4. Школа
Здесь уже с первых дней я встретился с детской агрессией по отношению к себе, связанной с моим внешним видом: ношеная, большая или, наоборот, маленькая одежда, слегка растрёпанные волосы. К тому же я был достаточно любопытным, по-детски наивным, всегда всех тщательно рассматривал, что не нравилось другим, и в тоже время был очень стеснительным. Когда у меня что-то спрашивали, я не мог ответить, так как у меня имелось мало опыта общения. Из-за этого я теперь, собственно, и страдал, поскольку часто молчал и не мог правильно изложить свою мысль, точку зрения.
Сначала многие одноклассники шутили, обзывались и издевались над моей персоной, девочки не обращали на меня никакого внимания, никогда не разговаривали со мной, не сидели за одной партой, а когда я их о чём-либо спрашивал, ехидно улыбались, начинали перешёптываться с подружками, а затем хихикали, по всей видимости, надо мной. Это меня очень расстраивало.
Но была в моём классе одна девочка по имени Оля. Она была самая красивая: длинные чёрные волосы, заплетённые в косу, карие глазки, которые блестели, излучали тепло, счастье и радость. Оля была невысокого роста, одета всегда очень нарядно и опрятно. Сразу было видно, что она из хорошей и порядочной семьи. Она всегда была любезна, общительна и приветлива ко всем, даже ко мне. Её наимилейшая улыбка доставляла мне неописуемое удовольствие и была, наверное, единственным стимулом моего посещения школы.
Однажды весной в третьем классе я специально для неё собрал букет, самый обыкновенный букет из полевых цветов, пошёл с ним в школу, чтобы преподнести его ей и признаться в своих чувствах, так как она была моей первой большой любовью. Мне было ужасно страшно это делать, я долго собирался с мыслями, чтобы поделиться с этим прелестным человеком самым сокровенным. Но по пути в школу, а точнее почти перед самым её входом ко мне подбежали одноклассники и начали кричать мне гадости, на которые я не обращал внимания. Потом кто-то ударил меня ногой в спину. Я упал и выронил букет, который весь рассыпался. С диким хохотом ребята растоптали цветы, между делом пиная меня, лежачего.
Я сгруппировался и держал удары, сколько мог, но затем, приоткрыв глаза, увидел перед собой камень размером примерно в два раза больше моего маленького кулачка. Собравшись с последними силами, я схватил его, привстал и со всей силы заехал им в голову одного из нападавших, разбив её. Он упал, а остальные ребята отступили. Пострадавший поднялся, но уже не смеялся, как лошадь, а ревел, словно птенец, которого отняли из-под крыла его матери, обхватив свою голову руками. И в этот самый момент во двор выбежала учительница, которая видела лишь концовку всего произошедшего и начала кричать, как сирена при пожаре, что я понесу серьёзное наказание. Потом, схватив меня за шкирку, она повела меня к директору для дальнейших разбирательств.
Там со мной долго разговаривать не стали, тот мальчик остался жив и здоров, а меня исключили из школы, так как мне одному было не доказать, что я не виноват, а всего лишь защищался. Мой внешний вид и большинство лжесвидетельств одноклассников сыграли не в мою пользу, так что мне пришлось покинуть эту школу и свою любимую Оленьку, которой я так и не успел открыться.
Всё моё тело было покрыто синяками и ссадинами, но болело больше всего внутри, в области грудной клетки. Это была очередная тяжелейшая моя потеря. Я не ел и не пил, практически не спал очень длительное время, а мысли мои были лишь о несправедливом решении, о моём исключении. Также я думал о том, что за правду приходится страдать и, самое важное, что с Олей мы не будем вместе, как я это себе представлял в любую свободную минуту дня и ночи.