Глава третья
Больше этот день не принес никаких неожиданностей. Кроме, может быть, одной – пришлось искать корову, спрятавшуюся за кустами терновника у расщелины, ведущей куда-то в гору. Эта тварь решила отлежаться и пожевать свою жвачку в тихом одиночестве – как обычно она это делала. Эта корова уже достала Неда, и он мечтал, чтобы та скорее оказалась в похлебке. Увы – решать этот вопрос было не в его возможностях. Впрочем… нет – не решился. Да и жалко глупую тварь. Она-то ничего плохого ему не сделала, в отличие от людей. А то, что забралась в дебри – так на то и пастух, чтобы не зевать.
Вечером в деревне его встретило известие о необычайном происшествии – трое парней и девка неожиданно потеряли память и явились домой, пуская слюни, как идиоты. Побежали за лекарем, но он развел руками – не в его, мол, силах! Нужен лекарь высшего разряда, а он не справится. Вот теперь и думают – чего делать-то? Куда везти несчастных идиотов? По версии деревенских, этот молодняк залез под гору, в пещеры, куда лазить совершенно нельзя. Потому что живут там подземные жители, лишающие неосторожных людей памяти и забирающие их души.
Нед аккуратно осведомился у кухарки, рассказавшей деревенские новости, где же находится этот вход в подземелье, и получил туманный ответ – где-то ТАМ, в холмах. «Там», судя по взмаху руки кухарки, занимало пространство в половину мира.
Поужинав, Нед пошел к себе, выпросив у кухарки немного меда и суркового жира. Смешав их, получил что-то вроде мази, которую и втер в царапину Нарды. Она легонько повизгивала, когда руки касались болезненной глубокой борозды, а потом истово вылизала эту мазь, по окончании действа весело ткнувшись холодным носом в щеку Неда и радостно подумав:
«Хозяин хороший! Любовь! Вкусно! Вкусно! Добрый!»
Нед рассмеялся, схватил псицу в охапку, и они немного повалялись на соломе, теребя друг друга и притворно рыча, как будто собирались перегрызть друг другу горло. Нарда была еще совсем молоденькой, потому ужасно обожала игры.
Поиграв, они растянулись рядом, Нарда тут же уснула – вечером она получила хороший, сытный ужин, да и набегалась за день. Нед же принялся обдумывать свою дальнейшую жизнь. И чем дальше он думал, тем больше приходил к мысли о том, что ему надо переговорить с лекарем. О чем? Само собой, о том, как ему жить дальше.
Нед осторожно встал со своей лежанки, натянул сапоги и потихоньку вышел из сарая, посмотрев – не заметил ли кто, как он выходит из дома? Наступила ночь, и было темно, как в погребе, – красную луну спрятали густые облака и начинал накрапывать дождь, пока еще слабый, но к середине ночи он должен разойтись как следует, по прикидкам Неда. Но это хорошо – молодежь попряталась по домам, старшие уже давно спят, так что никто не увидит, как он шастает по деревне.
Так оно и вышло – ни в деревне, ни на мосту не было ни одного человека. Фонари, освещавшие внутренности домов, тоже погашены – было такое ощущение, как будто снова наступила дождливая зима, когда все забивались по домам и сидели, слушая стук дождя. Лишь иногда брехали собаки, когда Нед бесшумно крался вдоль заборов, да и то вяло, больше по обязанности, чем по желанию. Надо же как-то отрабатывать кусок, который дает хозяин.
Лекарь тоже спал – дом его стоял тихий и безжизненный, как будто в нем никто не жил. Садик при доме был запущенным и убогим – за ним не следили, лекарю было наплевать, рос ли там бурьян или же цветы, достойные быть подаренными красивой девушке.
После стука в окно через некоторое время раздался хриплый, недовольный голос Сенерада, а затем появился и сам владелец голоса, успевший накинуть на плечи полушубок. Лекарь не удивился, увидев Неда, и тут же, усмехнувшись про себя, подумал:
«Видать, опять кого-то проклял. Давай, давай, мой мальчик, старайся! Только не так, как с этими пентюхами, – полегче! Дядюшке Сенераду нужна работа, и побольше. Вернее, даже не работа – деньги!»
– Чего пришел? – сказал он вслух. – Заболел кто-то?
– Нет. Да. Может, и заболел, – смешался Нед. – Но меня никто не посылал. Я сам пришел.
– Сам? – удивился лекарь. – Зачем?
– Поговорить нужно.
– Ты спятил? Какие у меня могут быть разговоры с тобой, безродным рабом, да еще в ночное время? Иди отсюда. Днем приходи, и поговорим. Все, все, шагай!
– А если сейчас прокляну? – со спокойной усмешкой спросил Нед.
– Че-го? – опешил лекарь и подумал: «Что за демонство! Откуда знает?! Он знает?! О боги! Так-так, надо с ним поговорить…»
– Заходи… – невозмутимо ответил Сенерад и нырнул обратно за дверь. – Притворяй только плотнее, дверь заедает. Запри на крючок. Рассохлась совсем, то не закроешь, а то ветром распахивает. Ремонтировать надо, да денег нет. Селяне скупы до невозможности… Ну, садись сюда. Чего ты там толковал о проклятиях? Рассказывай.
– Давайте сразу договоримся: я буду говорить откровенно и вы говорите откровенно, без вранья. Я почувствую, когда вы врете, не сомневайтесь. Ну что, договоримся?
– Многообещающее начало разговора, – удивленно хмыкнул Сенерад. – Я слыхал, что ты вроде деревенского дурачка, безответного и безобидного и довольно глуповатого, а ты вон как заговорил? Ладно, давай начистоту. Только это ты ко мне пришел, а не я к тебе, так что давай-ка ты первый начнешь. Что привело тебя ко мне?
– Я хочу, чтобы вы научили меня пользоваться моей магией! – выдохнул Нед. – Я хочу уметь контролировать свою магию и уметь вызывать ее тогда, когда захочу, а не тогда, когда злюсь или в гневе. Это главное.
«Что он знает?! О-бал-деть! Вот это запросы! Вот это дурачок! Интересно, как он почувствует, что я вру? Эмпат? Ну-ка, попробую…»
– А зачем ты ко мне пришел? Я скромный захолустный лекарь, а ты пришел ко мне с какими-то странными вопросами. Как я могу тебя чему-то научить, если сам это не умею? И вообще – что у тебя за магия такая? Пока я ничего дельного от тебя не услышал.
– И я от вас. Все вы врете. Вы знаете, что я черный маг, знаете, что выпускаю проклятия, знаете, что это я Антура заколдовал. А я про вас знаю – что вы были придворным лекарем, что вы кого-то там отравили и вас разыскивали, чтобы наказать, потому и сидите здесь, в захолустье. Знаю, что вы видите, когда мое проклятие ложится на людей, и можете его снять. Может, хватит врать?
«Боги! Что он еще знает?! Откуда? Кто сказал? Проклятье!»
– Не беспокойтесь, я вам не нанесу вреда. Никому ничего про вас я не говорил. А то, что знаю, увидел во сне.
«Провидец?! Черный маг – провидец?! Как это может быть? Боги, как вы шутите над усталым человеком! И ваши шутки все изощреннее и изощреннее!»
– Так что тебе от меня надо, – откашлявшись, хриплым голосом продолжил Сенерад, – если ты и так все знаешь?
– Ну перестаньте! – раздраженно сказал Нед. – Будете злить меня, я не удержусь и прокляну вас! И с себя, возможно, вы не снимете заклятие!
– А ты и не наложишь на меня, – автоматически сказал лекарь, – я себя оградил защитными заклинаниями. Уровень у тебя для меня слаб. Я тебе не увалень из деревни Черный Овраг. Как бы еще в тебя самого твое же заклятие не ударило – вот наложу на себя заклинание отражения, узнаешь тогда, как обижать мирного лекаря!
– Во-первых, не врите – не такой уж вы и мирный. Во-вторых, я не собираюсь наносить вам вред, потому все ваши сложные заклинания бесполезны. А в-третьих – вы уверены, что сможете прикрыться от меня заклинаниями? Не уверены? Ага. Тогда перестаньте говорить ерунду и давайте поговорим, как два разумных человека.
– Давай-поговорим-как-два-разумных-человека! – эхом, с расстановкой повторил лекарь и подумал: «Ни хрена себе дела творятся! Если завтра со мной заговорит корова и скажет, что она владеет магией огня, – я не удивлюсь. После этой встречи, похоже, я больше ничему в жизни не удивлюсь».
– Я хочу владеть моей магией и хочу, чтобы вы мне в этом помогли. Можете?
– Нет, не могу. Не смотри на меня так – дело не во мне. Дело в том, что ты должен учиться, и не у меня, а у тех преподавателей, которые умеют учить. Как мне ни прискорбно признать, но я не такой сильный маг, как хотелось бы. Да, я хороший лекарь, но не более того. Чтобы устроиться во дворец одним из придворных лекарей, мне пришлось дать взятку мажордому. Пятьсот золотых. И это при том, что мы дальние родственники – его бабушка приходится двоюродной сестрой моей бабушке. И этот тип содрал с меня деньги, чтобы я стал одним из пяти лекарей, обслуживающих придворную челядь. Ну да, я еще практиковал тайно, готовил приворотные зелья и кое-что еще, на чем и погорел. Но речь не обо мне, речь о тебе. Хочешь овладеть магией – ты должен учиться в магической агаре. Притом в той, что занимается боевыми, черными магами. А я белый маг. Я лекарь. Все, что я умею, направлено на то, чтобы снимать последствия заклинаний, наложенных такими, как ты. Понимаешь? Я доступно объясняю? Ты пойми – я не против тебя учить чему-то, но как я могу тебя учить чему-либо, если сам этого не умею?
– Вы не совсем честны. Подготовка магов на первых порах должна быть похожа. Так ведь?
– Так… но… Ладно – как ты себе это представляешь? Ну вот – я пришел к твоему хозяину и сказал: отдай мне твоего раба – или сына, как он там это преподносит, – я его буду учить магии! И тут же все свяжут твое обучение со случаями необъяснимых болезней в деревне. Особенно припомнят этих четверых! Кстати – а что ты с ними сделал?
– Ничего себе! А я думал, ВЫ мне расскажете, что я с ними сделал! Стоп! А откуда вы знаете, что Я это с ними сделал? А! Глупость говорю – по следам ауры, да? И почему вы их не вылечили?
– Да. По следам ауры. И то, что ты сделал, для меня недоступно. Я не могу понять, что ты сделал. Воздействие – было. Следы твоей магии – есть. А вот сама болезнь мне непонятна. Не могу ее снять. Внешне они полностью здоровы, вот только… идиоты. Им скажут – они делают, не более того. Надо почитать литературу по черным магам, а у меня ее совсем мало. Честно сказать, во время обучения на факультете целительства агары я не особо интересовался черными магами. Впрочем, если только в качестве черных магов не выступала симпатичная девица. Хотя и это не особо служило поводом для знакомства: когда ты с ней, в голове все время сидит мысль о том, что вот не понравится ей, как я вел себя в постели, она ррраз! – и наложит проклятие. И станешь после никаким по мужской части. Или вообще никаким. Или обделаешься прямо в постели. Честно сказать, это не способствует бурным любовным игрищам. Вот что-то вертится у меня в голове – как будто я где-то слышал или читал о таком проклятии, что ты наложил, но ничего в голову не приходит. Ну да ладно – может, попозже вспомню. Так что – какое у тебя есть предложение по поводу того, как мне позаниматься с тобой началами магии? И вот еще что – а ты хоть читать-писать умеешь? Нет? Я так и знал… Глупо было и спрашивать.
– Да, у меня есть предложение, как это все обстряпать. Слушайте…
Изложение придумки не заняло много времени. Сенерад недоверчиво слушал, подняв брови, потом, скривив губы, сказал:
– Тупо как-то. Но может сработать. Только как ты потом выйдешь на улицу? Раз вышел – значит, вылечился? Вылечился – значит, возвращайся назад, работать. Знаешь что, может, не придумывать ничего нового, а просто заявить о тебе власти, и поезжай себе учиться в агару? Я получу свои денежки, а ты… ты вылезешь из своего рабства. Кстати сказать – а может, нам вообще рвануть в столицу? Времени прошло много, мои прегрешения могли уже и забыться… Конечно, во дворец мне дорога заказана, но кто мешает мне открыть свое дело где-нибудь в купеческом квартале?
– А кто вам даст меня забрать? С чего вы решили, что Бранк так запросто возьмет и отдаст меня вам – бери, мол, и поезжай с ним куда хочешь?
– Тоже верно… – слегка растерялся лекарь. – Так, так… нужно подумать… Вот что! Придумал. Знаешь, как сделаем? Завтра приезжает скупщик жемчуга на своем корабле. Я дождусь, когда он поедет обратно. У нас же сегодня второй день седмицы? Он приплывает по третьим дням – вот я с ним и отправлюсь в город. Там найду градоначальника, потребую, чтобы меня к нему пустили по важному государственному делу. Он обязан будет меня принять. И я ему сообщу, что знаю о местонахождении черного мага, возьму бумагу о том, что доставлю тебя к нему. Возьму у него двух стражников городской стражи и корабль, отберу тебя у Бранка, привезу в город.
– А дальше? Со мной что дальше?
– Тут вот как будет – тебя осмотрит специальный маг, глава местного зарата магов, даст заключение, что ты и в самом деле маг, да еще и черный. Мне выдадут награду. А ты… ты обязан будешь отправиться на обучение в агару. Ближайшая – в столице. Я вызовусь доставить тебя туда, соответственно – сэкономлю на транспорте. Они должны оплатить проезд до столицы – или на корабле, или на почтовых фургонах. Скорее всего – отправят на каком-нибудь попутном судне. Те рады будут принять пассажиров – почему бы и нет? Деньги лишними никогда не бывают. В общем, так: твоя задача продержаться до тех пор, пока я не вернусь из города с бумагой на препровождение тебя к градоначальнику, и попробуй никого не убить за это время. Даже если очень захочется. Кстати – опиши, что ты чувствуешь? Твой характер сильно изменился с тех пор, как ты стал замечать в себе магические способности? Как ты думаешь – что с тобой произошло? И когда?
– Не знаю, что произошло, – соврал Нед. – Вдруг стал вот таким, каков я есть. Да, характер изменился. Я перестал спокойно воспринимать то, что казалось мне нормальным вчера и позавчера. Я стал раздражительным и легко прихожу в ярость. Ну что еще…
– Еще – резко поумнел, да? – усмехнулся лекарь.
– Откуда я могу знать, поумнел или нет? – недоуменно ответил Нед. – Вот вы можете сказать, поумнели или поглупели за несколько дней? С чем сравнить?
– М-да… точно поумнел, – задумчиво протянул лекарь. – Да где же я встречал такое, где читал? Не могу вспомнить… ты с каким-нибудь магическим предметом не сталкивался? В руки не брал? Не касался? Впрочем – откуда здесь магические предметы, в этой дыре… Да чего гадать – завтра схожу в библиотеку зарада, почитаю по твоей проблеме. Так скорее будет.
– А когда вы приедете? Когда добудете бумагу?
– Ну когда… Смотри, как все будет: завтра прибывает скупщик, обычно он прибывает к полудню. До вечера будет скупать, ночь отдыхать, а утром пойдет в город. В городе к полудню, потом начинаю ходить по инстанциям. Одним днем точно не управлюсь, значит, мне придется задержаться еще на день. И вот после этого дня, утром – отплываю сюда и к обеду тут. Итак – через три дня, на четвертый. Продержишься?
– Семнадцать лет продержался, четыре дня уж как-нибудь выдержу, – криво усмехнулся Нед.
Назад Нед летел как на крыльях. В голове билось – вот оно! Наконец-то! Неужели?! Он как будто бы освобождался из-под тяжелой одури, в которой его душа находилась семнадцать долгих, трудных, страшных лет. И Нед очень боялся, что все сорвется. Вдруг лекаря удар шарахнет и он помрет по дороге? Вдруг его разбойники убьют, и лекарь не доберется до города? Вдруг… да много чего – вдруг! Кто бы мог подумать, что его жизнь станет зависеть от злобного, неприветливого старика, живущего на краю деревни…
Нед пробрался в свою клетушку, улегся на матрас, набитый соломой, и закрыл глаза, успокаивая дыхание. Перед его внутренним взором плавали картины будущего, которое он никогда не видел, – огромные корабли под белыми парусами, нарядные женщины (они были одеты так, как одеваются селянки, только в яркие, очень яркие – красного и золотого цвета одежды), толпы людей – тысячу или две тысячи человек сразу!
Нед не мог себе представить количество людей большее, чем тысяча или две. Во всем селении Черный Овраг жило две тысячи человек, а он никогда не был ни в одном другом селе. Рассказы Силана о скоплениях народа в десятки тысяч людей были для него бессмыслицей. Силан как-то рассказывал, что на рынке в столице Замара собирались и по двадцать, и по тридцать тысяч людей! Он сам там был, когда его продали работорговцы. Так что знал, о чем говорил.
В бок ткнулась Нарда, и ее мысли забубнили, как маленькие барабаны:
– Хозяин! Тепло! Любить. Хозяин – хороший! Любить!
Нед слегка поморщился – нет, он, конечно, любил свою собачару, но вот это беспрерывное бубнение… поспать-то надо когда-то? А тут еще и коровы бубнят… Такое ощущение, будто стоишь в толпе шумящих людей и они – бу-бу-бу, бу-бу-бу!
Нед задумался: как отгородиться от чужих мыслей? Как заткнуть невидимые уши? Долго лежал без сна, пытаясь как-то заглушить гул. Потом вдруг всплыла мысль:
«Надо представить, будто я затыкаю уши пробками! Вот! Беру пробку – раз! В одно ухо. Другую пробку – оп! В другое ухо. Иии… есть! Есть! Получилось!»
Бормотание вокруг Неда стихло, наступило молчание, и такое, что зазвенело в ушах. Казалось, что стало невероятно тихо, несмотря на то что коровы вздыхали, переминались с ноги на ногу и пускали газы.
Забеспокоился – может, потерял волшебную возможность слышать мысли? Это было бы плохо. Он уже привык к тому, что знает тайные секреты окружающих. Человек быстро ко всему привыкает, особенно если это что-то хорошее.
Нед представил, что поднес руки к невидимым ушам, слышащим мысли. Хлоп! Пробки вынуты. И тут же с облегчением услышал бормотание коров и увидел картинку, которую видела Нарда, – убегающий кролик, несущаяся навстречу высокая трава.
Нарда повизгивала во сне и перебирала лапами. Нед усмехнулся и погладил собаку по крупной голове, та сразу проснулась и посмотрела на друга вопросительным взглядом – что, мол, хозяин?
– Спи. И я буду спать, – усмехнулся Нед и, с облегчением воткнув «пробки» в уши, закрыл глаза, проваливаясь в сон.
Утро ничем не отличалось от всех обычных дней. Народ, отгоняющий коров к околице, коровы, задумчиво и тупо разглядывающие хозяев и косящиеся на пастуха. Вот только четверки молодых людей не было, вместо них скот пригнали работники.
Кстати сказать, Нед всегда удивлялся, почему это его мучители сами пригоняют коров в стадо, почему этим не занимаются работники? И только потом, слушая их мысли, узнал, что они стараются вырваться из дома на волю – поохотиться, искупаться в море, побездельничать под благовидным предлогом. Знали об этом родители парней и девушки или нет – Неду было неинтересно. Может, и знали. Скорее всего – знали.
Громыхая боталами, стадо потянулось из деревни, и Нед с видом военачальника посмотрел на спины коров. Иногда он представлял себе, что ведет не стадо, а воинскую ватагу на завоевание чужих земель, и вот он, вождь, стоит позади всех и мановением руки направляет своих воинов вперед, на завоевание чужеземцев.
Слава богам – бубнение, которое он убрал ночью, так и не появилось. «Пробки» держались крепко, и теперь он мог не слушать это демонское стадо, донимающее его своими мыслями. Впрочем, как и человеческое стадо, с их грязными секретиками и гнусными мыслишками. Кстати сказать, после нескольких дней и ночей прослушки он был точно уверен – животные гораздо порядочнее и честнее людей. Хотя, по правде сказать, в этом он был уверен всегда.
– Постой… как там тебя? Нед! Постой! – Услышав голос позади себя, Нед оглянулся и тут же узнал мужчину лет сорока пяти, с густой русой бородой, уложенной «лопатой» для солидности. Староста. Отец Салли.
– Я слушаю вас, господин староста, – сумрачно ответил Нед, краем глаза наблюдая за уходящими коровами, – только мне нужно за коровами идти, иначе мне шкуру попортят, если хоть одна пропадет.
– Успеешь, – жестко сказал староста, впившись глазами в парня. – Скажи, что у тебя было с Салли? Имею в виду – о чем ты с ней разговаривал? И с парнями? Все показали, что они все тебя ненавидели и всегда били, как представится такая возможность. Так расскажи – когда ты видел их в последний раз? Что ты знаешь об их странном поведении? С чего они заболели? Лекарь не смог их вылечить.
– Вы смеетесь над жалким пастухом, – криво усмехнулся Нед. – Вы такие образованные, важные люди, и не смогли понять, что случилось с больными? А почему вы тогда спрашиваете меня, убогого?
– Что-то не нравится, как ты мне отвечаешь, – скривил губы староста. – Для раба-пастуха ты слишком дерзок! И речь слишком правильная… Кто тебя учил говорить?
– Раб Силан. Только я не раб, если не забыли. Я же приемный сын Бранка. И рабом никогда не был. Что касается вашей дочери и парней – ничего не знаю о них и знать не хочу. Извините, мне нужно работать.
Нед поклонился старосте и быстрым шагом пошел за коровами, сопровождаемый мыслями старосты:
«Врет, сука! Ребята его постоянно шпыняли, это все парни деревни показали! Они все его ненавидели! И я тоже тебя, тварь, ненавижу! Ардовский ублюдок! Проклятый народ разбойников! Что-то скрывает, это точно. Надо присмотреть за ним – куда ходит, что делает, не было ли рядом с ним каких-то странных событий. Может, его сразу взять, попытать хорошенько – он чего-нибудь и расскажет? Можно бы… только не хочется с Бранком отношения портить – он хорошие деньги получает за пастуха, жадная тварь. Его брат в городе работает, в департаменте земельных отношений, может нагадить, когда буду оформлять в магистратуре землю под поля. Нужны точные доказательства, что ублюдок ардов причастен к неприятностям с ребятами. Может, он им подсыпал чего-нибудь? Яду или еще какой-нибудь гадости? Только как он это сделал? Надо все обдумать…»
День тянулся и тянулся. Коровы пережевывали жвачку, отдыхали в тени деревьев, а Нед следил за ними и думал – куда заведет его эта дорога? Что с ним будет? Раньше он знал точно, что делать и что не делать, а сейчас что? Тупая животная жизнь его точно теперь не устраивает. Стоп! А почему не устраивает? Устраивала раньше, а теперь? Что случилось? Что, он и правда стал умнее? Хм-м-м… вероятно, все-таки – да. Он стал четче формулировать свои мысли, стал понимать такие вещи, о которых раньше даже и не задумывался. Например – с какой стати он в таком униженном положении по отношению к другим людям? С какой стати? Чем он это заслужил? Своим рождением? Раньше его поддерживала мысль о том, что в следующем перерождении, возможно, он станет богатым и уважаемым человеком, искупив свою вину в этом воплощении. Вот только кто сказал, что оно, это воплощение, будет? Кто видел тех, заново воплотившихся? Если они не помнят прежней жизни, кто сказал, что они воплотились? Может, и нет ничего такого – умер, и все, превратился в прах? Может, перерождение – сказка для таких, как Нед, чтобы они не бунтовали, исправно работая на тех, кому повезло в жизни? Неизвестно. Но новый Нед, поумневший, склонялся именно к этой версии событий.
Его раздумья прервали чьи-то голоса. Нед вздрогнул, очнувшись от полудремы полуденной жары, и вскочил на ноги, оказавшись перед несколькими крепкими мужчинами с дубинками и арканами в руках. Он тут же узнал в них работников старосты – ловцов жемчуга, рыбаков, плотников. Мужчины молча стояли за спиной своего хозяина, ожидая команды, и та тут же последовала:
– Взять его! Хватайте!
Мужчины двинулись вперед, окружая Неда со всех сторон. Он дернулся в одну сторону, другую – десять мужчин окружали его кольцом, и выхода не было.
Нед с досадой подумал о том, что, если бы он не заткнул мысленные «уши», он бы услышал приближение парней заранее и успел бы подготовиться, но больше времени подумать у него не оставалось.
Пролетевшее по воздуху лассо едва не захлестнуло его шею. Нед уклонился, схватил за веревку и сильно дернул к себе. Мужчина подлетел к парню, теряя равновесие, и тот коротким тычком ударил кулаком в кадык противнику. Человек хрюкнул и осел как подрубленный.
Удар палкой ожег плечо, и оно онемело. Следующий враг получил удар в пах такой силы, что потерял сознание.
Дальнейшие события не отложились в голове Неда – он бил, рвал, выдавливал глаза, разрывал рты – брызгала кровь, хрустели кости, стонали люди. Завизжала собака – Нарда ворвалась в центр драки на помощь другу, полосуя врагов острыми зубами, и кто-то ударил ее ножом. Собака свалилась, подергиваясь и пуская кровь сквозь щелкающие в агонии зубы.
И тогда Нед, тело которого действовало уже без его участия, озверел. Ранее он бил, как механическая кукла, уворачиваясь, отбиваясь и нанося удары так, как если бы он бил в бездушных кукол, желая лишь, чтобы они оставили его в покое. Теперь – он убивал. Каждый его удар калечил, а следующий был добивающим. Он упивался кровью боя, а в глубине души таилась боль: Нарда! Бедная собачка! Она умерла, любя его. Последнее существо в этом мире, которое его любило и которому он был дорог. Так ради чего жить этим тварям? Почему они должны жить, когда умер тот, кто ему дорог?
Последним умер староста. Нед переломил ему шею, а перед этим сломал позвоночник ударом в спину, когда тот пытался спастись бегством.
Когда все закончилось, Нед молча постоял над обезображенными трупами несколько минут. Сколько стоял – он не запомнил. И вообще – все казалось таким далеким, таким странным и нереальным, как будто это был сон. Затем очнулся – Нарда!
Нед бросился к собаке, прижался ухом к ее боку – бесполезно. Она была мертва. Нед встал перед ней на колени, закрыл глаза и постоял, как когда-то стоял перед могилой Силана. Затем поднялся и посмотрел туда, где лежали трупы его врагов. Смотреть пришлось всего секунду – после того, как он понял, что наделал, его вырвало бурным фонтаном, выбив из желудка ту нехитрую еду, что он забросил час назад. Позывы рвоты не прекращались еще долго – может, это была нервная перегрузка, а может, физическая… не каждый день ведь убиваешь десять человек голыми руками.
Нед, будто не веря своим глазам, поднял свои мосластые руки и стал рассматривать их, как в первый раз. Руки как руки. Костяшки сбиты, синяк – сюда попала дубинка одного из нападавших. Здесь небольшой порез – выбивал нож из руки здоровенного плотника. Кровь, ссадины. Больше ничего. Как он сумел победить целую толпу народа, да еще голыми руками? Он, простой парнишка, пастух? И что больше всего его поразило – когда убивал, испытывал острое наслаждение. Такое, будто… будто… с женщиной был. Да! Как будто был с женщиной. И только когда наваждение спало, разум отказался воспринять происшедшее. Отказался поверить своим глазам.
Нед уселся на камень и тупо уставился на трупы. Что делать? Ну что делать? Ему хотелось плакать – ведь в сущности он был простым мальчишкой, обиженным судьбой. Что он мог противопоставить обстоятельствам, кроме разума? А разум говорил ему: беги. Беги отсюда, и как можно быстрее! Это смерть! Что еще может быть, какое наказание за убийство старосты села? За убийство десяти человек? Особенно если ты безродный изгой!
Повернувшись, Нед пошел к трупу собаки. Поднял Нарду на руки, отнес ее в лощинку и стал копать для нее могилу – прямо руками, помогая себе обломком сухой ветки, подобранным под большим деревом. Копать было легко – земля в низине рыхлая и слегка сыроватая, сладко пахла прелостью и грибами.
Выкопав яму глубиной до колена, Нед в последний раз погладил собаку по крупной лобастой голове и осторожно, будто боялся причинить боль, положил Нарду на дно могилки. До боли закусив губу, посмотрел вниз и, отвернувшись, решительно двинул кучу вынутой земли своими сильными руками. Через несколько минут на месте могилы встал небольшой холмик, который после первого дождя сровняется с землей. Больше Нед не мог ничего сделать для своего друга.
Парень посмотрел на солнце – оно было уже высоко. Полдень. У него было несколько часов до заката, чтобы убраться отсюда как можно дальше. Пока они поймут, что Нед со стадом не пришел в означенное время, пока пустятся на поиски – а там он уже отойдет так далеко, что найти будет трудно. Если только с собаками… Но это, скорее всего, будет уже утром. Так что ему предстоит долгий путь. Куда? В город, конечно, куда же еще?
Поразмышляв минуты три, Нед решительно подошел к трупам и стал обшаривать карманы и пояса. Улов был не очень-то богатым – кто в деревне носит с собой много денег? Так, на кружку пива… да и то редко. Днем пьют только бездельники. Для пития есть вечер и праздники.
Всего из карманов покойных Нед выудил десять медяков, пять серебряных пулов и… все. Ни перстней, ни цепочек, ничего ценного. «Деревенщины!» – сказал бы ворчливый лекарь.
Два хороших ножа длиной с предплечье Неда, такие острые, что можно бриться. Таким Нед время от времени, обрезаясь и ругаясь, соскребал свою юношескую поросль, еще не совсем окрепшую, но густую, как болотный камыш.
Прикинув на руке, Нед выбрал один, выглядевший подороже и поудобнее лежавший в руке. Видно, что не рядовой клинок. Такие обычно имели при себе ловцы жемчуга – вдруг запутается в старых сетях, да и отбиться от морского чудовища можно. Акулы редко, но заплывали к этим берегам.
Выбрав одного парня, ростом схожего с собой, раздел его, сняв с него хорошую, добротную одежду и крепкие, почти не ношенные мягкие сапоги. Одежда была слегка испачкана кровью, но Нед отнес ее к ручейку и аккуратно застирал эти коричневые пятна.
Посмотрел и удовлетворенно цокнул языком – хорошо отстиралось. Скинул свою одежду и бросил на месте, не скрывая. А что толку скрывать? Любой сведущий в следах охотник, осмотрев место происшествия, без труда установит, что тут случилось. Чего тогда время терять?
Монеты сложил в кошель, снятый с пояса старосты. Кстати, серебряные пулы были оттуда, из этого кошеля.
С досадой подумал о том, что нет времени вернуться за котелком и кучкой спрятанных возле него жемчужин – их там было штук пятнадцать, ровные, розовые, каждая с ноготь величиной. Силан говорил, что за каждую можно выручить не менее десяти золотых, а то и больше.
В Черном Овраге каждый разбирался в жемчуге, даже последний из последних раб или безродный найденыш. Жемчуг был основным хлебом деревенских жителей. Все остальное – рыбалка, поля, засеянные рожью и овсом, коровы с их молоком – это все было вторично, для поддержания штанов, как говорил старый раб. Главное – жемчужные плантации, которые сотни, а может, и тысячи лет грабили селяне.
С точки зрения раковин – грабили. А с точки зрения людей, это было вполне приличное дело. При удаче ловец жемчуга мог с ходу заработать себе на дом, подняв с глубины пятнадцати сантов несколько крупных жемчужин. Впрочем, о такой удаче здесь давно не слыхивали, и вообще – раковин становилось все меньше и меньше. Ловцы нещадно уничтожали плантации жемчужниц, не задумываясь о последствиях.
По рассказам стариков, как говорил Силан, в прежние времена можно было доставать раковины с жемчугом буквально с глубины санта. Но с некоторых пор все стало меняться – раковины уходили все глубже, и теперь только сильные, подготовленные мужчины и женщины могли достать до дна с вожделенными ракушками. Ныряльщики через несколько лет такой работы приходили в негодность – глохли, заболевали болезнью, от которой скрючивало ноги и руки. Говорили, что зараза переходит от ракушек, мстящих ныряльщикам за свою гибель. Но, как говорил Силан, он не верит в эту мистику. Все проще – к болезни приводило ежедневное нахождение в холодной воде, на большой глубине. Причину исчезновения раковин он объяснял тем, что, во-первых, вода и вправду стала холоднее, чем раньше, – и никто не знал почему, а во-вторых, люди так варварски выбивали жемчужные плантации, что ракушки просто не успевали размножаться. Сохранились только те, что жили на большой глубине. Но в холодной глубине нормально размножаться они не желали. Уже поговаривали, что, если так будет продолжаться и дальше, деревню ждет скорый конец – люди разбегутся по другим селам и уедут в город.
С сожалением отказавшись от мысли вернуться за своими сокровищами, Нед натянул второй сапог, встал, потопал ногами по земле и с удовлетворением отметил, что сапоги пришлись как раз по ноге, как на него шили. Пощупал ткань рубахи и легкой крутки – отличного качества! Неброские, но крепкие и не маркие. Как раз для него. Нед никогда не имел таких качественных вещей и с удовольствием ощущал, что первый раз за свою жизнь одет пристойно и даже хорошо. Ну и что, что с трупов? Им-то все равно, а ему жить нужно! Великовато, конечно, но в плечах в самый раз. Зато и не жмет.
Собрал свой старый вещмешок – кресало, трут, сухой мох, завернутый в непроницаемый промасленный кусок кожи, закинул мешок за спину и, оглянувшись на могилку Нарды, пошел по тропе на холм. На убитых им людей оглядываться не стал. Зачем? Пусть валяются. Он не просил их приходить и набрасываться на него с дубинками и веревками. Пришли его пытать? Вот пусть теперь и гниют. Ни малейшего чувства раскаяния или беспокойства по поводу убийства людей у него не было.