Вы здесь

Пушкин. Жизнь в цитатах: Лечебно-профилактическое издание. 1823 год. Кишинев. Перевод в Одессу (К. Б. Леонтьев, 2012)

1823 год. Кишинев. Перевод в Одессу

СОБЫТИЯ

Начат "Евгений Онегин" (9 мая).

В июле добивается перевода в Одессу под начальство графа М. С. Воронцова.

Письма

Ты не можешь себе представить, как приятно читать о себе суждение умного человека.

(из письма П.А. Вяземскому, 6 февраля 1823 года)

* * *

Сделай милость, напиши мне обстоятельнее о тяжбе своей с цензурою… Твое предложение собраться нам всем и жаловаться… может иметь худые последствия. На основании военного устава, если более двух офицеров в одно время подают рапорт, таковой поступок приемлется за бунт. Не знаю, подвержены ли писатели военному суду, но общая жалоба с нашей стороны может навлечь на нас ужасные подозрения и причинить большие беспокойства… Соединиться тайно – но явно действовать в одиночку, кажется, вернее.

(из письма П.А. Вяземскому, март 1823 года)

* * *

Изъясни отцу моему, что я без его денег жить не могу. Жить пером мне невозможно при нынешней цензуре; ремеслу же столярному я не обучался…

… мне больно видеть равнодушие отца моего к моему состоянию, хоть письма его очень любезны. Это напоминает мне Петербург – когда, больной, в осеннюю грязь или в трескучие морозы я брал извозчика от Аничкова моста, он вечно бранился за 80 копеек.

(из письма брату Льву, 25 августа 1823 года)

* * *

… скучно, моя радость! вот припев моей жизни.

(из письма А.А. Дельвигу, 16 ноября 1823 года)

* * *

… я закаялся и написал на днях подражание басне умеренного демократа Иисуса Христа (Изыде сеятель сеяти семена своя).

Свободы сеятель пустынный,

Я вышел рано, до звезды;

Рукою чистой и безвинной

В порабощенные бразды

Бросал живительное семя —

Но потерял я только время,

Благие мысли и труды…

Паситесь, мирные народы!

Вас не разбудит чести клич.

К чему стадам дары свободы?

Их должно резать или стричь.

Наследство их из рода в роды

Ярмо с гремушками да бич.

(из письма А.И. Тургеневу, 1 декабря 1823 года)

* * *

… я желал бы оставить русскому языку некоторую библейскую похабность. Я не люблю видеть в первобытном нашем языке следы европейского жеманства и французской утонченности. Грубость и простота более ему пристали. Проповедую из внутреннего убеждения, но по привычке пишу иначе.

Что такое Грибоедов? Мне сказывали, что он написал комедию на Чаадаева; в теперешних обстоятельствах это чрезвычайно благородно с его стороны.

(из письма П. А. Вяземскому, 1–8 декабря 1823 года)

* * *

Я бы хотел знать, нельзя ли в переписке нашей избегнуть как-нибудь почты – я бы тебе переслал кой-что слишком для нее тяжелое. Сходнее нам в Азии писать по оказии.

(из письма П.А. Вяземскому, 20 декабря 1823 года)

Поэтические произведения

Бахчисарайский фонтан

Сюжет:

Грозный крымский хан Гирей влюбляется в захваченную в Польше княжну Марию.

Прежняя фаворитка хана грузинка Зарема умоляет Марию вернуть ей сердце Гирея. Печальная Мария молит небо о смерти.

Желание Марии сбылось. По приказу безутешного хана Зарему казнят, а во дворце сооружают "Фонтан слез".


Татарская песня

"Дарует небо человеку

Замену слез и частых бед:

Блажен факир, узревший Мекку

На старости печальных лет".

……

Твои пленительные очи

Яснее дня, чернее ночи…

……

Чтоб и минутные печали

Ее души не помрачали…

……

Отец в могиле, дочь в плену,

Скупой наследник в замке правит

И тягостным ярмом бесславит

Опустошенную страну.

……

(Зарема)

Но я для страсти рождена,

Но ты любить, как я, не можешь;

Зачем же хладной красотой

Ты сердце слабое тревожишь?

Оставь Гирея мне: он мой…

……

Что делать ей в пустыне мира?

……

Стареют жены. Между ними

Давно грузинки нет; она

Гарема стражами немыми

В пучину вод опущена.

В ту ночь, как умерла княжна,

Свершилось и ее страданье.

Какая б ни была вина,

Ужасно было наказанье! —

……

Опустошив огнем войны

Кавказу близкие страны

И села мирные России,

В Тавриду возвратился хан

И в память горестной Марии

Воздвигнул мраморный фонтан…

……

Всё изменилось… но не тем

В то время сердце полно было:

Дыханье роз, фонтанов шум

Влекли к невольному забвенью,

Невольно предавался ум

Неизъяснимому волненью…

Воспоминания

(из письма А.А. Дельвигу, написанного в конце 1824 года)

В Бахчисарай приехал я больной… Вошед во дворец, увидел я испорченный фонтан; из заржавой железной трубки по каплям падала вода. Я обошел дворец с большой досадою на небрежение, в котором он истлевает, и на полуевропейские переделки некоторых комнат. NN почти насильно повел меня по ветхой лестнице в развалины гарема и на ханское кладбище.

……

Растолкуй мне теперь, почему полуденный берег и Бахчисарай имеют для меня прелесть неизъяснимую? Отчего так сильно во мне желание вновь посетить места, оставленные мною с таким равнодушием? или воспоминание самая сильная способность души нашей, и им очаровано все, что подвластно ему?

Птичка

В чужбине свято наблюдаю

Родной обычай старины:

На волю птичку выпускаю

При светлом празднике весны.

Я стал доступен утешенью;

За что на бога мне роптать,

Когда хоть одному творенью

Я мог свободу даровать!

* * *

И долго жить хочу, чтоб долго образ милый

Таился и пылал в душе моей унылой.

Демон

В те дни, когда мне были новы

Все впечатленья бытия —

И взоры дев, и шум дубровы,

И ночью пенье соловья, —

Когда возвышенные чувства,

Свобода, слава и любовь

И вдохновенные искусства

Так сильно волновали кровь, —

Часы надежд и наслаждений

Тоской внезапной осеня,

Тогда какой-то злобный гений

Стал тайно навещать меня.

Печальны были наши встречи:

Его улыбка, чудный взгляд,

Его язвительные речи

Вливали в душу хладный яд.

Неистощимой клеветою

Он провиденье искушал;

Он звал прекрасное мечтою;

Он вдохновенье презирал;

Не верил он любви, свободе;

На жизнь насмешливо глядел —

И ничего во всей природе

Благословить он не хотел.

Телега жизни

Хоть тяжело подчас в ней бремя,

Телега на ходу легка;

Ямщик лихой, седое время,

Везет, не слезет с облучка.

С утра садимся мы в телегу;

Мы рады голову сломать

И, презирая лень и негу,

Кричим: пошел!… мать!

Но в полдень нет уж той отваги;

Порастрясло нас; нам страшней

И косогоры и овраги;

Кричим: полегче, дуралей!

Катит по-прежнему телега;

Под вечер мы привыкли к ней

И, дремля, едем до ночлега —

А время гонит лошадей.

Чиновник и поэт

Люблю толпу, лохмотья, шум —

И жадной черни лай свободный.