Мои глаза окончательно открылись
Наблюдая за происходящим, я начал искать материалы о сектах и был просто шокирован, узнав, какое их количество действует в Америке. Изучая современные их догмы, принципы и механизмы работы, я проводил все больше и больше параллелей между ними и нашим «содружеством друзей», в котором, по сути, не было ни содружества, ни друзей, ибо дружба неизбежно заканчивалась для того, кто покидал школу.
Глаза мне открыла книга Тимоти Лири «Технологии изменения сознания в деструктивных сектах». После знакомства с ней у меня не осталось ни малейших сомнений, что наша школа – это классический вариант именно такой секты, а «просветленный учитель» – обычный харизматичный социопат, который умело очаровывает людей, ловко манипулирует ими и безжалостно устраняет все препятствия на своем пути, оставляя после себя разбитые сердца, попранные надежды и пустые кошельки. Таких людей в «Рассказах Вельзевула своему внуку» Г. Гурджиев называл «Хаснамусами», у которых целиком отсутствуют совесть и сочувствие к людям. Они эгоистично расчищают себе дорогу, шагая по трупам.
Как правило, во всех сектах присутствует особый диктаторский микроклимат: главная роль в его формировании принадлежит, конечно же, самому «гуру», которому в организации сектантской мысли и работе помогает ближайшее окружение, или, как называли его в школе, «внутренний круг», состоящий из приближенной прислуги и доноров, богатых людей, которые не жалели крупных сумм за уважаемый статус. Объектом воздействия оказывается внешний круг, состоящий из «новобранцев», наивных последователей и рабочей силы, которых обрабатывали, индоктринировали в целях приобщения к «общему делу», строительству ковчега, где, по утверждениям «учителя», от ядерного Армагеддона спасутся студенты, проживающие в Аполо. Таким строителем светлого будущего был и я. Структуры всех сект практически идентичны, как будто создавались «под копирку». Несущественная разница между ними может быть только в доктрине или предлагаемой форме спасения: кто-то ожидает спасателей-инопланетян, кто-то Мессию, другие же возлагали надежды на гуру. Психологическое насилие, сексуальные домогательства со стороны лидеров и рабский труд в той или иной форме часто практикуются, и все это во имя Бога, который якобы тестирует на преданность учеников. Вспоминаю, как в школе нам часто приводили в пример картину Рембрандта «Жертвоприношение Исаака», сюжет которой демонстрировал непоколебимую готовность Авраама пожертвовать своим единственным сыном по повелению Бога, доказывая таким образом свою преданность. В секте, к счастью, никого не убивали, но некоторые своих детей бросали, что в таком контексте было равносильно смерти. Одной из таких «героинь», пожертвовавшей ребенком ради «духовного просветления», была немка, которая была одной из первых студенток. О ней говорили чуть ли не с трепетом. Я редко ее видел, но каждый раз при встрече с ней ее вид вызывал во мне странное чувство. Мне казалось, что от нее самой веяло смертью. Таким образом, людей принуждали к жертвам, и всегда в пользу секты, ведь не потраченные на детей время и деньги отдавали школе.
Идея жертвоприношения не нова, и люди в обычной жизни ее понимают. Всегда нужно чем-то жертвовать. Жертвуем калорийной пищей ради поддержания фигуры, своим временем – ради работы. Жертвуем своей жизнью ради детей, но не жертвуем детьми ради жизни, да еще и такой жизни в секте! Ведь в шахматах есть концепция жертвы, но обычно жертвуют пешкой, а не ферзем. Если уступить его, игра будет проиграна. Человек целиком отдавал себя идеологии. Ради чего ему еще было жить?
Откровенно говоря, моя книга – не конспект по сектантству, а всего лишь описание моей жизни. Из тех восьми лет, что я прожил в Америке, шесть я провел в содружестве, изучая сектантство на практике.
Например, моя стипендия была четыреста долларов в месяц, за которые я работал шесть дней в неделю по десять часов в день, т. е. меньше, чем за два доллара в час. В то же время установленный государством минимальный уровень зарплаты составлял семь долларов в час. Следует заметить, что заработка в семь долларов в час простым американцам на жизнь не хватало: они вынуждены были ежемесячно залезать в долги, прибегая к кредитам, а последствия этого были печальны: суммы задолженности росли, далее следовало банкротство и конфискация имущества. Таким образом, «американская мечта» становилась кошмаром.
Мы трудились за два доллара в час – этого хватало лишь на аренду комнаты, плата за которую составляла половину стипендии, и на один обед в день. Приходилось подрабатывать по воскресеньям, чтобы где-то еще раз поесть. Постоянное чувство голода и физическая усталость одобрялись доктриной секты – это называлось «необходимым внутренним фоном» для «работы над собой». Так казуистически истолковывалась и часто повторялась нам одна из идей Г. Гурджиева о том, что препятствия очень полезны для человека, и если бы они не существовали, то их следовало бы создать намеренно, потому что, только преодолевая препятствия, человек мог развить в себе волю. В общем, в этом присутствует смысл, но в нашем случае идея использовалась для обычной эксплуатации рабского труда.
Работа на износ была направлена именно на подавление воли, благодаря которой человек мог сопротивляться установленному режиму, и то, что якобы волю должно было создавать, ее же и разрушало. Мы настолько уставали, что все, чего хотелось, – это уединения и покоя, разбираться же с чем-либо сил уже не было, а в целях пресечения внутреннего конфликта ученики старались избегать любой негативной информации об учителе.