Глава пятая
Корабль добирался до места два дня. Два дня взаперти, в спертом воздухе жилого трюма.
Время от времени открывались люки, впуская свежий морской воздух, и люди хватали его открытыми ртами, наслаждаясь каждым глотком. К концу второго дня многие стали возмущаться – не рабы ведь, плыть без кормежки столько дней, да еще непонятно куда!
Тогда в люки спустили ящики с тонкими хлебцами, окаменевшими от долгого хранения, и все желающие смогли поесть, размачивая их в теплой воде, пахнущей тухлятиной.
Команда корабля практически не общалась с рекрутами – то ли считала ниже своего достоинства вести разговоры с этаким сбродом, то ли им было отдано распоряжение не общаться – в любом случае они отделывались лишь «да» и «нет», когда загружали ящики в трюм и наливали в бочки «свежую» воду.
Нед довольно легко переносил лишения – его школа выживания была покруче, чем двухдневное сидение в полутемном трюме, освещенном через зарешеченные люки. Ойдар и Арнот тоже не стонали, держались вполне пристойно.
За эти двое суток трое парней сдружились. Это получилось как-то незаметно – через сутки они вместе ели, рядом спали. К ним никто не лез – боялись репутации Ойдара и Неда, уже прославившихся как сильные бойцы. Если бы не они – у Арнота давно отобрали бы его мешок с продуктами, не оставив ни крошки хозяину. Такое происходило сплошь и рядом – драки, ругань, возмущенные крики.
Троица парней не обращала внимания на происходящее – дерутся, и демоны с ними. Главное, их не трогают. А тронут – пострадают. Не трогали.
Два дня, две ночи корабль переваливался на волнах, вызывая у своего живого содержимого морскую болезнь, что очень удивляло Неда – он не испытывал никаких неприятных ощущений. Да и с чего? На такой здоровенной штуке да чтобы укачивало? Это же не верткая лодчонка, пляшущая на волнах.
Впрочем, и его приятели тоже чувствовали себя нормально. Ойдар все время что-то рассказывал, Арнот его дополнял или рассказывал что-то свое – тоже интересное, а Нед молча впитывал информацию, как сухая губка впитывает воду.
Он наслаждался. Чем? Всем! Спать можно сколько угодно, лежать сколько угодно – никто тебя не пнет, требуя идти работать, никто не обидит – просто потому, что у него плохое настроение. Он среди равных, он уважаем.
Вот только воздуха свежего мало. Но ведь не вечно. Когда-нибудь они все равно приплывут на место.
И этот час настал. Утром, когда рекруты еще продирали глаза после душной, жаркой ночи, корабль ощутимо тряхнуло – он причалил к пирсу. Еще примерно час ничего не происходило, затем толстые деревянные решетки, прикрывающие люки, открылись, с грохотом упав в сторону, и громкий командный голос прокричал:
– Рекруты, на выход! Быстро! С вещами!
Народ в трюме ломанулся вверх по широким деревянным лестницам. Образовалась давка, вспыхнуло несколько драк и скандалов. Люди рвались к свежему воздуху, вкус которого почти позабыли за двое суток заточения.
Нед остановил товарищей, пытавшихся поддаться общей истерии, и теперь они с удовольствием наблюдали за тем, как люди пробивают себе дорогу на волю. Казалось бы, что такого, если бы те подождали некоторое время – всех ведь выпустят, никуда не денутся! Нет – надо ломиться, надо драться за место на лестнице, сталкивая с нее своих товарищей.
– Такова человеческая натура, – задумчиво сказал Ойдар, глядя, как один здоровяк спихнул с лестницы худого мужика с деревенской котомкой за плечами. – Более сильные всегда стараются залезть на верхнюю ступеньку, пролезая по головам товарищей. Так говорил мой мастер, и как обычно – он был прав.
– А чего он тебя не откупил? – с интересом спросил Арнот. – Он же вроде достаточно богат?
– Ну как тебе сказать… Кому нужны чужие проблемы. Притом – там речь о деньгах уже не шла. Если бы пострадавшие были простыми людьми, вроде нас с вами, другое дело, а так… Все, пошли и мы, а то рискуем огрести палкой по хребтине за то, что вовремя не вышли.
Парни зашагали к ближайшему выходу и пристроились в хвост очереди последних рекрутов, выходящих из трюма.
Десять ступеней, отполированных ногами тысяч людей, и вот она – свобода! Морской воздух заполняет легкие, солнце блещет в глаза так, что они слезятся и закрываются, будто засыпаны песком.
Нед задерживается на палубе, пытаясь рассмотреть, где он находится, но постоять ему не дают – удар палкой по спине обжигает, как кипятком, и противный сорванный голос громко вопит:
– Вперед! Вперед, скотина безрогая! Бегом, бегом на берег! Хватит бездельничать! Здесь вам не отчий дом – здесь армия, недоноски!
Ругаясь под нос и потирая ушибленные места, рекруты вереницей бегут по трапу на берег и врезаются в толпу тех, кто сошел раньше. Их тут много, так много, что берег кишит людьми. Вокруг стоят солдаты в полном боевом вооружении, в кольчугах, шлемах, с копьями, мечами и прямоугольными щитами на спине. Они с улыбкой наблюдают за столпотворением, переговариваются и отгоняют древками тех, кто пытается приблизиться к ним, чтобы перекинуться парой слов. Видно, что рекруты для них ниже низшего, на уровне червяков или жаб.
– Встали! Встали ровно! Да выровняйтесь, ублюдки вы эдакие! – вопил тот же голос. – Да что же вы за твари такие безмозглые! Хоть бы подобие строя создали! А вы чего лыбитесь, идиоты? – Человек крикнул солдатам, наблюдавшим за построением. – Сами недалеко от них ушли, дебилы! Встали, встали все! Подтянулись!
Не очень высокий, но крепкий, широкоплечий мужчина в потертом форменном мундире пробежал вдоль рядов рекрутов, выстраиваемых несколькими людьми в таких же мундирах, несколько раз врезал палкой по животам особо непонятливых парней, и наконец – выстроилось что-то вроде квадрата, составленного из дышащих в затылок друг другу будущих боевых товарищей. Разговоры стихали, и над причалом воцарилась тишина, которую прервало цоканье подковок сапог, надетых на мужчину в дорогом мундире, украшенном серебряной вышивкой. Он шел в сопровождении нескольких похожих на него людей, одетых победнее, но тоже отличавшихся военной выправкой – грудь вперед, плечи назад, будто кол проглотил.
– Господин полковник! Полк рекрутов выгружен на причал и готовится к переходу в казармы ожидания! В наличии тысяча двести тридцать три человека! Больных и раненых нет!
– Благодарю, лейтенант.
Полковник внимательно осмотрел молчащий строй и, усмехнувшись, громко сказал:
– Рекруты! Завтра вы примете присягу армии и королю. Завтра вы станете одними из тех, кто принесет славу Замару! Наш король надеется на нас, и мы его не посрамим! Не правда ли, рекруты? Не слышу вас! Громче!
– Не посрамим… – тускло заревели несчастные рекруты, переминающиеся с ноги на ногу и единственно о чем думающие – не о том, как не посрамить, а о гораздо более приземленных, так сказать, делах. Тухлая вода действовала как хорошее слабительное, и многие парни держались за животы, пытаясь не насрамить в штаны и на причал.
Наконец речь полковника, любующегося собой и красующегося перед подчиненными, закончилась, он повелительно махнул белыми кожаными перчатками, зажатыми в руке, и лейтенант с сержантами снова завопили, подгоняя человеческое стадо в его загон.
Сенерад в нетерпении почти подпрыгивал на месте, глядя, как матросы на пристани привязывают суденышко к здоровенным деревянным столбам. Трап прогремел по борту, и, помогая себе щегольской палкой, лекарь быстро забрался на причал. Потом оглянулся назад и махнул двум стражникам в выцветшей форме:
– Давайте, поторапливаемся! Время дорого! Вечером нас ждут в агаре!
Те переглянулись, вздохнув, как люди, смирившиеся с нелегкой судьбой, полезли через борт. Меньше всего им хотелось шастать по захолустным деревенькам на краю света. А то, что это край света, можно было видеть не сходя с корабля – убогие домишки на косогоре, вытоптанная земля, покрытая коровьими лепехами, глупые лица жителей деревни, встречающих корабль.
Ну как же – не всякий день появляется корабль стражи! Должно случиться что-то совсем уж из ряда вон выходящее, чтобы здесь появилась стража. Впрочем – разве оно и не случилось?
– Откуда вы узнали? – удивленно спросил Бранк, встретив стражников и лекаря на подъеме в горку.
– Что узнали? – неприятно удивился Сенерад, и его сердце заколотилось так, будто хотело вылететь из груди.
– Ну, про Неда? Вы же за ним приехали?
– За ним, – вытаращив глаза, ответил лекарь. – А ты откуда знаешь, что за ним?
– Вот что, – вмешался один из стражников, мужчина лет сорока пяти, видавший виды и не собиравшийся стоять на солнцепеке дольше, чем это требовали уставы службы, – ведите нас туда, где живет этот самый Нед, там и поговорим.
Бранк кивнул головой и повел всю компанию к себе домой. Лекарь шел последним. Он был очень озадачен встречей и запрещал себе строить выводы, хотя в глубине души и понимал: случилось что-то непоправимое и связано это с Недом. Единственное, что он приговаривал про себя: «Хоть бы был жив! Хоть бы успеть!»
Большая горница была пуста, хотя из кухни, из-за угла, выглядывали любопытные глаза челяди Бранка. Он сделал знак рукой, и скоро на столе стоял кувшин холодного молока, прямо из погреба, душистые свежие лепешки и соль в потрескавшейся от времени темной глиняной солонке. Стражники с наслаждением сняли свои шлемы, с грохотом опустив их на скамью, уселись рядом на широкую доску скамейки и налили молока, на время забыв о цели приезда. Впрочем – совсем забыть им не дали.
– Так откуда вы узнали о Неде? – снова начал Бранк, глядя на отдувающегося лекаря, пристраивающегося рядом с солдатами.
– Да что узнали-то? – сплюнув прямо на пол горькую слюну, спросил лекарь. У него першило в горле, и Сенерад с прискорбием отметил, что скорее всего простыл на палубе суденышка.
– Ну что Нед убил десять человек?
– Че-го он сделал?! – Сенерад даже привстал с места, а стражник поперхнулся, закашлялся и облился молоком до самых штанов. Выругался и, взяв со стола тряпку, стал оттирать кольчугу.
– Рассказывай сначала, – сказал стражник, – все в подробностях. Вижу, вы тут весело живете в тихой деревеньке.
– Была тихая, – буркнул Бранк, – пока этот ублюдок… В общем, началось с того, что вдруг заболел мой раб. Он, – Бранк показал на Сенерада, – якобы его вылечил. Кстати, верни мои серебреники! Загибается Антур. Вон там, в комнате лежит. Кровавый понос – будто его кто-то ест изнутри. Я вообще хочу подать на тебя в суд! Мошенник!
– Ближе к делу! – буркнул стражник. – Потом по судам друг друга затаскаете. Что там про убийство?
– Ну так вот – вроде он его вылечил. Только вот на следующий день случилось еще странное происшествие. Трое парней и девка ушли на охоту в холмы и вернулись безумными. Ну совершенно! Идут, а изо рта текут слюни. Им скажут что-то сделать – есть, пить, – они едят и пьют. А не скажут – с голоду сдохнут.
– Живы? – перебил Сенерад.
– Живы, – скривился Бранк, – только теперь они еще хуже стали! Кричат, беснуются, головой бьются. Девка сорвала с себя всю одежду и голой выбежала на улицу – еле поймали. Кусалась, визжала…
– Допрашивать их пытались? Спрашивали, как все вышло? – осведомился другой стражник, доливая кружку молоком.
– А что толку допрашивать? Они же безумны! – хмыкнул Бранк. – Когда все это случилось, приходил к нам отец девчонки. Он тут староста… был.
– Был? – быстро переспросил лекарь.
– Был. Убил его Нед, – кивнул мужчина. – Ну так дайте досказать по порядку, а? Что вы все время перебиваете?
– Господин лекарь, помолчите, – сказал стражник. – А нам, уважаемый, положено задавать вопросы! Вы тут неплохо развлекаетесь, штабелями людей кладете! Скоро королю эдак не с кого налоги будет брать! Мы еще выясним, что тут у вас творится и кто должен за это ответить!
Бранк слегка стушевался и уже на полтона пониже, слегка заискивающим голосом продолжил:
– Ну так вот, я и рассказываю – пришел ко мне староста и говорит: «У тебя в последнее время ничего не происходило? Никто не болел?» Ну я и рассказал про раба. Он поспрашивал его – тогда еще раб был в порядке, вроде как здоров…
– Видишь – здоров! Слышали, господа?! А он мне тут пытается вешать претензии! Сам небось отравил его, а теперь и несет бред! – не выдержал Сенерад. И жестом показал – молчу, молчу!
– Поговорил он с рабом, потом при мне опросил челядь. Девчонка одна, рабыня, показала, что Нед, когда стало плохо Антуру, чего-то бубнил и делал какие-то движения. Будто кидал что-то. Староста ушел, а перед уходом сказал, что его дочь в бреду кричала: «Нед! Нед!» Вот он и пришел узнать – чего тут Нед.
– Узнал? – невозмутимо спросил стражник, впившись глазами в грубое лицо Бранка.
– Видать, узнал, – пожал плечами мужчина. – Через некоторое время гляжу – староста и его ребята идут в сторону холмов, туда, куда ушел Нед. Больше живыми их никто не видел. Как и Неда.
– Что, он мертв?! – вскочил Сенерад. – Его убили?!
– Он всех убил. И где теперь находится – неизвестно. Дальше рассказываю. Вечером – нет коров и нет, пропало стадо. Народ ждал, ждал, разошлись. Утром собрались на поиски. Тем более что и староста с ребятами пропали, и Нед пропал. Нашли. Все десять человек лежали мертвыми, изуродованными так, как будто свалились со скалы на камни. Сломанные руки, ноги, ребра, перебитые шеи и позвоночники. И кругом – следы Неда. И собаки. Хорошая, кстати, собака была. Была, да! Убили ее. Охотники восстановили всю картину. Получилось так: староста с ребятами пришел к Неду и стал с ним разговаривать. Что там случилось – неизвестно, только Нарда вступилась за Неда, стала их драть. Они ее и убили. А Нед разозлился и убил парней. Вот и все. Я всегда говорил, что эти арды безумны! А если бы он спятил раньше? Да он всех бы в доме поубивал! Меня в первую очередь!
– И ты говоришь, что парень в семнадцать лет поубивал десять взрослых мужиков? – недоверчиво спросил стражник. – Да вы что тут, с ума все посходили?
– Он не просто пацан, – заметил другой стражник, – от него всего можно ожидать. Может, он вообще в демона какого-нибудь обернулся!
– Демона?! – привстал с места лекарь. – О боги! Какой я дурак… ах, дурак… концы сошлись. Все сошлось. Ах ты же…
– Нет никаких демонов! При чем тут демоны? – растерянно пояснил Бранк. – Там следы только Неда! Он сбежал, раздев одного из парней. Скорее всего, ушел в город и где-то там затерялся. Мы ночью за ним пошли – охотники и я. Но не успели к открытию ворот. А в городе уже не нашли. Возможно, он с рассветом нанялся на один из купеческих кораблей и уплыл из города. Шустрый парень оказался, никогда не думал, что он такой ловкий. На вид – настоящий дебил. Да и вел себя так, как будто он умственно отсталый. Его все считали полудурком. А вот видишь чего… Староста был, конечно, не прав – зачем убивать мою собаку? Но Нед за нее отомстил… я даже немного зауважал этого ардского скота, – неожиданно закончил Бранк.
– С его домочадцами разговаривали? Я имею в виду – старосты, конечно. Они что говорят?
– Его жена сказала, что староста пошел разбираться с Недом. Вроде как тот виноват в том, что случилось с их дочерью и тремя парнями. Парни собирались днем найти Неда и проучить. Все в деревне считают, что Нед их проклял. Вот. И раба моего проклял. Перед тем как рабу стало плохо, он харкнул в чашку Неду. Так все-таки – зачем вы сюда приехали? Сенерад, ты зачем ездил в город? Это ты стражу привез?
– Я, – потерянно ответил лекарь, – только теперь это не имеет ни малейшего значения. Раз Неда нет. Вот, читай! – Лекарь достал из сумки туго свернутый свиток и бросил его на стол. – Я за этим и ездил в город. А стража обеспечивает исполнение приказа.
Бранк развернул свиток, долго читал, шевеля губами, потом его глаза расширились от удивления, и он, слегка заикаясь, спросил:
– Что, в самом деле? Нед – черный маг?
– Чернее некуда, – угрюмо ответил лекарь. – Радуйся, что кровавым поносом не изошел. Все, кто его обижал, в ближайшее время должны были бы сильно за это поплатиться. Вот вам и мораль: не надо никого унижать, оскорблять, смешивать с грязью – вдруг завтра этот человек окажется черным магом, и твоя подлость вернется к тебе многократно усиленной и убьет тебя! Ты, и только ты, виноват в том, что случилось с Недом. И ваша гребаная деревня. Все, парни, делать тут нечего. Нет тут Неда. – Лекарь вздохнул и поднялся на ноги. – Пойду, соберу вещи. В город поеду. Там буду его искать.
– Стой! А что будет с моим рабом? – возмущенно вскричал Бранк. – Ему что делать?
– Помирать, конечно, – равнодушно ответил Сенерад, задерживаясь в дверях. – В нем сейчас демон сидит и выедает внутренности. Нечего было черному магу в чашку харкать.
– Так вылечи его! Ты же деньги взял за лечение! Аферист!
– Заткнись, сучонок! Ты довел Неда до убийства! Если бы не ваша деревня… иэх-х-х… – Лекарь махнул рукой и вышел наружу, потом вернулся, и добавил: – Вас всех можно засудить, придурков!
– И за что это? – воинственно спросил Бранк.
– За тупость! – усмехнулся Сенерад, повернулся и решительно зашагал к дому, в котором провел последние десять лет жизни. Ему было жаль, что так все закончилось, но одновременно в душе играли трубы – хватит! Пора возвращаться в город! Прочь из этой деревеньки с тупыми, бесчувственными жителями! Прочь от бранков и старост, прочь от этого захолустья, делающего из человека бесчувственную скотину, развлекающуюся лишь страданиями своего ближнего. Вечером он будет в городе, найдет себе приют – благо что заначка у него была, скопил за десять лет. Устроится – и займется поисками Неда. Не может быть, чтобы тот не оставил никакого следа. Парень никогда не был в городе, так что должен был растеряться и наследить. Всегда есть какой-то след, всегда.
– Ногу, ногу держи! Да что за твари безмозглые?! Р-р-раз! Р-р-раз! Р-р-раз – два! Поворот! Твари! Когда слышите этот сигнал, надо поворачиваться через плечо, не прекращая шагать! Ноги чуть согнуты, копье опущено и смотрит на врага! Ты чего его опустил, дебил проклятый? Куда у тебя конец копья смотрит? Это тебе что, твой конец?! Ты как колоть будешь, куда? В коровью лепеху?! У-у-у-у-у… дебилы! Каждый год рекруты все дебильнее и дебильнее! Скоро совсем идиоты будут вербоваться! Я бы вас к оружию близко не подпустил, того и гляди соседа наколете, как жука! Держи, держи шаг! Р-р-раз! Р-р-раз!
– Я его ненавижу, – простонал Ойдар, спотыкаясь и с трудом поднимая здоровенный шест, именуемый тут копьем, – у меня уже руки отваливаются от этой дряни!
– Держи, – усмехнулся Нед, – увидит Дранкон, он тебе горячих надает! Помнишь вчерашнего парня?
Ойдар кивнул с мученической гримасой и, покрепче сжав древко, принялся маршировать дальше, старательно направляя тупой наконечник копья в сторону «врага», сержанта Дранкона, которого, естественно, все именовали просто Дранконом. Вчера на плацу он высек нерадивого рекрута палкой – лично, да так, что у того брызгала кровь с разбитой спины. Пятнадцать ударов палкой – это вам не шутка. Парень был бестолковым и не соображал, куда и когда повернуть. А еще – осмелился пререкаться с командиром.
Теперь-то рекруты наконец осознали, куда попали. Как сказал Дранкон: «Здесь вам не дом родной! Вы все мясо! И к концу обучения я или сделаю из вас солдат, или вы сдохнете на скамье для наказаний, идиоты! Если вы думали, что пришли сюда, чтобы валяться на травке и получать золотые, – ошибаетесь! Каждый золотой будет умыт вашим потом и кровью, болваны! Зато те, кто выйдет живым и здоровым из ворот учебного лагеря, имеет шанс выжить, когда попадет на поле боя! Потом добрым словом вспомните старину Дранкона!»
«Я буду вспоминать его каждый раз, когда пойду в сортир – представлять, что делаю это ему на макушку!» – шепнул Ойдар своим приятелям, и те с минуту хихикали, кусая губы и кривясь, чтобы Дранкон не заметил их улыбки.
Прецеденты были – один парень, который улыбался в строю и попался на глаза Дранкону, получил пять палок и теперь стоял бледный и сосредоточенный, без улыбок и ужимок. Методы сержанта Дранкона были невероятно эффективны, а еще – очень, очень болезненны, это заметили все рекруты.
– Стой! Новобранцы! Сейчас мы все строем идем в столовую! Держать ногу! Покажите, что наша рота лучшая! А кто не покажет – я ему на голову вылью кипящую похлебку, не сомневайтесь, придурки! Па-а-а… шли! Р-р-раз! Р-р-раз! Р-р-раз-д-д-два!! Тянем ножку, ослоголовые, тянем! Ты чего там хромаешь, увалень проклятый? Ножку натер? А зад свой толстый не натер, жаба пупырчатая?! Ровно шагай, гадина, позор своей гребаной деревни! Р-р-раз! Р-р-раз!
– Интересно – почему его до сих пор не убили? – задыхаясь от жары и пыли, поднимаемой ногами сослуживцев, спросил Арнот. – Мне инвалид рассказывал, что бывали случаи, когда солдаты тихонько убивали особо злых командиров, как только попадали на поле боя!
– И что, не находили убийц? – с интересом спросил Ойдар, задумчиво поглядывая на коренастую фигуру Дранкона.
– Находили. Всегда, – с сожалением вздохнул Арнот и тоже проводил взглядом ненавистного сержанта, уже неделю истязающего их так, как если бы он задался целью максимально отравить жизнь новобранцам.
– Вы чего там удумали? – слегка улыбнулся Нед, держа на плече такой же шест, как и у товарищей. – Пусть живет. Нам только проблем не хватало. А как, интересно, узнавали, кто его убил, офицера этого?
– И ты туда же? – хихикнул Арнот. – Магов вызывали. Поднимали труп и расспрашивали.
– Это как это поднимали? – споткнулся Нед и тут же выправился, осторожно косясь на Дранкона, похлопывающего по начищенному до блеска голенищу сапога деревянной тростью.
– Ну… некоторые черные маги владеют искусством некромантии. Могут вдохнуть в мертвое тело душу – на время, конечно. И трупы сами рассказы… Ай! Ай!
– Разговоры в строю, придурок! Держи строй, ослиная морда!
У Арнота из глаз потекли слезы боли – Дранкон врезал ему прямо по макушке. Парень вытянулся и зашагал, тупо глядя перед собой, и Дранкон удовлетворенно кивнул, оглядев перед этим соседей Арнота – мол, видели? И с вами такое же будет!
– Копья – в пирамиду! Быстро, быстро, скоты! Бегом! Места в столовой занимать без толкотни и суеты, но быстро! Кто устроит свалку – останется без обеда! Марш!
Новобранцы цепочкой подбегали к специальному стеллажу и составляли туда «оглобли», которые таскали в руках целыми днями.
Всю неделю сержант дрессировал пополнение, добиваясь того, чтобы солдаты четко держали строй, понимали сигналы трубача и без задержки выполняли команды. К концу недели новобранцы довольно четко двигались, понимая свое место в строю, а еще – узнали много нового о своем происхождении, сексуальных пристрастиях и умственных способностях. Сержант Дранкон был неистощим в сочинении красочных определений физического и умственного состояния солдат.
Новобранцам пришлось тяжко. Даже Неду, который привык к тяжелому труду и лишениям. Не так просто научиться не сбиваться с шага в тесном строю, да еще и держа в руках здоровенное копье.
Копья были разного размера – третий ряд тащил трехметровые копья, концы которых торчали дальше первого ряда, у второго ряда копья были покороче, а впереди уже стояли солдаты с копьями совсем короткими. Этим достигалось то, что, когда враг пойдет на строй копейщиков, перед собой увидит сплошной лес из наконечников. Взаимодействие с пращниками, лучниками и мечниками они пока не отрабатывали. Это будет дальше.
Плохо то, как сказал Арнот, что копейщики это самое настоящее мясо, которое гибнет в первые минуты боя. Они всегда стоят впереди и принимают на себя весь удар врага, поднимая супостатов на копья. И отходят последними, прикрывая отступление основной группы.
– Бежим, не спи! – шепнул Ойдар и бросился следом за остальными в дверь столовой, хлопнув задумавшегося Неда по плечу. Тот очнулся от мыслей и тоже занырнул под длинный навес, где стояли вкопанные в землю столы с узкими скамьями с боков. Между рядами уже катились тележки, из которых солдаты-раздатчики наливали и насыпали еду в миски новобранцев. Все происходило довольно быстро, четко и отлаженно. А еще – еда была вполне приличной, а для неизбалованного Неда – очень вкусной. Мясо, разваренная в бульоне крупа, густая похлебка с куском лепешки – ешь сколько хочешь, но только в отведенное для обеда время. Не успел – остался голодным. Успел съесть и хочешь еще – хоть обожрись.
Армия не экономила на еде для солдат. Чем больше еды – тем больше можно списать на то, что сожрали солдаты. И получатся кругленькие суммы для командования. В общей массе продуктового потока легко украсть немножко от большого. А если бы экономили, порции были бы маленькими – от ноля ничего не украдешь. Кроме того – не будешь кормить это «мясо», они и до поля боя-то не доживут. Хороший хозяин кормит своих псов.
Отдельно на столах стояли овощи и фрукты – никому не нужны солдаты с шатающимися и выпадающими зубами, опухшие от цинги.
Через несколько минут в столовой слышался только стук деревянных ложек о деревянные же миски да чавканье, напоминающее хлюпанье сапог в болотной жиже. Большинство солдат не отличалось хорошими манерами. Ойдар всегда морщился, глядя, как сосед напротив перемалывает еду, раскрывая рот, как мусорная корзина. Он постоянно жаловался Неду и Арноту, что вид пережеванной пищи в глотке этого прыщавого увальня отбивает у него весь аппетит. Впрочем, это была неправда – аппетит этим парням не могло отбить ничего на свете: еда сметалась в мгновение ока, и скоро многие новобранцы подняли руку, требуя от подавальщиков добавки.
В обеденном перерыве, кроме еды, был еще один хороший пункт – после обеда будут вожделенные два часа отдыха, когда солдаты могли подремать в тени, сходить в сортир, посушить портянки, пропитанные едким потом, и расстегнуть надоевший мундир, натирающий шею. После отдыха будут новые тренировки, до самых сумерек, но пока – эти два часа принадлежат солдатам.
– Ох, как я налопался! – Арнот плюхнулся на скамейку у забора и откинулся назад, блаженно прикрыв глаза. – Так здесь хорошо кормят… если бы еще не эта муштра и не Дранкон…
– Тихо ты! – шикнул кто-то из солдат, сидевших и лежащих рядом. – Вон он, прохаживается, как цепной пес! У-у-у-у… ненавижу! Так бы и загнал ему нож в спину!
– Не болтай чего не надо, – нахмурился солдат постарше с пышными висячими усами. – Донесут, узнаешь, как это – когда шкура на спине висит клочьями! Чего он тебе сдался? Ходи правильно да копье держи как надо, и будет все нормально.
– Ой! – вздрогнул Арнот и оглянулся назад, туда, где за забором обычно занимались муштровкой старослужащие солдаты. – Чего это такое?
Щелк! Щелк! Твердые горошины прощелкали по скамье, а новобранцы вскочили со своих мест под дружный хохот солдат за забором – те высунули в щели трубочки, сделанные из тростника, и подвергли парней жестокому обстрелу.
– Что, не нравится, птенцы?! – захохотали солдаты за забором, продолжая расстреливать новобранцев, сидящих в карантине.
– Придурки! – взбесился Ойдар. – Сейчас я вам башки посворчиваю!
Он вскочил на скамейку, подпрыгнул, уцепившись руками за верхнюю перекладину, и с руганью отпустил, свалившись вниз – руки были разодраны в кровь. На высоченном заборе плюс ко всему имелись забитые мелкие гвозди – видимо, устроители военного лагеря прекрасно были осведомлены о пристрастиях солдат шастать там, где не надо. Все контакты с внешним миром у новобранцев были сведены до минимума.
– Иди к лекарю, – пожал плечами Арнот, – надо замазать раны мазью. Не замажешь – может начаться воспаление, и тебе отрежут руки. Будешь инвалидом. Зато пенсию получишь – целый золотой в месяц, и налоговые льготы.
– Тьфу на тебя! – яростно сплюнул Ойдар и под смех товарищей заторопился к белому зданию за плацем. Там сидел дежурный лекарь, обслуживающий полк.
После того как новобранцы прибыли на место своей службы, у него было полно работы, пришлось лечить кучу народа – от банальных поноса и чесотки до сломанных пальцев и треснувших челюстей. Несмотря на то что солдаты своими ногами вышли из трюма доставившего их корабля, процентов тридцать из них оказались больными в той или иной степени. Это были и болезни, полученные в гражданской жизни, и травмы, болезни, полученные во время хоть и недолгого, но неприятного путешествия. Работы у лекаря хватало.
– Эй, придурки! – послышался голос справа, и Нед, прилегший в тени забора рядом со скамейкой, приоткрыл глаза. Он плавал в полудреме, и ему только что приснилась Нарда, тыкающая его холодным носом в щеку, отчего у него в душе стало тепло и уютно. И тут какой-то дебил вырывает его из объятий сна.
– Говорят, тут у вас два бойца есть? – продолжал голос, безжалостно и окончательно вырывая Неда из объятий бога сна. – Предлагаем выставить ваших против наших!
Парень, высокий и жилистый, с насмешкой смотрел на группу, состоявшую из бойцов третьей роты копейщиков, в которой оказался Нед и его друзья. Рядом с парнем стояли человек десять таких же жилистых, крепких парней – их сразу отобрали в мечники, которых выбирали по непонятному Неду признаку – ну почему они вот попали в копейщики, а эти в мечники? Арнот предположил, что к мечникам брали более разумных на вид и тех, кого жальче сразу пускать на мясо, чем вызывал бурю негодования у самолюбивого Ойдара.
Нед только посмеялся его словам и предположил, что, возможно, и правда в мечники брали тех, кто выглядел более шустрым и умелым, чем остальные. Невидные, одетые по-деревенски и внешне слегка заторможенные Нед и его друзья никак не подпадали под категорию шустрых и умелых. Так что в словах Арнота был свой резон.
Двигаться Неду не хотелось, так что со спокойной совестью он закрыл глаза, наплевав на предложения незнакомого парня. Он не видел его раньше – на корабле парня не было, этот парень прибыл с другой партией новобранцев годового призыва.
– А что в заклад? Что ставить будем? – лениво осведомился один из парней третьей роты.
– Как обычно – серебряный пул против серебряного пула, медяк против медяка. А если хотите поставить покруче – можно и золотишком тряхнуть! – усмехнулся парень. – А выигравший боец получит золотой! Скинемся ему, со всех по медяку – вот и золотой! Зато будет на что посмотреть, а, парни? Или обделались со страху? Я слышал, вы все в третьей роте тупые деревенщины, копейное мясо, но говорят, два бойца у вас есть. Так что, позабавимся?
– Сам ты тупой… мечное мясо! – лениво отбрехнулся усатый мужчина на скамье. – А один боец – вон он! Видишь, от лекаря идет? Только что порвал себе руки, хотел покарать шпану за забором. Ты знаешь, какой он злой? Ему дай волю, он всех вас пинками погонит! Он мастер уацу!
– Хренацу! – усмехнулся мечник. – Одно дело все эти пируэты и прыжки, а другое – реальный бой! У нас есть и призовые бойцы, те, кто на самом деле выступал на арене!
– И чего же твои призовые оказались тут? – зевнув, спросил мужчина. – Морду все время им били, что ли?
– А это не твоего ума дело, – рассердился мечник. – Так будете выставлять своих бойцов от роты или нет?
– Ты у них спроси… Ойдар, тут пришли, предлагают подраться, за деньги! Хочешь попробовать?
– Как? Этими руками, что ли? – Парень показал перевязанные матерчатыми лентами руки. – Мне мазью намазали, щиплет все, на хрен! Какой сейчас из меня боец?! Пусть Нед сходит. Эй, Нед! Нед! Ну хватит дрыхнуть! Ты погляди – спит как убитый! Нед, иди морды набей этим придуркам!
– Сами придурки! Эта деревенщина – боец? О боги! Один урод какой-то, другой деревенщина – пойду лучше к арбалетчикам схожу. С такими дебилами, как вы, о чем говорить?
– А какая ставка, ты говоришь? – открыл глаз Нед.
– Золотой, – остановился парень, – а проигравшему ничего. Впрочем – два медяка могу дать тебе, если простоишь пять ударов сердца!
– А если дольше?
– Если простоишь сто ударов сердца – получишь пять серебряных пулов!
– А если тысячу ударов сердца?
– Если простоишь больше тысячи ударов сердца или – чем демоны не шутят – победишь, мы всей ротой скинемся тебе по золотому, а еще проползем на коленях через весь плац! – захохотал парень. – Соглашайся! Только если проиграешь – вся твоя рота скидывается нам по золотому! И ползет через плац! Согласен?
– Я-то, может, и согласен, но вот рота… – с сомнением пожал плечами Нед, поднявшись с земли и посмотрев на сослуживцев. – А если они не согласятся? И еще – а как на это посмотрят командиры? Дранкон нас со свету сживет, если мы устроим драку.
– Перестань! Видно, что вы новички! Командование поощряет соревнования между ротами, считается, что это поддерживает боевой дух и укрепляет товарищескую поддержку. Наш сержант в курсе и разрешил.
– А правила каковы? – осведомился Ойдар, возбужденно блестя глазами. – Есть какие-то правила?
– Одно – по возможности не убивать. Но если случится что-то такое – никто преследовать не будет. Часть новобранцев всегда умирает на тренировках, это нормально. Ну так что, готовы?
– Погоди ты, надо спросить у Дранкона, надо поговорить с товарищами – все-таки целый золотой, это тебе не медяк! Подойди чуть позже, мы пока посоветуемся, да, парни?
– Да, надо посоветоваться! – послышались голоса из-за спины. Нед оглянулся и увидел, что вокруг собралась толпа – вся рота, без исключения, ловила разговор парней. Подтянулись люди из других рот – второй копейной, первой мечной, две роты арбалетчиков – собралась уже целая толпа.
– Парни, вы чего, обделались от страха, что ли? – крикнул кто-то из толпы, и другой голос подхватил: – Эти копейщики – просто засранцы! Наберут деревенщину! Мечники всех сильнее! Мечники! Арбалетчики! Самые сильные арбалетчики! Мечники! Арбалетчики! Мечники! Арбалетчики!
Поднялся шум – все вопили, смеялись; Дранкону, крикнувшему: «Молчать!» – с трудом удалось перекрыть нестройный хор голосов. Он протолкался в круг, образованный толпой людей, и хмуро спросил, дождавшись, когда вопли утихнут:
– Что тут происходит? Кто нарушает порядок?
– Господин сержант! Мы из первой мечной роты, предлагаем третьей копейной выставить призового бойца. Если мы проиграем – вся рота скидывается по золотому, и ползет на четвереньках через плац, крича: «Третья рота копейщиков самая крутая!» А если проиграют – то они отдают по золотому и ползут через плац, крича: «Первая рота мечников самая крутая!» Как вы, разрешаете? В наше личное время, без ущерба для службы!
Конец ознакомительного фрагмента.