Сироты
– Каков снег, а? – восхитился Павел Васильевич Авдеенко, протягивая раскрытую ладонь навстречу пушистым снежинкам.
– Голубой! – глядя на медленно кружащийся снег, пролетающий мимо тусклого уличного фонаря, добавила Зинаида Васильевна Авдеенко.
– Ах, сестра, – вздохнул Павел Васильевич, с грустью оглядывая пустынный двор, – одни мы с тобой остались, дети наши разлетелись по городам и весям, родные половинки, моя жена и твой муж ушли на тот свет, и что же, будем встречать Новый год по-сиротски?
– Вместе, – оптимистично заявила Зинаида Васильевна.
– Но вдвоем! – возразил Павел Васильевич.
– Вдвоем и вместе! – продолжала настаивать Зинаида Васильевна. – А какой у нас с тобой будет праздничный стол! Я сготовила и «оливье», и крабовый салатик, и «сельдь под шубой», и курицу запекла в духовке!
– Право слово, как вкусно вы рассказываете! – послышался насмешливый голос откуда-то снизу.
Брат и сестра взглянули и узрели почти у самых ног своих пьяного мужика взиравшего на них с иронией. У него даже получалось глядеть свысока, хотя и валялся он на мерзлой земле.
– Послушайте, – спохватился Павел Васильевич, – вы же замерзнете насмерть!
– А может, я этого и добиваюсь! – состроил плаксивую гримасу мужик, моментально впав в жестокую грусть.
Из глаз его покатились крупные слезы.
И Зинаида Васильевна присела перед ним с чистым клетчатым носовым платочком.
– Не плачьте, пожалуйста! – вытирая темные, покрытые щетиной щеки пьянчужки, попросила она. – В такой день и предаваться унынию!..
– В такой день, – подхватил, завывая, мужик, – и умерла моя Нинулечка! Набралась порядочно, свалилась в сугроб, заснула и больше не проснулась!
– Ах, бедняжка! – пожалела и пьяницу, и неизвестную ей Нинулечку, Зинаида Васильевна.
– Ну что за глупости! – рассердился Павел Васильевич, поднимая мужика за воротник куртки. – Это ее судьба, не ваша!
– Какова же моя судьба? – сварливо осведомился мужик.
– Сегодня? – приблизив свое лицо вплотную к лицу пьяницы, спросил Павел Васильевич.
– Сегодня! – с вызовом выкрикнул мужик.
– Мы с вами встретим Новый год!
И Павел Васильевич широко распахнул парадные двери подъезда:
– Входите! Мы приглашаем вас в гости!
– Меня? – поразился пьяница. – Но это немыслимо. Я вам абсолютно незнаком!
– Согласен, – кивнул Павел Васильевич, – мы позабыли о настоящем русском гостеприимстве, когда любой прохожий мог постучаться в избу и быть принятым безо всяких вопросов о роду и племени!
– Но чем, как говорится, богаты, тем и рады! – подхватила Зинаида Васильевна и взяла пьянчужку под руку.
Все вместе они поднялись в квартиру Авдеенко и гость замер на пороге украшенного блестящими гирляндами, уютного жилища брата и сестры.
Стесняясь, снял ботинки и в одних носках, отчасти продырявленных, прошелся на цыпочках по квартире, разглядывая и накрытый стол, и наряженную елочку, и картины с умиротворяющими пейзажами на стенах.
– Как дома! – удовлетворенно произнес он и повернулся к приютившим его людям. – Меня Леней зовут.
– Леонидом? – уточнил Павел Васильевич, кивнул на уставленный холодными закусками стол. – Садимся! До Нового года десять минут осталось!
– И то дело! – одобрила действия мужчин Зинаида Васильевна и заспешила с горячим блюдом, из духовки.
– А я так и не понял, чего вы во дворе делали, прогуляться решили? – налегая на «оливье», спросил Леонид.
– Традиция у нас в семье такая, перед Новым годом, за полчаса до боя курантов, чтобы все было хорошо, и никто не болел, бегали мы с детьми валяться в сугробах! Но тут, куда теперь деваться, дети выросли, разъехались и нам, старость – не радость, осталось только выходить на крыльцо, полюбоваться на падающие с неба снежинки!
– Красивые снежинки! – с чувством добавила Зинаида Васильевна.
– Так вы, на вроде меня получается, сироты? – отложил вилку, Леонид.
– Ну что вы, дети нас не забывают, присылают открытки и посылки! – горячо возразила Зинаида Васильевна и достала из шкафа красный свитер. – Вот, дочка прислала!
Горделиво произнесла она.
Леонид оценил:
– Шерстяной! Хороший! Теплый!
– Новый год, – прервал их Павел Васильевич, откупоривая бутылку, – давайте поднимем бокалы за нас!
– За нас, сирот! – подхватил Леонид.
С тем и пригубили светлое, шипучее шампанское.