Глава 2
Обида и медные шестеренки
Паб «Веселая подкова» считался лучшим пристанищем небесников, которые не очень-то любили тех, кто не носил теплых курток с нашивками золотого винта. Лишь адепты маханикусов являлись для них неким исключением из правил. Боевые крылопланы после стычек с Совиным звеном[5] часто чинились в одном из главных цехов отсека Тарсы, расположенном за стенами города на Северных равнинах: наверное, единственное место на всем побережье, где любой уважающий себя ученик мог получить достойный опыт починщика. И пускай платили там сущие гроши, зато кормили на убой, и даже за мелкую работенку держатели ангаров устраивали настоящий пир молодым механикусам.
Дейв, мой близкий приятель, которого я знал еще с приютской скамьи, входил в число таких неопытных помощников.
Частенько сбегая от своего старого мастерового в поисках настоящего дела, он однажды забрел в крайний ангар Тарсы и показал себя с лучшей стороны. Так началось его долгожданное обучение механическому делу. Последний раз, он поведал мне по секрету удивительную историюо том, как ему удалось «вдохнуть жизнь» в старый, всеми забытый «Пеликан» – те-образный крылоплан, который считался на материке истинным раритетом. Я ему, конечно, не поверил, но, не раздумывая, поднял кружку, за долгий полет восстановленной машины.
Опустошив еще одну пинту темного, я отрешенно оглядел малочисленный зал и грустно вздохнул.
– Чего хмуришься? Небось опять твой мудрец чего-то отчебучил? – поинтересовался Дейв.
Мой друг был явным полукровкой, не желавшим мириться со своим туманным прошлым. Поэтому к вопросу о своем происхождении относился весьма трепетно. " Я причисляю себя к прославленной семье ливисов. Только не тех, что родом из морозной тундры, а южных – первых собирателей пара", – говаривал он в такие минуты, и никто не спорил с его довольно смелым утверждением.
Первое время мы еще пытались шутить на эту тему, но за долгие годы нашего знакомства байка о его знатном родителе и тайном заговоре против семьи настолько поистрепалась, что колкости стали редкими, а огонек юмора постепенно угас. И сегодня я не стал реагировать на его высокопарную позу (грудь колесом, а руки уперты в бока) и высоко задранный нос (так высоко, что может уткнуться в потолок).
– Вчера мы предстали перед комиссией, – осторожно начал я.
– Да ну, – псевдо-ливис сделал вид, будто не поверил. – Что же вы представили? Двойную сушилку тряпок или Раскалыватель древесины? – и порадовавшись шутке, гордо присвистнул.
– Ни то и ни другое, – фыркнул я. – Это только твой глухой мастер может изобрести подобную ненужность. Мы пытались продемонстрировать работу пневмопочты.
– И что же?
Нахмурившись, я недовольно буркнул себе под нос:
– Провал.
Дейв зашелся истерическим хохотом.
– Прямо распирает от любопытства: в чем же причина ваших неудач? Или вы все-таки умудрились выгодно втюхать изобретение Цеху?! Погоди. В этом я сильно сомневаюсь. Если бы такое случилось, ты бы уже танцевал на столе туки-стуки[6], угостив своего лучшего друга настоящим фийским вином, а не довольствовался бы этим пойлом.
– Прав на все сто, – согласился я. – Мы с учителем провалились как дилетанты. Хотя постой! Почему это – мы?! – меня даже передернуло. Встрепенувшись, я гордо выпрямился и, ударив кулаком по столу, авторитетно заявил: – Он облажался, а перед комиссией выставил меня. Понимаешь?! Взял и оболгал, как беспризорного щенка. Сочинил, будто я что-то там не подкрутил, не затянул – вот она и взорвалась.
Хлопнув себя по коленке, Дейв уже не смеялся – у него просто не осталось на это сил. Едва слышно постанывая, он продолжал сдерживать очередные приступы гогота.
– И в чем же напортачил твой виртуоз?
– Забыл подписать письмо и оно не нашло адресата, нарушив тем самым последовательность действий, – совсем поникнув, кое-как попытался объяснить я.
– Медные шестеренки! Получается, вы были на финишной прямой, а тут бац, вернее, хлопс и все коту под хвост!
– Приблизительно так, – я отхлебнул еще пива и затих.
– И каков итог? – немного успокоившись, поинтересовался Дейв.
Я пожал плечами и немного подумав, ответил:
– Мистер Босвел выставил меня за порог в тот же вечер. Просто отдал котомку, и сочувственно пожав руку, сообщил, что желает мне удачи… Возможно были и другие напутствия, но я не хотел слушать его лживую болтовню. Еще он вроде намекнул, что если история с изобретением уляжется и комиссия подпишет акт, он будет рад меня видеть у себя в учениках. А пока я должен слоняться где хочу и как могу добывать себе пропитание… Еще он что-то говорил о репутации и деловой хватке…
– Он что же тебе даже патент не выдал? – теперь лицо Дейва выглядело крайне обеспокоенным.
Я кивнул.
– На виртуоза видимо надавили из Цеха. Ты же знаешь – неучам не видать степени как своих ушей. А если провалил испытание – тут и подавно держись, свои же сгноят. Так что теперь я вольная птица, только вот куда лететь, ума не приложу.
– Да, дела, – вздохнул друг. – Похоже наши выжившие из ума учителя, как вино, достигли того возраста, когда напиток превращается в уксус, – и махнув рукой, добавил: – Не переживай, найдем мы тебе работенку.
– Без патента? – я заметно приободрился. Проблемы, которые казались мне ядовитыми змеями, жалящими за пятки, отступили в мгновение ока. Хотя не скрою, некое волнение все же осталось. И Дейв это заметил.
– Не думай, скорняком не устрою. И дровосеком тоже. Будешь делать то, чему учился не один год.
– Хочешь сказать, что без подписи Цеха меня допустят к летным машинериям? – не поверил я.
Дейв заговорчески посмотрел по сторонам, и видимо убедившись, что нас никто не подслушивает, изрек:
– Именно так. И если повезет, получишь степень самостоятельно, без участия твоего предателя-виртуоза.
Подняв кружки, мы громко чокнулись и сделали внушительный глоток. Оторвавшись от напитка, Дейв вытер рот рукавом, поманил меня пальцем и перегнувшись через стол, тихо произнес:
– Только, чур помалкивай! Кто спросит: лучше ничего не говори. Там болтунов не любят…
Я понимающе кивнул, совершенно не представляя, где находится это самое «там», куда он собирается меня отвести. Но вместо закономерного вопроса, я клятвенно заявил:
– Я твой вечный должник.
– Будет время, сочтемся, – уверил меня Дейв. – Иначе и быть не может, медные шестеренки.
У входа послышался громкий топот, и в зал, словно стая бизонов ввалились несколько высоких плечистых небесников. Все светловолосые с короткими прическами под еж, и маленькими косичками позади – как велел военный устав. Я слышал, что чем длиннее был этот символ принадлежности к братству летунов, тем больше был их авторитет. С одной стороны несусветная глупость, а с другой – наглядное отличие. У военных же всегда так: меньше слов, а больше дело. Покажи, насколько ты крут и не трави понапрасну байки. А у небесников подобные постулаты являлись настоящей религией. Даже у тех, кто становился гражданским пилотом, угадывалась особая дисциплинированность, выправка и четко поставленная речь.
Обменявшись любезностями с хозяином паба, небесники заняли противоположный от нас столик и стали шумно обсуждать какой-то сложный или, скорее всего, единственный в мире неповторимый вираж.
Один из пилотов прислонив правую ладонь к левой, стал крутить над столом сложные фигуры пилотажа, изображая резкие падения, взлеты и комментируя каждое движение. Приятели поддерживали его громкими выкриками: «Крылатая Форта!» Насколько я был осведомлен – это означало высшую похвалу почти у всех небесников.
– Что, хочешь к этим тупоголовым гигантам податься? – заметив мой взгляд, поинтересовался Дейв.
Я только хмыкнул:
– Как же, нужен я им как молнии Тары. С таким багажом за плечами мне будет позволено разве что смахивать пыль с какого-нибудь простенького «Комара» с испытательным сроком в пятьдесят инчей.
– Для тебя, – на лице Дейва появился загадочная улыбка, – думаю, изберут именно такой график.
Я недовольно зыркнул в его сторону. Сегодня шутки приятеля хотя и были не уместны, но, безусловно, достигали своей цели.
– Стало быть, твои слова легче медяка…
– Почему? – не понял Дейв.
– Еще минуту назад ты обещал мне работу именно у небесников…
Прищурившись, приятель долго ничего не отвечал, а затем покачал головой:
– Не совсем так. Я говорил, что машинерии будут летные, не больше того…
Теперь я окончательно перестал что-либо понимать. Если я не ошибался, то устроиться механиком в частные ангары, где служили гражданские летуны, было еще сложнее, чем к военным, которые зачастую редко смотрели в бумаги – им был важен профессионализм, а не красная печать Цеха в нижней части патента.
– Ни к частникам и ни к военным… Тогда к кому? – здраво рассудил я.
– Узнаешь, – Дейв опустошил бокал и добавил: – Только подтверди-ка еще раз, ты согласен?
– В моем положении… Мог бы и не спрашивать.
Дейв улыбнулся, посмотрел куда-то в бок, кивнул и, хлопнув меня по плечу, произнес:
– Тогда чего же мы ждем? Вперед! До второго ужина я должен представить тебя новому работодателю, который не даст моему другу умереть с голоду.
Я успел заметить, как в дальней части зала возникла фигура – возможно просто одинокий посетитель, – и исчезла в подсобных помещениях паба. Поспешив за Дейвом, я не стал придавать этому факту особого значения.
Улица встретила нас невыносимым шумом. Настоящий калейдоскоп фырчащих, бурчащих, трещащих и иных невоспроизводимых звуков навалились на нас со всех сторон.
Отсек Серых труб, как его называли местные или Промышленный альянс – как было написано на городских таблицах, был не самым лучшим местом для прогулок. Особенно сегодня. В месяц презентаций сюда съезжалось такое количество толстосумов, что голова шла кругом от их дымящих кортежей заполонявших не только узкие улочки нашего города, но и все небесное пространство над ним. И тогда, механические кареты разрывали тишину звонкими клаксонами, дирижабли – оглушающими трубами-оповещателями, а возмущенные прохожие – лужеными глотками. Каждый хотел продемонстрировать свое превосходство, тем более в таком щекотливом вопросе, как лидерство на запруженной дороге. В такие минуты элементарная вежливость уходила на второй план, и каждый мнил себя не ниже мэра или члена Верхушки. Поэтому и возникали бесчисленные заторы, стычки и наконец, просто аварии.
Я слышал, что пару недель назад министерство издало указ усилить патрулирование промышленного отсека, – но положение это не исправило. Перегруженные улицы не могла контролировать даже армия блюстители. Сколько они не бились – толпа и создаваемой ей хаос был сильнее.
– Осторожно! – Дейв дернул меня за рукав.
Почти вплотную к бордюру, словно ураган, пронесся массивный кэб рассчитанный минимум на десять пассажиров. На крыше, слева, развивался маленький оранжевый флажок, перечеркнутый тремя параллельными темными линиями. Я погрузил вознице кулаком.
– Бесполезно. Это заказной, – со знанием дела заявил Дейв.
– Спасибо, приятель. Ты представь: он даже меня не заметил, – справедливо возмутился я.
– И никого не заметит, – поддержал меня друг. – Они под защитой Верхушки. Так что мой совет – таким лучше дорогу не переходить.
– Да он бы меня задавил и…
– И что? Кинул бы пару монет на погребение и дело с концом.
– А блюстители?!
– А блюстители отписались бы и закрыли дело. Много ли таких неаккуратных как ты по улицам ходят. Целые толпы! А заказные кэбы на вес золота, вот и думай сам, – разъяснил Дейв.
Я ничего не ответил, потому что мой всезнающий друг был абсолютно прав. Наш скромный городок знаменитый лишь самой большой в западных землях взлетной поляной и музеем первых крылопланов, которые изобрел наш соотечественник, – по сути своей, в столице считался сущим захолустьем. Поэтому каждый представитель Торговый ассоциации пребывавший к нам с дружественным визитом, являлся персоной либеро – наделенной небывалыми полномочиями.
Конечно, и в нашем городке хватало богачей, но сделки совершенные с крупнейшими промышленниками столицы всегда приносили гораздо больше прибыли, нежели местные контракты. И знал я это не понаслышке. Мой прежний учитель мистер Босвел обычно производил закупки у одного и того же леприхуна Ал-Хима. И каждый раз после торгового визита виртуоз заявлял, что его нещадно обманули и причина тому – непомерная хитрость этих маленьких противных карликов, и он с удовольствием нашел бы поставщика в столице, где царил порядок и честность. А у нас, в Плакте, властвовали эти маленькие бестии – леприхуны. Конечно, они были не так жадны как коблинаи, – зато в умении обмана им не было равных. Чуть ли не каждый день местные газеты трубили о новом стычке этих двух рас в момент подписания очередной несостоявшейся сделки.
– А куда мы идем? – оторвавшись от своих мыслей, поинтересовался я.
– Когда доберемся, увидишь. И поверь мне, не разочаруешься, – продолжил интриговать Дейв.
На улицах сегодня, в прочем, как и всегда, было многолюдно. Щурясь от яркого летнего солнца и вдыхая пыль, смешанную с человеческим потом и слегка приправленную выхлопными газами, я пытался не упустить из виду темно-синюю куртку Дейва. Ускорив шаг, он едва не ускользнул от меня, обогнав неуклюжего циклопа.
– Погоди… Да погоди ты! – запыхавшись окрикнул я его.
– Некогда, – отозвался Дейв. – Ал, не любит когда опаздывают.
Вначале я не разобрал его слов, а когда понял что к чему, было уже поздно.
Свернув к серым низким постройкам, окна которых были скрыты массивными металлическими ставнями с огромными заклепками, я почувствовал неприятный запах нечистот. В здешних местах, наверное, до сих пор не было канализации, и жители справляли нужду прямо в проулках.
– Отвратительное место, – озираясь по сторонам, без тени сомнения заключил я. – Тут, наверное, куча всяких болезней.
– И никаких посторонних глаз, – думая о чем-то своем добавил Дейв.
Хотя с его утверждением я бы не согласился. Всю дорогу от центральной улицы до заброшенного дома, напоминавшего выбитыми рамами и обвалившимся балконом рваный башмак, я чувствовал не себе неприятные посторонние взгляды. Но главное было не наличие неведомых соглядатаев, а их количество. Ни пять или восемь, а гораздо больше… Если я не ошибался, за нами следило, по меньшей мере, три дюжины неведомых личностей.
Остановившись возле прогнившей двери, которая давно поросла серым мхом и была исполосована лезвиями, Дейв постучался. Необычно. Сначала несколько раз коротко, потом сделал паузу и воспроизвел условный сигнал еще три раза подряд.
Ответом стала тишина. Поежившись, я нервно обернулся.
Возле воняющей кучи хлама возникла небольшая серая тень. Забравшись на самую верхотуру, она выпрямилась и в свете заходящего солнца стала настоящим гигантом. Только сейчас я понял, что это всего-навсего зубастая крыса.
Заметив мою реакцию, Дейв поднял валявшийся булыжник и зашвырнул в носатого хозяина помоек. Крыс прижал голову и устремился прочь.
– Постоянно здесь носятся, – признался друг и вновь повернулся к двери.
Стук повторился. И на этот раз я услышал тяжелые, неспешные шаги. Что-то огромное приближалось к нам с противоположной стороны преграды.
Лязг открывающихся замков растянулся на несколько долгих секунд, словно дверь имела бесчисленное количество секретных штырей и защитных механизмов.
Протяжный скрип.
Подняв голову я уставился на огромного циклопа.
– Ну? – глухим басом поинтересовался громила.
– Мы к мистеру Клеверу, – дрогнувшим голосом ответил Дейв.
– Ну? – повторил свой вопрос циклоп и медленно выступил из сумрака коридора. Его лицо было украшено множеством темно-синих татуировок, хотя на сильно загорелой коже они больше напоминали огромный синяк, чем сложную вязь причудливых узоров.
– Он нас ожидает, – настойчивее произнес мой приятель.
Нахмурившись, циклоп немного помолчал, обдумывая слова Дейва, а затем, потоптавшись на месте, и почесав затылок, сказал.
– Тогда ты должен знать слова, – а затем сделал шаг вперед и оказался, чуть ли не в паре дюймов от нас. В лицо пахнуло тухлой рыбой – любимым лакомством одноглазых. Но ни это было самым страшным. В руке циклопа маятником покачивался шестопер – опасное оружие, которое я видел всего пару раз в жизни.
Дейв замялся.
– Ты что забыл пароль? – всполошился я.
– Не мешай, иначе не вспомню. Медные шестеренки! Клевер же говорил мне…
– Ну? – потребовал циклоп. И судя по его каменному лицу, терпение великана было на исходе. – Или слова, или лишитесь языка!
И я понял, что вот теперь-то, уж точно влип в историю. Циклопы всегда были немногословны и никогда не бросали слова на ветер. А еще, они очень любили украшать свою грудь бусами из человеческих ушей, языков и пальцев.
Жуткий привратник сделал еще один шаг вперед, смещая нас со ступенек.
Отступив назад, я уже приготовился дать деру, когда Дейв внезапно прошептал:
– Хвост трясогузки стоит дорого!
Циклоп насупился, закатил глаз, будто пытался что-то вспомнить и через пару ударов сердца, удовлетворенно кивнул.
Дейв посмотрел на меня, и гордо подняв подбородок, приветливо кивнул, мол, видишь, как я все устроил. Хотя мое настроение резко испортилось, и я уже не был уверен: нужна ли мне работа в "таком" месте, но отступать было поздно.