Глава 5. Том Смит
Он был, бесспорно, талантлив, если не гениален. Его научные работы производили фурор в астрофизике, несмотря на молодой возраст. В 18 лет он получил диплом Калифорнийского университета с отличием. В 25 он стал его профессором и, защитив диссертацию, получил ученую степень магистра. В 27 он стал директором Научного института астрофизики, им же и созданного. Под его научные изыскания выделялись огромные деньги из бюджета страны. Под его руководством работало огромное количество людей. Он подавал надежды. Звали его Том Смит.
Казалось, что в жизни он достиг всего, о чем только может мечтать молодой ученый. Но было одно «но». Он был одинок. У него не было ни друзей, ни жены, ни собаки. У него не было никого, кроме себя. Его родители умерли. Мать сразу после родов. Отец через два года после этого от рака. Воспитывался он в приюте, где окружающая обстановка научила его быть жестоким и напористым, изворотливым и находчивым, всегда говорить полуправду или что-то недоговаривать. Помимо этого он был одаренным ребенком и намного опережал сверстников в развитии. Его одногодки побаивались его, так как подавить его интеллектуально было просто невозможно, а физически просто не получалось. Мальчик был отлично развит и мог дать отпор любому желающему посягнуть на его честь и достоинство.
Сейчас он сидел в своем особняке, в одной из его комнат, где он часто уединялся наедине со своими мыслями. Ему было о чем подумать. На столике перед ним стояла бутылка дорогого коньяка, виноград в вазе, коробка конфет и нарезанный ломтиками лимон на тарелочке. Сегодня, 29 октября 2008 года, был день его рождения. Четверть с небольшим века. Целых двадцать восемь лет он прожил. Многого достиг. Многое успел, но чувствовал, что впереди его ожидает нечто. За прожитые годы он привык к одиночеству. Оно его не угнетало. Но именно в дни своего рождения ему всегда становилось грустно и хотелось, чтобы кто-то был рядом. Кто-то, с кем можно было поговорить по душам. Время клонилось к ночи, а он все сидел, уставившись на так и не открытую бутылку. Вдруг в дверь тихо постучали.
– Что там, Пьер?
– Хозяин, – дверь тихо приоткрылась и в проеме появилась фигура швейцара. – К вам пришел какой-то человек. Говорит, что у него неотложное дело.
Глаза Тома оживились. Он встал и подошел вплотную к швейцару. Тот опустил глаза, уставившись Тому на тапочки.
– Какой-то человек, говоришь? Так что же ты его не пропускаешь, – закричал Том, – я сижу здесь как одинокий кактус в прерии, а ты приходишь ко мне с докладом. Быстро впусти его. Быстро.
Швейцар словно растворился. Том взял еще один бокал, снова уселся в кресло и открыл бутылку. Он решил не переодеваться. В это время дверь открылась, и на пороге появился очень высокий человек в дорогом, черном костюме, лет сорока на вид. Рубашка его была серого цвета и почти сливалась с костюмом. Длинные, прямые, черные, как смоль, волосы спадали ему на плечи. Издали он казался просто большим черным пятном. Лишь две детали выделялись на фоне этой черноты. Это бледно-бордовый, цвета крови галстук и белые глаза, в которых, создавалось впечатление, не было радужек. Человек, не представившись и не поздоровавшись, прошел по комнате и сел в кресло напротив Тома. Тот удивился такой бесцеремонности, но не подал вида. «Если этот человек ведет себя так, значит, имеет на то основание», – подумал Том. Посмотрим, с чем он пришел.
– Коньяк? – предложил молодой ученый.
Черный человек покачал головой и отодвинул пустой бокал от себя подальше. Затем откинулся на спинку кресла и уставился на Тома своими пустыми глазами, в которых все-таки различалась радужка, вернее, ее светло-серые контуры. Зрачки выделялись на фоне этих глаз словно две капли чернил на белом листе бумаги. А внутри этой черноты было что-то пугающее и настораживающее. Том попытался не отводить взгляда. Он не привык проигрывать, но взгляд этих глаз был просто невыносим. Он словно выжигал душу. Наконец, Том, не выдержав, опустил глаза.
– Как хотите, я все же выпью, – Том плеснул себе ароматной вязкой жидкости в бокал и выпил одним махом. – Чем могу служить?
– Хорошее начало, – тихим баритоном произнес человек в черном, – служить! Вот именно, служить! – воскликнул он. – Ты должен будешь мне служить. Мне и тем силам, которые я представляю.
– Я никому не обязан служить в том смысле, что имеете в виду вы, – спокойно сказал Том, хоть внутри его все закипело, – кроме разве что науки. Он посмотрел на лежавший на краю стола колокольчик для вызова швейцара.
Человек в черном ухмыльнулся.
– Нехорошо, – тихо произнес он. – Не успел я прийти, а ты уже думаешь выгнать меня.
Колокольчик сдвинулся со своего места и поехал по полированному столу в его направлении. Он остановил его пальцем, на котором был надет серебряный перстень с бордовым плоским камнем. Присмотревшись, Том различил на его полированной поверхности выгравированную гиену. Взяв колокольчик двумя пальцами, человек в черном позвонил в него. Но никто не появился.
– Никто не придет, Том. Не надейся. Довольствуйся моим обществом.
– Как вы это сделали? – Том не смог скрыть своего удивления. – Вы прочитали мои мысли? – Он даже не подумал, почему швейцар не появился на зов. Настолько Том был поражен и заинтригован.
– Я многое могу, Том. Многое, на что не способны люди. И я могу сделать так, что ты тоже сможешь обладать силой, какой обладаю я.
– Двигать предметы и читать мысли. – Том уже успокоился. – Современные экстрасенсы способны и не на такое. Вы экстрасенс? Но мне это интересно лишь постольку, поскольку. Я работаю в другой области.
– Я пришел сюда не для того, чтобы делать чудеса. Я пришел сделать обмен, – скривив губы, произнес человек в черном.
– И что же вы хотите выменять у меня?
– Об этом позже. Сейчас, – он достал из внутреннего кармана пиджака два чипа-носителя, – я хочу, чтобы ты ознакомился вот с этим. – Он положил их на край стола и толкнул в сторону Тома.
– Что это?
– Чипы, ты разве не видишь?
– И что на них?
– Ты, Том, задавай меньше вопросов. Я вижу в твоих глазах азарт и любопытство. Просмотри же их. Ведь тебе не терпится сделать это.
Том встал, прошел в другой конец комнаты и взял со стола ноутбук. Вернувшись на свое место, взял первый чип, вставил его в порт и скомандовал открыть первый файл. Глаза его стали расширяться. Он просматривал файл за файлом. Ему было достаточно взглянуть один раз на вереницу формул, чертежей и графиков, мелькающих перед ним, чтобы понять, что ему дал человек в черном. Прошло около двух часов.
– Это же… нет, это невозможно. – Глаза Тома горели, волосы его были взъерошены. – Модификация ракетного двигателя ЯЭРД, в сотни раз превосходящая по мощности прототип, созданный в ОКБ Королева. Никто в мире не может додуматься до такого. И как все просто. Откуда это у вас?
– Это неважно, Том. Просмотри второй чип.
Том поспешил выполнить пожелание сидевшего напротив него человека. Здесь все было еще невероятней. Антиграви-таторы, модель космического корабля, по всему было видно, предназначенного для межпланетных перелетов, и многое другое, что могло поразить воображение даже ученого человека. Том особо не вдавался в суть увиденного им. На уровне подсознания он понял, что на этих двух чипах хранится информация о научных разработках, способных совершить революцию в астронавтике. Но здесь явно не хватало некоторых деталей.
Время клонилось к утру, когда Том протянул человеку в черном две прямоугольные позолоченные пластинки.
– Как ты понимаешь, Том, на этих носителях нет ключевой информации. Нет связующих компонентов. Поэтому я оставлю их тебе. Через два дня я снова приду в это же время, как пришел в этот раз. Ты должен дать мне ответ, нужен ли тебе ключ к научному открытию? – Человек в черном сделал непродолжительную паузу. – А теперь я, пожалуй, выпью. – Он налил себе полбокала коньяка и одним глотком осушил его. – С днем рождения, Том.
Медленно поднявшись, человек в черном вышел из комнаты, не попрощавшись. За дверью на диване, тихо посапывая, спал швейцар. Уходящий гость дотронулся ладонью до его лба, и тот открыл глаза, непонимающе вращая ими по сторонам.
Человек в черном появился в назначенное время через два дня. Пьер без лишних вопросов пропустил его к хозяину, боязливо смотря в спину прошедшему мимо гиганту. Том практически ничего не ел и не пил эти два дня. Не говоря уже о сне. Волосы его слиплись, черные мешки под глазами, но он не чувствовал усталости. Том знал, что он скажет человеку, который вот-вот должен зайти в кабинет. Он ждал его. Едва тот появился на пороге рабочего кабинета, Том встал и устало улыбнулся.
– Я согласен, – выпалил он. – Я согласен на обмен.
– Но ведь ты не знаешь, что мне надо от тебя.
– Это неважно. Я согласен заранее.
– Хорошо, – произнес человек в черном, раскрывая на ходу кейс и доставая оттуда какие-то бумаги. – Здесь условия договора.
– Давайте я подпишу их.
Человек в черном положил две бумаги на стол.
Том быстро пробежал их глазами.
«Настоящий договор заключен между Томом Смитом и вторым лицом, которое желает не называться, в том, что второе лицо предоставляет в распоряжение Тома Смита чипы-носители с научными разработками в области астрофизики и космоплавания в обмен на то, что потребует второе лицо. Договор в двух экземплярах заключается без посредников и скрепляется подписями двух сторон. Расторжению не подлежит».
Том посмотрел на человека в черном. Тот секунду стоял с непроницаемым лицом. Затем положил кейс на стол, открыл его и повернул к Тому. Там лежало еще несколько недостающих до полного комплекта чипов.
– Но как я могу быть уверен в том, что на этих носителях то, о чем вы говорите?
– Все очень просто, Том. Прежде чем подписать эти бумаги, ты просмотришь их.
Том схватил кейс и ринулся к ноутбуку. Человек в черном сел на стул, положил руки на колени и закрыл глаза. Прошло около трех часов.
– Все верно, – радостно крикнул Том, – это то, что вы обещали. Теперь все сходится одно к одному.
Он встал и решительно направился к столу. Взяв ручку, Том поставил свою подпись на двух бумагах контракта.
– Отлично, – поднявшись со стула и подойдя к столу, произнес человек в черном. Он тоже взял ручку и подписался. Подпись его чем-то напоминала старинный санскрит.
Один из листков он положил в принесенный обратно Томом кейс и защелкнул кодовый замок. Второй оставил на столе.
– Теперь слушаю вас, – возбужденно и часто дыша, произнес Том. Ему уже было неважно, что попросит стоявший напротив него высокий человек. Том был богат и мог выполнить практически любую прихоть. Кроме всего, у него были связи в правительстве и Пентагоне. Сейчас Том думал о предстоящей работе.
– Что ж, слушай, – человек в черном смерил его своим адским взглядом… – Ты подписал бумаги, Том. Теперь обратной дороги нет, – твердо произнес человек в черном.
– Не тяните. Что вам нужно? – Том следил за рукой «высокого» человека. Тот почесал подбородок, затем поправил перстень на пальце.
– Самую малость, Том. Мне нужно твое тело.
Том в недоумении уставился на черного человека.
– Что значит мое тело? Вы гомосексуалист?
– Нет, Том, ты не понял. Мне нужно твое тело как носитель моей жизни.
– Вы можете сказать конкретно, – Том уселся в кресло и забросил ногу на ногу, – я не люблю неопределенности.
Черный человек стал расхаживать по комнате.
– Хорошо, Том. Люди рождаются и умирают. Но жизнь их, или душа, как вы это называете, остается. Она не меняется до того момента, пока снова не вселится в другое тело. Она ждет в Высших Сферах. Ждет того момента, когда ей поступит разрешение вновь спуститься на Землю, чтобы следовать своей судьбе и совершенствоваться или, наоборот, регрессировать в другой оболочке. Обычно душа вселяется в оплодотворенную яйцеклетку, заранее выбрав себе родителей. Иногда она ошибается, но ничего просто так не бывает. Это закон Вселенной. Но если есть закон, то всегда находятся те, кто может его преступить. Знаешь ли ты, что такое кома?
– Ну, так, в общих чертах.
– Так вот. Во время этого состояния душа человека балансирует между физическим телом и Тонкими мирами. Токи психической энергии останавливаются. Если тело умирает, душа уходит до времени на положенное ей место. Если тело не умирает, душа возвращается в него, рано или поздно. Пока душа находится вне тела, это и есть кома, в нем остается дух. Тот самый, что покровительствует человеку. У всего на этом свете есть свой дух. Если дух видит, что тело никуда не годно, он тоже покидает его. Он же, в отсутствие жизни, может создать видимость ее. Это вы называете зомбированием. Но когда и душа, и дух ушли из тела, тогда наступает истинная смерть.
– Очень интересно, но это все я уже где-то слышал. Индуизм. В основах этой религии есть что-то, напоминающее сказанное вами.
– Люди могут об этом только догадываться, Том. Но лишь немногие из людей могут оперировать своей и чужой душой так, как они этого хотят. На это способны только черные маги.
– И вы, как я понимаю, являетесь одним из них?
– Нет, Том, но определенное отношение к ним я имею.
– Так вы хотите, – стал догадываться Том, – лишить меня души и духа?
– Почти так, Том, но не до конца. Я не собираюсь лишать тебя души навсегда. Вселить душу в мертвое тело не в моих силах. Я многое могу, но это, – он поднял вверх палец с перстнем, – это может сделать только Божественная сущность. Мне нужно, чтобы душа твоя лишь на время ушла из тела. Дух твой будет пребывать в нем. Именно в это время я смогу вместить в твое тело свою душу.
– Но это же все равно фактически убийство. Куда же тогда денется моя душа?
– Ты так держишься за нее? – Человек в черном рассмеялся. – Не бойся, – начал он говорить сквозь смех. – Я запрячу свою душу в твоем теле так, что и для твоей там хватит места. Вернувшись обратно и возродив твое сознание, она даже не заметит, что у нее появилась соседка. – Он прекратил смеяться и зло посмотрел на Тома. – У тебя все равно нет выбора. Ты подписал контракт.
– Но зачем вам все это? – Том уже начал жалеть, что ввязался в эту мистическую авантюру.
– Видишь ли, Том, мое тело мешает мне. Оно слишком приметное. Рост и глаза привлекают внимание окружающих. Я из другого мира, Том. Мне не хочется светиться.
– Из другого мира?
– Хватит объяснений, Том. Пора переходить к делу. Завтра полнолуние. В 23. 00 я буду у тебя со всем необходимым. И не пытайся скрыться. Это все равно не получится.
Человек в черном развернулся на каблуках и быстро вышел из кабинета, захватив по пути кейс с одним экземпляром контракта.
23 часа 00 минут. Следующий вечер.
Том боялся и одновременно его терзали сомнения. Зачем было человеку в черном показывать чипы? Чтобы потом убить его? Если все то, что он говорил, правда, то поводов для волнения не было. Но если что-то пойдет не так, если его обманывают и не вернут ему его душу? Что тогда? Том целые сутки думал над этим. Действительно. А так ли важна для него его собственная жизнь? Он думал о том, что, отобрав у него душу, человек в черном в обличии Тома Смита присвоит себе все научные открытия в астрофизике, что записаны на чипах. Том поймал себя на мысли, что именно это не дает ему покоя больше всего. Не потеря души, а возможность потерять то, что может сделать его знаменитым на весь мир, – вот чего боялся Том. Он не хотел себе признаваться в этом. В конечном итоге дилемма: что важнее – потеря души, а, значит, жизни, или потеря возможности стать знаменитым, была не решена.
Дверь открылась, и в кабинет зашел человек в черном.
– У меня все готово, Том, – заявил он с порога. В руках его был все тот же кейс, которым он тряхнул для убедительности. В нем что-то звякнуло. – Пьер зайдет сюда утром и приберет здесь все, а также выполнит некоторые инструкции, которые он получил от меня.
– Что я должен делать? – поднявшись с кресла, как можно увереннее спросил Том.
– Ты практически ничего.
Человек в черном поставил на стол увесистый кейс и щелкнул замком. Том подошел поближе и увидел внутри него множество бутылок с прозрачной жидкостью и герметично запакованный пакет с какими-то трубками. Под всем этим был виден сверток из красного бархата. Все это человек в черном начал доставать и укладывать на стол.
– Что это? – спросил Том.
– Это обычная глюкоза, физраствор и инсулин.
– А в свертке?
– Ты непомерно любопытен, Том. Это тебя не касается.
– Хорошо, – Том отошел в сторону.
Человек в черном разорвал пакет и вытащил из него систему для внутривенных вливаний. Затем, воткнув иглу в бутылку с физраствором, наполнил трубку системы препаратом.
– Вот теперь точно все готово, – ухмыляясь, произнес он. – Укладывайся вон там. – Он указал Тому в сторону стоящего у стены дивана.
– Вы будете вводить мне физраствор? – изумился Том. Честно говоря, он ожидал несколько другого. Лезвие по вене, нож к горлу, палка по голове или что-нибудь в этом духе.
Человек в черном ухмыльнулся снова.
– Я же говорил тебе, что не собираюсь убивать, – словно опять прочитав мысли Тома, произнес он, – мне нужна не смерть, а длительная потеря сознания. Ты когда нибудь слышал об искусственной гипогликемической коме? По-другому ее называют инсулиновым шоком. По глазам вижу, не слышал. В прошлом веке она использовалась для лечения шизофрении. – Человек в черном взял несколько ампул с инсулином, набрал препарат в шприц и ввел инсулин в бутылку физраствора через пробку. – Так вот. Сейчас ты ляжешь, я введу тебе иглу в вену и включу систему. Ты будешь медленно терять сознание, пока не впадешь в стопор, а затем в кому. Дальше уже мое дело.
– Это не опасно?
– Не беспокойся. Если это не опасно для дураков, то для умных людей, – он громко рассмеялся, – это не опасно тем более.
Через несколько минут Том лежал на диване, и система была подключена. Сначала он считал капли в капельнице, потом закрыл глаза и стал засыпать. На лбу выступили крупные капли пота, мышцы начали подергиваться. Человек в черном несколько раз менял бутылки, добавляя в них инсулин. Через три часа человек в черном подошел к Тому, поднял закрытые веки и, посмотрев в глаза, удовлетворенно кивнул головой. Том не реагировал ни на крик, ни на боль. Он находился в коматозном состоянии.
Отойдя от дивана, человек в черном подошел к столу и развернул сверток. В нем лежали кинжал с кривым лезвием из черной стали, стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью и шесть свечей. Он расставил свечи по периметру дивана и зажег их. Затем, читая на ходу заклинания, взял кинжал, открыл пузырек и смочил клинок прозрачной жидкостью. Кабинет заполнило ужасное зловоние. Подойдя к Тому, он сделал неглубокий разрез кончиком клинка на его предплечье. Жидкость попала Тому в кровь, и его мгновенно забила мелкая дрожь.
Затем, сев перед диваном на колени, человек в черном поднес клинок к своему запястью и повернул лицо к окну.
– Тарлок варогада дао мит, – громко крикнул он. Через секунду стекло в окне выбило порывом ветра, и в кабинете закружился воздушный водоворот. – Хожой шолош амадей, – повысив голос, заорал он. Огни свечей потухли, и свечи попадали на пол. По кабинету летали бумаги, ручки, карандаши и прочие мелкие предметы. – Тажол двана у-у-уричай шой, волант, – прокричал он и резко резанул себя по запястью. Клинок вошел в тело как в масло. Через долю секунды отрезанная кисть валялась на полу, а из культи предплечья точками брызгала алая кровь. Воздушный водоворот резко стих, и на пол стали падать летающие секунду назад по комнате предметы. – Валдес идинг ортогала, – теряя сознание, хрипло произнес человек в черном и ткнул окровавленной культей в рану на предплечье Тома. Кровь их смешалась.
В этот момент воздух в кабинете поплыл и сжался. Тело человека в черном стало медленно заваливаться набок и в конце концов упало на пол. Кинжал выпал из неповрежденной руки. Лицо его было бледным, покрытым мелкими капельками холодного пота. Глаза его закрылись.
Через несколько минут он сделал с усилием последний вдох, и сердце его остановилось. По сгустившемуся воздуху из открытого рта человека в черном к лицу лежащего на диване Тома проскочила искрящаяся тень. Том вдохнул ее ноздрями. Его потихоньку перестало трясти. После чего воздух снова стал прежним. В окно светила полная луна, и, если бы Том мог видеть ее, он подумал бы, что она смеется.
Ровно в 5.30 утра в кабинет зашел Пьер. Глаза его были мутными. Все движения – автоматизированными. Он шел, едва не натыкаясь на попадающиеся на его пути предметы. Увидев мертвеца на полу и хозяина, лежащего на кровати с воткнутой в вену иглой, раньше он пришел бы в ужас. Но только не этим утром. На его еще только тронутом морщинами лице не отобразилось ни страха, ни удивления, вообще ничего. Пьер подошел к столу и взял стоящую на нем банку глюкозы. Подойдя к хозяину, он заменил бутылку, висящую на вешалке рядом с несколькими плащами. В вену Тома начала капать спасительная глюкоза. Постояв секунду у дивана, Пьер развернулся и, взяв мертвеца за ноги, волоком потащил его к выходу, сначала по лестнице вниз, затем по холлу. На полу оставался длинный кровавый след. Всю ночь Пьер копал яму в саду особняка. Он не думал, он просто делал то, что ему внушили. Сбросив мертвеца в яму, Пьер закопал его, оставив маленькую лунку. В нее он посадил куст белых роз, присыпав корни землей. Вернувшись в дом, он взял швабру и тщательно вытер пол от крови. Убрался в кабинете и все разложил на свои места. Поменяв бутылки, он дождался, пока вторая порция глюкозы прокапает полностью в вену хозяина. Том открыл глаза и пустым, непонимающим взглядом посмотрел на своего слугу. За окном уже светало. В кабинете ничего не напоминало о произошедшем здесь ночью. Пьер еще раз посмотрел на результат своей работы и отправился во флигель, в свою комнатушку, где, раздевшись, лег спать. Проснувшись через два часа, он ничего не помнил. В 9.00 Пьер, как обычно, отправился на кухню готовить легкий завтрак и кофе для своего хозяина. Он никак не мог понять, почему он не выспался и откуда в саду появился розовый куст.
Том приходил в себя в течение трех дней. Все средства связи в его доме были отключены. Он никого не принимал. Через три дня он наконец почувствовал, что вновь полон энергии и сил. Более того, он чувствовал, что стал вдвое сильнее и работоспособнее. Утром четвертого дня он сел в свой белый «ягуар» и отправился в Институт астрофизики.
Через месяц Том Смит выступил на ученом совете института. То, что предложил ему Том, повергло всех в шок. Его доклад вызвал сначала недоумение, затем насмешки, а затем заинтересованность и в конце – восторг. До этого они смотрели на своего директора, молодого и достигшего успехов в астрофизике ученого, как на выскочку. Да, он достиг определенных успехов, да, его знали в научном мире как наиболее продвинутого ученого в области ядерной физики и как создателя теории «мгновенного переноса», которая в будущем могла быть применена в астронавтике для быстрых перемещений во времени и пространстве на сколь угодно дальние расстояния. Тем не менее эта теория была лишь теорией. Практически ее осуществить было невозможно. И тут Том Смит продемонстрировал им такое, отчего волосы могли встать дыбом. Все понимали, что Смит в своем докладе сделал невозможное возможным, но никто не мог в это поверить. Как мог один человек додуматься до такого? А если этот проект доработать, то станет рабочей и теория мгновенного переноса. Это было невероятно.
Это была новая концепция космоплавания. Но такого поверхностного знакомства с проектом было недостаточно, хоть никто не сомневался, что у него есть будущее. Ученый совет принял решение рассмотреть проект на расширенном заседании.
Том Смит светился от счастья и самодовольства. Теперь на него смотрели уже другими глазами. Восхищение и зависть – вот что читал он во взглядах своих коллег. Заседание расширенного совета назначили на следующую неделю. Каждый из шестнадцати ученых совета получил копию доклада Тома Смита для более детального ознакомления. Но пока Том не выдал ключевую информацию. Он оставил это на потом. Когда ничего не будет связываться воедино, Том вытащит ее и бросит как подачку. Это будет нечто.
Том вышел из здания института, дошел до парковки и сел в свою машину. Потянувшись рукой, чтобы включить зажигание, он вздрогнул.
– Давай поговорим, Том, – раздалось в его голове.
Том оглянулся по сторонам. Вокруг никого не было.
– Что? – все еще озираясь в надежде кого-нибудь увидеть, спросил шепотом Том.
– Называй меня Фиор. Я тот, чью душу ты так любезно приютил в своем теле. Мне здесь неплохо.
– А что с моей душой?
Смех раздался в его голове.
– Ты чувствуешь какие-то изменения?
– Да нет, по-моему, нет, – Том пожал плечами.
– Твоя душа здесь, у меня под боком, но я хочу, чтобы ты знал, – в голове Тома опять раздался смех, такой громкий, что он схватился за голову, – твоя душа такая ранимая, такая тонкая и занимает так мало места, что я в любой момент могу раздавить ее, как муравья.
– Но-о-о, – прошептал Том.
– Никаких «но», дорогой мой. Я обещал тебе, что она вернется в тело. Я выполнил это. Условия контракта соблюдены. Но я не обещал тебе, что не уничтожу ее, когда мне этого захочется.
– Будь ты проклят, Фиор, – крикнул Том.
Смех, опять этот противный смех. Том зажмурился и мотнул головой.
– Ладно, Том. Успокойся. Живи спокойно. Но всегда помни о нашем разговоре. Я буду редко беспокоить тебя. Конечно, я могу приказывать тебе, и ты будешь служить мне, как ты обмолвился при нашей первой встрече, но каким бы я не был, что-то человеческое от прежнего тела во мне осталось. Я буду просить. И вот моя первая просьба. Ты должен найти лунный камень, пусть он будет называться так. Заполучив его, ты узнаешь, что делать дальше.
– И где же я должен его искать?
– США развиваются усиленными темпами. Наиболее выдающиеся достижения вашей цивилизации – это заслуга США. Значит, камень в США. Он всегда там, где вершатся судьбы. Но совсем скоро грядет великий кризис. Ваша страна преодолеет его, но никогда больше не станет такой сильной, как сейчас. На историческую сцену выйдет другая страна. Огромная страна, лежащая на востоке. Камень переместится туда. Значит, пока он в США.
– Но США не Ватикан. Это большое государство.
– Это так. Поэтому моя душа в тебе. Я прибыл сюда, чтобы найти его. Когда-то он был в моих руках, но его украли у меня. Ты поможешь мне вернуть украденное.
Том ожидал, что Фиор будет продолжать разговор. Но голос пропал. Через минуту Том ехал к своему дому.
Аэропорт. Нью-Йорк. В это же время.
Мужчина сидел на мягком сиденьи бизнес-класса. Колодки только что убрали из-под шасси и супервайзер дал команду выруливать на взлетно-посадочную полосу. Боинг легко тронулся с места. Путь самолета лежал в Москву. Мужчина был доволен собой. Его поездка увенчалась успехом. На вид ему было лет тридцать пять, не больше. У него был горбатый большой нос, узкие серо-коричневые глаза и вьющиеся, почти рыжие короткие волосы. Он сидел и улыбался, поглаживая карман пиджака. Мужчина был страстным коллекционером драгоценных камней и ювелиром. В пригороде Филадельфии жил один из самых известных частных коллекционеров драгоценностей Грей Аденеон, 85-летний дед – старый, почтенный ювелир. Мужчина наносил ему частный визит. Можно сказать, что он был последователем Грея. Он единственный в мире старался изучить технику ювелирного искусства мастера Аденсона. Надо сказать, она была очень оригинальной и ни на что не похожей. Когда-то ювелирное дело стало хобби этого рыжеволосого мужчины. К камням его приобщил отец, эмигрировавший во Францию вместе с семьей из революционной России. Он был известный российский фабрикант. В своем доме он держал частную коллекцию драгоценных камней. С детства мальчик привык к их блеску. Особенно ему нравилась шкатулка из слоновой кости и красного дерева. Вернее, не сама она, а ее древняя история. У мальчика была мечта: вновь осыпать ее драгоценными камнями, чтобы она стала такой, какой он рисовал ее в своем воображении по рассказам отца.
Грей показал ему свою коллекцию, но случилось несчастье. Сердечный приступ. Это была почти мгновенная смерть от повторного инфаркта. Он схватился за сердце и медленно осел на пол, глотая ртом воздух. Мужчина не знал, как помочь старику, и ринулся к телефону. Набирая номер 911, он посмотрел на старика. Тот выпучил глаза, лицо и шея его побагровели. Лежа на полу, он тянулся рукой в сторону мужчины. В его пальцах было что-то зажато. Диспетчер кричала в трубку, но мужчина положил ее на аппарат. Старик был мертв. Подойдя поближе, он обнаружил в руке старика шифр, карту и ключ с написанным на нем кодом. Старик жил один, но дом его хорошо охранялся. В комнату никто зайти не мог. Прислуга являлась только по вызову. Взяв ключ, мужчина осмотрелся. Найти сейф, а то, что ключи были от него, не было никакого сомнения, не составило особого труда. Он находился за висевшей картиной и был вделан в стену. Кому надо лезть в сейф, если даже на маленькую часть коллекции, при условии, что ее удалось бы украсть, можно было бы прожить безбедно целую жизнь где-нибудь на солнечном побережье. Все оказалось так, как и думал мужчина. Он вытащил из открытого сейфа обычную деревянную шкатулку. В ней было пусто. Заглянув в сейф, мужчина ничего больше там не обнаружил. Странно, тогда подумал он, не будет же старик хранить пустую шкатулку в сейфе. На всякий случай он запустил в нее пальцы и, к своему удивлению, наткнулся на что-то твердое. Он осторожно вытащил «это» из шкатулки. То, что он сжимал в своих пальцах, было ребристым и, самое главное, невидимым. Пожав плечами, он положил этот предмет обратно. Захлопнув крышку, он засунул шкатулку в карман, все закрыл и расставил на свои места. Стер отпечатки пальцев носовым платком и с сейфа и с ключей и вложил их в руку старику. Затем вызвал 911 и, схватив колокольчик, стал громко звонить в него.
Приехавший вскоре врач констатировал смерть от острой сердечной недостаточности. Коллекцию опечатали полицейские, предварительно сверившись с каталогом, и выставили охрану.
Теперь мужчина сидел в самолете. Невидимку могла засечь служба безопасности аэропорта, но интроскоп ничего не показал, кроме шкатулки, лежащей в сумке. Служащий контроля безопасности попросил открыть ее, но, ничего не увидев внутри, извинился и попросил проходить на посадку. Теперь шкатулка лежала в его кармане. Мужчина предчувствовал, что в руки ему попал не совсем обычный предмет. «Тебе крупно повезло, Семен Кутеев», – сказал он себе под нос и улыбнулся.
Семена вообще редко обманывало предчувствие. Он всегда все делал наверняка. Он посмотрел в иллюминатор. Земля постепенно оставалась все дальше и дальше внизу. Он снова похлопал себя по карману. Это действительно был не обычный предмет, и скоро Семен в этом убедится.
– Стоп, – раздался крик в голове Тома. Он резко затормозил и схватился за голову.
– Зачем так орать, Фиор?
– Камень уходит. Я чувствую его. Мы опоздали. Он уходит и уходит на восток, и я догадываюсь, куда именно. Но я уже позаботился об этом. Тот, к кому он стремится, уже два месяца как мертв. Знать бы только, в чьих руках камень сейчас?
Противный смех снова заставил Тома схватиться за голову, но через секунду он смолк. Не скоро потом Том Смит услышал этот смех снова.