Глава 4
«Поцелуй же меня!» – мысленно умоляю я, не в силах пошевелиться. Я парализована странным, незнакомым желанием. Завороженная, гляжу на красиво очерченный рот Кристиана Грея, а он смотрит на меня сверху вниз. Его глаза прикрыты, взгляд потемнел. Он дышит с трудом, а я вообще почти не дышу. Я в твоих руках. Пожалуйста, поцелуй меня. Он закрывает глаза, глубоко вздыхает и слегка качает головой, как бы в ответ на мой немой вопрос. Когда он снова открывает глаза, в них читается стальная решимость.
– Анастейша, держись от меня подальше. Я не тот, кто тебе нужен, – шепчет Грей.
Что? С чего вдруг? Ведь это мне решать, а не ему. Я хмурюсь, не в силах поверить.
– Дыши, Анастейша, дыши. Я сейчас поставлю тебя на ноги и отпущу, – говорит он негромко и слегка отодвигает меня от себя.
Всплеск адреналина, вызванный моим чудесным спасением или близостью Кристиана Грея, проходит, я чувствую себя слабой и взвинченной. «Нет!» – кричит моя душа, когда он отстраняет меня, лишая опоры. Он держит меня на расстоянии вытянутой руки и внимательно следит за моей реакцией. В голове лишь одна мысль: я дала ему понять, что жду поцелуя, а он не стал меня целовать. Я ему не нужна. У меня был шанс, когда он позвал меня пить кофе, а я все испортила.
– Ясно, – выдыхаю я, обретя голос, и, изнемогая от унижения, бормочу: – Спасибо.
Как я могла так ошибиться в оценке ситуации? Мне надо как можно скорее с ним расстаться.
– За что? – хмурится он, не убирая рук.
– За то, что спасли меня, – шепчу я.
– Этот идиот ехал против движения. Хорошо, что здесь был я. Страшно подумать, чем это могло кончиться. Может, вам лучше пойти со мной в отель? Посидите, придете в себя.
Он отпускает меня, и я стою перед ним, чувствуя себя последней дурой.
Встряхнувшись, выкидываю из головы пустые мысли. Надо ехать. Все мои смутные, невысказанные надежды разбиты. Я ему не нужна. «О чем ты только думала? Что Кристиан Грей клюнет на такую, как ты?» – дразнит меня подсознание. На мое счастье, появляется зеленый человечек. Я быстро перехожу на другую сторону дороги, чувствуя, что Грей идет следом за мной. Перед отелем я поворачиваюсь к нему, не в силах поднять глаз.
– Спасибо за чай и за то, что согласились на фотосессию, – бормочу я.
– Анастейша, я… – Он замолкает, и боль в его голосе требует моего внимания, поэтому я против воли смотрю на него. Серые глаза грустны. Грей выглядит расстроенным, на лице застыло тоскливое выражение, от былого самоконтроля не осталось и следа.
– Да, Кристиан?
Я раздраженно щелкаю пальцами, когда он не произносит ни слова в ответ. Мне хочется поскорей уехать. Надо собрать по кусочкам израненную гордость и постараться вернуть утраченное душевное равновесие.
– Удачи на экзаменах, – выдавливает он наконец.
Что? И из-за этого у него такой несчастный вид? К чему такое прощание? Хотел пожелать мне удачи на экзаменах?
– Спасибо. – Я не могу скрыть сарказма. – Всего доброго, мистер Грей.
Я разворачиваюсь на каблуках, как ни странно, не спотыкаюсь и, не оглядываясь, ухожу по переулку в сторону подземного гаража.
В холодном полумраке бетонного гаража, освещенного тусклым светом люминесцентных ламп, я прислоняюсь к стене и обхватываю голову руками. О чем я думала? Глаза полны непрошеных слез. Почему я плачу? Я опускаюсь на землю, злясь на себя за такую абсурдную реакцию, обхватываю руками колени и стараюсь сжаться в крошечный комочек. Может, если я сама стану меньше, бессмысленная боль тоже уменьшится. Уткнув голову в колени, я плачу, не сдерживая слез. Плачу от потери чего-то, чего у меня не было. Как глупо. Глупо горевать о том, чего не было, – о несбывшихся надеждах, разбитых мечтах, обманутых ожиданиях.
Мне никогда не приходилось сталкиваться с отказом. Ну… если не считать того, что меня никогда не брали играть в баскетбол или в волейбол. Но это понятно. Бежать и одновременно ударять мячом о пол или передавать его кому-нибудь у меня плохо получается. На спортплощадке я обуза для любой команды.
В романтическом плане я ничего не хотела. Я привыкла, что я слишком бледная, неухоженная, худая, неуклюжая – список моих недостатков можно продолжать бесконечно. Поэтому я всегда отшивала возможных поклонников. Вот хоть того парня в группе по химии. Они все были мне неинтересны, за исключением одного лишь Кристиана, черт бы его побрал, Грея. Наверное, мне следовало быть добрее к таким, как Пол Клейтон и Хосе Родригес, хотя я уверена, никто из них не плакал втихомолку в подземном гараже. Может, мне просто нужно выплакаться.
«Прекрати, немедленно прекрати! – словно кричит на меня мое подсознание, уперев руки в боки и топая от негодования ногой. – Садись в машину, езжай домой и садись заниматься. Забудь о нем… Немедленно! И хватит уже распускать нюни».
Я делаю глубокий вдох и поднимаюсь на ноги. Соберись, Стил. Я иду к машине, вытирая на ходу слезы. Хватит думать о нем. Надо извлечь уроки на будущее и сосредоточиться на подготовке к экзаменам.
Кейт сидит с ноутбуком за обеденным столом. При виде меня радостная улыбка сходит с ее лица.
– Ана, в чем дело?
Ну вот… Только ее расспросов мне сейчас и не хватает. Я трясу головой – совсем как она, когда хочет, чтобы от нее отстали, – но Кейт остается слепа и глуха.
– Ты плакала. – Как будто и так не видно. – Что этот подонок с тобой сделал? – рычит она, и лицо у нее просто страшное.
– Ничего, Кейт. – В том-то все и дело. От этой мысли я криво улыбаюсь.
– Тогда почему ты плакала? Ты никогда не плачешь. – Кейт встает, обнимает меня за плечи, ее зеленые глаза полны тревоги. Надо что-то сказать, чтобы она оставила меня в покое.
– Меня чуть не сбил велосипедист. – Это первое, что приходит мне в голову, но Кейт сразу же забывает про Грея.
– О господи, Ана! Ты ушиблась? – Она отодвигает меня от себя и начинает осматривать.
– Нет, Кристиан меня спас, – шепчу я. – Я испугалась.
– Еще бы! А как кофе? Ты же его не любишь?
– Я пила чай. Мы мило поболтали, даже не о чем рассказывать. Не знаю, зачем он меня пригласил.
– Ты ему нравишься, Ана. – Кейт опускает руки.
– Уже не нравлюсь. Мы больше не увидимся. – Я умудрилась произнести это ровным тоном.
– Да?
Черт! Она заинтригована. Я иду в кухню, чтобы Кейт не видела моего лица.
– Такие, как я, ему не пара, – говорю я так сухо, как только могу.
– В каком смысле?
– Да ладно, как будто сама не знаешь. – Я поворачиваюсь и вижу, что Кейт стоит в дверях.
– Нет, не знаю.
– Кейт, он… – Я пожимаю плечами.
– Ана, ну сколько можно тебе говорить? Ты совсем как ребенок! – перебивает она. Вот, опять за свое.
– Кейт, оставь, прошу. Мне надо заниматься, – обрываю я.
Она хмурится.
– Хочешь посмотреть статью? Я дописала. А Хосе сделал потрясающие снимки.
Хочу ли я еще раз посмотреть на великолепного Кристиана, держись-от-меня-подальше, Грея?
– Конечно, хочу. – Каким-то чудом я ухитряюсь изобразить на лице улыбку и иду к столу. Грей оценивающе смотрит на меня с черно-белой фотографии на экране ноутбука. Похоже, я его не устраиваю.
Притворившись, будто читаю, я встречаю пристальный взгляд его серых глаз и пытаюсь догадаться, почему же он не тот, кто мне нужен – как он сам мне сказал. И тут вдруг объяснение становится совершенно очевидным. Он невероятно красив. Мы два разных полюса, существа из разных миров. Я как Икар, который поднялся слишком близко к солнцу, а в итоге упал и разбился. В словах Грея есть смысл. Он мне не подходит. Именно это он и имел в виду, и теперь мне легче принять его отказ… почти.
– Отлично, Кейт, – удается произнести мне. – Пойду заниматься.
Пока не буду о нем думать, уговариваю я себя и, открыв тетрадь, принимаюсь за чтение.
Только в постели, стараясь уснуть, я позволяю себе вернуться мыслями в мое странное утро. Вспоминаю его слова: «Девушки у меня нет и быть не может» – и злюсь на себя, что не восприняла это к сведению до того, как оказалась в его объятиях. Он ведь предупредил, что девушка ему не нужна.
Переворачиваюсь на другой бок. В голову лезут разные мысли: может, он хранит невинность? Я закрываю глаза и начинаю погружаться в дрему. Может, он бережет себя. «Но не для тебя», – в последний раз насмехается надо мной мое сонное подсознание, перед тем как вырваться на волю в снах.
Мне снятся серые глаза, кофейные листочки на молочной пене, и я снова бегу по темным комнатам, озаряемым жуткими вспышками молний, и не знаю, от кого я бегу или к кому…
Я кладу ручку. Все. Сдан последний экзамен. По лицу расплывается улыбка Чеширского кота. Наверное, я улыбаюсь в первый раз за всю неделю. Сегодня пятница, и на этот день у нас намечена грандиозная вечеринка. Возможно, я даже напьюсь. Впервые за всю свою жизнь.
Я оглядываюсь через зал на Кейт; за пять минут до конца она еще что-то яростно пишет. Все, учеба закончена. Больше никогда мне не придется сидеть на экзамене. Мысленно я исполняю грациозные перевороты «колесом» через голову… Впрочем, это единственный способ, которым я умею ходить «колесом». Кейт кончает писать и откладывает ручку. Она встречается со мной взглядом, и на лице ее я вижу все ту же улыбку Чеширского кота.
Мы возвращаемся домой на ее «Мерседесе», и у нас нет никакого желания обсуждать только что закончившийся экзамен. Кейт больше волнует, что она наденет сегодня вечером в бар, а я роюсь в сумочке в поисках ключей.
– Ана, тут тебе посылка. – Кейт стоит на ступеньках перед входной дверью, держа в руках коробку, завернутую в коричневую бумагу. Странно, я в последнее время ничего с «Амазона» не заказывала. Кейт отдает мне посылку и берет ключи, чтобы открыть входную дверь. Посылка адресована мисс Анастейше Стил. На ней нет ни обратного адреса, ни имени отправителя. Наверное, от мамы или от Рэя.
– От родителей…
– Открывай скорей! – Кейт в приподнятом настроении направляется в кухню за бутылкой шампанского, припасенной для этого дня.
Я открываю посылку и вижу обтянутую кожей коробку, в которой лежат три одинаковых, новых с виду книги в старом матерчатом переплете и кусочек плотного белого картона. На одной стороне каллиграфическим почерком выведено:
Почему ты не сказала, что мне надо опасаться мужчин? Почему не предостерегла меня?
Богатые дамы знают, чего им остерегаться, потому что читают романы, в которых говорится о таких проделках…[2]
Я узнаю цитату из «Тэсс». Удивительное совпадение: на экзамене я три часа подряд писала эссе о романах Томаса Гарди. А может, и не совпадение… может, это сделано нарочно. Я внимательно осматриваю книги: три тома «Тэсс из рода д’Эрбервиллей». На титульном листе старинным шрифтом напечатано:
Вот это да! Самое первое издание. Наверное, оно стоит безумных денег, и я сразу понимаю, кто его прислал.
Кейт стоит у меня за спиной и смотрит на книги. Потом берет карточку.
– Первое издание, – шепчу я.
– Невероятно! – Кейт смотрит на меня широко раскрытыми от удивления глазами. – Грей?
Я киваю.
– Больше некому.
– А что за карточка?
– Понятия не имею. Думаю, это предупреждение – он намекает, чтобы я держалась от него подальше. Даже не знаю, почему. Можно подумать, я ему проходу не даю.
– Если хочешь, считай, конечно, это предупреждением, Ана, дело твое, но он явно к тебе неравнодушен.
Всю последнюю неделю я не позволяла себе мыслей о Кристиане Грее. Ну, хорошо… по ночам мне по-прежнему снятся серые глаза, и понадобится целая вечность, чтобы стереть память об обнимающих меня руках, чтобы забыть его чудесный запах. Но зачем он мне это прислал? Ведь я ему не пара?
– Я нашла первое издание «Тэсс», выставленное на продажу в Нью-Йорке. За него просят четырнадцать тысяч долларов. Но твое в гораздо лучшем состоянии. Полагаю, оно стоит намного дороже. – Кейт уже посовещалась со своим добрым другом – Гуглом.
– Цитата – слова Тэсс, которые она говорит, обращаясь к матери, после того как Алек д’Эрбервилль так чудовищно с ней обошелся.
– Я помню, – задумчиво отвечает Кейт. – Но что он хочет этим сказать?
– Не знаю и знать не хочу. Я все равно не могу принять такой подарок. Придется отослать ему обратно с такой же невразумительной цитатой откуда-нибудь из середины.
– Где Энжел Клер говорит «отъебись от меня»? – спрашивает Кейт с совершенно невозмутимым выражением.
– Да, вот именно. – Я хихикаю. Кейт умеет поддержать в трудную минуту.
Складываю книги обратно в коробку и оставляю их на обеденном столе. Кейт протягивает мне бокал с шампанским.
– За окончание экзаменов и нашу новую жизнь в Сиэтле, – улыбается она.
– За окончание экзаменов, нашу новую жизнь в Сиэтле и отличные отметки.
Мы чокаемся бокалами и пьем.
В баре шум и неразбериха, он под завязку набит будущими выпускниками. Сегодня они намерены напиться в хлам. К нам присоединяется Хосе. Ему осталось учиться еще год, но он тоже не прочь повеселиться и, чтобы вдохнуть в нас дух обретенной свободы, покупает на всю компанию кувшин маргариты. Приканчивая четвертый бокал, я понимаю, что пить столько маргариты, да еще после шампанского, – не самая лучшая идея.
– Так что теперь, Ана? – Хосе пытается перекричать шум.
– Мы с Кейт переберемся в Сиэтл. Родители купили ей там квартиру.
– Бог мой, живут же люди. Но ты ведь приедешь на мою выставку?
– Конечно, Хосе, как я могу пропустить такое! – Я улыбаюсь, он обнимает меня за талию и подтягивает поближе к себе.
– Мне очень важно, чтобы ты пришла, Ана, – шепчет он мне на ухо. – Еще маргариту?
– Хосе Луис Родригес, ты пытаешься меня напоить? Похоже, у тебя получается, – хихикаю я. – Лучше выпью пива. Пойду схожу за кувшином.
– Еще выпивки, Ана! – кричит Кейт.
Кейт может пить как лошадь, и ничего ей не делается. Одной рукой она обнимает Леви – студента с нашего курса и по совместительству фотографа студенческой газеты. Он уже бросил фотографировать повальное пьянство, которое его окружает, и теперь не сводит глаз с Кейт. На ней крохотный топ на бретельках, обтягивающие джинсы и туфли на высоких каблуках. Волосы убраны в высокий пучок, лишь несколько локонов мягко обрамляют лицо – Кейт, как всегда, выглядит потрясающе. А я… Вообще-то я предпочитаю кеды и футболки, но сегодня на мне мои самые лучшие джинсы. Высвобождаюсь из объятий Хосе и встаю из-за стола. Ого! Голова идет кругом. Приходится схватиться за спинку стула. Нельзя пить столько коктейлей с текилой.
Подойдя к бару, я решаю, что надо зайти в туалет, пока еще ноги держат. Очень разумно, Ана. Я проталкиваюсь сквозь толпу. Конечно же, там очередь, зато в коридоре тихо и прохладно. Чтобы было не так скучно стоять, достаю из кармана мобильник. Так… Кому я звонила в последний раз. Хосе? А это что за номер? Я такого не знаю. Ах, да! Грей. Я хихикаю. Наверное, уже поздно, и мой звонок его разбудит. Но надо же узнать, зачем он послал мне эти книги, да еще с такой загадочной припиской. Если он хочет, чтобы я держалась подальше, пусть сам оставит меня в покое.
С трудом сдерживая пьяную ухмылку, нажимаю на клавишу «вызов». Грей отвечает почти сразу – на втором гудке.
– Анастейша? – Не ожидал, что я ему позвоню. Ну, если честно, я сама не ожидала. Потом до моего затуманенного мозга наконец доходит… Откуда он знает, что это я?
– Зачем вы прислали мне книги? – запинающимся языком произношу я.
– Анастейша, что с тобой? Ты какая-то странная. – Он явно обеспокоен.
– Это не я странная, а вы!
Вот какая я смелая, особенно после четырех маргарит!
– Анастейша, ты пила?
– А вам-то что?
– Просто интересно. Где ты?
– В баре.
– В каком? – Похоже, он сердится.
– В баре в Портленде.
– Как ты доберешься до дома?
– Как-нибудь. – Разговор получился не таким, как я рассчитывала.
– В каком ты баре?
– Зачем вы прислали мне книги, Кристиан?
– Анастейша, где ты? Скажи сейчас же. – И тон такой безапелляционный, самый настоящий тиран. Я представила себе Грея в костюме кинорежиссера эпохи немого кино: одетого в узкие бриджи для верховой езды, с рупором в одной руке и со стеком – в другой. От выразительной картины я фыркаю от смеха.
– Вы обо мне беспокоитесь? – хихикаю я.
– Так помоги мне, твою мать! Где ты сейчас?
Кристиан Грей ругается! Я снова хихикаю.
– В Портленде… От Сиэтла далеко.
– Где в Портленде?
– Спокойной ночи, Кристиан.
– Ана!
Я отсоединяюсь. Ха! Но он все равно не сказал мне про книги. Обидно. Миссия не выполнена. Я совсем пьяная – пока стою в очереди, голова все время кружится. Но я ведь хотела напиться. Мне это удалось. Хотя, наверное, повторять не стоит. Все, подходит моя очередь. Плакат на двери кабинки восхваляет преимущества безопасного секса. Неужели я только что позвонила Кристиану Грею? Ну ничего себе!.. Мой телефон звонит, и я чуть не подпрыгиваю от неожиданности.
– Алло, – робко мычу я в телефон. Я не ждала звонка.
– Я сейчас за тобой приеду, – заявляет он и вешает трубку. Только Кристиан Грей умеет говорить так спокойно и так пугающе одновременно.
Черт! Я натягиваю джинсы. Сердце колотится. Приедет за мной? Вот еще! Меня сейчас стошнит… нет… Все хорошо. Постой. Он просто морочит мне голову. Я же не сказала ему, где я. А сам он меня не найдет. Да и к тому времени, когда он доберется сюда из Сиэтла, вечеринка закончится и мы разойдемся. Я мою руки и смотрю на свое отражение в зеркале. Щеки горят, взгляд немного расфокусированный. Хм… текила.
Я целую вечность жду у стойки, пока принесут кувшин с пивом, и возвращаюсь к нашему столу.
– Где ты пропадала? – отчитывает меня Кейт.
– Стояла в очереди в туалет.
Между Хосе и Леви разгорелся жаркий спор по поводу местной бейсбольной команды. Хосе останавливается посредине яростной тирады, чтобы налить нам всем пива, и я делаю большой глоток.
– Кейт, я хочу выйти, подышать свежим воздухом.
– Быстро тебя развезло!
– Я на пять минут, не больше.
Снова проталкиваюсь сквозь толпу. Меня начинает подташнивать, голова предательски кружится, и я нетвердо стою на ногах. Даже хуже, чем обычно.
От глотка прохладного вечернего воздуха ко мне приходит понимание того, как же сильно я напилась. Все вокруг двоится, как в старых диснеевских мультиках про Тома и Джерри. Боюсь, меня сейчас стошнит. Зачем же я так напилась?
– Ана. – Хосе вышел следом за мной. – Тебе плохо?
– По-моему, я слишком много выпила. – Я слабо улыбаюсь.
– Я тоже, – шепчет он, не сводя с меня пристального взгляда темных глаз. – Хочешь, обопрись на меня. – Он подходит поближе и обнимает меня за плечи.
– Спасибо, Хосе, не надо. Я справлюсь.
Я пытаюсь оттолкнуть его, но у меня не осталось сил.
– Ана, прошу тебя, – шепчет он и прижимает меня к себе.
– Хосе, что ты делаешь?
– Ана, ты давно мне нравишься. – Одной рукой он обхватывает меня за талию, а второй держит за подбородок, откидывая мою голову назад. О господи… он собирается меня поцеловать.
– Нет, Хосе, перестань! Нет! – Я отталкиваю его, но он как стена из железных мускулов, я не могу его сдвинуть. Его рука в моих волосах, он не дает мне отвернуться.
– Ана, пожалуйста, – шепчет Хосе, почти касаясь моих губ. Его дыхание влажно и пахнет слишком сладко – маргаритой и пивом. Он нежно целует меня в щеку чуть выше уголка рта. Я испугана, пьяна и беспомощна, мне трудно дышать.
– Хосе, не надо, – умоляю я.
«Я не хочу. Я отношусь к тебе как к другу, и меня сейчас вырвет», – кричит мое подсознание.
– Мне кажется, дама сказала «нет», – доносится из темноты спокойный голос. О господи! Кристиан Грей. Как он здесь оказался?
Хосе отпускает меня.
– Грей, – коротко произносит он.
Я тревожно оглядываюсь на Грея. Он сердито смотрит на Хосе, глаза его мечут молнии. Черт! Я больше не в силах удерживать в себе алкоголь. Желудок подкатывает к горлу, я сгибаюсь пополам, и меня картинно тошнит прямо на землю.
– Бог мой, Ана! – Хосе в отвращении отпрыгивает назад.
Грей убирает мои волосы с линии огня и, взяв под руку, мягко ведет к невысокой кирпичной цветочнице на краю парковки. С глубокой благодарностью я замечаю, что там относительно темно.
– Если захочешь еще раз вырвать, то лучше здесь. Я тебя подержу.
Одной рукой он придерживает меня за плечи, а второй собирает мои волосы в импровизированный конский хвост, чтобы они не падали на лицо. Я неловко пытаюсь его оттолкнуть, но меня снова тошнит… а потом еще раз. О господи… Сколько это будет продолжаться? Даже теперь, когда мой желудок полностью опустел и наружу больше ничего не выходит, тело сотрясают ужасные спазмы. Я молча даю себе клятву никогда больше не брать в рот спиртного. Словами этих мучений не передать. Наконец все заканчивается.
Совершенно измученная, я с трудом держусь ослабевшими руками за кирпичную стену цветочницы. Грей отпускает меня и дает носовой платок. Ну в чьем еще кармане может быть чистый льняной платок с монограммой? КТГ. Интересно, где такие покупают? Вытирая рот, я вяло размышляю о том, что означает буква Т. Невозможно поднять глаза и посмотреть на Грея. Как стыдно. Лучше бы меня проглотили азалии, которые растут в контейнере, или я провалилась сквозь землю.
Хосе по-прежнему стоит у входа в бар и следит за нами. Простонав, я закрываю лицо руками. Это один из худших моментов моей жизни. Я пытаюсь вспомнить самый худший, и мне в голову приходит только отказ Кристиана. Наконец я набираюсь храбрости и украдкой бросаю на него быстрый взгляд. Грей смотрит на меня сверху вниз, и по его лицу ничего нельзя понять. Обернувшись, я вижу смущенного Хосе. Похоже, в присутствии Грея ему явно не по себе. Как я на него сердита! У меня для моего так называемого друга есть пара отборных слов, которые я никогда не решусь произнести в присутствии видного предпринимателя Кристиана Грея. Ну неужели я могу теперь сойти за настоящую леди, когда он только что видел, как меня выворачивало прямо на землю?!
– Я… э-э… буду ждать вас в баре, – бормочет Хосе.
Мы оба не обращаем на него внимания, и он исчезает за дверью. Я остаюсь один на один с Греем. Только этого не хватало. Что я ему скажу? Надо попросить прощения за телефонный звонок.
– Извините, – лепечу я, уставившись в платок, который отчаянно тереблю руками. «Какой мягкий».
– За что ты просишь прощения, Анастейша?
– В основном за то, что позвонила пьяная. Ну и много еще за что, – почти шепчу я, чувствуя, что краснею. «Можно я сейчас умру, ну пожалуйста!» – молю я неизвестно кого.
– Со всеми бывает, – говорит он сухо. – Надо знать свои возможности. Нет, я всей душой за то, чтобы раздвигать границы, но это уже чересчур. И часто с тобой такое случается?
Голова кружится от избытка алкоголя и раздражения. Ему-то какое дело? Я его сюда не звала. Он ведет себя со мной, как взрослый с провинившимся ребенком. Мне хочется сказать, что если захочу, то буду теперь напиваться каждый вечер, и его это не касается, однако сейчас, после того как меня тошнило прямо у него на глазах, лучше промолчать. Почему он не уходит?
– Нет, – отвечаю я покаянно. – Такое со мной в первый раз, и сейчас у меня нет желания повторять эксперимент.
Никак не пойму, зачем он здесь… В ушах рождается шум. Грей замечает, что я вот-вот упаду, поднимает меня на руки, прижимая к груди, как ребенка.
– Успокойся, я отвезу тебя домой, – тихо говорит он.
– Надо предупредить Кейт. – «Господи спаси, я снова в его объятиях».
– Мой брат ей скажет.
– Кто?
– Мой брат Элиот сейчас разговаривает с мисс Кавана.
– Э?.. – Ничего не понимаю.
– Он был вместе со мной, когда ты позвонила.
– В Сиэтле? – Я совершенно сбита с толку.
– Нет, я живу в «Хитмане».
«До сих пор? Почему?» – недоумеваю я.
– Как вы меня нашли?
– По твоему мобильному. Я отследил его, Анастейша.
Такое возможно? Это легально? «Он тебя преследует», – шепчет мне подсознание сквозь облако текилы, по-прежнему затуманивающее разум, но, поскольку это Грей, я не против.
– У тебя была с собой сумка или куртка?
– Э-э… вообще-то да. И то, и другое. Кристиан, пожалуйста, мне нужно предупредить Кейт. Она будет волноваться.
Его губы сжимаются в тонкую линию.
– Ну, если нужно…
Он ставит меня на землю и, взяв за руку, ведет обратно в бар. Я обессилена, запугана, по-прежнему пьяна и как-то невероятно взволнована. Он сжимает мою руку – какое странное переплетение чувств!
Внутри шумно и многолюдно. Играет музыка, и на танцполе собралась большая толпа. За нашим столом Кейт не видать, да и Хосе куда-то делся. Леви сидит в одиночестве, всеми покинутый и несчастный.
– А где Кейт? – Я стараюсь перекричать шум. Голова у меня начинает пульсировать в такт тяжелым басам.
– Танцует, – кричит в ответ Леви; он страшно зол и подозрительно оглядывает Кристиана. Я с трудом натягиваю свою черную куртку и надеваю через голову длинный ремень от сумочки. Я готова идти сразу же, как только найду Кейт.
– Она на танцполе. – Я чуть трогаю его рукой и наклоняюсь к уху; кончик моего носа касается его волос, я вдыхаю их чистый, свежий запах. О боже! Запретные, незнакомые чувства, которые я пыталась отрицать, поднимаются из глубин и доводят до исступления мое измученное тело. Я краснею, и где-то глубоко, глубоко внутри мои мышцы сладостно сжимаются.
Грей косится на меня, снова берет за руку и ведет к барной стойке. Его обслуживают немедленно: мистер Грей не привык ждать. Неужели ему все достается так легко?
– Выпей, – командует он, протягивая мне очень большой стакан воды со льдом.
Цветные огни, вспыхивающие в такт музыке, отбрасывают странные блики и тени по всему бару. Мой спутник попеременно становится зеленым, голубым, белым и демонически красным. Он внимательно смотрит на меня. Я делаю робкий глоток.
– Допивай!
Все-таки он самый настоящий деспот. Грей, явно расстроенный, ерошит рукой непослушные волосы. У него-то какие проблемы? Ну, если не считать глупую пьяную девицу, которая звонит ему среди ночи. Он тут же решает, что ее надо спасать и, между прочим, оказывается прав. А потом ему приходится смотреть, как ее выворачивает наизнанку… «Ох, Ана, сколько можно мусолить одно и то же?» – сердито одергивает мое подсознание. Мне представляется, что оно строго смотрит на меня поверх очков.
Мир под ногами чуть покачивается, и Грей кладет руку мне на плечо, чтобы поддержать. Я послушно допиваю воду; от выпитого меня снова начинает подташнивать. Грей забирает стакан и ставит его на стойку бара. Сквозь пелену я замечаю, что он одет в просторную белую льняную рубашку, облегающие джинсы, черные кеды-конверсы и темный пиджак в полоску. Ворот рубашки расстегнут, видны волосы на груди. Моему помутненному сознанию он кажется очень привлекательным.
Грей снова берет меня за руку. Ой, мама!.. Он тащит меня на танцпол. Черт! Я не танцую. Он чувствует, что я упираюсь, и под цветными лучами я вижу его довольную, немного злорадную улыбку. Грей протягивает мне руку и резко дергает: я оказываюсь в его руках, и он снова начинает двигаться, увлекая меня за собой. Ого! Он здорово танцует, и, к своему удивлению, я следую за ним шаг в шаг. Наверное, потому, что я пьяная. Грей крепко прижимает меня к себе. Иначе я упала бы в обморок у его ног. В каком-то уголке мозга вдруг всплывает любимое предупреждение мамы: «Никогда не доверяй мужчинам, которые хорошо танцуют».
Мы движемся через толпу к другому концу площадки и вот уже оказываемся рядом с Кейт и Элиотом – братом Кристиана. Музыка, громкая и разнузданная, грохочет у меня в голове. Я задыхаюсь. Кейт явно в ударе, танцует как сумасшедшая. С ней такое редко бывает: лишь тогда, когда ей кто-то очень нравится. Действительно нравится. И значит, завтра за завтраком нас будет трое. Кейт!
Кристиан наклоняется и что-то шепчет на ухо Элиоту. Элиот – высокий, широкоплечий, с волнистыми светлыми волосами и коварным блеском в глазах. В пульсирующем свете прожекторов я не могу разобрать их цвета. Элиот усмехается и обнимает Кейт. Она, похоже, счастлива… Кейт! Даже в моем состоянии я просто в шоке. Она ведь только что с ним познакомилась!.. Кейт кивает каким-то его словам, улыбается и машет мне рукой. Кристиан в мгновение ока уводит нас с танцпола.
Но мы с ней и словом не перемолвились. Ясно, к чему все идет. Им срочно нужна лекция о безопасном сексе. Надеюсь, она видела плакат на двери туалета. Мысли бурлят в голове, пытаясь прорваться сквозь пьяный туман. Здесь слишком жарко, слишком громко и слишком много огней. Голова идет кругом… кажется, пол сейчас поднимется прямо к лицу. Последнее, что я слышу перед тем, как упасть без сознания на руки Кристиана Грея, это его ругательство:
– Твою мать!