Глава 2: Юность, первый срок
Прошло месяца четыре был всё, тот-же 1996 год. Всё шло как шло, я не учёл момента, что уже подлежу уголовной ответственности, был один инспектор по делам молодёжи всё грозился меня посадить, говорил что таким как я место в тюрьме. В конце сентября я решил пойти на шашлыки с ребятами с района, так получилось, что мы напились естественно я не соображал ничего, кто то вызвал милицию и когда подъехал милиционер мы его всей толпой избили, я ещё будучи в опьянении пырнул в него ножом. Оттуда и начались мои проблемы, приехал другой наряд, нас забрали в отдел, милиционера того увезли на скорой помощи. В отделе нас долго допрашивали, и избивали, не мне вам говорить как работает милиция. В итоге я сознался, что это я его пырнул и моя была затея избить его. Тут тот самый инспектор по делам молодёжи Смирнов с ухмылкой мне говорит: «Я же сказал, что закрою тебя выродка!» Вызвали родителей и объяснили им, что к чему. В известности были уже и Радик с Борей, но по просьбе Махно не стали мне помогать, позже я конечно понял почему. Прошёл месяц меня осудили по 111 статье, сроком на 5 лет. Мать зарыдала в зале суда, отец был безразличен. Меня с зала суда погрузили в автозак и повезли в колонию для несовершеннолетних, находящуюся в 93км от Свердловска. Я ехал не один, были ещё заключённые молодые ребята. Когда мы приехали на место назначения я был в ужасе, открылась дверь и нас по одному начали выводить по коридору выстроенному милиционерами, причём происходило это всё бегом в сопровождении ударов дубинками или сапогами по спине. Голову поднимать было нельзя. Нас завели в Карантин, это скажем так первый этап жизни зека. Первым делом был досмотр личных вещей, карманы и тому подобное, нас раздевали до гола и проверяли всё. Потом был осмотр врача на состояние здоровья, после психолог нам задавал вопросы и что то себе в книге отмечал. Потом нас всех на лысо стригли и выдавали одежду лагерную, скажем так робу как обычная рабочая спецовка. Те кто были не здоровые отправляли на больничку, всех остальных на основе записей психолога распределяли по разным баракам, у меня был строгий режим так как я был нарушителем злостным. Сопроводили меня потом в барак, в бараке том было человек 16, все подростки, благо мне заранее, ещё на воле Радик с Борей рассказывали, как здороваться и, что есть прописка в бараке в хате скажем так. Я зашёл поприветствовал всех, самый борзый из них подошёл, сразу было видно, что он старший в бараке все остальные под ним ходят. Он начал ко мне придираться кто я, откуда, за что сел? Я соответственно ответил на все интересующие вопросы. Тут дошло дело до прописки в хате, это так называемое принятие в семью, по исходу этой прописки будет известно кто ты.. Кинули мне значит веник и говорят сыграй мол на гитаре, человек который не знает, что ответить будет играть соответственно получит нормально по голове и пойдет к парашникам, к униженным скажем так. А я этот прикол знал, ответил им: «Струны настроите сыграю», что их взбесило и мне треснули пару раз. Потом нарисовали мне на бетонной стене якобы мента и сказали мол бей. Тут у меня тоже был подготовлен ответ спасибо Радику с Борей, я сказал:» Подожду пока он первый ударит», после этого они меня совсем не взлюбили, начали человек шесть меня бить. Что мол самый умный, что ли. Так продолжалось около месяца пока меня приняли в семью, поняв что не сломить. Время шло, ребята по малолетке кто то работал и учился, а те единицы, что не хотели не учится, не работать в том числе и я, считались нарушителями режима, к нам конечно же относились хуже чем к другим, регулярно избивали, закрывали в карцеры, комнаты были метр на метр без лежачих мест, холодные, сырые и на еду давали стакан воды и кусочек хлеба. Но мы не сдавались, всё гнули свою линию, так как у всех у нас было в планах идти по блатной дорожке, уже с малолетства были противниками милиции и всех их порядков и режимов. А в хате выживали сильнейшие, много было случаев, когда малолетки забивали до смерти новеньких, либо опускали и весь срок новенькие лежали под шконками, мыли полы, парашу, то бишь туалет. Так, что это ад где нужно бороться за выживание. Прошло таким макаром по карцерам и побоям года два, вот мне стукнуло шестнадцать лет, год был 1998. Это на тот момент я посчитал худшим, что может случиться в жизни. Сейчас я вам расскажу почему. Шли обычные повседневные дни, я сидел с ребятами в бараке, как заходит мент и называет моё имя, просит пройти с ним на выход к начальнику колонии. Я зашёл в кабинет, и ввергся в шок, не мог поверить услышанному, думал снова берут меня на понт, хотят сломать. Начальник колонии сказал, что у меня мать умерла. Я долго истерил и не мог в это поверить, тогда он позвонил моему родственнику, а это был дядя мой, брат отца. Он сказал, что мать действительно умерла на операционном столе, сердце не выдержало, как я говорил ранее у нее были проблемы сердечные. В этот момент мой мир рухнул, так как маму я очень любил, я впал в жуткую депрессию и от бессилия агрессивнячал, кидался на милиционеров, орал, они вместо того чтобы сопроводить меня под конвоем на похороны, закрыли меня в карцер и периодически избивали и кололи меня психотропными препаратами, чтобы я успокоился. В тот момент я кричал, что выйду и убью начальника колонии за то, что я не поехал на похороны. После карцера ребята всячески меня поддерживали и пытались успокоить, в глазах у всех была пустота как и у меня. Боль ведь она не проходит, а лишь приглушается так и я жил с этой болью. Отец не разу не приезжал ко мне, также как и родственники, все отвернулись от меня. Лишь Боря с Радиком периодически приезжали, привозили мне сигареты, сладости и прочие ништяки. Так однотонно прошло ещё два года наступил 2000 год. Совершеннолетие я встретил в колонии, был я не один ещё у пару ребят было торжество, для нас организовали концерт те ребята, что учились пели песни, рассказывали стихи. А мы молча сидели и ждали перевода на взрослый лагерь мне оставалось отсидеть один год. Вот пришло время, этапа нас, тех ребят кому стукнуло восемнадцать готовили к перевозке на взрослый лагерь. Отправили меня, как нарушителя подальше от дома, в город Челябинск на ИК-2,ребята кому ещё отбывать по малолетке хорошо снарядили меня, были сигареты, чай, конфеты, хлеб. В Челябинске меня ждал всё, тот же коридор из ментов сопровождающийся толчками и ударами, всё тот же карантин. Пришло время заходить в хату, так случилось, что я попал к блатным, в этой хате отбывал вор, называли его Гурамом. К моему удивлению я поприветствовал их и не было никаких прописок, ко мне подошёл, мужик весь на цирлах и говорит: проходи мол садись, человек с тобой поговорить хочет. Я прошел сел напротив этого Гурама, он спрашивал меня за, что заехал, кто я по жизни, хотя на тот момент он всё знал. Я сказал, что сел я за тяжкие телесные, сюда заехал с малолетки, по жизни я Басота. Он сказал: красавец садись свой человек, не зря люди за тебя маляву кинули. Вот твой лежак, и указал на шконку рядом с собой. Как выяснилось позже ему звонил Махно и сказал, что заедет его человек. Тем самым человеком был я. Обстановка у них была намного проще, чем на малолетке, был порядок и чистые людские отношения на добром слове. И в Челябинске эти нелюди милиционеры изрядно потрепали, но я всё отвергал их режимы, никого не сдавал и на их условия не соглашался. Таким образом заслуживал себе достойное имя. Да и Гурам многому научил, многое рассказал о блатном мире. Ребята Радик с Борей так и возили мне ништяки, раз в месяц точно на свиданку приезжали. Срок мой подходил к концу, в душе я так надеялся, что отец меня встретит, обнимет, представлял себе этот момент. Вот пришёл мой день освобождения 2001 год. Погода на улице такая же ясная и теплая. В хате я со всеми попрощался и пообещал не забывать их. Вот тот самый момент, я поднялся к куму к начальнику лагеря, подписал бумаги и получил справку об освобождении. Выхожу за ворота, а на душе такая же пустота и надежда, что отец встретит. К моему сожалению отца там не было, приехали за мной Махно, Радик и Боря.. Махно обнимает меня и говорит:» С совершеннолетием сынок!!» Я все думал может все таки приедет отец, смотрел по сторонам, но его так и не было, Махно увидев мои пустые глаза сказал: « Сынок не жди от гнилых людей людских поступков.» Даже он был в недоумении, как так отец не встретил сына. Вот мы и поехали домой в Свердловск, по дороге Махно рассказывал мне, что мог помочь тогда, чтобы меня не закрыли на малолетку но специально этого не сделал, чтобы я прошёл эту школу лично и понял для себя нужно мне это или нет. В свои девятнадцать лет я уже состоял в группировке дяди Махно, на тот момент она была одна из самых влиятельных в городе. Жил я у него в доме. Он всему меня учил и показывал, внедрял в свои дела по городу, как он говорил готовил из меня достойную замену себе. Время шло, Махно познакомил меня со своим Дядей Асланом, а тот на то время был патриархом воровского мира, скажем так самым главным вором в России. Человек Аслан был очень добрым и правильным, встретил он меня хорошо, как родного, я ему понравился как человек и в какой то степени он жалел меня. В компании блатных я всегда был самым младшим, но умом и разговором я был на их уровне, они ко мне прислушивались. Спустя время они дали мне погоняло Седой, а назвали седым так как умом я был как прошедший жизнь старик. Спустя год я уже был погружен в дела, ездил по точкам собирал деньги с ребятами, ходил на разборки, занимались рэкетом. Я поднимал своё имя всё выше и выше, ездил с Махно к авторитетным людям по разным городам, они уже обо мне знали. В конце 2002 года у меня погиб отец, попал в аварию и разбился на смерть. На похоронах я его не был, может обида детская сыграла или ещё что. Но было очень больно, какой бы не был он был отец, да и моменты хорошие в детстве были. Неделю я рыдал и пил безпросветно. Так я остался сиротой, хотя итак себя им чувствовал, отца мне заменил Махно. А тот начальник колонии для несовершеннолетних все таки получил своё, в один из обыденных дней мы с ребятами навестили его, надели маски и избили до лежачего состояния прямо в подъезде его дома. Он получил по заслугам за все истязания и за то, что не отпустил на похороны к маме.
Конец ознакомительного фрагмента.