ярко и ясно. Если оно протекает как психальгия, то чрезвычайно «яркое» переживание боли при абсолютно ясном сознании.

Шок с древних времен (вспомним, как излечили Одиссея, потерявшего память) применяется как метод терапии. В настоящее время в разных странах, в том числе и в России, применяются следующие виды шоковой терапии: 1) электрический шок, 2) атропиновый шок, 3) инсулиновый шок, 4) термический шок, когда тем или иным пирогенным препаратом (например, масляным раствором серы) вызывается повышение температуры до 41—42 градусов, на высоте которой наступает шок.

Шоковая терапия эффективна при лечении некоторых психических заболеваний (прежде всего шизофрении), расстройств поведения у психопата, алкогольной и наркотической зависимости, депрессии, эмоциональной тупости, истерического ступора и расстройств памяти, панических атак, фобий, навязчивых состояний, сверхценных фиксаций, импотенции, l, anesthesie douloureux, и др. Стресс ни в каких случаях не может быть лечебным).

Поэтому, теория стресса Селье отечественную медицину фактически не обогатила. Вместе с тем два ее понятия – стресс и адаптация – были усвоены у нас на уровне обыденной речи для обозначения обыденных переживаний. В нашей стране часто произносится «стресс» или «адаптация», когда, на самом деле, человек, переживающий стресс, никогда об этом не скажет, ибо сказать будет не в состоянии. Точно также, больной с адаптационным синдромом, никогда не скажет, что он «адаптируется», ибо его будут беспокоить вполне конкретные переживания. Такие, например, как чувство разбитости, слабость, недомогание, разного характера боли, расстройство менструального цикла, резкое снижение потенции и либидо, отсутствие аппетита, расстройство пищеварения, колебание артериального давления – гипертензия или гипотензия, кашель, насморк, чихание, головокружение, расстройство внимания, памяти, способности быстро и ясно мыслить и т.д., и т. п. В слово «дезадаптация», каждый, опять же в обыденных случаях, вкладывает свой смысл. И этот смысл не имеет никакого отношения к медицине.

(Гален – Galenus, 130—200 гг. Древнеримский врач. Впервые описал жизнедеятельность человеческого организма с позиций анатомии и физиологии. Точно также требовал от врачей, как в постановке диагноза больному, так и в назначении ему лечения, опираться на изменения в анатомии и физиологии. Впервые ввел метод вивисекцию в экспериментах над животными для изучения болезней и способов их лечения. Взгляды Галена на организм человека, его болезни и разработанные им методы лечения многих заболеваний оставались незыблемыми вплоть до 16-го века).

Наряду с выше рассмотренными основными понятиями теории Ганса Селье, нужно назвать еще несколько понятий, не имеющих никакого отношения к открытию Селье, но тесно связанные с ключевыми терминами его теории. Эти понятия были уже объяснены в «терминологическом словаре» «Социальной медицины». Как и их генезис. Поэтому, здесь они будут обозначены кратко. Это: инвалид (1-ой, 2-ой, 3-ей группы) и реабилитация (кстати, сейчас в России различные «реабилитационные» заведения стремительно размножаются, и представляют собой все, что угодно, но непременно далекое от медицины и охраны или восстановления здоровья – на что они все претендуют).

Итак, новый, сугубо советский смысл «инвалиду» и «реабилитации» придал первый красный министр здравоохранения РСФСР, профессор Н. А. Семашко, который всегда подчеркивал, что он «прежде всего профессиональный революционер, а, потом врач». Почему Н. А. Семашко исказил смысл «инвалида» – остается загадкой. До него, не только русские врачи, но и широкая публика под «инвалидом» понимала то, что и В. И. Даль. А, именно, «отслуживший, заслуженный воин, неспособный к службе за увечьем, ранами, дряхлостью. Инвалидка жена инвалида, или шуточно увечная, дряхлая служивая… Инвалидный дом, богадельня, дом призренья инвалидов» (В. И. Даль. «Толковый словарь». М., «Русский язык». 1989 г.). Синоним «инвалиду» – «ветеран». Словосочетание, появившееся в СССР в 1974 году – «инвалид детства» = «ветеран детства»…

(Справка. Ветеран от латинского – veteranus, vetus – старый: в древнем Риме солдат, отслуживший срок в армии, как правило, старый человек, имеющий ранения или увечья; пользовался рядом привилегий, в том числе и правом получения римского гражданства: также освобождался от повинностей).

«Реабилитация», до Н. А. Семашко имела в России один смысл: восстановление в гражданских правах исправившегося преступника. То есть, как в Древнем мире. Со времени «тронной речи» красного министра здравоохранения, в советской России, появилось сразу два смысла: 1) оправдание невиновных осужденных (чаще всего – после их смерти в лагерях или казни): 2) самореабилитация больных, ибо всякую болезнь проф. Н. А. Семашко объявил пережитком капитализма. Конечно, в СССР врачи, вероятнее всего никогда не смотрели на больных глазами Семашко. Тем не менее его понимание реабилитации не только «прижилось», но вошло в плоть и кровь советского человека. Именно поэтому (а, еще потому, что и сейчас жива и здравствует целая армия «ученых медиков», защитивших диссертации на различные темы по «реабилитации») «реабилитация больных и инвалидов», в том числе и «инвалидов детства» и в третьем тысячелетии в России неистребима. Только относительно недавно, одна категория больных и после Семашко считалась, в прямом смысле, преступниками, ибо их судили и приговаривали к лишению свободы. А, если пребывания в местах заключения их не исправляло, то они подвергались ссылке на пожизненное пребывание в специально отведенных, изолированных от «материка», или океаном, или – непроходимой тайгой и болотными топями. Речь идет о больных алкоголизмом («хроническом», как будто есть еще какой-то другой алкоголизм) и лечебно-трудовых профилакториях (ЛТП), входящих в пенитенциарную систему МВД СССР.

В современных странах the rehabilitate = 1) the readaptation, 2) ex-prisoner. В первом случае реабилитация является синонимом адаптации: в этом смысле термин «реабилитация» также впервые применил Селье, когда говорил на английском языке. Поэтому, реабилитация = адаптации (только в теории Селье). Второй смысл прямо вытекает из древне-спартанского и македонского, когда преступника, которого не только приговаривали к наказанию за преступление, но и к гражданской смерти. Реабилитация и сейчас в ряде стран есть восстановление в гражданских правах после выхода на свободу (на это отводится год или два).

Глава 2. Группа «заболеваний», к которым проявляют интерес современные «оккупациональные терапевты» (особенно в России)

Но, вернемся к оккупациональной терапии. Только в конце ХХ-го века неожиданно в Великобритании и Германии про нее «вспомнили», но не в смысле Селье, а в экстраполированном значении на все случаи, когда человек находится в состоянии адаптации. То есть, когда человек временно или постоянно, частично или полностью, с рождения или в каком-то возрасте в результате болезни или травмы «теряет» ту или иную функцию (функции) жизнедеятельности. Естественно, что в этих странах оккупациональными терапевтами могли быть лишь социальные врачи. А сама оккупациональная терапия – частью практической социальной медицины.

В пост. Советской России оккупациональная терапия неожиданно нашла поддержку со стороны: 1) среднего медицинского персонала, 2) психологов, которые хотели работать в клинике, но встречали со стороны врачей дружный отпор, 3) «оккультных» целителей разной масти. Каждая из указанных групп в оккупациональной терапии легко обретала легальность для своего врачевания. В таком составе, оккупациональные терапевты в нашей стране противопоставляют себя традиционной клинической медицине и взамен предлагают то, что они предлагали, не будучи «оккупациональными терапевтами» – целительство. Они по сути своей деятельности не являются не только терапевтами, но и – социальными врачами. Самое опасное в их действиях то, что они, объявляя себя «нетрадиционными терапевтами» (теперь, «терапевтами»: therapeia – по-гречески – врачевание), берутся за лечение (как и в прежних своих «статусах») заведомо неизлечимых заболеваний, (подкрепляя веру в себя у пациентов и их отчаявшихся родственников, верой в Бога: оккупациональных «центров» и «школ» очень много при культовых организациях). Таких, как онкологические заболевания в терминальных стадиях, множественные наследственные дегенеративные «заболевания», проявление которых происходит в разные возрастные периоды. Это, прежде всего, «болезни» нервной системы, возникающие в результате прогрессирующей демиелинизации корешков спинного мозга или крупных нервных стволов. Миелиновая оболочка, покрывающая нервы, является своеобразной изоляцией. При ее исчезновении происходит как бы «короткое замыкание» обнаженных нервов, и соответствующие грубые нарушения в органах и тканях, которые данные нервы «обслуживали» (чувствительные и двигательные). Демиелинизация охватывает различные отделы центральной и периферической нервной системы, обнаруживается в различные возрастные периоды и протекает с различной скоростью. Отсюда основания: 1) для выделения разных «болезней» нервной системы («восходящий паралич Ландри», «острая полирадикулоневропатия Гийена-Барре», «рассеянный склероз», «хорея», «хорея Гентингтона» и др.); 2) для создания иллюзии «выздоровления» в периоды ремиссии (от латинского – remissio – ослабление).

Есть целый ряд других дегенеративных нервных наследственных «заболеваний» (правильнее говорить «уродств» или мутаций, ибо, так называемые наследственные болезни возникают на стадии оплодотворения, не имеют никакой внешней причины и протекают не по законам истинных заболеваний, имеющих этиологию, патогенез, нозологию, синдромологию, синдромокинез и синдромогенез). К таким «мутационным заболеваниям» относятся: боковой амиотрофический склероз – неуклонно-прогрессирующие спастико-атрофические парезы конечностей и различные расстройства из-за поражения продолговатого мозга (сердечно-сосудистые, дыхательные, зрительные), гепатоцеребральная дистрофия или – гепатолентикулярная дегенерация, возникающая в период от 10 до 35 лет, характеризующаяся нарушением синтеза белка и обмена меди, внутренняя и внешняя гидроцефалия – увеличение объема церебральной жидкости в полости черепа, диэнцефальный синдром – комплекс расстройств, возникающих при поражении гипоталамической области межуточного мозга, миастении – нервно-мышечные поражения, основным проявлением которых мышечная слабость различных групп мышц или всей мускулатуры, миастении возникают в различные возрастные периоды и в зависимости от того, какие мышцы поражены, человек погибает сразу, по возникновению «заболевания», или через какой-то период. Миастенический процесс имеет ремиссии, во время которых создается иллюзия «выздоровления».

Особый интерес оккупационально-оккультные «терапевты» проявляют к наследственной нервной дегенерации, носящей название детский церебральный паралич (ДЦП). Спекуляций вокруг этого «заболевания» чрезвычайно много, ибо, во-первых, все нарушения генетического характера обнаруживаются сразу, после рождения; 2) они носят не прогрессирующий характер; 3) путем многолетних тренировок, ребенок, страдающий ДЦП, обучается некоторым навыкам, что расширяет его функциональные возможности и, опять же, создает иллюзию возможности «выздоровления».

Все нервные дегенеративные «заболевания» имеют те или иные психические дефекты. Прежде всего – ретардацию (от латинского – retardatio – замедление) развития тех или иных психических функций: мышления, памяти, эмоций, аффектов, самоконтроля, саморегуляции, этических функций, воли, сексуальности и др.. А также – перверсию (от латинского – perversus – перевернутый, извращенный). Подавляющее большинство так называемых «трудных подростков», особенно детей разного возраста, не достигших пубертата, у который обнаруживается девиантное и делинквентное поведение (бродяжничество, ранняя половая жизнь, алкоголизм, токсикомания, наркомания, проституция, преступные действия – воровство, мошенничество, разбой, грабеж, всякого рода насилие; здесь же немотивированная агрессивность с разрушительными действиями или членовредительством, самоубийства, пассивная подчиняемость, тяготение к мистическим, сектантским асоциальным и анти- социальным группам и т.п.), это дети с врожденными психическими дефектами и аномалиями. Противопоставляя себя психиатрам, «оккупациональные терапевты», не видя психических дефектов, легко вмешиваются в «коррекцию поведения» этих детей, берутся за «семейную терапию», или прямо начинают их «лечить» – «молитвой, заговором, святой водой» и т. п.

Здесь нужно еще раз сказать о «чудесах излечения» иконой, «обетом», походами к святым местам, приложением к святым мощам и т. п. В ХIХ веке лучше всех механизм подобного целительства описал Эмиль Золя в «Лурде». Советский фильм 30-х годов, «Праздник святого Иоргена», где главную роль сыграл Игорь Ильинский, хорошо демонстрирует, к каким мошенничествам прибегают целители от имени Бога. То, что вера (в Бога, врача, целителя, особое лекарство или «чудо») – необходимый и эффективный компонент психотерапии, известно иcпокон веков. Другое дело, что никакая вера не может вернуть оторванную руку, зрение, потерянное из-за демиелинизации и атрофии нервов. Это и не обещают, спекулирующие на вере «оккупациональные терапевты». Но вот, что касается «невидимых» психических дефектов, то здесь поле для всевозможных спекуляций чрезвычайно широкое. + надежда, которая умирает последней – несчастных родителей этих детей. При правильно построенном подходе к детям с врожденными дефектами психики, при совместной работе психиатров и оккупациональных терапевтов возможен реальный, пусть, ограниченный, но эффект.

Помимо заболеваний в терминальной стадии, когда врачи оказываются не нужными (в цивилизованных странах их сейчас заменяют психоделические психотерапевты), дегенеративных наследственных заболеваний нервной системы, прежде всего ЦНС, а также мутационных дефектов психики – во всех данных случаях клиническая (научная) медицина бессильна и лечение возможно лишь паллиативное и симптоматическое, уменьшающее субъективное страдание, есть большая группа нарушений, связанная с особыми чертами характера человека. Эти «клинические случаи» были хорошо описаны еще Гиппократом, а потом Авиценной. Эмиль Золя в «Лурде» ярко описал этих пациентов. А до него – его великий соплеменник – Жан Батист Поклен, всем известный, как Мольер (Poquelin – Moliere, 1622—1673), вывел «клинический случай» на сцену. Последней ролью другого великого француза, нашего современника, Луи де Фюнеса (Funes) и был мнимый больной Мольера.

Гиппократ почему то полагал, что подобным характером, причиняющим человеку и его близким (древние это называли – status stervozus; отсюда, «стерва») невероятные страдания без всяких к тому болезненных оснований, обладают лишь женщины. Причем далеко не все, а лишь те, кто. Говоря современным повседневным языком, сексуально озабочены. По Гиппократу, «сексуальная озабоченность» есть «бешенство матки», или, по-гречески, hystheria. Истерические личности, однако, не только женщины, но и мужчины. При чем, истерические черты могут проявиться раньше, чем наступит половая зрелость. Поэтому, или плохо переводили Гиппократа, или плохо его поняли, или отец медицины с истерией ошибся.

Лицам, имеющим истерический характер присущи такие черты, как чрезмерная внушаемость, легкая гипнотизация, склонность к болезненной мнительности, особенно, что касается их здоровья, до ипохондричности (от греческого – hypohondria – мнимая болезнь), склонность к психическому регрессу (внезапному оглуплению, снижению памяти, эмоциональной холодности, расстройству настроения, плаксивости, пассивной подчиняемости чужой воле, детскости в поведении, мотивациях и т.д.). Но, самое главное, что их делает легкой «наживой» для мошенников-целителей, у истерических личностей легко возникают различные функциональные расстройства, и нет такого органа или системы организма, такого заболевания, которое не могли бы «симулировать» истерики. Поэтому, еще, в древности, истерию называли – grande simulacre. Наиболее яркие истерические функциональные расстройства: астазия-абазия (человек не может ни ходить, ни стоять), мутизм (не может говорить), авёгле (слепота; от латинского – aveugle ou cecite), сурдо-мутизм (глухота с немотой; от латинского – sourd-muet), истерический ступор (полное обездвижение, отсутствие реакции на какой-либо раздражитель, даже на болевой, полная невозможность контакта; от латинского – stupidite – слабоумие), и, наконец, фогроссессе (ложная беременность; от латинского – faux grossesse).

Все, выше перечисленные особенности истерической личности превращает ее в «благодарного» клиента «оккупациональных терапевтов» разной масти.

Итак, если первые клиенты (не истерики), попадают к «оккупациональным терапевтам», не являющимися ни врачами, ни – социальными врачами, потому, что научная (традиционная) медицина весьма ограничена в возможной помощи им, то вторые клиенты (истерические личности) чаще сами предпочитают кого угодно лечащим врачам, ибо им, по их «статусу», нужно не лечение, а «чудо», «спектакль», «сладкая ложь» и т. п. Социальные врачи – оккупациональные терапевты – хорошо «справляются» с истерическим личностями, ибо в их методах есть все, необходимое и для данных клиентов.15

Рекомендуемая литература: «Психотерапия» (под ред. проф. В. Е. Рожнова). Ташкент. 1973 г.. «Психотерапия» (под ред. проф. В. Е. Рожнова). М., 1974 г. «Бессознательное» (под ред. А. С. Прангашвили и др.) «Мицниереба». Тбилиси, 1978 г. ТТ. 1—4. Проф. Л. О. Даркшевич. «Нервные болезни». Казань. 1912 г., «Шизофрения» (под ред. проф. А. В. Снежневского). М., «Медицина». 1972 г. В. В. Ковалев. «Дезонтогенез». М., «Труды Института психиатрии МЗ РСФСР. М., 1986 г. «Актуальные проблемы суицидологии» (под ред. проф. А. Г. Амбрумовой). М.,Труды Московского научно-исследовательского института психиатрии. М., 1978 г. Макс Мюллер. «Шри Рамакришна Парамагамза». М., 1913 г., «Полное руководство к индусскому гипнотизму. Издание Президента Кружка Менталистов Н. Б. Бутовт. М., 1908 г.

Оккупациональные терапевты как социальные врачи руководствуются принципом помочь человеку вернуть не просто абстрактное «здоровье» или ложное чувство «полноценности», а – качество жизни. Для этого у них есть возможности, подкрепленные многовековой врачебной традицией и современной теорией. Но, сначала о традиции.

Глава 3. Природолечение, трудотерапия, суггестия (тарантение) то, что нужно взять на вооружение социальным врачам и психологам

До военной реформы 1860-1870-х гг., инвалиды, то есть, старые солдаты, неспособные к строевой военной службе из-за увечья и ран использовались для гарнизонной и караульной службы. Рафаил Александрович Черносвитов, получивший тяжелое ранение в голову и лишившийся левой ноги в Польской компании 1830—31 гг., однако не был полностью комиссован из Армии. В 1834 г., а потом в 1840—1844 гг., он, командуя небольшим отрядом таких же, как он сам, инвалидов, подавлял многотысячные (свыше 500 тысяч человек!) картофельные бунты, вспыхнувшие в Приуралье и Поволжье. Традиции оставаться в Армии инвалиду и полноценно служить Родине по мере сил и возможностей – не одна сотня лет…

Здесь же пойдет речь о других традициях, в основу которых положен метод «захвата» (оккупации).

Санаторно-курортное «лечение» – один из таких древних и традиционных методов «захвата». Ибо, лечения в подлинном смысле слова в санаториях-профилакториях и курортах никогда не занимались.

С 1886 года, по 1896 год вся Европа «лечилась» по методам доктора Мориса Платена, француза, который много лет до этого проработал в различных санаториях Франции, Германии, Италии, Австрии и России. Опытный санаторный врач выпустил четырехтомный (каждый том по 800 страниц) труд, снабженный множеством фотографий, в котором он описал различные методы «возвращения всех и каждого, не важно, каким образом утративших здоровье и те или иные способности, к полноценной, счастливой и радостной жизни». Все методы Платена были «силами Природы». Открыв собственные санатории в Баден-Бадане, Лейпциге, Лионе, Ницце, Петербурге, Лозанне, он успевал везде, обучая своим методам последователей-врачей. Его четырехтомный труд, выпущенный первым 20-тысячным тиражом, разошелся в течение нескольких дней. И был переведен на все европейские языки, в том числе и на русский. А, затем, в течение 5 лет, он переиздавался, всякий раз тиражом 30 тысяч, 38 раз, также на всех европейских языках. Вот некоторые методы Мориса Платена.

Конец ознакомительного фрагмента.