День первый. Бургас
На завтрак группа явилась в полном составе. Многие – не смотря на головную боль. Хмурые, опухшие лица и молчание за столами наводили стороннего наблюдателя на мысль о чьих-то поминках. У меня и Серёги лица были хоть и опухшие, но отнюдь не хмурые. Мы уже опустошили по бутылке холодного пивка из нашего «холодильника» и приготовились съесть очень много. Но в братской Болгарии не придерживались заповеди Суворова. Завтрак оказался по-европейски скромен. Это обстоятельство подвигло нас на рассуждения о походе славного полководца на Балканы, и о культурном наследии, оставшемся после этого вояжа. То ли русские войска завтракали, когда все болгары ещё спали по своим убежищам. То ли, кроме турок, на этой территории никто не обитал. Но факт имелся на лицо: российская культура питания здесь не прижилась. Эх, сейчас бы холодного постного борща со сметаной! Похмельный синдром искореним только холодным борщом или рассолом. А от тёплого чёрного чая многих передёргивало, словно от таблетки хинина.
Наконец, разнеслась долгожданная весть, что выдачу валюты решено проводить в номере руководителя сразу после завтрака. Через десять минут, когда наша компания подошла к заветным дверям, там толпилось человек тридцать. Впечатление, что выдавали получку в предпраздничный день.
– Может лучше сходить пивка попить? – предложил я, тоскливо глядя на жаждущих побыстрей урвать свои кровные.
– Святое дело! – бодро отозвался мой друг.
На рецепции мы купили по бутылке светлого пива и уселись на дерматиновые кресла в холле.
– До обеда свободное время, – потягивая пенный напиток, сообщил Серёга. – А потом экскурсия по городу.
– Надо сделать запасы в «холодильник». Ты, вообще, как собираешься воспользоваться валютой.
– Половину на подарки, половину на удовольствия.
– Я тоже так думал. Это получается – на пиво двести шестьдесят левов.
– Почему только на пиво? – приподнял брови Главный.
– Это я образно. Ну, пиво, бабы, папиросы, коньячок там…
– Думаешь, на десять дней хватит?
– Знаешь, сколько можно на двести шестьдесят левов бренди купить? Шестьдесят пять бутылок! Это по шесть бутылок в день на брата! И ещё пять штук на обратную дорогу!
– Я столько не выпью! – забеспокоился Серёга. – У меня почки.
– Вот поэтому мы и разбавляем коньячок пивом, – кивнул я на полупустую, коричневую бутылку.
Мимо продефилировали наши девочки, спеша на простор бургаских улиц. Кэт игриво помахала ручкой. Сейчас нам не по пути. У них свои интересы. Я бросил в след Тане оценивающий взгляд. А не так уж и плоха! Фигурка – что надо! Приодеть получше, причёску подобрать – пальчики оближешь. Чем и займёмся сегодня ночью.
Получив по пятьсот двадцать левов, мы с Серёгой тоже отправились изучать окрестности. Погода стояла солнечная, но прохладная. Стройные, серебристые ели, в большом количестве высаженные в центре города, совсем не напоминали о поздней осени. Да и многие лиственные деревья сохранили свой жёлтый наряд.
Посетив немногие попавшиеся по пути магазины, мы ничего особенного не купили, кроме зубной пасты для моего друга. Зато в винном отделе нашли любимый «Солнчев бряг» по 3.80 лева. Это очень обрадовало нас, так как в пересчёте на новую цену получалось уже по шестьдесят восемь бутылок на брата. А вот русская водка оказалась дороже.
Но нас данный факт не взволновал. Можем наглотаться и в Союзе по горло. В гастрономе удивила цена на сметану: целых двадцать два лева! Правда, в такой сметане стояла столовая ложка, и цвет этого молочного продукта имел почему-то светло-жёлтый оттенок, а не привычный белый. Но всё же!
– Да! Калории здесь дорогие! – протянул Главный.
– Ничего. У меня запас хороший! – заверил я Серёгу. – На десять ночей хватит.
– Я рад за тебя!
– Только я вот не очень.
Главный удивлённо приподнял брови.
– А в чём, собственно, проблема?
– Вопрос, куда девать Малю?
– Да. Это проблема. Может её в аренду кому-нибудь сплавить?
– Идея хороша, только я никогда не обучался профессии сутенёра.
– Ладно, не расстраивайся. Вечером что-нибудь придумаем. Хочешь, я пойду с ней погуляю? – обречённо предложил Серёга.
– Не надо таких жертв! А то могут быть и дети. Изнасилует на лавочке и мучайся потом совестью.
– Что это там Алёша руками воздух разгоняет? – поинтересовался Главный. Мы уже почти подошли к отелю. У входа стояло человек пятнадцать туристов. На ступеньке перед ними возвышался наш бравый руководитель. Он что-то объяснял собравшимся, размахивая руками.
– Прямо, как сигнальщик на корабле!
– А он, по-моему, во флоте и служил когда-то, – пояснил Серёга.
– Всё-то ты знаешь!
– Начальство надо знать в лицо! – процитировал мой друг бессмертную фразу Вицина. Подойдя ближе, мы обнаружили среди столпившихся земляков Таню и Нинулю.
– Что здесь происходит? – обратился я к Танюше и слегка обнял её за талию.
– Объявляют план мероприятий. – Моя подружка немного отодвинулась от меня. Какая недотрога! Суровое провинциальное воспитание.
– И что интересного?
– Завтра свободный день. Потом едим к шефам в какой-то городок на побережье. А в субботу – ужин в национальном ресторане.
– С вином? – спросил я.
Тут же слева от меня, словно прочитав мои мысли, коренастый мужик, перекрывая блеяние бабушек-туристов, почти заорал:
– А когда же вино давать будут?
– Обещали! Обещали! – поддержал его кто-то из толпы.
– Не беспокойтесь, товарищи! – Алёша вытянул правую руку вверх, а левую в сторону. – Этот вопрос мы утрясём в самое ближайшее время.
Он опустил руку на уровень плеча:
– Будет вам вино!
Толпа рисоводов одобрительно загудела. И поскольку большинство присутствующих больше ничего не интересовало, люди стали расходиться.
– Девчата, может, по коньячку перед обедом?
– Я не хочу, – вяло ответила Таня. Она казалась уставшей и растерянной. Неужели, я её так замучил прошлым вечером?
– А где же Оля и Катя?
– Они что-то присмотрели в магазине, – объяснила Нинуля.
Вот ведь какие дела! Если мужчин может помирить игра любимой футбольной команды и бутылка водки, то женщин – интерес к тряпкам. Ну, что ж, это даже к лучшему! Дружнее будет наш альянс.
Обед оказался без затей, но сытный. Не стану представлять подаваемые блюда, тем более, что не в состоянии описывать кулинарные изыски так, как Гарднер в своей нескончаемой саге о пище Ниро Вульфа. Сообщу только, что после ста граммов «Солнчева бряга» мы с Серегой имели отменный аппетит и хорошее настроение.
Разморенные обедом туристы грузились в автобус, чтобы посетить достопримечательности Бургаса. Поскольку этот симпатичный болгарский город не имеет славного революционного и боевого прошлого, то и осматривать оказалось особо нечего. Наш гид Христо больше рассказывал о самой Болгарии. Я тихонько дремал на плече у Танюши. Она не возражала, тем более что сама находилась в полусонном состоянии. Только однажды нам пришлось выйти из автобуса. На очередной остановке в честь какого-то памятника к нам подошел Алеша и, еле сдерживая свой гнев, прорычал:
– Вы совесть имеете или нет?
– А что уже приехали? – приоткрыв один глаз, спросил я.
– Выходите из автобуса! Как вам не стыдно! Спите здесь… Вся группа возмущена! Устроили здесь…
– Что вы заладили «здесь, здесь». Мы же не под забором спим!
– Выходите немедленно или пожалеете!
– А вот угрожать не надо!
– Я вам не угрожаю, – несколько погасил пыл Алеша.
– Могу подтвердить, что угрожаете, – поднял голову с переднего сиденья Главный. Он с Мальвиной тоже прикорнул и теперь с помятым лицом сурово смотрел на руководителя.
– Я прошу, выходите из автобуса. Все возмущены вашим поведением. Ко мне подходили уже жаловаться.
– Я что, со своей невестой уже и поспать не могу? – я погладил Таню по плечу.
– Вот блин! – Оля расслабленно потянулась в кресле. – Даже на отдыхе, как на работе! Сон досмотреть не дадут!
Алеша не отходил от наших мест, видимо решил взять измором. Мы не спеша начали надевать куртки и выходить из автобуса. На улице меня зазнобило от осенней прохлады. С моря дул влажный ветерок. Вся группа толпилась метрах в пятидесяти, разглядывая серое каменное изваяние. Решив, что дело, которому он посвятил битых десять минут, сделано, наш руководитель двинулся в сторону монумента. Маля и Таня потянулись за ним. Наш водила с интересом посматривал им вослед.
– Ну что, пойдем? – передернул озябшими плечами Главный.
– Не в ту сторону смотришь.
– А в какую? – Серега начал вертеть головой.
– Назад, назад посмотри.
– Ну? – обернулся мой компаньон.
– Видишь гастроном?
– Думаешь нам туда?
– Самый подходящий объект для обследования.
– Так почему стоим?
В магазине мы облюбовали отдел торгующий напитками различной крепости. Покупателей на удивление оказалось немного. Пиво в наличии имелось.
– Какое возьмем? – спросил мой друг.
– Сейчас посмотрим…
У прилавка стояло двое мужчин, перебирая мелочь на ладонях. Пока мы рассматривали витрину, подошел еще один.
– Заметил, какое пиво они брали? – обратился я к Сереге.
– Вон то. С белой этикеткой.
– Возьмем пример с аборигенов.
Отоварившись пивом и газировкой, мы появились у дверей автобуса как раз к моменту посадки. Тети и бабушки зло поглядывали на нас. Мужики смотрели с плохо скрываемой завистью. К нам подошел здоровенный труженик рисовых полей с обветренным, загорелым лицом.
Он был одет, как и все свободные хлебопашцы, в болоньевую куртку цвета выжженной степи.
– Вы где пиво брали? – пересохшими губами прошептал он.
– Там, в гастрономе. – Я показал рукой. Мужик окинул взглядом толпящихся туристов, что-то прикинул в уме и резко взял со старта.
Наш человек! – сделал заключение Главный
– Ой, мальчики! Вы попить купили! – Это наши подружки появились у автобуса. Они похватали кто газировку, кто пиво. Таня отхлебнула из моей бутылки.
– А там ничего закусить не было?
– Колбаски хочешь?
– Нет! Огурчика маринованного или помидорчика.
– Могу пойти поискать.
– Пожалуйста! А то пиво не идет. Что-то меня морозит.
– Ты не простыла случайно? – Я дотронулся ладонью до ее красненького носика.
– Не знаю, – вяло произнесла Таня.
– Держи бутылки и иди в автобус. Скоро буду…
Когда я вернулся из магазина с литровой банкой огурцов, рисоводы с нетерпением ждали отправления.
– Ну, сколько можно ждать! – с раздражением возмущалась женщина преклонного возраста в сером габардиновом пальто с позолоченными пуговицами. Ее одутловатое лицо напоминало заварочный чайник, только что залитый кипятком.
– То спят, то не дождешься! – промычала исподтишка полубабушка с бегающими глазами, скривив презрительно свое, и так не первой свежести лицо.
– Прошу прощения за задержку! – как можно миролюбивей сказал я. – В туалете очередь.
– В каком туалете? Где туалет? – раздались голоса в салоне. Некоторые начали подниматься с мест, готовые немедленно отправиться на поиск домика неизвестного архитектора. Женщина в пальто с позолоченными пуговицами полезла к выходу.
– Нам надо в туалет! – заявила она.
«Ха, ха!», усмехнулся я. Два часа экскурсии после сытного обеда – это вам не семечки на завалинке лузгать!
– Успокойтесь, товарищи! – Алеша поднял руки вверх и скрестил их. – Здесь нет туалета!
– Как это нет? – возмутилась краснощекая баба в мужской дерматиновой куртке и показала пальцем в мою сторону. – Он же был в туалете!
– Он пошутил! – натянуто улыбаясь, сказал руководитель и посмотрел на Христо. У того на лице играла плохо скрываемая ухмылка. В его практике это был первый туалетный бунт. Правда, сам он, как опытный гид заблаговременно удовлетворил свою нужду.
– Как это пошутил? – не унималась краснощекая. – А я вот шутить, не намерена. Где туалет? – Она повернулась ко мне.
– Там где я ходил, вам не подойдет! – ответил я, открывая банку с огурцами. Женщина покраснела еще больше и потихонечку, чтобы не расплескать, села в кресло.
– Товарищи! – обратился Алеша к группе. – Наш гид Христо говорит, что сейчас мы поедем в универмаг. У нас будет один час свободного времени. Там, в универмаге есть туалет!
– Так поехали! Чего ж мы стоим! – донеслось со всех сторон. Водитель тронул автобус, и страсти улеглись. Девчонки накинулись на огурцы и хрумтели на зависть окружающим теткам, которые сидели, сжав зубы, то ли от злости, то ли от желания по нужде. Не прошло и пяти минут, как банка оказалась пуста.
– Почему ты одну взял? – предъявила ко мне претензии Таня.
– Ты одна просила, я тебе одной и взял! Кто ж знал, что столько любителей солененького?
Маля, Кэт и Нинуля стыдливо потупили взгляды, облизывая губы и глотая последние остатки рассола. Но Мальвина быстро нашлась:
– Я куплю три таких банки и всем тогда хватит!
Ко мне повернулся Серега:
– Ты действительно в туалет ходил?
– Да нет! Когда б я успел! А что?
– Придавило после пива…
– Зажми ручкой, скоро универмаг.
– Да я зажал! – его лоб покрылся испариной.
– Думай о хорошем. О том, что «космические корабли бороздят Большой театр»!
Главный с кислой физиономией отвернулся.
Универмаг, к которому мы подъехали, назывался «Краснодар». Вот она – примета братания городов! Я тут же вспомнил, что у нас в городе имеется ресторан «Бургас». Но в отличие от невзрачной коробки универмага, его побратим-ресторан внешне выглядел более изящно. Хотя, справедливости ради, должен заметить, что своеобразие наружных форм ресторана «Бургас» объяснялось просто ошибкой проектировщиков. На месте этого злачного заведения строилась гостиница. Но когда вывели два этажа здания, то оказалось, что в спешке чего-то не учли, то ли строители, то ли проектировщики. Фундаменты не выдерживали нагрузку от стен высотной гостиницы. Долгое время отцы города решали, что делать с созданной конструкцией. Неудобно перед побратимами. Обещали построить гостиницу и опростоволосились. Но кому-то пришла в голову светлая мысль: перепланировать непонятное сооружение в ресторан. С тех пор жители Краснодара имеют возможность выпить и закусить в мрачном заведении под названием «Бургас».
В универмаге «Краснодар» оказалось гораздо светлее и просторнее, чем в ресторане-побратиме. Но ничего интересного для себя я там не обнаружил, кроме строительных рулеток, которые приобрел для презентов моим сослуживцам.
Для большинства туристов нашей группы туалет универмага стал самым вожделенным объектом посещения всей экскурсии по городу. После недолгого пребывания в этом помещении, они выходили с одухотворенными, светлыми лицами, по меньшей мере, как после посещения храма и отпущения всех грехов.
Послонявшись по двум этажам здания и оставив Главного в обществе Мальвины и подруг, я вышел на свежий воздух. Кроме нашего автобуса прибыли еще три группы советских туристов. Явно в универмаге сегодня намечалась неплохая выручка.
Две девушки, одетые в короткие кожаные куртки и черные джинсы привлекли мое внимание. Собственно, меня заинтересовала только одна. Но поскольку они двигались, тесно прижавшись друг к другу, словно сиамские близнецы, пришлось созерцать их, как одно целое. Слева шла брюнетка. Невысокого роста, стройная, как горная лань. Она пыталась грациозно передвигать своими ножками, обутыми в черные ботики. Но ей явно мешала подруга, повисшая на хрупкой руке этой прекрасной незнакомки. Ее толстая попка никак не успевала переставлять такие же ноги. Она уцепилась за рукав спутницы, не желая отставать.
Я пристроился недалеко от входных дверей, закурил сигаретку и принял позу заинтересованного наблюдателя. Когда девушки поравнялись со мной, я галантно спросил:
– Девчонки, вы из какой группы?
Стройная незнакомка остановилась и посмотрела на меня большими карими глазами. В этом чудесном взгляде можно было прочесть интерес, настороженность, и в то же время, удивительное спокойствие. Так смотрит дикое животное, ни разу не пуганое человеком.
Ее присосавшаяся спутница не успела затормозить и толкнула своим массивным бедром хрупкую миледи.
– Осторожно! – Я быстро сделал шаг вперед и протянул ругу помощи. Прекрасная незнакомка пошатнулась, но на удивление, устояла от тарана своей подруги. Видимо, не в первый раз выполняла роль тупика.
– Мы из шестой группы, – внимательно посмотрев на меня, ответила она.
– Это просто ужасно!
– Что ужасно? – Юная леди удивленно склонила аккуратную головку.
– То, что я в третьей. У меня сегодня весь день не будет аппетита.
– Неужели? – Брюнетка тут же приняла игру. – Начните с десерта.
– Тогда я буду голоден весь следующий день.
– Один день поголодать не вредно.
Она – прелесть, подумал я. Редко встретишь такую острую на язычок и, в то же время, тактичную девушку. Мне так хотелось поговорить с ней еще немного, но я понимал, что для первого раза затягивать разговор не стоит.
– Надеюсь, мы еще увидимся. Я буду поститься. Толстоногая подруга приняла это заявление и на свой счет, и оскалила свои желтые зубы.
Вот так всегда случается с подругами, подумал я, глядя на удаляющуюся парочку. Одна – глаз не оторвешь, другая – не приведи Господь! А любви хочется всем независимо от внешности, которой одарили нас родители и матушка природа. Но большинство людей на земле альтруисты. Поэтому, если ты не вышел рожей или ногами, то никакой золотой душой этот недостаток восполнить нельзя. Отсюда появляются завистники, злыдни, стервы и сволочи. И проблему эту решить практически невозможно. Хотя с другой стороны, Квазимодо любили из сострадания, а для него и такая любовь была неизведанным счастьем.
Я почесал за ухом: что только не придет в голову в минуты одиночества. Слава Богу, у меня с внешностью все в порядке. Но где же Серега и девчонки? Что там можно покупать целый час? Я выкинул окурок и нырнул в двери магазина.
За ужином Маля внесла предложение.
– Собираемся у нас в номере. Есть бутылка водки, баллон огурцов и сало.
– Сало? – удивился Серега. – Копченое?
– Сало как сало. Белое, соленое. Надо захватить хлеба со стола и чего-нибудь еще.
Все посмотрели на накрытый белой скатертью стол. В хлебнице лежало три кусочка тонко нарезанного хлеба – остатки от ужина, стояли пустые тарелки, солонка и салфетница.
– И взять-то нечего, – вздохнув, произнесла Нинуля.
– Эй, официант! Молодой человек! Можно вас? – Кэт по-барски махнула рукой. Человек в униформе подошел к нашему столику.
– Принесите нам хлеба! – Она указала пальцем на плетеную тарелку.
– Хлеба? – приподнял брови официант, глядя на пустую посуду.
– Да, да! Хлеба! И побольше!
– Ладно… Пиво и кока-колу мы купим, – сказал Серега, косясь вслед удаляющемуся гарсону.
– Одной бутылки мало! – Кэт оценивающе посмотрела на меня.
– Главное начать… – философски заметил я.
– Что ж. Тогда через полчаса в номере у Оли. Нина, забери тарелку с хлебом. Пошли.
– Что, всю тарелку? – Нинули растерялась.
– Конечно всю! Может еще и не хватит.
– Будем макать в водку и есть, – пояснил Главный.
– Макать в водку? – глаза Нинули округлились.
– Да не слушай ты его! – Маля взяла Серегу под руку.
– А что? Трезвая мысль! – поддержал я. – Съедим по кусочку водки, запьем пивком – во такой процесс! Танюша, ты как на это смотришь?
– Я – как все, – моя подружка пожала плечами.
– Великое дело – хлеб! – Я подхватил под руки Таню и Кэт. – Не представляю, как японцы одним рисом питаются? Даже водка у них и та рисовая.
– Я слышала, они водку горячей пьют, – сообщила Кэт.
– Это тоже выход! Горячая водка – это круто! Я на студенческой скамье горячий грог пил. Так, скажу вам, одного стакана хватало. Но лучше всего газировать водку. В сифоне. Вещь умопомрачительная! У нас в общаге, когда денег на нужное количество портвейна недоставало – скинулись и за бутылкой беленькой. Заправили в сифон, постояла минут двадцать, и готова. С пол-литра шесть человек вдупель накушивались.
– Не может быть! – изумилась Кэт. – А чем закусывали?
– Не важно, чем. Главное, первый полтинник – натощак. Посидеть, покурить. Потом еще по одной, и ты поехал…
– А мы-то, дураки, на работе пьем-пьем, пьем-пьем… Только голова на утро болит. Интересно, а у них в ресторане сифонов нет?
– Ну, так хлеб же взяли!
– Да ладно тебе прикалываться!
Все это время, пока мы двигались в направлении наших спален, Таня угрюмо молчала. Что с ней происходит? Совсем расквасилась. Ну, ничего! Знаю я способ, как разогнать кровь в молодом теле!
Праздничный стол не отличался верхом изыска. Он напоминал стандартный кухонный вариант, любимый простыми советскими тружениками: сало, маринованные огурчики, хлеб, шоколадка «Рот Фронт», яблоки, бутылка водки, несравненный «Солнчев Бряг», полдюжины пива и несколько банок кока-колы. Девочки все аккуратно расставили на гостиничном столике, покрытом простыней с эмблемами отеля.
– Где Кэт? – спросил я. – Пора начинать.
– Пошла в бар за пиццей, – отрапортовала Нинуля.
– А кто заказывал пиццу?
– Я не заказывал, – ответил Главный, наливая из бутылки.
– Ждать не будем! – категорично заявила Мальвина. – Можно было и в номер заказать. Пошла красоваться…
– Все, все, сели! Танюша, давай, поднимайся с кровати, а то уснешь! Всем налито? Серега, тебе слово.
Главный взял стакан, расправил плечи, выпятил грудь.
– Дорогие друзья! В этот день все прогрессивное человечество…
– Включая хлеборобов Якутии… – вставил я.
– И оленеводов Кубани… – добавила, смеясь, Мальвина.
– … отмечает праздник Великого Октября! – закончил предложение Серега. – Поэтому, предлагаю выпить… – мой друг обвел взглядом всю компанию.
– … за прогрессивное человечество, – продолжил я.
– … которое, несмотря ни на что, – подсказал Маля.
– … отмечает этот праздник! – выкрикнула Нинуля. – Ура!
– Ура!!! – дружно подхватила вся группа, и на двести пятьдесят граммов водки стало меньше.
– Повезло нам, что встречаем праздник в турпоездке, – закусывая огурчиком, проговорила Мальвина. – А то бы дома на демонстрацию погнали.
– Демонстрация – это внутренний порыв народных масс к объединению во имя достижения какой-либо цели, – констатировал Серега, прожевывая сало.
– Тебе агипросветом руководить! – Я посмотрел на Таню. Она сосредоточенно доедала третий огурец.
– А у нас в Новороссийске, когда норд-ост дует, то все как пьяные идут, – вступила в разговор Нинуля.
– Почему «как»? – спросил Главный.
– Вы мне не верите? Знаете, как норд-ост дует? Один мужчина в прошлом году на демонстрации погиб. Ему дали чей-то портрет на палке нести. Портрет большой – метр на метр. А ветер сильный был. Ну, тот мужчина примотал древко к себе веревками. Сам руки в карманы засунул. Так и шел. Уже колонна мимо трибуны прошла, и демонстрации вроде конец. Вдруг налетел шквал, и мужчина опомниться не успел, как его ветром потащило вместе с портретом и головой об чугунную урну. Вот так!
– Насмерть? – с ужасом в глазах спросила Таня.
– Конечно! – хладнокровно, словно врач-патологоанатом, изрекла Нинулая.
– Надо было ему к ноге ядро привязать. – Сделал вывод я и обратился к Сереге. – Ты как думаешь?
– Два!! – компетентно добавил мой друг.
– С вами серьезно говорить совершенно невозможно! – Обиделась Нинуля.
– Это потому, что мало выпили, – пояснил Главный и взял в руку бутылку.
– Кате оставьте.
– А где ее, кстати, черти носят?
– Уже час прошел, как ушла. – Маля глянула на часы.
– Наверное, пицца большая, никак доесть не может! – предположил я.
– Я пойду, поищу!
И как только Нинуля высказала свое предложение, дверь комнаты распахнулась и влетела Кэт. Ее покрасневшее возбужденное лицо и сверкающие глазки не оставляли сомнений, что она изрядно вмазала.
– Ой, что случилось! Не поверите! – Кэт буквально упала на кресло, где до этого сидела Нинуля, бросила на стол открытую пачку «Мальборо», – Вот! Угощайтесь!
В Болгарии американские сигареты стоили дороже бутылки русской водки. Поэтому вся наша компания с удивлением уставилась на красно-белую пачку.
– Что случилось? – подозрительно спросила Мальвина.
– А где же пицца? – поинтересовался Серега.
– Сейчас расскажу. Есть что выпить?
– Водки?
– Да, лучше водки, а то от виски мне плохо.
– От какого виски? – изумилась Нинуля.
– Сейчас расскажу. – Кэт опрокинула стакан и схватила огурец.
Ее возбуждение передалось всей компании. Еще дожевывая маринованный овощ, наша спутница нечленораздельно пыталась поведать свою историю:
– Заказала я пиццу. Стою у стойки, ожидаю. И тут подходит мужчина. В костюмчике весь, при галстуке. И начинает по-английски ко мне приставать.
– Англичанин что ли? – полюбопытствовала Мальвина.
– Да нет! Но я сначала не врубилась. Только понятно, что не наш. Весь такой солидный. Лет сорока. Брюнет Усики небольшие. А на пальце здоровенный перстень из золота с камнями. И говорит: «Хотите выпить?»
– По-русски? – подозрительно покосилась Маля.
– Да нет же! По-английски, конечно. Ну, понятно же, если мужик вокруг тебя вертится и говорит «дринкин, дринкин», значит, приглашает выпить. Я прикинула: не хам, иностранец, одет прилично, и говорю – «ес!». Он заказывает виски со льдом. Слушайте, гадость такая! Настоящая самогонка. Наша водка вкуснее! Потом он спрашивает: болгарка? Я ему – «ноу!». Румынка? – ноу! Ай эм рашен! У него глаза округлились. «О, руси! Руси гел бьютифул!» И лопочет что-то по-своему. По-русски ни бум-бум! Кое-как на английский перешли. Оказывается он турецкий бизнесмен. Ну, пока ляля-тополя, Ибрагим заказывает еще стаканчик. Фотографию мне свою показал с детьми и женой. И все время твердит: руси гел бьютифул, болгари гел ноу бьютифул.
– Так его Ибрагимом зовут? – вставила, наконец, слово Нинуля, которая внимала рассказу своей подруги, как пятилетняя девочка сказке о Золотом Ключике. Для нее простой съем в баре представляется верхом изыска и несбыточной мечтой юности.
– Кажется, Ибрагим… – Кэт закурила и сразу же стряхнула мнимый пепел с кончика «Мальборо».
– Это все? – иронично спросила Маля.
– Хм! Это только начало! – Кэт презрительно скривила губы, давая понять, что плевала на иронию своей подруги. Затянувшись на полсигареты и выпустив клуб сизого американского дыма, она, положив ногу на ногу, с плохо скрываемым торжеством продолжила.
– Выпила я и эти виски. Захотелось покурить. А сигарет с собой не захватила. Я ж на пять минут выскочила за пиццей.
– Так, где же пицца? – спросил Серега, которому, как впрочем, и мне, подробности знакомства с турецко-подданным совершенно не интересовали.
– Да подожди ты со своей пиццей! – негодующе воскликнула Нинуля. – Пусть расскажет.
Я показал Главному глазами на стакан. Он понимающе кивнул и взялся за бутылку бренди. Кэт, подстегнутая интересом своих подруг, с еще большим азартом пустилась в описание своего приключения.
– В общем, прошу барменшу принести сигарет. Ибрагим увидел пачку «ВТ» и говорит: «Смокин? Ноу! Ноу! Болгари сигаретс бед!» И показывает, мол, пойдем со мной. Берет меня под руку: «Руси бьютифул гёл смокин? О-кей! Кам, кам!» Тут я вспоминаю про пиццу. Турок говорит: «Пицца? О-кей! Какая рум?» Пишет барменше номер комнаты, чтоб, значит, принесли, как готова будет. Я после виски немного осмелела. Думаю, пойду с ним, ну что мне этот турок сделает? Если что, врежу в левый глаз!
Пришли мы в его номер. Он меня в кресло усадил. На столик вот эту пачку «Мальборо» положил. Достал стакан и опять виски. Сижу, попиваю. Номер у него не то, что наш: две комнаты, ковер, диван, холодильник, телевизор. Хорошо устроился. Вертится вокруг меня, все «бьютифул», да «бьютифул». Думаю, сейчас приставать начнет. Точно! Начал по коленке гладить. Но я это дело пресекла сразу. Ибрагим снова фотку свою показывает: жена, мол, дети. Я ему – давай наливай! Когда еще виски попьешь? Они в магазине тут шестьдесят левов стоят! Вдруг он вытаскивает сто долларов и говорит мне, оставайся и сотня твоя. Вот, чмо болотное! Думаю, надо сваливать, а то что-то от виски плохо становиться… Турок меня за руку хватает, уговаривает остаться. Достает еще пятьдесят долларов. Это тебе «бьютифул», только останься! Я ему по-русски объясняю, что меня подруга ждет. Не понимает ни хрена, блин дырявый! В конечном итоге дошло до него, что мне переодеться надо. Договорились – через двадцать минут вернусь.
Кэт обвела подруг торжествующим взглядом. Нинуля сидела завороженная, с умиленным выражением лица. Танюша что-то обдумывала. То ли факт правдивости рассказа, то ли возможность развития ситуации. Мальвина покуривала трофейный «Мальборо». В ее позе и взгляде читалась зависть: почему не я пошла в бар за пиццей?! Везет же этой пьяни, мужика крутого сняла! Сидит теперь, выпендривается!
Однако Кэт оказалась не так проста, как думалось. А может, у нее от выпитого виски голова стала лучше работать. А может, она опасалась сомнительного знакомства и дальнейшей непредсказуемости интрижки. Немного успокоившись, Катерина обратилась к Мальвине.
– Пойдем со мной к турку. Мне одной как-то неудобно…
– Наоборот, – возразил Главный, – одной очень удобно. Потом расскажешь.
Но Кэт уже развезло так, что она не реагировала на подколы.
К тому же, видимо, не хотелось портить отношения с Мальвиной, которые только наладились. Она внешне смирилась с лидерством своей импозантной подруги, но в душе не желала уступать. Если женщина не может взять внешностью, то берет хитростью. И сейчас Кэт пыталась втянуть Мальвину в возможно неблаговидную историю. Так опытные преступники втягивают в дело наивных салаг, чтобы потом сказать: «Ты что, братан? Да, ты же со мной на дело вместе ходил! Теперь мы одной кровью мазаны!»
Крючок заброшен. Маля колебалась. Согласиться сейчас при всех, в том числе при Сереге, на которого она кидалась от самого Киева, значит поставить себя в положение тыдры.
Ее самолюбие билось насмерть с похотью. Виски, сигареты, доллары с одной стороны, и добропорядочность с другой.
– Нет! – наконец с трудом выдохнула она. – Что мне там делать? с турком…
Маля натянуто улыбнулась и искоса поглядела на Серегу. Кэт уловила нерешительность подружки и пошла с козырной шестерки: можешь отбить, а можешь забрать, карта игровая.
– Да мы посидим всего пол часика. Мужик нормальный, не нахал. Полялякаем, виски попьем нахаляву, покурим. А потом вместе отчалим. Вдвоем всегда легче.
– Нет… – уже не так решительно сказала Маля. – Не знаю…
Но видно было, что чаша весов качнулась в сторону долларов и виски.
– Давайте выпьем лучше! За наших русских мужиков! Черт с ними, с турками! – Она обворожительно улыбнулась Сереге.
– Это можно! – с воодушевлением откликнулся мой друг.
В двери номера постучали.
– Пиццу принесли! – подхватила Кэт.
Однако в проеме открывшейся двери появился пузатенький, лысоватый мужчинка. Среднего роста и неопределенного возраста, как все жители Востока, которым перевалило за сорок. Незваный гость счастливо улыбался, глядя на нашу подругу.
– О! Катья! Бьютифул! Бьютифул! – сверкая в полутьме смоляными глазами, ворковал пришелец.
– Ой, Ибрагим! Заходите! – чуть ли не расшаркалась перед турком Кэт. Мужчина вошел из полутемного коридора отеля в комнату. На нем плотно сидел синий в полосочку костюм, поверх белой рубашки красовался галстук с турецким орнаментом. Но, самое главное, в ладони левой руки турок нежно держал литровую бутылку «JB».
Это было очень удачно и привело меня в такой восторг, что я вскочил со стула, развел руками в стороны и запел, стараясь подражать Фредди Меркьюри: «Мустафа-Ибрагим! Мустафа-Ибрагим! О-ла! О-ла! О-ла!!! О-ла! О-ла! О-ла!» Но в Турции, видимо, не популярен «Queen». Или турецкий представитель бизнеса не любил рок-музыку. А может, просто я сфальшивил – сольфеджио-то в школе не преподают…
Остановившись на пороге, Ибрагим ошарашено уставился на меня, потом перевел взгляд на сидящую за столом компанию и попятился к двери.
– Сори, сори! – кисло улыбаясь, лепетал он. – Катья – май френд.
– Нет, нет! – возмутился Серега, протягивая стакан с водкой гостю. – У нас так не положено. Прошу к столу!
Кэт ухватила Ибрагима по свободную руку и потащила к центру комнаты. Турок пассивно сопротивлялся. Его глаза еще минутой раньше светившиеся радостью, сейчас выражали смятение и испуг.
– Ноу, ноу! – твердил он, упираясь надраенными до зеркального блеска черными туфлями в паркет. – Сори! Ван момент! Ай нот дринкин!
– Да ладно тебе выпендриваться! – обиделась Кэт. – Давай присаживайся. Я тебя со всеми познакомлю.
Турок ничего не понимал по-русски, но чувствовал, что его бутылку виски сейчас выпьют эти сумасшедшие «совьет туристс». Интуиция – великое дело! Он с трудом высвободил попавшую в плен руку и оглянулся в поисках двери. Кэт, видя, что мужчинка пытается выбраться из мышеловки, опять схватила его за рукав и начала что-то объяснять.
– Жмот турецкий! – сказал я, усаживаясь на свое место. – Как девок наших, так готов из трусов выпрыгнуть. А как посидеть по-людски, так сразу «сори, сори!»
– Пускай он нам за Катюху калым дает! – предложил Главный.
– Мальчики! Какой калым? Как вам не стыдно! – вступилась за подругу Нинуля.
– Тогда пускай меня в нагрузку возьмет! – пошутил Серега.
– Ты что, свечку держать будешь? – ехидно спросила Мальвина.
– Нет! Я буду пить за здоровье Катерины! – парировал мой друг.
– Хочешь виски? – вдруг ни с того ни сего взвилась Маля. – Так пойди, купи!
– Да! – неожиданно заявила до сих пор молчавшая Таня. – Почему бы вам не купить виски?
Серега широко раскрыл свои пьяные глаза и взглянул на меня:
– Действительно… Почему бы нам не купить виски?
– Если уж мне в баре спички не дали, то виски и подавно не продадут, – ухмыльнулся я. Нинуля захихикала. Обстановка чуть разрядилась.
В это время Кэт кое-как объяснилась на тарабарском языке с Ибрагимом. Мусульманин сделал вид, что успокоился, но искоса поглядывал на меня, Серегу и через плечо, на дверь. Ему не терпелось поскорее убраться отсюда, прихватив подружку. Но Кэт, которую ничего не удерживало в нашей компании, почему-то стопорнулась. Наконец она приблизилась к Мальвине.
– Пойдем вместе. Проводишь меня. А то я, бля, перебрала.
Всего секунду поколебавшись, не глядя на Серегу, Маля сказала:
– Мы скоро будем!
Она поднялась со стула, одернула мини юбку, расправила плечи, выдвинув при этом свои шестнадцатидюймовые груди, и шагнула к Ибрагиму.
– Оля! – гордо представилась она. У турка чуть бутылка из рук не выпала. Он стоял и округленными глазами смотрел на убойную грудь Мальвины, находившуюся прямо против его носа.
– Сейчас кончит! – шепнул я Сереге.
– Или отдаст бутылку виски, – высказал свой вариант мой друг.
Но заключить пари мы не успели, так как Кэт, подхватив под руки Ибрагима и свою подругу, потащила их в коридор.
– Не скучайте без нас! – игриво крикнула она с порога и захлопнула дверь.
– Ну, все! Туши свет, кидай гранату! – резюмировал я и посмотрел на оставшихся. Серега угрюмо разливал остатки бренди. Нинуля задумалась над тяжелой судьбой никому не нужной женщины. Таня вылавливала огурец из баллона. Но не должен этот вечер так бесславно закончиться! Мне еще предстояло рандеву с Танюшей. И если в создавшейся ситуации оставить Серегу наедине с Нинулей, то возможны непредвиденные обстоятельства.
– Ну, что приуныли?! – Я решил, как всегда, взять инициативу за столом в свои руки. – Небось, виски всем хочется? Не такой уж это напиток, чтоб убиваться с горя. Самая настоящая самогонка! Тем более «JB». Бормотуха для шоферов и частных детективов. Леди пьют «Белую лошадь» или, наконец, «Балантайнз».
– А ты, что пил виски? – с любопытством спросила Нинуля.
– Конечно, пил!
– Ну и как, вкусно? – осведомилась Таня, грустно глядя в пустой баллон из-под огурцов.
– Не помню. Дело было еще в студенческие годы. Стояла ужасная жара. Август месяц. Я со своим институтским другом в полном безделье слонялся по улице Красной. Все нормальные люди купались в море или отлеживались на дачах. Но у наших предков загородных фазенд не имелось, а прокатиться на море мешало отсутствие нужного количества монет.
Дневное пекло уже плавно перелилось в вечернюю духоту. Город наполнялся уставшими от забот людьми, искавшими под деревьями скверов хоть немного свежего воздуха. Такая же, оставшаяся не у дел молодежь стекалась в парки, развеяться и прошвырнуться.
Мы зашли на одну танцплощадку, потом на другую. Но контингент казался не тот. А душе чего-то не хватало. В конечном итоге решили взять пару бутылок сухого, шоколадку и послушать музыку. Самый приличный выбор спиртного имелся в «Кубанских винах». Вот там-то мы и обнаружили виски. Пузатая, темно-коричневая бутылка с черной этикеткой, на которой красовалась надпись: «Club 99». Стоила она неимоверные деньги – восемнадцать рублей. Если учесть, что в те далекие времена на пятнадцать рублей можно вдвоем весь вечер гулять в ресторане, то сами понимаете, каково нам было выложить наличные на какую-то неизвестную пол-литруху.
И вот, мы с другом открыли в квартире все окна и балконные двери, улеглись в коридоре, на прохладный паркет, включили Роллинг Стоунз – «Диких Лошадей» и пили «Club 99». Было здорово! Но вкуса виски я не помню.
– Я тоже пил «Club 99»! – радостно сообщил Серега. – Это чешское виски, так? Тогда продавался еще кубинский ром «Гавана клаб».
– О-о! – сладострастно протянул я. – Кубинский ром – это класс! Особенно с золотой этикеткой.
– А еще помню… – начал рассказывать Главный.
В это время, в другом крыле гостиницы, в номере полулюкс, в мягких велюровых креслах расположилась компания из трех человек: пузатый, изнемогающий от желания турецко-подданный и две советские туристки, зашедшие нахаляву выпить, покурить, а может чего еще.
Ибрагим совсем забыл о пьяной Кэт, которую болтало в кресле от выпитого, будто она попала на шлюпке в пятибалльный шторм. Все свое внимание и знание английского он переключил на Мальвину.
– О! Олья! Олья! – воодушевленно лопотал мужчинка, наливая полный бокал виски. – Дринкин! О, бьютифул руси гел!
– Ты себе тоже налей! – Мальвина показала на пустой фужер.
– Ноу, ноу! Проблем! Коран! – сконфуженно развел руками Ибрагим.
– Вот, чмо болотное! – беззлобно возмутилась Кэт, протягивая руку за своей дозой. – Коран, видите ли, ему не позволяет! Да у нас в Союзе мусульмане знаешь, как пьют? И свинину еще жрут! А ты тут шлангом прикидываешься. Пей, давай!
Ибрагим ничего не понимал, разводил руками и с недовольством поглядывал на пьяную русскую туристку, которая истребляла виски похлеще дюжины американских ковбоев.
– О-кей! – натянуто улыбаясь, турок закрутил пробку и поставил полупустую бутылку с вожделенным напитком под столик. – Ю гоу хоум. – Он показал на Кэт. – Ю дринкин? О-кей, ю гоу хоум!
– Чего «гоу»? Гавно поганое! Куда бутылку дел? – вошла в раж Пьянь.
– Ю гоу хоум! – Турок от слов преступил к делу. Он поднял, гнущееся во все стороны женское тело и, обняв за талию, потащил к двери.
– Да брось ты меня! – встрепенулась Кэт. – Что?.. Все?.. Да?.. Ладно… – она постаралась придать себе независимый, гордый вид. – Черт с тобой, мурло турецкое! Оля, ты идешь? Жду тебя в номере!
– Сори, сори! Ю гоу хоум. – Ибрагим терпеливо стоял у открытой двери. И когда Кэт, пошатываясь, выходила из номера, погладил ее по попке.
– Да пошел ты… – замахнулась она. – Гандон!
В полутемном коридоре отеля спьяну можно запросто потерять ориентировку. Дойдя до тупика, Кэт развернулась и, держась рукой за стену, двинулась к лестничной площадке, намереваясь попасть на нижний этаж. Мужчин, стоящих у двери одного из номеров, она заметила в последний момент.
– Ну, что еще? – с вызовом выдавила самолюбивая, решив, что они намеренно перекрыли удобную линию передвижения.
– Прошу прощения… – сказал один из темных силуэтов и отошел от стены.
– Все вы, блин, сначала кидаетесь, а потом прощения просите! Ненавижу! Кобели драные! – выплеснула Кэт свою обиду.
– Постойте-ка, голубушка! – удивился второй мужчина. – Вы, случайно, не Катя?
– Ну?..
– Из третьей группы?
– Ну!..
– А я ваш руководитель! Вы меня узнаете?
– Алеша, что ли?
– Да. Алексей…
– Неважно! – перебила Кэт, стараясь как можно быстрее закончить неожиданный разговор. Сделав пару шагов, она вдруг ни с того ни с сего запела: «Алексей, Алешенька, сынок…»
– Да вы совершенно пьяны! – возмутился руководитель. – Как можно!? Вы же советская туристка!
– Плевать! – изнемогающая дама медленно потащилась вдоль стенки коридора. Алеша опешил. Другой мужчина что-то прошептал ему на ухо.
– Завтра утром чтобы принесли мне объяснительную, – голосом не совсем уверенного в ответе ученика проблеял наш руководитель. Второй мужчина одобрительно кивнул головой.
– Вы поняли меня, Катерина?
– Поняла, как же! – ответила Кэт с безопасного расстояния. – Чмо болотное!
Описание всех происшедших коллизий мы узнали от Кэт, которая спустя четверть часа, появилась в нашем номере. Поблевав минут пять в туалете, она присела за столик и, глотая из бутылки пиво, злобно возмущалась хамством турецко-подданного.
– Чего ж ты Олю одну оставила? – осуждающе проговорила Таня. – А вдруг он ее изнасилует. Напоит и изнасилует.
– Да что б ее напоить, знаешь сколько надо? Мы вдвоем с тобой столько не выпьем.
– Это верно! – поддержал разговор Серега. – Масса тела у нее большая.
– А ты тоже… – Таня повернулась к Главному. – Зачем отпустил?
– А я-то тут причем? – изумился мой друг.
– Как это причем? – не унималась моя подружка. – Нинуль, скажи ему!
– Ай-я-яй! – встрял я в душещипательную беседу. – Обидели девочку. Оставили одну, бедную!
– Была бедной – станет богатой! – изрек Серега. Кэт на мгновение протрезвела:
– Да-а! – протянула она. – А ведь это я мужика нашла. Несправедливо это!
Таня и Нинуля начали убеждать нас пойти и вызволить Малю из коварных лап турецко-подданного. Они красочно описывали опасность, которой подвергалась в полулюксе их подруга. Основной аргумент – «а вдруг с ней что-нибудь случится». Наконец, Серега не выдержал:
– Хорошо! Уговорили! В каком номере живет этот турок?
Все посмотрели на Кэт. Она в полной прострации лежала на кровати, уткнувшись головой в подушку. Одна нога соскользнула с матраца и упиралась в пол. Юбка задралась, обнажив стройные бедра в черных колготках. Лицо напоминало недозрелый помидор, из которого выдавили сок.
– Она нам уже ничего не скажет, – резюмировал Главный. – Будем ждать.
– Чего значить ждать?! – упавшим голосом произнесла Нинуля. – Ее, может быть, в этот момент насилуют, а вы – ждать! А если бы вас так?
– Ха-ха-ха! – засмеялся Серега. Он, наверное, представил, как его насилует турецко-подданный. Я тоже засмеялся, так как представить этого себе не мог. Нинуля обиделась и даже отказалась от бутылки пива. Не знаю, как она себе представляла изнасилование Мальвины? По моим прикидкам, для данного действа понадобилось бы минимум пять Ибрагимов. Да и то, еще неизвестно, чья бы взяла!
– Есть хорошая поговорка на этот счет. – Я подмигнул Главному, а свободной рукой погладил Танино колено. – Если тебя насилуют, и выхода нет – расслабься и получи удовольствие!
– Вы – циники! – зло пробурчала Нинуля. – Я сама пойду искать.
Она решительно поднялась, подошла к двери и оглянулась на нас в надежде, что кто-нибудь последует ее примеру. Я на всякий случай обнял Танюшу, но моя подружка и не пыталась поддержать сомнительную инициативу. Главный откупорил очередную бутылку пива и посмотрел на Нинулю, как на непослушного ребенка.
– Тебя, в случае чего, искать точно не будем.
Бедная, никому не нужная женщина, понурив голову, вернулась за стол и обреченно уселась в кресло.
– Но, что-то же надо предпринять… – задумчиво произнесла Танюша.
– Ждать… – ответил Серега, и, посмотрев на меня, добавил – И пить.
На удивление наше тягостное ожидание не продлилось слишком долго. Не успели мы с Серегой выпить по бутылке пива, как в номере появилась Мальвина. Прическа ее была слегка помята, но лицо сияло с трудом сдерживаемой радостью и возбуждением кокаиниста. Нинуля запрыгала от радости, словно собачонка при виде хозяина, вернувшегося из командировки. Забыв о своих переживаниях по поводу изнасилования, она услужливо наливала Мальвине «колу». «Что случилось? Почему так долго? Мы же волновались! Он тебя не отпускал? Он приставал?» – сыпались ее вопросы. У меня создалось впечатление, что на поиски наша подруга собиралась не ради спасения заблудшей овечки, а исключительно в познавательных целях. Теперь же Нинуля ждала полного отчета о приключениях Мальвины, чтобы как-то компенсировать сорвавшийся вояж в номер турка.
Маля с наслаждением осушила бокал «кока-колы». Ей самой не терпелось поделиться острыми ощущениями от общения с иноземцем. Лишь мы с Серегой немного смущали Импозантную. Но удержаться от рассказа уже не хватало женских сил. Повествование, исключая охи, ахи и нервный смех, выглядело следующим образом.
Как только за Кэт закрылась дверь, турок извлек из-под стола остатки «JB» и наполнил фужер.
– О, Олья! Плиз, дринк! О, бьютифул руси! – Он буквально выпрыгивал из штанов от желания. Мальвина отпила добрую половину порции и закурила «Мальборо» в ожидании дальнейших событий. Она совершенно не переживала по поводу возможного опьянения и изнасилования. Ибрагим был не в ее весовой категории, и опыт общения с мужчинами подсказывал ей, что опасаться нечего. Единственное, что смущало, так это отсутствие закуски. Виски, как и всякая самогонка, гораздо крепче водки, а пачка сигарет превращала дальнейшую выпивку в тяжелое похмелье. Дождавшись, когда Ибрагим на секунду прервал свои излияния о красивой русской женщине, она, как могла, объяснила ему, что комплиментами сыт не будешь.
– О, сори, сори! – засуетился турок и схватил телефонную трубку. Пока он разговаривал с баром, Маля допила фужер и задумалась. Оставаться в номере ей не с руки. Неизвестно, что там Кэт наболтает, и что подумают остальные. Как ни хотелось долларов и виски, но выставлять себя проституткой казалось полным безрассудством. Вдруг руководитель узнает? Ведь с Кэт станется, может и нашептать. Да и Сереге давать отставку вроде еще рановато. Однако, и турок – вариант заманчивый… Немного поразмыслив, Маля пришла к выводу, что лишних свидетелей неплохо бы ввести в заблуждение о своих намерениях.
Ибрагим кое-как объяснился по телефону и с елейной улыбкой подсел на краюшек дивана рядом с «бьютифул руси».
– Олья! Олья! – почти стонал он, закатив черные глаза. – Ай эм гуд мэн! Ю лив ин май рум.
При этом его волосатые руки то сжимались в кулаки, то ерзали по брюкам, то порывались дотянуться до Малиных колен. Он никогда не сталкивался с гордыми русскими красавицами и не знал, как вести себя. Его английский словарный запас иссяк на уровне общения с женщинами по заказу. Здесь же оказался совсем иной случай. Турок явно понимал, что перед ним не проститутка. Как истинный бизнесмен, торгующий товар, Ибрагим ощущал себя словно на закрытом аукционе. По его законам все присутствующие должны написать свою цену на листке, вложить в конверт и передать аукционисту. У кого сумма окажется большей, тот и выиграл торги.
Турецко-подданный очень хотел выиграть. При одной мысли, что, вернувшись к себе в Стамбул, он расскажет друзьям, какая женщина лежала у него в постели, нервная система начала давать сбои и рассудок терял контроль над телом.
Упав на колени, мужчинка схватил Мальвину за обнаженное бедро.
– Но, но! – Импозантная сбросила волосатые руки с кружевных колготок и пыталась одернуть слишком короткую юбку.
– О, Олья! Олья! – Турок раскачивался, стоя перед ней на коленях. – Ай лав ю!
Он вытащил из кармана сто долларов и положил банкноту Мальвине на бедро. Это твое – показал жестами Ибрагим, дай только погладить ногу.
– Что, только погладить? – Наша красотка удивленно приподняла брови.
– Ес! Ес! – кивал вспотевший коммерсант.
– Сто долларов, – Маля показала на бумажку, – чтобы погладить одну ногу?
– Ес! Ес! – стонал бедный турок.
– А если две ноги? – Импозантная указала своими прелестными пальчиками, – тогда двести, да?
– О, ес! Ес! – Ибрагим повалился ей на колени, обхватив аппетитные икры ножек.
Мальвина вжалась в кресло. Дело принимало нешуточный оборот. Турок прямо обезумел. Он что-то лепетал, ерзая головой между чашечками колен. Маля еще сильней стиснула ноги. Коммерсант стал лепетать громче, пытаясь продвинуть голову вглубь бедер.
Он мне точно лысиной под юбку залезет, подумала Импозантная. Черт! Какие страстные эти турки! Никак не ожидала. Хорошо, что не носят серег в ушах, как в старину. А то бы все колготки изодрал!
Она пригнулась и сжала ноги, обхватив их руками. Ибрагим отпустил икры и начал что-то быстро говорить, размахивая руками. Он уже не пытался работать головой.
В этот момент постучали. Может, Кэт вернулась, испугалась Маля. Быстро разжав ноги, она поправила юбку и отодвинулась вглубь кресла.
Ибрагим упал лицом на ковер, ударившись лбом о низ кресла. Потом чуть отполз и поднялся с колен. Шатаясь, он одуревшими глазами смотрел на советскую туристку. Лицо его и шея были пунцово-красными, а уши – рубиновыми. Галстук на их фоне выглядел блеклой тряпкой. Остатки прически торчали клочьями волос в разные стороны. Турок зажал ладонями уши. Потом отпустил. Потом снова зажал, словно делал компресс. Не отводя округленных глаз от Мали, он выдохнул:
– О, руси вумен! Крейзи лав!
В дверь постучали еще раз. Пошатываясь, растрепанный мужчина пошел выполнять обязанности хозяина комнаты.
На пороге стоял бармен и держал в руках коробку с пиццей. Расплатившись за доставку, Ибрагим на вытянутых руках преподнес чудо итальянской кухни русской красавице. Мальвина взяла двумя пальчиками пахнущий жаром духовки кусочек. Вкус пиццы напоминал хачапури, которые она периодически ела у Арсена в кафе на Красной. Но наши армянские хачапури были не в пример вкуснее хваленой итальянской пиццы с грибами. Турок умиленно смотрел на нее. Маля хотела взять еще кусочек, но не решилась: вдруг Ибрагим подумает, что она сюда кушать пришла. Выпитые пол-литра виски неудобства, правда, не вызывали.
– Олья, плиз! – Турецкий бизнесмен долил остатки шотландской самогонки в фужер. – Ай лав ю! Ю лив ин май рум! Ай гив ю фри хандрит долларз!
– Сколько, сколько? – переспросила Мальвина.
– Фо хандрит! – Ибрагим начал судорожно шарить по карманам, пытаясь поскорее отыскать элементы наглядной агитации.
Сумма, названная турком, внушала Мальвине страх. Даже не переводя ее в рубли или левы ясно, что деньги немалые. Что это? Плата за риск или за невзрачную внешность лысоватого коммерсанта, который не вызывал у нее ни малейшей симпатии?
– Я, пожалуй, пойду… – наша подружка поднялась с кресла. Турок безумными глазами смотрел на ее аппетитные формы и переминался с ноги на ногу, ничего не понимая и не зная, что предпринять.
– Ай гоу хоум! – высказалась Мальвина по-английски.
– Ноу гоу! Ноу гоу! – Ибрагим умоляюще заломил руки. «Не та сумма, не тот конверт!» – в отчаянии думал он. – «Продешевил! Конечно, продешевил! Это же не болгарская проститутка за сотню. О, аллах! Помоги мне!»
Мусульманин подскочил к Мальвине, присел и подхватил ее на руки. Кровать стояла в пяти метрах от кресла. «Только бы успеть донести» – билась в его голове единственная мысль! Шаг, второй, третий…
И тут Маля, наконец, пришла в себя от неожиданного поворота событий. Она увидела надвигающуюся кровать, почувствовала запах пота схватившего ее мужчины и представила всю дальнейшую постельную идиллию. Пол-литра виски, пачка сигарет и четыреста баксов были моментально забыты, и она со всей силы ударила турка кулаком по лысине. Ибрагим пошатнулся и рухнул вместе со своей импозантной ношей, как бык на бойне. Маля выбралась из-под обмякшего тела турецко-подданого, поправила юбку, лифчик и грациозной походкой двинулась к двери.
– Олья! Ноу гоу! Ноу гоу! – хрипел поверженный турок, стоя на карачках посередине комнаты. – Ай гив ю файв хандрид долларз! Ноу хоум!
– Зараза приставучая! – надменно произнесла наша прима и покинула номер полулуюкс.
– Ты отказалась от пятисот долларов? – растерянно спросила Таня.
Такой реакции от своей подружки я не ожидал. Маля могла и соврать, с нее станется! Но даже если и нет, то она сама решала: переспать с турком за полтысячи баксов или сохранить «девственность». По тону Тани можно понять, что скромная провинциалка взяла бы без колебаний. Это покоробило меня. Деньги деньгами, но здоровье – прежде всего. Я бы и за тысячу зеленых не остался с турком в номере на ночь.
Нинуля, потрясенная историей, молча сидела, уставившись в пространство комнаты. Она безнадежно завидовала Мальвине. В ее жизни не то, что за деньги, даже просто так никто не предлагал прилечь в свою постель.
– Доллары долларами, а венерические болезни – штука весьма неприятная, – спустил я девочек с заоблачных американских высот на болотистую равнину социалистической действительности. – Подцепишь какой-нибудь «испанский воротничок» и бегай потом по вендиспансеру, как таракан по унитазу!
– Какой «воротничок»? – Нинуля вышла из оцепенения и пыталась уловить нить разговора.
– Неважно. Есть зараза и похуже. Можно вообще без потомства остаться.
– Я так понял, – с пьяной задумчивостью проговорил Главный, – что нашу пиццу сейчас кушает Ибрагим. А нам уже и закусить нечем.
– У меня в сумке яблоки, – отозвалась Маля. Ее возбуждение поубавилось. И она уже жалела, что сболтнула лишнего при Сереге. Может и он еще пригодится? Турок-то не сегодня-завтра уедет, да и после случившегося мало ли как себя поведет.
Я наклонился к Сереге.
– Мне нужен час времени…
– Без проблем! – ответил он.
После нескольких минут бессвязного разговора за столом я выманил Танюшу в коридор и увлек к себе в номер. Мне было приятно находиться с ней наедине. Гладить ее белоснежную кожу, ласкать груди, целовать нежные губки. Но моя любовница реагировала на все ласки и старания довольно индифферентно. Словно мы прожили долгую нелегкую жизнь, и секс стал для нее просто обязанностью, но никак не наслаждением. А если ты не всеядный кобель, то отсутствие встречной ласки со стороны женщины превращает близость в обыкновенную физзарядку.
Никакого удовольствия от такой любви я не получил. И когда Таня ушла в ванную, закурил и задумался. Прошло всего два дня, а в нашей компании намечается раскол. Конечно, двух мужиков на четырех, простите, на трех женщин маловато. Тем более, если в работе фактически один. Но я человек не паскудный и не могу спать со всеми по очереди. Бог с ней, с Катей! Она себе, в конце концов, кого-нибудь найдет и успокоится. Мальвина и искать не будет – на нее мужики падают, как сосульки на тротуар. Но чего хочет Таня? Чем я ее не устраиваю? Долларов у меня, правда, нет. Да и левов не так много, чтобы устроить ей сладкую жизнь. Но я не хромой, не горбатый, не больной. Не толстый, не лысый, за едой не чавкаю, в носу не ковыряю, на пол не плюю. Не поймешь этих женщин. Вчера об нее можно было спички зажигать, сегодня холодная как морозильная камера.
Естественно, я не питал к Тане возвышенных чувств, называемых любовью. Но этого обстоятельства и не требовали. Путешествие есть путешествие, и здесь отношения складываются легко и просто, на взаимной симпатии и доверии.
У нас же в компании начали появляться какие-то ребусы взаимоотношений. А разгадывать их нет ни желания, ни времени. Ладно, подумал я, загасив окурок в пепельнице, пустим все на самотек. Будем воспринимать действительность с легкостью и улыбкой.
В дверь деликатно постучали.
– Что, уже час прошёл? – удивился я, увидев на пороге Серегу.
– Вообще-то нет, – замялся он. – Но эта Пьянь проснулась и вместе с Мальвиной отправилась к турку.
– Неужели не все допили?
– А вот этого я не знаю, – развел руками мой друг. – Только номер пришлось освободить. А вы, что еще не наигрались?
– Наигрались, наигрались. Заходи. Будь как дома!
– Спасибо, отец родной!
Через пару минут из санузла выглянула Танюша.
– Ну, я пойду? – не глядя на меня, произнесла она.
– Конечно, милая. Спасибо тебе. Скрасила мое одиночество, – немного иронично ответил я, поцеловал ее запястье и провел рукой по волосам. Волосы были обалденные. Длинные, шелковистые, с желтоватым отливом осенней листвы. И безумно пахли!
За моей подружкой закрылась дверь, и я рухнул на кровать.
– Что-то не то… – медленно произнес Серега.
– Я об этом уже думал. Черт с ними! Пусть делают, что хотят!
– Разве ж я против!? Только компанию жалко!
– Плюнь! Мы что, убогие какие? Сколотим новую.
– Будем спать?
– А по коньячку к отбою?
– Святое дело! – Главный сел в кровати. – Тащи из «холодильника»!
Через минут пятнадцать, когда мы уже потушили свет, вернулась Таня. Она искала ключ от своей двери и надеялась, что Маля оставила его Сереге.
– Очень сожалею, мэм, – пробормотал полусонный приятель, – но обрадовать вас ничем не могу.
– Моя постель к вашим услугам. – Предложил я. – Мне даже будет очень приятно.
Танюша устало покачала головой:
– Пойду опять к Нине.
– Сколько же в наших русских бабах сил! – устало протянул я. – И моральных и физических… Да-а!