Глава 2
Кора перестегнула тяжелую фибулу поудобнее, стараясь не нарушить жесткой драпировки. Золотая игла с трудом проколола накрахмаленные складки и ровно уселась на исколотом плече. Тонкие царапины саднили. Осовевшим от недосыпа Тобо и Селее руки бы оторвать за такую работу. В следующий раз она не поленится послать за татуировщиком и велит вплести в тавро кнут. Очередная оплошность будет стоить девчонкам дорого – от ожогов ходить не смогут.
Из водяного зеркала у окна в ответ ей хмурилось бледное отражение. Складки около фибулы примялись, несмотря на все попытки их разгладить. Тетка увидит и снова начнет ворчать. Но разве ее вина, что рабыни последнее время совсем распоясались? То ли бесконечный зной, то ли частые отлучки в мужскую половину дома. Лентяйки бессовестно пользуются любым послаблением со стороны хозяев, и пора бы отучать их от дурной привычки.
Пока она возилась с застежкой, вновь покрылась испариной. Проклятая жара их доконает. Имплювий* обмелел, в городских бассейнах, цистернах и акведуках воды с каждым днем все меньше. И без того не славившийся полноводностью Язык почти совсем высох, а в устье скапливается мусор и уличная грязь. Того и гляди разгуляется какая-нибудь лихорадка. Аурум! Жемчужина Межевого океана, родина морской магии, столица наслаждений – громкие титулы быстро забываются, когда тело исходит липким потом и сохнет от жестокого солнца. Аммуган, невзирая на высокий статус покровителя, в нынешнем году не спешит растолкать свою сестру и ниспослать Йаманарре дожди.
Из-за предстоящих празднеств и покупок приходилось торчать в битком набитой столице. А так хотелось сбежать в Эдевк* или Сесторию*. Нет, лучше на самое побережье, поближе к Розовой бухте, где вода светится бирюзой, а рыбаки с выдубленной солью кожей продают крапчатых креветок прямо с причалов. Совсем скоро ей вступать в инициаты*, долг и традиции велят до поры оставаться в Ауруме, а в преддверии торжеств нынешняя солнечная тетра, как назло, засушливее некуда.
На одном из недавних симпосионов* Оркон Самтий пошутил, что если засуха продолжится, гекатомбы дождевой Драконице Ариане по пышности и обилию переплюнут подношения самому Аммугану. И, возможно, в шутке его куда больше правды, чем могло показаться сначала…
Новый белоснежный хитон с бирюзовой каймой, расшитой мелким бисером из ляпис-лазури, выглядел очень нарядно, но от жестких складок чесалось тело. Хотелось сорвать одежды, расшнуровать сандалии, чьи позолоченные ремешки немилосердно впивались в икры и лодыжки, и опуститься в прохладную воду бассейна. Но сегодня первый день урожайного праздника – День олив и винограда, и придется до вечера толкаться на улицах, прославляя Дракона за оказанную милость испечься живьем в толпах вываливающегося на площади и улицы народа…
Кора поправила сползший к локтю браслет в виде змеи с сапфировыми глазами. Все раздражало и казалось ненавистным. Особенно после почти бессонной ночи. Ей снились родители. Впервые с середины прошлой тетры. Утром династа сожгла у домашнего алтаря три свечи и помолилась о покое усопших. Она же просила их не сниться. Никогда не сниться. Так хотелось отдохнуть от боли, выедавшей внутренности с того страшного утра и по сей день. Но они приходят… и не зовут с собой. Почему они не зовут ее с собой? Почему не разрешают присоединиться к ним в чертогах Аммугана?
– Кора? – занавеси разноцветного стекляруса шевельнулись. В воздухе запахло жасмином и мятой.
– Я готова.
Девушка повернулась и застыла под внимательным теткиным взглядом. Увидев, как та поморщилась, мысленно вздохнула. Конечно, Юлия не могла не заметить неровных складок у плеча. Однако болезненная щепетильность тетки стала почти привычной. Только бы опять не начала сравнивать ее с матерью и пускать слезы по рано ушедшей сестре. Видят Драконы, это будет уж слишком для столь утомительного утра.
– Плечо.
Кора вздохнула.
– Я переколола фибулу. Она мешала.
– Не стоило трогать. Ах, посмотри, до чего измялось.
Так и хотелось крикнуть: «Да какая разница!». Проклятая жара съедала всякое желание двигаться, а впереди часы и часы шатания под пекущим солнцем, служения в задымленных воскурениями храмах и необходимость переведаться со всеми знакомыми в столице. И все это вместе взятое куда страшнее, чем пара мятых складок на хитоне. К вечеру больше половины таких фибул пойдут на дно городских фонтанов или самого Языка, куда разморенные жарой и обильными возлияниями йаманаррцы полезут освежаться. Но она промолчала, как делала всегда, и скосила глаза на злосчастную застежку:
– Я позову кого-нибудь…
– Не нужно. Я сама, – Юлия Мерридолакос смахнула со лба капельки испарины и принялась осторожно распрямлять скомканные складки. – Тебе так идет этот цвет.
– Спасибо.
– Глаза кажутся синее, и волосы тоже отливают синим.
– Настоящая ворона, – вовремя прикусить язык не удалось.
Юлия усмехнулась и легонько шлепнула племянницу по плечу:
– Я назвала тебя так всего раз, шутя.
– И очень некстати. Теперь Остий твердит, будто в них ночь путается и на крыльях ее несет мудрый ворон. Ох, или что-то подобное.
– Негодный мальчишка, – тетка перебросила длинный локон через плечо и усмехнулась. – Но ты должна простить поэту цветистость речи.
– Надеюсь, это тоже шутка? – фибула заерзала на свежих царапинах, и Кора невольно затаила дыхание.
– Отнюдь. И разве тебе неприятны его похвалы?
– При всем своем пылком воображении, Остий в поэты не годится. Кроме того, после очередной декламации он попытался меня поцеловать. Очевидно, предполагал, что сравнение моих рук с ночными лилиями всколыхнет во мне страсть.
Она до сих пор с содроганием вспоминала влажные дрожащие губы сверстника, притулившиеся к ее шее. Кора понятия не имела, какой он из себя – настоящий поцелуй, но могла бы Драконом поклясться, этот к ним не принадлежал.
– Наглец, – Юлия белозубо заулыбалась. – Ждет не дождется, когда отгремит твоя бестиата, и, я уверена, одним из первых попросит забрать тебя в свой дом.
– Надеюсь, дядя ему откажет.
– Если Мунус тебе не по нраву… В Ауруме полным-полно достойных женихов.
– Совершенно с тобой согласна.
Тетка еще немного помучила непослушные жесткие складки под застежкой, так и не обнаружив царапин. Успев позабыть о своей злости на рабынь, Кора лишь порадовалась.
– Готово. Зови Селею и отправляемся.
Никаких носилок и паланкинов. Запрещены даже легкие газовые покрывала, а значит, не будет ни единой возможности закрыться от людских взоров, чтобы обойтись без притворства. Но как заставить себя на протяжении всего длинного жаркого дня изображать радость празднования, она понятия не имела.
Анастас Мерридолакос улыбнулся племяннице и поприветствовал жену поцелуем. В сопровождении шести рабов в коротких хитонах с густой бахромой они влились в оживленную толпу, наводнившую улицы и набережные Языка. Оттуда процессии змеями вились вверх, к Закатным пикам, под сенью которых вздымались на семи террасах храмы Йаманарры.
Кора, подхваченная людским потоком, несущимся к священным рощам, старалась не отставать от родственников. Серебристые и нежно-зеленые верхушки древних олив уже виднелись над крышами городских домов, но до места было еще далеко. Невероятно далеко, когда выходишь на окраину рощ, и по правую руку от тебя несется сцепленный городскими мостами Язык. По такой-то толчее до храмов они доберутся не раньше полудня.
Она шикнула на рабыню, в общей сутолоке толкнувшей ее под руку, отчего иголка фибулы проехалась по ссадинам. Девчонка побледнела и опустила глаза, бормоча извинения. Но разве можно разобрать хоть слово в окружающем гаме? Запах масел, духов и благовоний полнил раскаленный воздух, и дышать становилось почти невыносимо. Небесный океан погрузился в многодневный штиль, не даря Йаманарре ни облачка. Беспощадный огненный Хорос царил в лазури и не думал сжалиться над людьми.
В толпе толкались, кричали, смеялись и сквернословили. Рядом проплыла чья-то поднятая рука с перекинутым через нее краем пурпурного фароса*. Унизанные перстнями пальцы цепко держали за горлышко плоскую бутыль вина. Так эти праздники начинались и так они заканчивались – шумом и обильными возлияниями. Анастас кого-то громко приветствовал в толпе, но Кора не потрудилась разглядеть. Подол нового хитона запылился, а камешки и бисер с краев оборвались. Она ненавидела эти празднества.
Скоро высокие стены домов, заборы и яркие пятна черепичных крыш остались позади, толпа раздалась в стороны, и дышать стало легче – они вышли в рощи. Отсюда аллея из старых олив приведет к мощеной набережной, и вдалеке покажутся храмы. Скорее бы добраться туда, затеряться в прохладе мраморных портиков и недолго побыть в тишине…
Справа шум усилился – беднота из кварталов в устье Языка тоже спешила на праздник. Кора сморщила нос – неприятного соседства не избежать. В большие урожайные праздники столица Йаманарры становилась общей для босоногих обитателей юго-восточных окраин и для разряженных в пух и прах династов*. И те и другие имели полное право бок о бок отираться у жертвенных алтарей, отведывать лучшие вина и плясать в одном кругу с храмовыми девами.
Людской поток миновал рощу и выплеснулся на набережную, схлестнувшись с галдящими толпами простолюдинов. И хотя находились такие, кто подобно Коре, гадливо морщились и сторонились соседей, большинство их шумно приветствовало, и два ручья охотно сливались в одну общую реку. Здесь храмовые террасы царили над всей столицей-островом – громадные, залитые солнцем известняковые чаши ступенями спускались к рощам, и Язык, прихотливо извиваясь, серебрился на их плечах. В этих чашах, полных зелени и солнечного света, вздымали тысячи колонн храмы Йаманарры – от ярко-коралловых до кобальтово-синих – натертые воском, увитые гирляндами из оливковых ветвей, крестоцвета, пихты и волновика.
Стараясь отогнать уныние, Кора невольно залюбовалась расстилавшейся перед глазами красотой – забитая народом набережная тянулась далеко вперед. Люди прохаживались и на террасах – наверняка это те счастливчики, которые двинулись в путь с первыми петухами. По ту сторону реки по мощеной улице плыла такая же пестрая, гудящая толпа. Она огибала громадный овал столичного матия*, из ниш в галереях безучастно взирали на городское столпотворение статуи прославленных бестиариев*.
Странно, а ведь в детстве она любила праздники. Родители затемно пускались в путь, чтобы успеть побывать во всех главных храмах, оставить у алтарей подношения, поблагодарить за богатый урожай и попросить о долгожданном дожде. Но с тех пор, как Аммуган забрал отца и мать в свое царство, некому стало водить ее за руку по благовонному сумраку внутренних галерей, светлым пятнам перистилей и убранным праздничными гирляндами колоннадам.
– Слезу тебе с неба, Кора Мерценария! – раздалось совсем рядом, отвлекая от невеселых мыслей.
– Десма! – Кора протянула руки подруге, они порывисто обнялись, но тут же разомкнули объятия и зашагали рядом. Остановиться для беседы в движущейся толпе было попросту невозможно. – Как ты нашла меня?
– Случайно увидела, – рыжеволосая Десма Сциппа пожала пухлыми плечиками, и темные рубины на канте ее хитона подмигнули солнцу. – Разве в такой давке можно кого-нибудь найти?
– Верно, – Кора огляделась. – Ты с наперсницей или…
– С родителями. Даже Атиса с собой потащили. Дитяте году нет. Мне жаль его.
– Лишь зря наглотается пыли, – вокруг волновалось и гудело разноцветное море. – Ты нашла меня, а вот я, кажется, потерялась.
– Госпожа чуть впереди, – отозвалась одна из рабынь. – Попросить ее подождать?
Взглядом Кора, наконец, выловила в толпе черноволосую голову, перевитую золотистыми лентами:
– Не нужно, мы не отстанем.
– Ну, будущий инициат, – Десма склонилась к подруге и понизила голос. – Готова к бестиате?
– Нет. Быстрее бы все закончилось, чтобы уехать на кольцо хоть на время. От Аурума у меня постоянная мигрень.
– Брось! – Десма с недоверием посмотрела на подругу. – Не поверю, что тебе безразлично. Когда вы отправляетесь на рынок?
– Дядя говорил, в начале следующей деки.
– Жду не дождусь!
– Вот так развлечение…
– Только представь: собственные рабы! С десяток, не меньше!
– Недолго они у тебя пробудут, – Кора раздраженно оттолкнула чью-то грязную ладонь, тянувшуюся к ее подолу.
– До бестиаты целых две тетры. Вполне достаточно времени для того, чтобы обучить бестиариев.
– Воистину! Десма, они все погибают. Все. Как будто ты не знаешь.
Подруга сдвинула брови:
– После бестиаты я вымолю у отца купить мне еще одного.
– Рабы для бестиаты стоят очень дорого. Да и зачем он тебе?
– Заведу себе охранника, – надула губы Сциппа. Она вновь склонилась к подруге и заговорила ей прямо в ухо. – Выйду замуж и пущу его к себе под подол.
– Аммуган Всеблагой! – Кора споткнулась и уставилась на подругу. – Десма, ты сдурела?
Династа рассмеялась. Она ничуть не выглядела раскаивающейся:
– Да пол-Йаманарры так делает, если хочешь знать! Ты что, бестиариев никогда не видела?
– Видела, конечно. И?…
– А наших поцелованных Драконом*? Юные династы – просто слизняки в сравнении с этими зверьми!
– Десма, ты, кажется, слегка перегрелась.
– Вот я и хочу себе одного такого. А, может, даже нескольких. В качестве замужней династы я многое смогу себе позволить.
– …или не слегка.
– Ладно, – Сциппа лукаво улыбнулась. – Посмотрим, как ты запоешь, когда вернешься в Келетис. Сколько собирается покупать твой дядя?
– Не спрашивала. Но, думаю, не больше пятнадцати.
– Наверняка будет из кого выбрать! Ладно, мне нужно найти семью. Они собирались сначала заглянуть в храм Эрея. Дядька задерживается в море, и отец беспокоится.
Десма чмокнула ее в щеку, обдав сладким ароматом сандала и розы, и нырнула в пеструю сутолоку, а следом за ней две ее рабыни в коротких лавандовых туниках, подпоясанных кожаными ремешками.
Кора обрадовалась подруге – они не виделись с прошлой деки – но сейчас едва сдержалась от вздоха облегчения. Неужто так невтерпеж, что только об одном и думается? Тетка терпеть не могла рыжих, пользуясь любой возможностью упомянуть об их развратном характере и нечистых мыслях. И неудивительно – последнее время дядя часто приглашал на симпосионы Огненную Даллу, получившую свое прозвище не столько за темперамент, сколько за цвет волос. Гетера слыла признанной красавицей Аурума и два последних года ходила в любимицах у самого Агапия Килемния, верховного архонта Йаманарры. Но, кажется, теткины обличения отчасти подтверждались. Десма всегда любила обсуждать интимные дела всех, до кого могло дотянуться ее навостренное ушко и длинный язычок. Однако посреди улицы, в толпе… Побыстрее бы ее выдали замуж. Пусть заводит себе гигантского раба откуда-нибудь с северных островов. Говорят, они самые сильные и ненасытные в любовных делах. Может хоть тогда Сциппа поостынет…
За воротами, отделявшими город от священного места, начиналась храмовая дорога. Отсюда широкая людская река разбивалась на ручейки, струящиеся по бесчисленным тропкам, ведущим на террасы – горожане разбредались по всему храмовому городу, спеша навестить тех Драконов, помощи от которых ждали прежде всего. Самое время нагонять родственников и окунуться в прохладу мраморных лабиринтов. Нет, пожалуй, кляня сегодняшний день, она кривила душой – этого праздника Кора ждала, не в состоянии вообразить ничего приятнее тишины исполинских храмовых залов, где никто не позволит себе повысить голос или потревожить молящихся. Хвала Драконам!