Новая власть
В 1939 году произошли большие перемены. С запада границу Польши перешли немцы, а с востока – русские. И разделили ее между собой. Мы оказались на территории Советского Союза (см. Приложения 3, 4).
При Польше очень мало проводилась агитационная работа, особенно на селе. Газеты и журналы практически не доходили до обычных украинских сел. Желая как-то участвовать в общественной жизни, люди образовывали кружки. Я припоминаю такой молодежный кружок, в котором состоял отец, назывался он по-польски «Kolo Mlodiezy» («Молодежный кружок»). Был и другой кружок – «Spolem» («Вместе»). С приходом советской власти жизнь на селе начала бурно меняться. Началось с того, что Советскую Армию встречали как освободительницу от панской Польши – с хлебом и солью. Молодежь выходила на улицы в национальных одеждах, с цветами. Ведь пришли свои по крови и по вере. В школах в старших классах появился комсомол, в младших – пионеры. Моих родителей и меня привлекала советская идеология: всеобщее равенство, человек человеку друг, товарищ и брат. Не пан, а товарищ, защитник ближних. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Наша семья приняла эти идеи очень быстро. Я вступил в ряды пионеров, чтобы бороться за дело Ленина, Сталина, за комсомол и обеспеченное коммунистическое будущее. Отец стал агитатором. Образовались так называемые десятихатки: назначили по одному агитатору на десять дворов. Провозглашенный принцип о том, что человек человеку друг, товарищ и брат, действовал недолго. Постепенно стали происходить и другие изменения. Закрыли церковь. Священники разошлись по домам. Стали увеличиваться налоги, что делало еще тяжелее нашу и так не сладкую жизнь. Все это стало подготовкой к колхозу: отдай свою землю, отдай в колхоз лошадей, повозку, сани для зимы и другую хозяйственную утварь. Иди работать в колхоз, будешь зарабатывать трудодни и получать зарплату. А может, и не получишь, если, скажем, брал у колхоза лошадь для вспашки огорода или для поездки на рынок. Если что-то посеяли в колхозе, то на трудодень будешь получать то, что собрали, в зависимости от того, сколько собрали (в граммах на день). Однако люди привыкли иметь свое, пусть и немногое, а тут перемена: добровольно пиши заявление, вступай в колхоз и тебе укажут, что ты, из того, что имеешь, должен сдать в колхоз. А потом уже получишь то, что тебе выделят из колхоза. То, что человек должен добровольно написать заявление, будто желает вступить в колхоз, стало относительным понятием. Чаще добровольное превращалось в принудительное.
Порой это доходило до абсурда. Местные власти, чтобы выслужиться перед районными и областными властями, уверяя их в активном распространении колхозов, объявляли, что вечером в клубе будет бесплатное кино. Так как во время Польши в селах и понятия не имели о фильмах, а тем более бесплатных, зал набивался битком. После фильма двери закрывались, на сцену выносили столы и сажали секретарей, у которых были подготовленные заявления на вступление в колхоз. Нужно только поставить свою подпись. Делалось объявление: «Теперь, товарищи, будет проходить вступление в «колгосп» (по-русски «колхоз»). Подходите и расписывайтесь». Некоторые, поняв, в чем дело, стали пятиться к дверям. Но там уже стояли молодчики, с засученными рукавами. Спрашивали: «Ты куда? Иди. Распишись!» И били в такое место, где не видно синяков. Тогда люди хлынули обратно, к столам. Оттуда было слышно: «Товарищи, не теснитесь, так работать невозможно. Все запишетесь». Когда об этом «передовом методе» стало известно в районах и области, подписанные заявления аннулировали.
При Польше я закончил 4 класса начальной школы. При переходе на новую, советскую, систему образования всем школьникам было сказано перейти на класс ниже. Так что мне пришлось еще год учиться в четвертом классе. Хотя в учебе произошли перемены (какие?), я все так же преуспевал, был отличником. Стал пионером, с красным галстуком, и написал заявление в комсомол. Но получил отказ по молодости лет. На всех государственных праздниках я выступал с речами, поддерживая идею коммунизма. Отец добровольно вступил в колхоз, был в нем бригадиром и агитатором, я помогал ему в этом как мог. Однако жизнь во время становления колхозов не улучшалась, а, напротив, становилась тяжелее. Деваться некуда, пришлось терпеть. Все же от своих, а не от польских панов.