Глава VII. Расплата
Очередное зверство еху заставило меня вновь вспомнить о стране гуингномов. Мне был омерзителен Бароун, я презирал фермеров и я опять ненавидел весь белый свет.
«Там в океане есть страна, где все устроено совсем по-другому, – думал я, вспоминая свои беседы с Гулливером.‒ Там нет лжи, предательства и зависти. Не слишком ли быстро я сдался и отказался от своих поисков? Даже если я погибну где-нибудь в море, это более достойно, чем влачить жалкое существование среди этих существ без чести и совести».
Так у меня созрел план, который мог созреть только в голове безумца. Я решил самостоятельно отправиться на поиски страны гуингномов. Было самоубийством выйти на моем суденышке в океан. Но мне было все равно, доберусь ли я на нем куда-нибудь или найду упокоение на морском дне.
Я, в глубокой тайне, начал готовиться к отплытию. Денег у меня было достаточно, я съездил в бухту Коннорс и попросил рыбаков, на попечении которых находился «Радостный», подготовить его к переходу через Ла-Манш. Их удивило количество заказанных мною припасов, но они ничего не спросили. Мой шлюп сослужил им хорошую службу, я закрывал глаза на то, как они его используют, и они были рады услужить мне. Отдав все необходимые распоряжения, я вернулся в Уэмбери.
Не прошло и недели, как из Коннорса прибыл посыльный с известием, что мой шлюп готов к отплытию. Но я не мог уехать, не завершив дела с Бароуном.
Случай представился очень скоро.
Джимми уже жил дома у родителей. Я обычно каждое утро заезжал проведать его. Мальчик полностью оправился от ран, и только обезображенное лицо напоминало о том, что ему пришлось пережить.
В это утро у меня были дела в соседней деревне, и я смог попасть к Джонсам только после полудня.
– Мистер Грин, сказывают, что вы уезжаете от нас, – спросил Джим настороженно.
– Да Джим, я хочу покинуть Англию.
– А я думал, что вы мне поможете стать врачом. Я хочу быть таким, как вы.
– Ты обязательно станешь врачом. Я тебе обещаю.
Мы сидели на скамейке возле их дома. Джим не поднимая глаз, чертил что-то палочкой по пыльной земле.
– Почему они такие трусы? – вдруг поднял он голову и посмотрел на меня в упор.
Я всегда разговаривал с ним как с взрослым. Да он и был уже взрослым в свои тринадцать лет. Дети фермеров не похожи на детей горожан.
– Кто?
– Все. Отец.
– Они не трусы, Джим. И отец твой не трус. Просто он привык. Трудно избавиться от привычки. А когда человек должен каждый день думать о куске хлеба, он не умеет думать о чем-то еще, – ответил я.
– Я таким никогда не буду.
– Я знаю, Джим. Ты уже не такой.
– Мы утром с отцом ездили в поле. Там был Бароун. Он смеялся, когда меня увидел. Посоветовал отцу показывать меня за деньги на ярмарках. А отец стоял и молчал, – голос мальчика дрогнул. Он быстро взял себя в руки:
– Я никогда не буду таким, как отец, – сказал он ровно и даже как-то отстраненно.
– Послушай-ка меня, Джим. Бароун никуда не денется, а нам нужно подумать о твоем будущем. Отец отвезет тебя в Лондон. Там вы найдете доктора Ван-Дейка. Он голландец, но всю жизнь прожил в Англии. Это отличный доктор, мы договорились, что он возьмет тебя на обучение. Он также предоставит тебе кров и полный пансион. Когда он решит, что ты готов, то составит протекцию для поступления в какой-нибудь университет. Деньги на учебу находятся у моего поверенного Джона Саммершита в Лондоне и должны быть выданы по первому требованию. Еще мой поверенный должен ежемесячно выделять тебе по 5 шиллингов на расходы. 30 гиней я передал твоему отцу. Они пригодятся на дорогу, одежду и вообще на всякие нужды. Мы с Джонсом обсудили все это, когда ты еще болел. Это должно обеспечить твое будущее. И поверь, я бы не смог сделать большего и для собственного сына, будь он у меня.
– Я знаю. Бог воздаст вам за вашу доброту, сэр. Но ведь это очень большие деньги и я никогда не смогу их вам вернуть, – сказал Джим
– Мне они, считай, с неба свалились сынок, а там, куда я отправлюсь, деньги не нужны, – я не хотел распространяться про подрабатывавших контрабандой рыбаков.
– Хорошо бы вы меня взяли с собой, мистер Грин.
– Нет. Это путешествие в одну сторону. Я больше никогда не вернусь в Англию. Тебя нужно вырасти, учиться, поставить на ноги младших, – ответил я решительно.
– Когда я вырасту, Бароун за все ответит.
«Он ответит раньше, Джим. Гораздо раньше», – подумал я, поражаясь силе духе этого тщедушного паренька.
Попрощавшись с Джимом, я направился домой забрать свои вещи. В общем-то, почти все необходимое было уже давно на шлюпе. Мне оставалось только захватить свои медицинские инструменты, кое-что из одежды и устрашающего размера крепостной мушкет, который я привез когда-то из Франции. Были еще два седельных пистолета, но из-за вражды с Бароуном я их таскал с собой заряженными.
«Он ответит раньше, Джим, гораздо раньше», – стучало у меня в висках, пока я собирал вещи. Выехав из дома, я, держа наготове пистолеты, направился прямо к поместью Бароуна. Я уже представлял себе, как войду к нему в дом, как вызову его и если он откажется, разряжу оба пистолета в ненавистное красное лицо….
Но события редко складываются так, как мы того хотели бы. Не проехал я по лесу Бароуна и полмили, как из-за кустов прямо на меня выпрыгнули два лохматых чудовища. «Собаки-убийцы» – мелькнуло у меня в голове.
Лошадь шарахнулась в сторону, но я первым же выстрелом успел свалить одну тварь. Другой пес, увидев, как его окровавленный товарищ завертелся по земле, с визгом бросился наутек, но пуля второго пистолета свалила и его. Я успокоил лошадь и начал заряжать пистолеты.
Нужно было спешить, Бароун находился где-то рядом и мог появиться с минуты на минуту. И в самом деле, я едва успел зарядить один пистолет, как услышал сзади конский топот. В следующий миг раздался выстрел. К счастью я в это время уже разворачивался, и пуля просвистела мимо.
Развернувшись, я увидел, что Бароун, остановив коня, лихорадочно заряжает мушкет. Очевидно, мерзавец объехал меня, чтобы напасть сзади. Спасло только то, что разворачиваясь, лошадь в момент выстрела слегка попятилась назад. Я, хладнокровно прицелившись прямо между узеньких злобных щелочек глаз, спустил курок. Но Бароун недаром был военным. В последнюю секунду он, бросив мушкет, резко поднял лошадь на дыбы, и предназначенная ему пуля попала в голову благородного арабского жеребца. Конь рухнул, придавив ногу всадника. Я спешился и медленно подошел к валяющемуся на земле, оглушенному падением врагу. В руках у меня был только хлыст с вплетенным свинцовым наконечником размером с большой желудь. Мы с полминуты молча смотрели друг на друга. Наконец Бароун начал приходить в себя, он с трудом вытащил ногу из-под лошади и вдруг резко вскочив, бросился в сторону. Оказывается, я не обратил внимания, что в десяти шагах от нас валяется отлетевшая при падении шпага капитана. Но капитану Бароуну не суждено было ею воспользоваться. Первый же удар хлыста свалил его с ног. Я начал хлестать его по лицу, голове, куда придется. Вся моя ненависть к подлой породе еху, наконец, вырвалась наружу.
Я был как в тумане, я ничего не видел, только чувствовал хруст ломающихся под ударами свинца пальцев, когда он пытался прикрыть руками голову, чувствовал, как хлыст рвет вместе с одеждой его кожу.
Бароун слал на мою голову проклятья, пытался подняться, но вновь и вновь падал под ударами. Наконец его ругательства превратились в хрип, а вскоре и хрип прекратился. Только тогда я смог остановиться.
Я вытер заливавший глаза пот и только сейчас увидел своего поверженного врага. Он лежал лицом вниз. Его одежда превратилась в лохмотья, ноги были неестественно подогнуты. Я наклонился и перевернул его. Переломанные пальцы ладоней Бароуна словно закостенели, закрывая лицо. Убрав их, я увидел сплошное кровавое пятно.
Бароун застонал. Он был все еще жив, но добить его я уже не мог. Пустота и усталость сменили клокотавшую во мне минуту назад ярость. Я вдруг ощутил себя таким же мерзким еху, как и распростертый на земле мой враг..
Была ли это справедливым возмездием? Поступил ли я правильно? Конечно, он получил то, чего заслуживал, но почему мне так приятно было взглянуть в его окровавленное лицо? Почему его мучения доставили мне такое наслаждение? Ответ был только один – я сам один из еху.
Бароун опять затих. Не глядя в его сторону, я взобрался на свою понуро стоявшую лошадь. Однако мои злоключения не кончились. Не успела лошадь сделать и десяти шагов, как сзади из кустов раздались выстрелы. Я совсем упустил из виду лесничих. Видимо, они пешими отстали от своего хозяина и подоспели только сейчас. Эти выстрелы вывели меня из полузабытья: пришпорив коня, я поскакал в сторону бухты Коннорс.
Я нёсся не разбирая дороги, рискуя загнать коня. Уже остался позади лес. Дальше дорога шла по открытой местности. Мне нужно было до того, как за мной снарядят погоню добраться до видневшихся вдали скал. За ними уже была бухта, где ждал готовый к отплытию «Радостный».
Прошло не менее часа, прежде чем я достиг прибрежных скал. Еще четверть часа ушла на то, чтобы выбраться из них на берег бухты. Я уже видел вдали стоящий на якоре шлюп, как вдруг почувствовал неожиданно наваливающуюся на меня слабость. В глазах потемнело, я понял, что медленно сползаю с коня и теряю сознание.