Глава 6
Пир у киевского князя
После того, как был подписан мирный договор с галицким князем, Бруно повел свой отряд в Далмацию, где основные силы венгерского короля противостояли византийскому нашествию, а когда война закончилась, королева послала его с письмом к киевскому князю. Перед отъездом на Русь Бруно получил известие о смерти своей жены. Он нисколько не огорчился, так как не испытывал никаких чувств к женщине, благодаря которой ему удалось превратиться из нищего рыцаря в более ли менее состоятельного феодала. Конечно, она имела некоторые достоинства – приятную внешность и умение хозяйствовать, но был у нее и очень большой недостаток – ей так и не удалось забеременеть.
«Господь знает, что творит, – с удовлетворением подумал Бруно. – Как говорил мой отец, царство ему небесное: лучше быть холостым, чем иметь бесплодную жену».
В Киеве он был радушно принят Изяславом Мстиславовичем и определен на постой в роскошные хоромы одного из самых богатых и уважаемых в Киеве мужей, тысяцкого Улеба. А спустя день Бруно получил приглашение на княжеский пир.
Изяслав Мстиславович восседал во главе длинного, покрытого большой белой скатертью стола. Справа от киевского князя были сыновья Мстислав и Ярослав с женами, слева – брат Владимир Дорогобужский тоже с женой. Дальше расположились бояре, придворные и военачальники. Место Бруно оказалось в середине стола, и это обидело гордого рыцаря.
«Мог бы князь и поближе к себе посадить того, кто спас от гибели его сына».
На серебряных блюдах лежали различные кушанья: дичь, поросята, огромные рыбины, пироги. В глубоких серебряных мисках золотился свежий мед. Не было недостатка и в хмельных напитках, как в заморских винах, так и в любимой русскими медовухи. А вот из фруктов Бруно увидел одни яблоки.
«Здешняя земля дает мало плодов – не то, что моя родина», – с грустью подумал он.
Слух пирующих услаждали музыканты, которые играли на гуслях (напоминавших Бруно кифары) и различной величины дудках. Вокруг стола бегали, гримасничая, уродцы-шуты.
Изяслав Мстиславович был весел и говорлив. Он беседовал с сыновьями, обращался к брату, любезничал с невестками, переговаривался с боярами, задал пару вопросов Бруно. Однако настроение киевского князя мгновенно испортилось, когда из сеней послышался визгливый женский голос, заглушивший громкую музыку. Все сидящие за столом люди дружно вздрогнули. Тут же дверь с шумом отворилась, и в гридницу22 ворвалась высокая дородная женщина лет около пятидесяти, в навершнике из золотистой парчи и расшитом золотыми нитями покрывале, поверх которого возвышался огромный головной убор из золота, жемчуга и драгоценных каменьев.
Музыканты перестали играть, а шуты замерли.
– Вырядилась старуха курам на смех, – пробормотал Мстислав.
Владимир Дорогобужский бросил на племянника полный ярости взгляд.
– Здравствуй, матушка Любава Дмитриевна! – кисло поприветствовал Изяслав Мстиславович ворвавшуюся в гридницу женщину. – Я рад тебе!
Только теперь Бруно догадался, что особа со сверкающими от гнева глазами – мачеха киевского князя и мать королевы Фружины. Лицом вдова князя Мстислава Владимировича напоминала дочь, однако держалась Любава Дмитриевна куда как менее достойно, чем венгерская королева.
Прыснув на пасынка злобным взглядом, вдовствующая княгиня воскликнула:
– Рад мне? То-то меня к тебе твои цепные псы не пущали!
– Кто не пущал? – притворно удивился Изяслав Мстиславович. – Я всех накажу!
– Не лги, Изяслав! – завопила Любава Дмитриевна еще громче. – Ты, поди, сам велел все двери затворить передо мной! Токмо меня не так-то легко удержать!
– Легче убить, – сказал Мстислав себе под нос, но в тишине его все услышали.
– Прикуси язык, Мстислав! – вскинулся киевский князь на сына. – Уважай княгиню!
Любава Дмитриевна жалобно заскулила:
– А разве же меня кто-нибудь уважает, опосля смерти мужа моего, князя Мстислава Владимировича, упокой его Господи? Вот и приходится бедной вдовице силком к тебе, Изяслав, врываться, дабы потолковать о делах.
– Садись, матушка, за стол, – медовым голосом заговорил Изяслав Мстиславович. – Откушай с нами. А о делах мы с тобой опосля потолкуем. Уважь нас. Вон здесь и родичи твои, и боярство, и гость угорский.
Бруно, как только услышал, что речь зашла о нем, поднялся и отвесил учтивый поклон. Княгиня глянула на него с любопытством.
– Ты, значит, из Угорского королевства к нам прибыл? И дочь мою, Евфросинию Мстиславовну, знаешь?
– Королева Фружина – моя государыня, – ответил Бруно.
Любава Дмитриевна явилась в княжеские хоромы с намерением устроить пасынку скандал, и ни родичи, ни киевские бояре не могли этому помешать. Иное дело – прибывший из Венгерского королевства человек, который наверняка все расскажет королю Гёзе, а вдовствующей княгине совсем не хотелось, чтобы ее венценосный зять плохо подумал о своей теще, поэтому она, смирив гордыню, послушно села за стол. Место себе Любава Дмитриевна выбрала по правую руку от Изяслава Мстиславовича. Остальным пришлось подвинуться: благо, что лавки были длинные.
Напряжение, возникшее с появлением вдовствующей княгини, не исчезало. Вновь зазвучала музыка, но уже не такая веселая, как прежде. Шуты перестали кривляться. Изяслав Мстиславович хмурился, а его сыновья недовольно переглядывались. Владимир Дорогобужский старательно улыбался своей матери, как будто пытался ее обелить. Щеки обеих молодых княгинь порозовели от смущения. Самыми невозмутимыми выглядели бояре, но и они явно были не в восторге от происходящего.
«Похоже, у матушки королевы Фружины дурная репутация», – отметил про себя Бруно.
Не обращая ни на кого внимания, Любава Дмитриевна принялась с завидным аппетитом за еду.
– Ты, видать, изголодалась, княгиня? – с нарочитой заботой спросил Мстислав.
Вдовствующая княгиня поперхнулась пирогом.
– А тебе, Мстислав, жаль для меня куска?
– Кушай, матушка! – подал голос Изяслав Мстиславович. – Ты неверно поняла Мстислава. Нам для тебя ничего не жаль.
Любава Дмитриевна хотела было сказать киевскому князю что-то обидное, но, покосившись на Бруно, смолчала.
Трапеза продлилась еще около получаса. Когда все насытились, Изяслав Мстиславович обратился к мачехе:
– Не желаешь ли ты, матушка, отдохнуть на мягких пуховиках? А потолковать мы с тобой еще успеем.
Любава Дмитриевна зевнула.
– И впрямь меня разморило. Посплю я, пожалуй.
В сопровождении слуг вдовствующая княгиня покинула гридницу. Изяслав Мстиславович тоже собрался оставить своих гостей. Перед уходом он обратился к Бруно:
– Проводи меня.
Они вышли из зала, миновали широкие сени, поднялись по лестнице и оказались в просторном светлом покое, служившем Изяславу Мстиславовичу кабинетом. В центре стоял резной деревянный стол, на котором были свалены в кучу свитки, лежали чистые пергаментные листы, и стояла металлическая чернильница с крышкой в виде головы сокола.
Изяслав Мстиславович сел в кресло.
– Понравилась тебе княжеская трапеза? – поинтересовался он.
– Все было замечательно, – ответил Бруно. – Я благодарен князю за оказанную мне честь.
– Замечательно было бы, кабы княгиня Любава Дмитриевна не явилась, – проворчал князь.
Бруно сухо заметил:
– Я всего лишь воин, и не мне судить матушку нашей благочестивой королевы…
– А тебя никто и не просит ее судить, – сердито оборвал его Изяслав Мстиславович. – У нас и своих судий хватает.
Бруно виновато опустил голову.
– Прошу простить меня, князь, за дерзость.
– А ты, по всему видать, уважаешь свою королеву, – заметил уже добродушно Изяслав Мстиславович.
– Да, уважая, – подтвердил Бруно. – Я не знал более достойной государыни, чем королева Фружина.
– Неужто моя сестра лучше королевы франков? – удивился князь.
– Ни королеву франков Алиенору, ни иерусалимскую королеву Мелисенду нельзя сравнивать с королевой Фружиной.
– Почто так?
Бруно немного замялся, соображая, стоит ли рассказывать киевскому князю о скандальном поведении двух королев.
«В конце концов, у меня сейчас нет никаких обязательств ни перед иерусалимским двором, ни перед королем Людовиком», – решил бывший эдесский рыцарь и сообщил:
– И ныне вдовствующая иерусалимская королева Мелисенда, и королева франков Алиенора изменяли своим мужьям.
– Изменяли? – оживился Изяслав Мстиславович. – И с кем же?
– У королевы Мелисенды был любовник, граф де Ле Писе, а Алиенора делила ложе со многими знатными рыцарями, в том числе и с вашим родичем, Борисом.
Последние слова Бруно развеселили князя.
– Ай, да Борис! Пущай он и не стал покуда королем, зато сподобился поиметь королеву! Молодец!
– Он собирается стать королем вместо Гёзы, – напомнил Бруно.
Изяслав Мстиславович кивнул.
– Да, Борис желает взять то, чего лишил его отец, король Кальман, упокой его Господи.
– Значит, киевский князь не сомневается в том, что Борис – сын короля Кальмана?
Изяслав Мстиславович ухмыльнулся:
– До недавнего времени я еще мог в том сомневаться, а вот прошлым летом, когда мы со свояком моим, королем Гёзой встретились, пропали все сомнения. Очи-то мои, хоть и хуже, чем прежде, видят, а все же не совсем ослепли. Да, ты и сам, поди, узрел сходство у Бориса с королем Гёзой?
– Нет, – решительно солгал Бруно.
Изяслав Мстиславович хмыкнул:
– Ну, тебе полагается думать так, как надобно твоему государю, а я в своих мыслях волен. А касаемо Бориса – сын он Кальману али нет, королем пущай остается Гёза, с коим я в ладах.
Помолчав немного, он осведомился:
– У тебя, кажись, вотчина где-то рядом с Галицким княжеством?
– Да.
– Не желаешь ли ты в нее заглянуть по пути к своему королю?
Рыцарь вовсе был не прочь навестить собственные владения, где он не появлялся уже около полугода. Хотя управляющий Бруно и зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, крестьяне и слуги должны были хоть иногда видеть и своего хозяина.
– Желаю, – ответил рыцарь.
– Тогда сопроводи моего боярина к галицкому князю.
Бруно вопросительно посмотрел на Изяслава Мстиславовича.
– Владимирко Володарьевич опять собрался со мной воевать, – пояснил князь. – Я посылаю в Галич боярина Петра Бориславовича, дабы напомнить тамошнему князю о его крестном целовании. Ты тоже навестишь Владимирко Володарьевича, а потом поведаешь своему королю, как добрый князюшка, чтоб ему сдохнуть, выполняет свои обещания.
Понять замысел Изяслава Мстиславовича было нетрудно. Он хотел с помощью Бруно доказать венгерскому королю, что коварный Владимирко Володарьевич вновь плетет интриги и затевает злоумышления.
«Я не могу отказать брату моей королевы, – подумал рыцарь. – Да, и в замке надо бы побывать».
– Я с удовольствием окажу услугу князю Изяславу, – сказал он.
Изяслав Мстиславович кивнул.
– Добро. Третьего дня отправитесь в путь. Ступай!