Шаг за горизонт
«Да сбудутся мечты Билли Бонса».
Очнулся Олег от непонятного звука, напомнившего журчание ручья. Лицо овевал легкий прохладный ветерок, даже сквозь веки чувствовался струящийся с неба яркий солнечный свет. Свет? Ощущая себя полным дураком, Олег осторожно приоткрыл правый глаз, после чего оба его глаза открылись сильнее, чем можно было ожидать. Он настолько удивился, что на некоторое время словно выпал из реальности. Конечно, увидеть вместо темного закутка в подвале залитую солнечным светом лесную поляну и не удивиться способен был, наверное, только какой-нибудь суперкрутой попаданец, привыкший скакать по реальностям. «Это что, глюк? – поразился он и ущипнул себя изо всех сил. Ничего не изменилось, кроме появившейся в левой руке боли. – Эй, а почему не чувствуется рана?» – внезапно вспомнил Олег. Взглянув на ладонь, он удивился еще раз. На коже не было ни малейшей отметины. То есть не было даже какой-нибудь завалящей царапинки. Обычная ладонь, никаких следов пореза. Только обернутый вокруг нее окровавленный носовой платок доказывал, что все предыдущее не было сном.
«Стоп, стоп! Что-то я совсем не тем увлекся. Это все не столь важно. Важнее другое… Точно! Два важнейших вопроса пропустил. Извечно русских притом. Кто виноват и что делать? – Олег наконец решительно привстал с места. – А ведь я до этого стоял… Или нет? Чтоб меня черти съели, стоял точно. Ох, блииин. Выпить бы сейчас. Без пол-литры ничего не разберешь. Или разберешь… в смысле себя?» Он осмотрелся. Вокруг, насколько видел глаз, тянулся ничем не примечательный смешанный лес, с преобладанием берез, довольно редкий и перемежающийся островками какого-то колючего кустарника и полянками. Сам Олег и стоял на краю одной из таких полянок, на холме из рыхлой земли, без единой травинки, словно внезапно выросшем на этом месте. Обернувшись, он увидел лежащую на краю холмика сосну, с торчащими в стороны обломанными корнями, словно выдернутыми неведомой силой из земли. Причем сосна упала совсем недавно, смола на ободранной от коры части ствола еще не застыла. Тут под ногой что-то хрустнуло, и он моментально вспомнил про цилиндр и шкатулку. Удивительно, но хрустел, как оказалось, неведомо откуда взявшийся обломок стекла. А вот шкатулка, как и цилиндр, лежали чуть ниже по склону вместе с несколькими обломками кирпичей и придавленной куском водопроводной трубы бумажкой, слегка трепетавшей уголком на ветру. «Когда же я успел это все выронить?» – мысли в голове бродили куцые и какие-то приземленно-конкретные, ни о чем серьезном думать почему-то никак не получалось. Утопая в мягкой земле, Олег спустился с холма, по пути прихватив и непонятные артефакты, и кусок трубы, и даже бумажку. Обойдя холмик и еще раз внимательно осмотрев все, он присел на обнаруженный неподалеку подходящего размера пень, кстати, от спиленного дерева, и еще раз проверил, что же у него с собой. Шкатулка и цилиндр, довольно длинная металлическая труба, не слишком большого диаметра, вполне пригодная для дубинки, листок бумаги, в карманах – пусто.
«Здорово же меня стукнуло, – удивился он, внезапно припомнив, что именно этот кусок трубы он притащил и поставил в том, исчезнувшем неведомо куда подвале на случай прямого столкновения с бандитами. – Подведем итоги. Классическое попадание неизвестно куда. Сколько я про это перечитал. Точно сказано: «Бойся своих желаний, они могут исполниться». Вот и мои невысказанные желания исполнились. Как всегда неожиданно и не так, как планировалось. Ха, ха, ха! Представляю себе рожи этих «охотников», не нашедших меня в подвале… – Олег еще раз осмотрелся, надеясь обнаружить, что все окружающее ему привиделось, но пейзаж за это время нисколько не изменился. – Им-то, бандюганам, все равно легче. Ну не нашли меня, так побегают по окрестностям, пытаясь обнаружить, потом плюнут и поедут… домой, что характерно, поедут. В плакаты «Пропал человек», добавится еще один, с моей физиономией. И все. А мне-то что делать? Делать что? Вот мэй ай дуинг? Так, что ли, по-английски? Или нет… Ту би, ор нот ту би, вот в чем квесчен, то есть вопрос… Хорошо бы в Великую Отечественную попасть. Там алгоритм действий известен, главное, к товарищу Сталину пробиться. А если это какой-нибудь магический мир? Или того хуже – реальное Средневековье, где меня запросто могут принять за колдуна, а уровень жизни такой, что и врагу не пожелаешь? Хотя и эльфы сомнительной сексуальной ориентации вместе с гномами тоже не подарок. Но может быть, я зря себя накручиваю и меня просто перенесло куда-нибудь в другой район нашей Земли? И как это узнать, а?» – Олег снова осмотрел окрестности, естественно, не обнаружил ничего нового и продолжил анализ ситуации.
«Так куда я попал… как определить? Ну, пень, на котором сижу, вроде бы от довольно-таки толстого дерева, спиленного пилой. Дерево спилено, значит, это, скорее всего, люди. Эльфы, как я понимаю, деревья рубить не станут. Хотя, что мы знаем про эльфов?» – он вдруг вспомнил прочитанный анекдот про громилу двухметрового роста в черных доспехах на лошади-тяжеловозе, вооруженного палицей и называющего себя эльфом. На вопрос: «Почему?» Он вполне резонно отвечал: «А вы видели других эльфов?»
«Так что это могли быть кто угодно. Одно ясно – они пользуются пилами и топорами, и им нужно дерево для каких-то целей. И дерево они увезли… Что совсем не исключает Землю. Хотя чую, что выкинуло меня неизвестно куда. Но цивилизация здесь есть. А вот какая она, необходимо узнать. Значит, должна быть дорога и какое-то поселение. И надо попробовать до него добраться. Что-то ночевать в лесу, даже с учетом того, что вокруг лето, меня совсем не тянет. Не экстремал я, точно. Да и костер развести, и то нечем, не говоря уже о еде или охоте. Черт возьми, у меня даже воды нет. И набрать не во что. Разве что шкатулку использовать? Вот еще проблема – что со шкатулкой и этим «цилиндром» делать. С собой нести? А вдруг здесь на них такая же охота идет, как у нас. Попалиться с такими вещами – раз плюнуть. Получается, что шкатулку и цилиндр брать с собой опасно. А с бумагой делать что, а? Бумагу, мне кажется, можно оставить. Пусть я не понимаю, что там написано, как и какой письменностью, но, может, кто-нибудь из аборигенов мне прочтет. Позднее, конечно… Вот, «ЗИЛ» сто пятьдесят семь крестовину марать, даже ножик и тот в вагончике остался!» – расстроился Олег, вспоминая, как он тщательно готовился к приему «гостей», какие придумал ловушки, где расставил дубинки и даже припас газовый баллончик для полного счастья. В результате же совсем не готов, а все приготовления оказались напрасными. И все из-за того, что он неправильно просчитал возможные действия противника. Учил же его комбат, что главное – всегда правильно оценить обстановку. Но, видимо, мирная жизнь настолько его разнежила, что проваливаются даже самые простые его задумки. Посидев еще немного, Олег убрал в шкатулку цилиндр, а потом поднялся и неторопливо, по спирали, взобрался на холмик, осматривая каждый сантиметр поверхности. Вознаграждением ему стали два довольно больших гвоздя, кусок проволоки, обрывок провода и кусок стекла, очень напоминающий формой нож. Сложив все эти сокровища поближе к пню, Олег сбегал к ближайшим березам, с помощью стеклышка надрезал и надрал бересты. Вернувшись, он провозился где-то с полчаса, пытаясь с помощью всего этого сделать что-то вроде футляра на шкатулку и замазать этот «туесок» сверху сосновой смолой. Получился не очень красивый, но, на взгляд Олега, вполне функциональный кожух, защищающий шкатулку от внешних воздействий. На всякий случай, так сказать. Спрятав получившуюся коробку в выкопанную рядом со сваленной сосной ямку, замаскированную сверху снятым слоем дерна с травой, Олег немного расслабился. По крайней мере, от одной потенциальной опасности он избавился. Избавился, зато испачкал куртку и, самое неприятное, руки в смоле. Ругаясь на свою непредусмотрительность, он попытался оттереть смолу хотя бы с ладоней. Получилось не очень, а к испачканной куртке добавился еще и окончательно испорченный платок, а также несколько больших пятен на штанах.
«Вот, черт побери, за бродягу точно примут. Уж слишком я грязен», – посокрушался он, но способа исправить положение так и не нашел. Смирившись с действительностью, он принялся осматривать поляну, пытаясь определить направление, по которому вывозили срубленные деревья. Почти сразу ему удалось найти борозды, оставленные волочащимися стволами и место, где их загрузили на какой-то транспорт, скорее всего – на телегу. Подумав и немного поковырявшись в траве, он убедился, что это действительно был гужевой транспорт, который тянули какие-то животные вроде лошадей, если судить по оставшимся следам в земле, похоже, от копыт. Значит, дровосеки живут где-то не слишком далеко, понял он. Лошадь не машина, на большие расстояния на ней за деревьями не поедут. Странно, что вообще забирались в лес, как будто выискивали определенные виды деревьев, а то ведь могли бы и у самого поселения рубить…
Солнце уже перекатило за полдень и начало опускаться вниз, когда пробитая в траве колея привела Олега к большой дороге. Сторожко осматриваясь, он вышел на плотно утоптанную поверхность, напомнившую ему шоссированную дорогу в российской глубинке. Правда, колеи здесь были не так явно выраженные, или почва плотнее, или транспорт менее нагруженный, а может, и дождей меньше. Кое-где виднелись отпечатки копыт, возможно, конских. В этом Олег точно не разбирался, все-таки городской житель, а не какой-нибудь Дерсу Узала.
Осмотревшись, он опять вернулся в лес и, стараясь придерживаться дороги, пошел, пробираясь между деревьев, в сторону солнца, то есть на запад. Шел он достаточно быстро, в то же время пытаясь идти так, чтобы быть незаметным для наблюдателей с дороги. Так прошло почти два часа, солнце уже начало закатываться за горизонт, когда до него донесся восхитительный запах жареного мяса.
Олегу сразу привиделся шашлык. Не такой, какой подают в обычной забегаловке, по недоразумению называющейся шашлычной. Настоящий, приготовленный из молодого барашка, только недавно бегавшего по лугу. Замаринованный в винном уксусе, тоже натуральном. Приготовленный на свежих угольках и политый вином для вкуса и запаха. Кусочки мяса, перемежающиеся помидорами и луком, слегка пережаренными, пока мясо доходило до кондиции над угольками. Жар, самое важное жар, достаточное количество угольков нужной температуры. И терпение. Смотришь и вовремя поворачиваешь, бдишь каждую секунду, не забывая вовремя побрызгать и снять. А потом… Берешь с мангала такую, пахнущую жареным мясом и вином, палочку, впиваешься зубами в брызжущий соком кусок…
Олег так увлекся воспоминаниями, а в желудке урчало так громко, что подкравшегося сзади человека вообще не заметил. Спасла его внезапно выскользнувшая из-под груды опавших листьев змея. От неожиданности Гордеев отпрыгнул в сторону… и с удивлением увидел, как тяжелая, даже на вид страшноватая дубина врезалась в землю, разметая листья в стороны. – Ууупс! – вырвалось у удивленного не менее Олега своим промахом аборигена. Растерянность последнего была недолгой. Он резко замахнулся дубиной и скользящим, практически бесшумным движением подскочил к огорошенному Олегу. Дубина уже начала опускаться, а заросший по самые брови бородатый абориген выкрикнул в лицо Гордееву. – Эс’сикум… – когда сработали закаленные дворовыми и армейскими драками инстинкты, навстречу опускающейся деревяшке взлетела обманчиво тонкая, но не менее тяжелая металлическая труба. Конечно, Олег уступал своему противнику в опыте боев на дубинах и в других условиях, скорее всего, проиграл бы. Но сейчас нападавший не ждал от явного неумехи с тонкой тростью в руках никакого сопротивления. Поэтому Гордеев ударом трубы не только отбил дубину в сторону, но и заставил противника пошатнуться и замереть. Второй удар рассердившийся Олег нанес по плечу, точнее, как он вспомнил про себя, по надплечью и, очевидно, сломал противнику ключицу. Громко заорав, тот, выпустив дубину из рук, упал на спину и застыл. Олег, опомнившись, хотел уже броситься к пострадавшему на помощь, но раздавшиеся неподалеку громкие крики заставили его отказаться от этого намерения. Не раздумывая, он развернулся и бросился бежать куда-то, не разбирая дороги.
Бежать по лесу довольно-таки утомительное занятие, особенно для непривычного к таким делам человека. Под ноги неизвестно откуда вдруг бросаются корни, которых здесь только что не было, ветки так и норовят хлестнуть по лицу или зацепиться за одежду, редколесье вдруг сменяется такими густыми зарослями, что приходится поворачивать в сторону, а то и назад, чтобы выбрать более удобную дорогу. Тут и там натыкаешься на змей, которые с шипеньем обороняют нарушенный покой или испуганно ускользают в траву.
Сначала лес был таким же, как и у дороги, затем березы стали все более и более вытесняться соснами. Вот тут, огибая заросли неизвестного, но очень колючего кустарника, Олег заметил одного из преследователей, такого же волосатого и низкорослого, в потрепанной одежде, как и пытавшийся его убить разбойник. Тот не сразу заметил Гордеева, но увидев, заорал что-то явно недружелюбное, заставив Олега поднажать. За кустарником пошла полоса открытой песчаной равнины длиной километра в полтора, поросшей редкими соснами и какими-то странными невысокими деревьями, похожими, на взгляд Олега, на дубы, но со странно светлой, почти белой корой и ярко-зеленой листвой. Воспользовавшись удобной для бега местностью, Гордеев припустил, как на сдаче нормативов в армии, тем более что тамошняя закалка еще не успела пропасть окончательно. Он бежал, словно лось, подпрыгивая, ломая мелкие кусты и ныряя в траве, пока не достиг следующей опушки. Олег чувствовал, что выбился из сил, но, оглянувшись и увидев мелькавшие на том конце поляны фигурки, поднажал. Ворвавшись в гущу, он резко сменил направление, стараясь сбить противников со следа.
Этот лес был совсем иной, мало похожий на предыдущий. Редко встречавшиеся прежде белокорые деревья вытеснили остальную поросль, заполняя все видимое пространство. Между ними кое-где перекрывали дорогу заросли уже виденной «колючки», но остальное пространство поросло высокой, почти по плечи Олега, травой, жесткой у корней и невероятно мягкой выше. Перешедший с бега на шаг, тяжело дышащий Гордеев, пригнувшись, с удовольствием двигался вперед, раздвигая густую травяную поросль, которая сразу смыкалась за ним, закрывая от глаз возможных наблюдателей. Немного отдышавшись и войдя в более-менее равномерный ритм движения, Олег попытался обдумать сложившуюся ситуацию. Похоже, ему не повезло – наткнулся на стоянку расположившихся на отдых местных лесных разбойников. Только так можно было объяснить попытку нападения на него, заросший вид и дубины. Судя по замеченной одежде – куртки на завязках, штаны и обувь, похожая на мокасины, – здесь точно что-то вроде Средневековья. При воспоминании о бандитах в желудке заурчало, и Олегу вновь почудился вкуснейший запах жарящегося мяса. Споткнувшись и чуть не упав от неожиданности, он зло выругался и, наплевав на осторожность, выпрямился в полный рост, тем более что и спина стала уже уставать. Не заметив вокруг ничего подозрительного, он вдруг обнаружил сбоку, в разрыве крон деревьев, вершину невысокой горы и решил двинуться в том направлении. Раз уж неважно, куда идти, пусть будет хотя бы какая-нибудь цель.
В животе крутило уже неимоверно, а пить хотелось так, что Олег уже подумывал, не стоит ли попробовать высосать сок из травы или листьев, когда он вышел на поляну. Трава на ней была совсем другой, невысокой и шелковистой, а посередине возвышалось дерево с такой же белой корой, как и все остальные, но отличающееся неуловимым изяществом и, как показалось Олегу, достоинством. «Ну примерно как голубая ель возле Кремля в сравнении с обычной лесной елочкой», – мелькнула у Гордеева мысль, тут же вытесненная видом и журчащими звуками бегущего из-за дерева ручья. Забыв обо всем, Олег одним рывком добежал к ручейку, упал на колени и, отложив в сторону трубу, с наслаждением стал пить из сложенных ковшиком ладоней холодную, кристально чистую, похожую по вкусу на минералку воду. Он пил и пил, наслаждаясь самим процессом. Напившись, он умыл лицо. Наконец он подхватил трубу, поднялся и со злобой выругался. Пока он шумно плескался в ручье неподалеку от дерева, преследователи, неизвестно как вышедшие по его следам на поляну, собрались неподалеку и сейчас стояли группой на опушке.
«Примерно дюжина. Справиться со всеми не удастся точно. К тому же у двоих луки, а у одного даже арбалет. Н-да. Конец подкрался незаметно», – оценил обстановку Гордеев. Перехватив поудобнее трубу-дубинку, он обреченно вздохнул и, пользуясь тем, что преследователи стояли неподвижно, неторопливо, стараясь не делать резких движений, пошел к дереву. Он шел, напряженно ожидая свиста стрелы и разрывающей тело боли, с трудом удерживаясь, чтобы не оглянуться. Шел и думал, что от судьбы, как видно, не убежишь, даже в другом мире. «Жаль, что все так быстро кончилось. Так и не узнать мне, куда ведет дорога, что это за деревья. И даже почему преследователи тянут с расправой».
Подойдя к дереву, Олег вытянул руку и прикоснулся к коре. Удивительно, но ощущение было абсолютно не похоже на обычное. Он словно коснулся шкуры животного, мягкой и удивительно приятной на ощупь. Ему показалось даже, что он гладит доброжелательно настроенную к нему кошку. Куда-то пропали усталость и голод, ушло чувство тревоги… Он словно растворился в текущей от дерева доброжелательной энергии. Из нахлынувшей нирваны его вырвал донесшийся до ушей крик. Он с недоумением обернулся и увидел, что от стоящей на прежнем месте группы к нему идет, показывая пустые руки, сравнительно неплохо одетый человек. Подумав, Олег прислонил трубу к дереву и шагнул вперед, тоже показав пустые руки. Главарь разбойников остановился, улыбнулся и приветливо махнул рукой, подзывая к себе. Подумав, Олег махнул рукой и неторопливо двинулся вперед, внимательно разглядывая своего будущего собеседника. Перед ним стоял высокий, ростом не ниже Гордеева, крепкий мужик, внешне очень похожий на знаменитого в свое время актера Клинта Иствуда, в довольно-таки чистой, затянутой вместо пуговиц шнурами, полурубахе, полукуртке, длинных штанах из плотной на вид ткани, почти джинсах, в украшенных вышивкой мокасинах. Удерживающий брюки пояс украшен несколькими блестящими на солнце камнями, на боку висят внушительные ножны, на данный момент пустые. Если Олег не ошибся, именно он был вооружен арбалетом, который сейчас держал один из оставшихся на окраине поляны разбойников. «Атаман» не двигался с места, продолжая держать на виду пустые руки и столь же внимательно рассматривая подходящего Олега. Особо внимательно он почему-то разглядывал лицо и голову Гордеева. Причем чем ближе подходил Олег, тем явственнее он видел на лице своего оппонента удивление. Подойдя почти вплотную, Олег остановился и жестом предложил атаману сесть на траву. Тот отрицательно помотал головой, но сел, по-турецки скрестив ноги. Сначала удивившись, а потом вспомнив, что у болгар тоже жесты обратные, Гордеев тоже сел по-турецки. Сделал он это настолько неуклюже, что «атаман» невольно улыбнулся. Дождавшись, пока Олег устроится поудобнее, предводитель разбойников еще раз внимательно на него посмотрел и спросил.
– Квис ту?
Эти слова показались Гордееву откуда-то знакомыми. Но, если подумать, что его могли спросить в такой ситуации? Только банальное: – Кто ты? – тут и гадать нечего. Поэтому, показав себе на грудь, Олег ответил: – Олег, – и, чуть поколебавшись, добавил: – Гордеев.
– Олегус, – повторил собеседник. – Гордус, – и, в свою очередь указав на себя, сказал. – Гайус Гаудус Робинус, – и, четко произнося слова, повторил: – Эго Робинус сум, – и, еще раз внимательно осмотрев Олега, спросил на том же, смутно знакомом языке. – Профэта ес, ан семиальвус, вэл хумано? – и добавил, произнося слова еле слышным шепотом: – Текнус ес?
«Черт, если судить по знакомым словам, это латинский язык. Или я брежу? Что я помню из латыни? Да практически ничего! «Ту» это по-русски «ты». Вспомнил – «хумано» переводится, кажется, как «человеческий». А при чем тут «человеческий», не пойму? Может, «человек» в каком-нибудь «склонении» или как правильно – спряжении? Эс, эст – это наш глагол «быть». А остальное? Текнус, текнус – это техник, что ли?» – лихорадочно обдумывая услышанное, Олег на всякий случай утвердительно кивнул, вспомнив, что здесь жесты, как у болгар. Собеседник улыбнулся, затем, повернувшись, что-то повелительно крикнул своим. Один из разбойников, повыше и покрепче остальных, демонстративно положил дубину на землю и, сняв со спины что-то вроде мешка, подбежал к сидящим. Отдав Робину свою ношу, на первый взгляд похожую на кожаный бурдюк, он так же быстро отбежал назад. Олег успел заметить странную гримасу на его лице, словно разбойник чего-то побаивался.
– Бибамус, – предложил Робин, выдергивая пробку и ловким движением направляя струйку из горлышка бурдюка себе в горло. Сделав несколько глотков, он передал мех Олегу. Тот осторожно попробовал отпить из бурдюка, поднеся его поближе к лицу, но вместо этого лишь облился. Тогда, посмотрев на удивленно-иронически улыбающегося собеседника, он приподнял бурдюк и, наклонив, слегка надавил на мех, направив струйку из горлышка в рот. Получилось несколько неуклюже, но, в общем, похоже на Робина. В бурдюке было неплохое на вкус белое вино. Сделав пару глотков, Олег передал бурдюк назад, поощрительно подмигнувшему собеседнику. Робин, взяв бурдюк, воткнул пробку и вдруг неожиданно легко поднялся. Посмотрев на медленно встающего Олега («Ноги все-таки затекли, черт побери»), он еще раз улыбнулся и предложил: – Ваде нобискум, – приглашающим взмахом руки уточнив свои слова.
– Пойдем, – согласился Олег, на всякий случай прихватив оставленную у дерева дубинку. Хотелось еще раз дотронуться до коры странного дерева, но Робин так явно торопился, что он решил не терять время. И лишь спустя много лет узнал Олег, что это решение спасло ему жизнь. Вот так иногда не совершенные нами поступки меняют нашу судьбу.
Как ни странно, обратная дорога заняла намного меньше времени. Разбойники, в отличие от Олега, блуждавшего во время бега по лесу, вышли на свою стоянку прямым путем, ориентируясь по одним им видным приметам.
На стоянке двое оставшихся «дневальных» возились с раненным Олегом разбойником. Один из них, завидев среди возвращавшихся Гордеева, с неразборчивым криком схватил дубину и бросился к нему. Но одно короткое слово-приказ Робина заставило разбойника застыть на месте, а потом с ворчанием вернуться к лежащему на подстилке раненому. – Фратер, – коротко объяснил Робин ситуацию. Слово было понятно и без перевода.
«Ну, хреново. Нажил себе врага на пустом месте. С другой стороны, стоять и ждать, когда он меня ударит? Нет уж, не настолько я дурной. Но чуваку помочь надо, это точно. Я все-таки недоучившийся, но медик», – размышляя так, Олег подошел к лежащему, отодвинул вытиравшего кровь какой-то грязной тряпкой брата и осторожно ощупал место ранения. Раненый застонал, и стоявший рядом разбойник опять что-то грозно заорал, но Олег лишь отмахнулся. Схватив лежащий рядом нож, он вытащил из брюк и отрезал подол своей рубашки, намного более чистый, чем тряпка, которой пользовался брат раненого. Припомнив, что вино, кажется, так и называется по-латыни, Олег потребовал вина. Облив под недоумевающие выкрики разбойников вином руки и тряпку, он осторожно обработал края раны. К счастью, судя по тому, что ему удалось нащупать, перелом получился ровный, без обломков. Видимо, он инстинктивно ослабил силу удара в последний момент. Но кожа все-таки порвалась, да и перелом следовало зафиксировать. Кто-то коснулся его плеча. Оглянувшись, Олег увидел, что один из разбойников протягивает ему чистую, отбеленную ткань, целый сверток, а второй держит в руках небольшую круглую и довольно ровную палку. «Ага, все-таки какие-то понятия о первой помощи у них есть, – обрадовался Олег. – Но как же обезболить-то, «ЗИЛ» сто пятьдесят семь крестовину…» – и тут он вдруг вспомнил, как снимал головные боли матери его отец, и решил попробовать. Обхватив голову раненого руками, так, чтобы кончики пальцев лежали на висках, он сосредоточился и как бы напрягся, стараясь представить, что текущая с его пальцев вода смывает боль, как песок. Несколько секунд ничего не происходило, потом раненый вдруг улыбнулся и неожиданно заснул. «Оба-на! Получилось», – удивлению Олега не было границ. Хорошо, что он не глядел по сторонам, потому что не менее его удивились и разбойники, причем большая часть из них схватилась за дубины и ножи. Лишь повелительный жест атамана остановил готовящуюся расправу. Но Олегу в это время было не до того, что происходит вокруг. Вместе с помощниками он аккуратно забинтовал рану, потянул руку раненого на себя и, вставив палку в районе локтя, закрепил руку неподвижно все той же тканью. Потом он повернулся и, подозвав Робина, быстро нарисовал на земле носилки с лежащим на них на животе человеком. Получилось не очень-то похоже, но атаман разбойников понял и, утвердительно кивнув, приказал своим соратникам заняться изготовлением носилок. По крайней мере так понял Олег, увидев, что двое, подхватив топоры, отошли в лес и сразу начали рубить два гладких тонких дерева…
Но тут Олег так захотел есть, что у него громко забурчало в животе. Робин, снова улыбнувшись, жестом пригласил его к костру. Возле него лежали на импровизированных тарелках из листьев лопуха лепешки с положенными на них порезанными кусочками мяса. Рядом с каждой такой «тарелкой» стояли деревянные стаканчики с налитым в них вином. Ел Олег с аппетитом, хотя мясо имело какой-то странный привкус, а лепешки были пресными, да и соли во всех этих блюдах явно не хватало. Он съел уже больше половины порции, когда импровизированный обед неожиданно прервался. Один из сидевших в сторонке разбойников, а вернее, как убедился при более внимательном взгляде Гордеев, разбойниц, вдруг перестала есть, замерла, словно прислушиваясь, и внезапно вскочила, роняя еду на землю и не замечая этого.
– Драконэс! – испуганный крик женщины заставил всех забыть про еду. Подгоняемые короткими приказами Робина разбойники, поглядывая в небо, быстро собрали все имущество, залили костер и, безжалостно разбудив спящего раненого, бегом устремились в сторону от дороги, куда-то в чащу леса. Побежал вместе с ним и недоумевающий Олег. Если он правильно понял, то разбойница учуяла летящих драконов. «Это что же, он все же в сказку попал или все-таки нет? Может, здесь называют драконами самолеты или вертолеты? Кто их знает, этих дикарей, – бег ничуть не мешал уже втянувшемуся Гордееву обдумывать происходящее. – Вот ведь, знал бы, куда попаду, повторял бы латынь все время. Теперь же остается надеяться только на метод глубинного погружения. Говорят, если жить в языковой среде, то за пару месяцев можно не только понимать, но и научиться говорить на любом языке».
Бежать, к счастью для уставшего и постепенно сдававшего Олега, а также болезненно кривившегося при толчках, лежащего на носилках раненого разбойника, пришлось недалеко. Где-то полчаса бега, и они оказались в роще похожих на ели хвойных деревьев. Раздвигая ветки, люди проникли в глубь довольно густых зарослей. А спустя минут десять тяжелого, выматывающего душу пути вышли на окруженную высокими «елями» свободную поляну. Ветви высоченных, намного больше тех, что встретились на опушке, деревьев почти полностью закрывали ее от наблюдения с неба. Середину свободного от деревьев пространства занимал холм, как и сама поляна, засыпанный густым слоем упавших «иголок». Только вот на елочные эти иголки совсем не походили. На ходу Олег подобрал парочку и теперь удивленно разглядывал странную, чем-то похожую на свернутую в трубочку конструкцию «иголки». Но еще больше он удивился, когда, обогнув холм, они вышли к старому пню на его противоположном склоне. Поковырявшись в покрывавшем склон слое, двое разбойников откопали небольшой кусок толстой веревки, скорее даже каната, и дружно потянули за него. Со скрежетом, напомнившим Гордееву о несмазанных петлях, поднялся люк, открывая вход в подземелье.
Несколько разбойников нырнули в лаз, затем ко входу подтолкнули Олега. К его удивлению, узкий круглый лаз довольно быстро сменился вполне комфортным ходом, со стенами из какого-то блестящего материала и высоким потолком, освещенным вделанными в стену светильниками. «Ну ничего себе разбойничье убежище. Явно у кого-то отхватили. Гномьи, может быть, если судить по книгам. Хотя гномы вроде горы предпочитают?» Двигались разбойники неторопливо, явно перестав опасаться неведомых драконов, и ничто не мешало Олегу осмысливать увиденное. Правда, едва напряжение схлынуло, есть захотелось снова, словно съеденное мясо провалилось куда-то мимо желудка. Но Гордеев решил не обращать на это внимания, решив, что далеко идти не придется. Но он ошибся. Бесконечным, как казалось, коридором шли, по крайней мере, час. Наконец коридор закончился очередной дверью…