Глава 8
Олег наконец вышел из воды и приближался к нам.
– Ну как, салага, накупался? Ты осторожней с бурным морем – оно коварно, это тебе не речка и не озеро, течение затягивает на глубину. Волна, отступая, тянет все за собой почти с той же силой, как и при наступлении.
Олег ответил:
– Да, я заметил.
– Я наверное, сейчас в город метнусь – фруктов куплю, еще чего… А то в нашей кафешке выбор невелик… Так что ты, красавчик, Таню береги, саму глубоко в море не пускай. А я приеду – гостинцев привезу. Ну, я поехал – поцеловав меня, Сашка пошел к домику.
Некоторое время мы загорали в тишине, потом Олег протянул:
– Тань, ты ничего не хочешь мне сказать?
– Это ты о чем?
– Ты прекрасно знаешь, о чем я… Ты теперь только Сашу любишь, да? А как же мы, как же наша любовь, как же наш ребенок?
– Олежек, загляни в себя и скажи мне сам – есть ли эта любовь? Или это была просто волшебная, жгучая, замечательная увлеченность?
Олег какое-то время молчал.
– Возможно, ты в чем-то права… Я боялся обидеть тебя такими мыслями и словами, но если это взаимно – то что уж тут темнить… Да, многое изменилась за это время, даже еще там, в нашем мире… И Учитель мне очень на многое раскрыл глаза, помог разобраться в себе… Действительно, мы ведь очень разные. У меня нет и никогда не будет такого взаимопонимания, как у тебя с Сашей… Тебе ведь было скучно со мной, да и я оказался совсем не готов к семейной жизни… Почему-то я наивно полагал, что дальше все наладится, и только недавно осознал, что дальше было бы только хуже… Так что, Танюш, надеюсь, я не обижу тебя, если скажу – да, ты права, в моем отношении к тебе огромную роль играет чувство вины – ведь я зачал тебе ребенка, я клялся в вечной любви, а теперь отступаю. Да и вообще, это непорядочно – бросить жену, да еще и на сносях. В общем, мне очень стыдно перед тобой, я просто чувствую себя навозной кучей… Такое поведение недостойно мужчины. Да и любого человека.
– Ой, Олежек, не надо громких слов… Ты знаешь, я очень рада, что мы с тобой так начистоту поговорили – и во многих твоих словах я узнала свои мысли. Все хорошо, расслабься, Олежек, я ни в чем не виню тебя… Ты дал мне узнать, что такое любовь – спасибо тебе за это.
Олег с горечью сказал:
– Дал узнать? Чтобы она досталась другому? Да, я знаю – Саша тебя любит, и ты его, судя по всему – тоже… Но все же… А как же наш ребенок?
– Я буду любить его всем сердцем – это же мой ребенок от тебя, которого я так горячо любила. И не переживай, буквально только что Сашка сказал, что будет любить его, как своего собственного. А он слов на ветер не бросает.
– Да? Значит он и здесь мое место займет? А мне тогда зачем жить-то?!
Олег вскочил и побежал к морю. Я испугалась, в голове пульсировали Сашкины слова: «А кто их знает, этих оголтелых романтиков… осторожней с морем, оно коварно!». Я закричала:
– Олежек, стой! Нет, пожалуйста, остановись!
Я со своим животом очень медленно вставала – пока я поднялась на ноги, Олег был у линии прибоя. Я бежала за ним, все так же крича:
– Олег, стой! Не надо!
Но он уже заходил в волны. Я бы ни за что его не догнала, но мне на помощь пришла Лера – услышав мои крики, она тоже побежала за Олегом, догнала его и схватила за руку. Как же вовремя Сашка наврал ей о разрыве Олега с мифической девушкой! Теперь Лера подумает, что это из-за нее Олег бежит топиться. Но это все важно, главное – что она его все же остановила.
Я, запыхавшись, наконец подбежала к ним:
– Олежек, милый, успокойся, все будет хорошо… Спасибо, Лера.
Лера, сделав бровки домиком, все еще держала Олега за руку. Он посмотрел ей в глаза и очень вежливо произнес:
– Лера, отпусти, пожалуйста, мою руку… Я просто шел искупаться. Мне это нужно для успокоения.
Лера послушалась и он пошел в волны. Я стояла у берега и боялась – а вдруг мы зря его отпустили? Лера нерешительно произнесла:
– Ты так кричала, я подумала, что он бежит топиться…
– Я тоже…
– Это он из-за нее, из-за своей бывшей девушки?
Я задумчиво произнесла:
– Да… Из-за своей потерянной любви…
Лера всхлипнула:
– Как это романтично… Как в сериалах… А вы как, надолго сюда?
– Не знаю еще… А что?
– Да так, просто… А можно тебя спросить… ну просто, по-девчоночьи – я Олегу нравлюсь или нет?
Я пристально посмотрела на нее:
– Не знаю, Лер. Разбирайся сама. Пока я еще не успела ничего заметить.
Я развернулась и побрела обратно к нашему коврику, дав понять, что разговор окончен…
Какая злая ирония – моя первая настоящая любовь, мой Олежек, без которого я умирала в больнице, к которому я так спешила на костылях по зимнему лесу, отец ребенка, которого я так долго ношу, нежный любовник и преданный друг… И вот какая-то чужая девица спрашивает у меня, нравится ли она ему и планирует, судя по всему, использовать меня в сватовских целях… Я вспомнила тот мир – как там все честно и открыто, наше абрикосовое дерево, нашу с Олегом светлую комнатку, кровать и постель, в которые мы вложили так много сил и души, наши разговоры при луне у открытого окна… И осознание того, что это больше не повторится, жуткое чувство потери душило и жгло – и я зашлась в рыданиях… Вернувшийся из моря Олег поднял меня на ноги, обнял за плечи и повел в домик.
Там он завел меня в свою комнату и я повалилась на кровать, продолжая рыдать. Олег сидел рядом и гладил меня по спине.
– Ну что ты, милая, тебе не стоит так расстраиваться…
– Но как же так, Олежек? Как же так может быть?! Мы же так любили друг друга! А наше абрикосовое дерево? А помнишь, как матрас делали? А как ты прибежал из старикова убежища и как был счастлив, узнав, что я беременна? Как же так?! Неужели этого никогда уже не будет?
Олег ответил дрогнувшим голосом:
– Помню, родная… Я все помню.
Раздался тихий Сашкин голос:
– Что тут у вас происходит? Что-то случилось?
– Нет… Просто поговорили…
– Понял… Может, воды?
– Да, давай.
Олег усадил меня, а Сашка поднес к губам стакан воды. Посмотрев на Олега, в его такие родные шоколадные глаза, да еще сейчас он был безбородым, как в первое время нашего знакомства – я опять разрыдалась. Сашка сказал:
– Слышь, красавчик, это ведь она из-за тебя, ты давай успокаивай ее, что ли – нельзя ей так наразрыв убиваться, я тебе серьезно говорю…
– Да я не знаю как…
– У тебя тоже, как я смотрю – глаза на мокром месте, да? Ну вы, блин, даете… Из-за чего весь сыр-бор?
– Да просто нам безумно жаль таких счастливых ушедших мгновений, мы тоскуем по тому миру – такому чистому и искреннему, а не циничному и подлому, как этот… По любимым нами людям, и главное – по друг другу, по тем Тане и Олегу, которые медленно, но верно ушли в небытие с тех пор, как ты пришел в тот мир…
– Красиво сказал, Олег, я проникся. Но давайте втроем разберемся – так ли все ужасно и непоправимо. Звезда моя, вытри глазки, попей воды и попробуй меня услышать. Так вот, начнем сначала – свободный, искренний мир и любимые вами люди… Не вижу проблемы – можно хоть каждый месяц перемещаться туда-обратно… Понятно, что тебя, Олег, шокирует наш мир, а Таня уже просто от него отвыкла – но он не так и ужасен, по крайней мере, для разнообразия… Мне тоже понравился ваш мир – он чистый и настоящий. Да, в нем и дышится легче и все, конечно – попроще. Так вот, эта проблема вполне решаема, благо портал работает стабильно.
Следующее – вы тоскуете по тем вам, которыми вы были до меня. Но вот честно, Олег, дело ведь не только в том, что я пришел и все разрушил, а? Ведь и до того ты наверняка ловил себя на мысли, что вот бы в лес, а низзя – я теперь несвободный, я должен и так далее… Было такое, да? И не раз, наверное, было – особенно, когда твой дружок азиат с Олесей в лес уходил? Тебе бы такую зазнобу, как у него – возможно, вы были бы счастливы всю жизнь, гоняя по лесам и объедаясь шашлыком на ночь… А насчет Тани – запал, понимаю, сам такой… Тем более ты и девушек в жизни почти не знал, да? А тут такая, да еще из другого мира, загадка. Понятное дело, что не устоял… Да еще когда увидел взаимность. А любовь… Возможно, сначала она и была, и потом, в разлуке – тоже, когда ты дерево камешками обкладывал… Разлука – она чувства ох как разгоняет… Ну а потом – признайся себе – привычка, долг, нежность, может неплохой секс, но все же приедается, так? А общих интересов у вас практически нет… Да и с взаимопониманием не очень. И дело тут не только в том, что вы из разных миров… Я вот что по жизни понял – притягиваются противоположности, плюс и минус, инь и ян… А вот однополюсные, как вы с Танькой – да, они какое-то время будут пищать в восторге от своей родственности, называть это вечной любовью, а потом отталкиваются… И остается только жалость, чувство вины и долга и общая неудовлетворенность жизнью… Ну как, Олег, хоть что-то из моего монолога нашло отклик в твоей чувствительной душе?
Олег медленно, подбирая слова, ответил:
– Да… И ты даже не представляешь – как многое нашло отклик. И как многое перекликается с тем, что говорил мне Учитель.
– Ну, ваш Учитель – это отдельная тема, это потрясающий человечина! Я таких в жизни не встречал, а встречал я многих. Кстати, никто не помешает вам с ним видеться. Вам обоим. Так что повода для слез я здесь тоже не вижу. Дальше… Таня, у тебя есть причины, о которых мы не упомянули?
– Ну не знаю, примерно то же – тоска по тому миру, вспоминаю наши приключения, как ко мне все там тепло относились, как нас с Олегом там баловали… Ну и главное, конечно – как мы с Олегом любили друг друга…
– Любимая, нам всем свойственно о чем-то ностальгировать, но не нужно мешать все в кучу… А баловать тебя и тепло относиться здесь буду я, ты же знаешь… А тех людей ты сможешь иногда и навещать, а возможно, даже жить там какое-то время – это мы решим позже… Ну и опять насчет любви – попробуйте понять меня оба – я был не столько разрушителем, сколько катализатором ваших чувств. Когда я пришел, вы были уже в стадии рутины – вспомни, Тань, ты ведь уже на третий день мне симпатизировала, несмотря на то, что я в Олега стрелял и Домку чуть не убил. Я ведь здесь иллюзий насчет тебя не строил – раньше, до всего этого… Я ведь знал, что ты меня не любишь, но как-то особо и не парился по этому поводу… Я ведь тоже изменился, Тань, за этот месяц в вашем мире. Сильно изменился – тебе, наверное, со стороны даже и не видно – насколько…
Ну так что, разобрались мы с вашим горем? Понятное дело, что вы с Олегом никогда уже не будете чужими людьми и будете всегда любить друг друга… по-своему, по-дружески, по-родственному. Если бы Олег нашел свою недостающую половинку – вам обоим стало бы значительно легче. Ты ведь наверняка ловила себя на таких мыслях, а, Тань? И в таком случае, увидев ваше абрикосовое дерево, ты не билась бы в истерике, как сейчас, а подумала: «Хорошо нам было с Олежкой… Как замечательно, что теперь он счастлив с такой-то…» Я понимаю, Олег, сейчас тебе тяжело даже это представить, но время лечит и я верю, что когда-нибудь ты встретишь ту, которая сделает тебя счастливым.
Сашка выдохся от такого длинного и горячего монолога. Я уже давно не плакала, да и Олег тоже пришел в себя. Он сказал:
– Спасибо тебе, Саша. Ты не представляешь, как хорошо ты все разъяснил и облегчил боль и мне и Тане. Кроме тебя так умеет делать только Учитель.
– Льстишь, красавчик. До деда мне еще как до луны.
Олег улыбнулся, но потом опять посерьезнел.
– У меня остался еще один важный вопрос. Ребенок.
– Понимаю. Я, как ты понимаешь, буду жить с Таней. В любом мире. При любых обстоятельствах. Вы уж там сами решите, как с ребенком, но… Если он будет жить с нами – я буду относиться к нему как к собственному. Во-первых – это частичка Тани, а во-вторых… Если уж у нас такой разговор начистоту пошел – то к тебе я тоже очень привязался, братишка. Верь мне, я держу свое слово. Если вы посчитаете нужным, мы вообще можем не говорить ему, что он от тебя – и пусть тогда кто-то только попробует сказать, что я плохой отец! Так что ты со спокойной совестью можешь бегать по лесам – твой ребенок и твоя бывшая любовь в надежных руках. Ну что, со всем разобрались?
Мы с Олегом сидели и молчали – у обоих отлегло от сердца. Действительно, Сашка все разложил по полочкам, разобрал по косточкам, а не то, что мы – все в кучу и реветь…
– Все? Вопросов нет? Тогда пойдем на море, я нажарился – сил нет… Да еще и с вами тут. Идите умойтесь – я вам гостинцев привез, вручать буду!