Глава 2
Маруся не знала, что приготовить, поскольку кулинарный опыт у нее был минимальный: макароны, яичница, вареная картошка. Посмотрев на продукты в холодильнике, она повеселела. Из имевшегося набора можно сделать бутерброды. Порезав хлеб, Маруся порубала колбасу и сыр. Помня, что кусочки должны быть тонкими, она попыталась нарезать их красиво, но колбаса состругивалась неровными ошметками, а сыр прилипал к ножу и мялся. Что ж, толстые куски вкуснее. Масло на бутерброды не мазалось, и Маруся тоже порезала его кусочками. Мамины бутерброды выглядели иначе. Она даже не ожидала, что приготовление сандвичей такой сложный и трудоемкий процесс.
«Для первого раза не так уж плохо», – подумала Маруся, украшая кособокие сооружения из продуктов кусочками помидоров и огурцов.
С огурцами все оказалось просто, а с томатами возникла заминка. Резались они криво, сок немедленно вытекал, и аккуратный круглый овощ на глазах превращался в бесформенную кашу. Заляпав весь стол, Маруся наконец закончила создание кулинарных шедевров.
Валентина Макаровна решила, что для дела будет полезнее наступить на собственную гордость, и, перестав дуться, вышла на кухню. На красивом хрустальном блюде высилось нечто. Соседка по даче, державшая свиней, обычно высыпала им в корыто именно такие неопознанные куски пищи. Необычайно гордая Мариша стояла рядом и победоносно смотрела на мать.
– Ну как?
– Что «как»? – в замешательстве воскликнула Валентина Макаровна. Она сразу поняла, о чем речь, но не сообразила, как реагировать. Уж больно жутко смотрелось месиво на блюде.
– Я стол накрыла, – пояснила Маруся.
Едва мама открыла рот, чтобы предложить свою помощь, заверещал дверной звонок.
– Ох, – побледнела новоявленная невеста, – это он!
– Это он, это он, ленинградский почтальон, – продекламировала Валентина Макаровна, двинувшись в коридор.
Маруся струсила и побежала в свою комнату. Мама вернулась, молча цепко схватила ее за руку и потащила к дверям.
– Откроешь сама, – прошептала она, – я потом выйду, чтобы кавалера не смущать.
Разумеется, Валентина Макаровна прекрасно понимала, что сцена сейчас разыграется отнюдь не романтическая. Реакция мужа, к жене которого приходила молодая любовница, была вполне предсказуемой. Она очень рассчитывала, что произойдет судьбоносная ссора, хорошо бы с рукоприкладством, после чего все проблемы решатся сами собой. А бутерброды, которые вдохновенно наваяла дочь, они съедят уже без жениха.
Маруся открыла дверь и, отступив, тревожно посмотрела на любимого. Тот молча шагнул в квартиру и закрыл за собой дверь. Маруся мышью метнулась к вешалке и подала папины тапочки. Виктор все так же в тишине переобулся и мельком глянул на свое отражение. «Похоже, в этой семейке маются похмельными кошмарами, – усмехнулся он, заметив на зеркале кровавую надпись «Кто это?» – Видимо, папаша, уходя на работу, оставляет подобные послания в надежде, что к вечеру кто-нибудь напишет ответ». Виктор еле сдержал смех, представив, что если он сейчас, увидев свое отражение, честно напишет «Это Витя», то глава семьи может и свихнуться, сопоставляя свое лицо с чуждым ему именем. Настроение немного улучшилось. Но то, что устроила Верка после визита этой чокнутой малолетки, круто меняло всю его жизнь. Вероятно, на сей раз его окончательно выгонят из дома. Уладить по-тихому, как обычно, не получится, все соседи оказались в курсе визита «юной розы» и последовавшей за этим внутрисемейной разборки.
Квартира принадлежала жене, Виктор был прописан в общежитии, причем формально. В той комнатушке числилось еще человек двадцать, так что фактически пару часов назад Витя стал бомжем. Нет, он, конечно, мог вернуться в поселок к матери, откуда много лет назад уехал покорять Северную столицу, но только в самом крайнем случае. Вопрос с жилплощадью нужно решать немедленно. Судя по всему, Маруся живет с родителями, следовательно, первостепенная задача – понравиться ее предкам. Витя не был подлецом, во всяком случае, не считал себя таковым. Когда он познакомился с Марусей, никаких материальных планов на ее счет он не строил. Девочка ему просто понравилась внешне, а почему не взять то, что само просится в руки? Это была не любовь, а обычная симпатия, небольшое приключение. Кто ж знал, что все так повернется? Она молоденькая, симпатичная… Почему бы не поменять хамоватую, располневшую после родов Веронику на свеженькую интеллигентку? С дочкой он может встречаться по выходным, если Верка не будет чинить препятствий, ну а если не позволит, то так тому и быть. Виктор внимательно посмотрел на съежившуюся Марусю и ободряюще потрепал ее по щеке. Девушка оживилась, защебетала и потянула его в кухню.
Валентина Макаровна, поняв, что скандала не будет, расстроилась. Ситуация развивалась по неизвестному сценарию.
– Тебе чай, кофе? – заискивающе заглядывая Виктору в лицо, лебезила Маруся.
– Кофе.
– Сейчас, сейчас, – бестолково суетилась она.
Единственное, что у нее получилось безупречно, – зажечь газ. Маруся дернулась за праздничными чашками, стоявшими на верхней полке, но вдруг вспомнила, что на правой ноге носок в районе большого пальца порвался, а чтобы достать чашки, придется снимать тапочки и залезать на стул. Решив, что можно обойтись без праздничного сервиза, она трясущимися руками шлепнула на стол угрожающего вида пол-литровые кружки. Блюдца соответствующей расцветки почему-то отсутствовали, и Маруся, плохо соображая, что делает, поставила две суповые тарелки. Не успел проголодавшийся Виктор, которому жена не дала даже позавтракать, порадоваться, что его покормят супчиком, как Маруся с гостеприимной улыбкой плюхнула в тарелки неаккуратные бесформенные куски, отдаленно напоминавшие бутерброды, сделанные в темноте при помощи «топора».
– А что, – осторожно спросил кавалер, – мы кофе из этих тазиков будем пить?
Маруся удивленно посмотрела на него и неожиданно вскрикнула:
– Витя! Что у тебя с глазом?
– Тебе спасибо, – хмуро ответил он.
– Мне? – растерялась Маруся. – Почему мне?
– Потому что по твоей милости Верка меня избила!
Она долго переваривала услышанное, потом, так и не осознав до конца, что же это такое было, наивно поинтересовалась:
– В каком смысле избила? Это у тебя аллегории такие?
Виктор протяжно застонал и рявкнул:
– Мой фонарь похож на аллегорию?
– Она ударила тебя по лицу? – охнула Маруся, сведя брови в страдальческий домик.
– Да, и не только по лицу! У меня все тело болит.
– Она могла, – задумчиво протянула Маруся. – Твоя жена такая неженственная, такая… Но поднять на тебя руку! Ужасно!
Ее глаза наполнились слезами, и она села на стул, не обращая внимания на свистящий чайник. Дав последний гудок, чайник выплюнул свисток и угрожающе забулькал, подрагивая крышкой.
– Марина! – Виктор дернул ее за рукав, отвлекая от трагических размышлений. – Я кофе хочу.
Маруся, скорбно сгорбившись, прошаркала к полкам за кофейной баночкой, и, взяв первую попавшуюся ложку, которая оказалась столовой, щедро зачерпнула растворимой кофейной пыли. Бухнув первую ложку, она машинально зачерпнула вторую, но Виктор бдительно схватил ее за руку и сообщил, что хочет еще пожить, поэтому одной столовой ложки вполне достаточно. Этим же черпаком Маруся полезла в сахарницу. Ее хозяйственность удручала. Желудок скручивали голодные спазмы, и Виктор решил отложить разбор полетов до конца трапезы. Взяв двумя руками невероятных размеров бутерброд и пытаясь откусить, он едва не вывихнул челюсть. По высоте шедевр в его широко открытый рот не вписался, поэтому пришлось, как хомячку, надгрызать эту хлебную башню, объедая по краям.
– Вкусно? – поинтересовалась Маруся, напрашиваясь на комплимент.
Виктор хмуро взглянул на нее, сосредоточенно работая челюстями. Вскоре чувство голода притупилось. Он так устал от поедания этого кирпича, что на второй бутерброд уже не решился. Отхлебнув кофе из огромной бадьи, Виктор поморщился. В кружке плескался отвратительный приторный сироп.
«Ладно, – подумал он, – со временем научится. Главное, чтобы старалась угодить».
А что, как не чувство вины, заставляет человека совершать несвойственные ему поступки, наступать на собственную гордость и изо всех сил пытаться угодить ближнему? Маруся была великолепным материалом: пресловутое чувство вины затопило бедняжку до самой макушки и плескалось в ее круглых глазах. Это был костер с вечным огнем, туда лишь изредка надо было подкидывать веточки.
Откинувшись на стуле, Виктор посмотрел на виновато сутулящуюся девушку:
– Кто тебя просил ходить к Веронике?
Тишина.
– Я вынужден был уйти из дома. Вернуться обратно я уже никогда не смогу.
Всхлип.
– Из-за тебя я попал в безвыходную ситуацию.
Маруся жалостливо шмыгнула носом и уставилась в окно.
– Мне даже ночевать теперь негде.
Как он и ожидал, она оживилась:
– Ты же можешь жить у нас.
– На каком основании? С какой стати? Комнату, что ли, снимать?
– Нет, – придушенно пискнула Маруся, – как мой жених.
Она в ужасе опустила голову и съежилась, ожидая его реакции. Создалась какая-то вывернутая наизнанку ситуация. Вроде как она делала Виктору предложение и с трепетом ждала ответа. В мечтах все происходило иначе. Это Виктор должен был, красиво оформив официальное предложение руки и сердца, некоторое время помучиться в неведении: согласится ли любимая на столь серьезный шаг? И уж, конечно, это не должно было случиться в неприбранной кухне под гнетом неприглядных обстоятельств.
– Я так не могу, – процедил Виктор. – Да и родители твои вряд ли обрадуются.
– Я с ними поговорю, – залебезила Маруся. – Давай я познакомлю тебя с мамой. Мам! – завопила она на всю квартиру.
Валентина Макаровна, изнывавшая за стеной, примчалась едва ли не галопом. Она сидела, прижавшись ухом к стенке, но слышимость была отвратительная, можно было лишь угадывать, что они там говорят. От напряженного подслушивания у нее даже начала побаливать голова, так что Марусин вопль оказался очень кстати.
Ворвавшись в кухню, мама приветливо улыбнулась мгновенно подобравшемуся кавалеру и ласково пропела:
– Ой, у нас гости! А я задремала, не слышала…
Подразумевалось, что Маруся подхватит игру и представит маму жениху. Но отупевшая от смятения дочь даже не подумала помочь. Она лишь жалобно хлопала глазами и смотрела на мать, как голодный теленок.
– Мариночка! – Мама подошла к ней и слегка пихнула в спину. – Познакомь меня с молодым человеком.
Виктор не понравился Валентине Макаровне. Марусина любовь оказалась смазливым блондинистым красавчиком лет тридцати. Узкие плечи, ямочка на подбородке и влажные яркие губы. Под глазом претендента на руку и сердце красовался выразительный фингал, который мама долго и вдумчиво рассматривала с чувством глубокого удовлетворения. Неизвестная жена, похоже, от души потрудилась над гулякой. Не о таком зяте она мечтала, определенно не о таком!
Виктор, понимая, что невеста сейчас все испортит, вскочил, галантно заграбастал руку предполагаемой тещи для поцелуя, по-гусарски коротко кивнул и щелкнул пятками:
– Разрешите представиться, Виктор! А вы, вероятно, Мариночкина сестра. И скорее всего младшая…
Лесть была грубой и неприятной, особенно покоробило Валентину Макаровну предположение о том, что она моложе Марины. Это было даже оскорбительно. Не подав вида, она позволила лобызнуть захваченную конечность и, приторно улыбаясь, проворковала:
– Валентина Макаровна, Маринина мама.
Разошедшийся жених опрометчиво развил тему, начав ахать и вздыхать по поводу ее редкостной красоты и моложавости. У Валентины Макаровны возникло ощущение, что ее облили липкой душной патокой. Осталось лишь обвалять в перьях и отволочь на суд Линча. Ассоциация добавила негатива в ее отношение к новоявленному члену семьи, и она твердо решила любой ценой не допустить этого брака.
Виктору же предполагаемая теща очень приглянулась. Ласково обронив: «Ты б еще в кастрюли кофе налила», мама ловко накрыла стол заново, окончательно купив Виктора предложением пообедать.
Кормить отвратительного гостя она решила по одной простой причине: понимая, что в борьбе за счастье дочери все средства хороши, Валентина Макаровна намеревалась продемонстрировать абсолютную непригодность Маруси для семейной жизни. За дело она взялась профессионально. Спихнув дочь с табуретки, она села, закинув ногу на ногу, и проникновенно сказала:
– Мариш, я что-то неважно себя чувствую, похлопочи вместо меня. – И обратилась к Виктору: – Вы уж извините, Маруся у нас к хозяйству не приучена, мы посчитали, что учеба важнее. Вы согласны?
Тот утвердительно кивнул.
– А вы вместе учитесь? – пошла в наступление Валентина Макаровна.
– Нет, что вы, я давно работаю.
– Где?
– В закрытом НИИ, в лаборатории, – скромно улыбнулся Виктор.
Будучи парнем недалеким, он не сообразил, что подобной формулировкой можно сразить только неискушенную Марусю, которая воспринимала Виктора чуть ли не как героического советского разведчика. Валентина Макаровна сразу просекла ситуацию и приуныла. Она и сама работала в НИИ, соответственно прекрасно знала, что на работе парень решает кроссворды и треплет языком в курилке, за что и получает соответствующее денежное вознаграждение. Нет, она не была меркантильной, и новый русский в качестве зятя ее бы тоже не устроил, но нищий лаборант… Если бы он хоть человеком был хорошим, а тут такое ничтожество. Семья у них среднего достатка, заподозрить Виктора в корысти сложно, если только…
– А где вы живете?
Вопрос застал его врасплох и ударил по больному месту. Решив давить на жалость, Виктор наябедничал на Марусю, сообщив, что она учинила скандал с его женой, в результате чего он остался без крыши над головой.
– Но я не сержусь, – добавил Виктор, томно глянув на Марину, гремевшую тарелками. – Я люблю вашу дочь! – воскликнул он, проникновенно заглянув в глаза Валентине Макаровне и побуждая ее подхватить тему.
Не на ту напал! Ей стало ясно: мужик остался без жилплощади и пытается теперь обвинить во всем Марусю. Хотя дочь, конечно, приложила руку к этому делу.
– И какие у вас планы? – сурово спросила мама.
Виктор проворно сполз на пол, приняв коленопреклоненную позу, и, картинно взмахнув тощими клешнями, произнес:
– Я пришел просить руки вашей дочери. Мы любим друг друга.
– В подобных случаях принято приходить не с пустыми руками, – язвительно заметила Валентина Макаровна.
Маруся шкрябала половником по внутренностям пятилитровой кастрюли, исходящей паром и благоухающей только что разогретыми наваристыми щами, и напряженно вслушивалась в диалог, боясь повернуться.
– Вы намекаете на калым? – расслабился Виктор, решив, что мамаша шутит.
Намекала она как минимум на букет и тортик, но не объяснять же это идиоту.
– Забудьте! – махнула она рукой. – Вы мне лучше скажите, куда собираетесь отнести руку и сердце моей дочери?
Половник выпал из рук Маруси и с грохотом ударился о тарелку, разбрызгав суп. Виктор ошалело заморгал, представив, что ему отдадут лишь требуемые части. Его передернуло от отвращения. Сразу вспомнилась недавняя передача, где ведущий, смакуя подробности, рассказывал про пойманного людоеда.
– Я не имел в виду…
– А у вас с чувством юмора плохо, – припечатала Валентина Макаровна. – И где вы собираетесь строить счастливую семью, ячейку общества, так сказать? На чьих квадратных метрах намереваетесь вить гнездо, а? – Она сурово посмотрела на жениха.
– Я планирую снять квартиру, – лихо соврал Виктор в надежде умаслить строгую мамашу невесты.
– Да? На какие, извините, шиши?
– Мама, – наконец-то встряла в диалог Маруся. – Как тебе не стыдно? Что за унизительный допрос? Если ты не перестанешь так с нами разговаривать, мы немедленно уйдем. Да, Витя?
Витя был абсолютно не готов уйти прямо сейчас от одуряющего аромата горячих щей.
– Мариша, мама желает тебе добра, – решил он заступиться за будущую тещу и слегка приподняться в ее глазах. – Она хочет быть уверена, что я смогу тебя обеспечить. Это совершенно естественно. Не вижу повода для конфликта.
Валентина Макаровна по-настоящему испугалась. Похоже, дочь абсолютно потеряла голову. Настроить ее против кавалера, продемонстрировав его финансовую несостоятельность, не получится. Словно отвечая на ее мысли, Маруся сообщила:
– Если хочешь знать, Витя работает над сверхсекретным государственным проектом, он скоро станет знаменитым, о нем напишут в газетах…
– А чего ж вы не на работе? – ехидно поинтересовалась мама, желая открыть Марусе глаза на его вранье. – Как же секретный проект-то без вас, сам по себе булькает, что ли?
– Я отгул взял, – мрачно сообщил кавалер, сообразив, что с мамой каши не сваришь.
– Ты словно пытаешься его уличить! – воскликнула обиженная Маруся.
Валентина Макаровна совершенно отчаялась. Девочка жила на всем готовом и не понимала цены деньгам. Ей казалось, что продукты в холодильнике появляются сами собой, вещи стираются, гладятся и самостоятельно стайками слетаются в шкаф. Разумеется, у дочери нет опыта, но как найти в себе силы позволить родной кровиночке так ошибиться? Мужик, конечно, редкая дрянь. Единственное, что можно сделать, – это настроить его против Мариши. Но каким образом? Ясно, что ее несамостоятельность Виктора абсолютно не волнует. Она тоскливо посмотрела на Марусю, которая, нелепо вывернув руку с половником, разливала щи по тарелкам. Суп небольшими водопадиками изливался с высоты примерно полуметра, орошая все вокруг жирными брызгами. Дочь попыталась взять тарелку и ойкнула.
Валентина Макаровна почувствовала глухое раздражение. Почему она раньше не замечала, что великовозрастная дочь ведет себя как младенец? Даже накрыть на стол не в состоянии. Всю жизнь пыталась предугадать любое ее желание, со всех ног бросаясь на выручку. И вот результат! Она украдкой глянула на Виктора. Тот жадно сглатывал и терпеливо ждал, когда его накормят. Маруся беспомощно посмотрела на маму.
– Прихватки возьми, – раздражительно произнесла Валентина Макаровна.
Видя, как дочь начала беспомощно озираться, она встала и сердито бросила ей в руки аккуратные голубенькие прихваточки, снятые с крючка над плитой. Маруся, широко растопырив локти, вцепилась в тарелку и мелкими осторожными шагами двинулась к столу.
«Сейчас прольет на пол», – подумал оголодавший Виктор.
Но ничего страшного не случилось. Маруся дошла без приключений и с облегчением поставила тарелку на край столешницы. По поверхности пошла волна, и часть супа оказалась на столе. Не обращая внимания на такие мелочи, Маруся подвинула тарелку к жениху.
Валентине Макаровне захотелось дать ей подзатыльник. Ей стало невероятно стыдно перед этим противным парнем за то, что она не смогла нормально воспитать дочь.
Тишина затянулась. Маруся обиженно сопела, отойдя к окну. Мама не знала, как избавиться от неприятного жениха, а Виктор исходил слюной от аромата щей. Но, поскольку ложку ему не дали, приходилось терпеть. Нарушить молчание банальной просьбой было нельзя.
– Витенька, ты почему не ешь? – спросила Маруся.
Подавив желание сообщить про отсутствие ложки, Витя тактично кашлянул:
– Так что ж я один буду, налей всем.
Маруся приуныла от перспективы наливать суп еще в две тарелки, а потом нести их, но мама как всегда спасла положение:
– Иди мой руки, я сама налью. – И с сарказмом добавила: – Я так понимаю, кавалер привык есть грязными руками.
– Суп едят не руками, а ложкой, – заступилась за Виктора Маруся.
– А, тогда конечно, – кивнула Валентина Макаровна.
Виктор смутился, вскочил и двинулся за Марусей в ванную комнату.
Мама печально посмотрела в окно. Встреча на высшем уровне определенно прошла неудачно. Изгнать жениха, похоже, не удастся. Парень вцепился, как клещ. Придется ждать вечера, когда вернется с работы муж, и решать проблему общими усилиями.
Вечер не принес ей облегчения. Игорь Борисович вместе с новоявленным зятем уговорили все имевшиеся в доме запасы спиртного и стали друзьями не разлей вода. Алкоголь привел главу семейства в отличное расположение духа. Перебазировавшись из кухни в гостиную, они начали активно выяснять отношения с телевизором. Папаша тыкал пальцем в лицо главе правительства, рассказывавшему про счастливое будущее сограждан, и ругал его, применяя весь свой обширнейший словарный запас. Виктор вторил ему, демонстрируя компетентность в вопросах политики. К ночи дружба окрепла настолько, что Игорь Борисович, пошатываясь и хватаясь руками за стены, даже побрел за Виктором в ванную комнату и через дверь попытался довести дискуссию до конца. Но не смог и заснул, уютно свернувшись калачиком посреди коридора. Валентина Макаровна, чертыхаясь, доволокла супруга до спальни и растормошила, заставив раздеться. Последнее, что сказал муж, было:
– Отличный парень, будет теперь с кем дома поговорить, а то одни бабы, хр-рр…
Вот этого как раз она допустить не могла. Не хватало еще, чтобы этот сопляк споил мужа. Пора подключать запасной вариант. Несколько лет назад, незадолго до смерти, бабушка прописала Марусю в свою двухкомнатную квартиру. Сейчас она сдавалась, но, видимо, настало время лишить семейный бюджет скромной дотации. Пусть молодые живут отдельно. Не исключено, что Маруся быстро наестся семейной жизнью и прибежит к родителям под крылышко. Главное, избежать свадьбы и беременности. За стеной нежно ворковала дочь, укладывая спать мертвецки пьяного возлюбленного.
– Тьфу ты! – в сердцах плюнула Валентина Макаровна и погасила свет.