Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 28 число 5 месяца, воскресенье, 16:00
Автобус с виду был практически готов. По крайней мере, по нему больше никто не лазал, ничего не варил и не прикручивал.
И даже перекрашен он уже был в нечто футуристическое, я бы даже сказал – пуантильное[38]. И окнам тонированным досталось. Остались они такими же черными, но утратили четкие геометрические очертания. А кое-где на них даже брызги разноцветные добавились. На камуфляж это было вообще не похоже. Никак. Бред пьяного Малевича[39].
Ладно, потом послушаем оправдания Олега.
В ангаре появились новые столы, у которых что-то через большую настольную лупу химичил Проф, подсвечивая себе футуристической лампой с пятью управляемыми софитами. По помещению разносился характерный запах канифоли.
Олег что-то увлеченно черкал, сидя за своим столом спиной к Михаилу.
Больше никого в ангаре не было.
– Хеллоу, бойз, – громко сказал я, появляясь там в обнимку с Катей. – Как тут поживает наша монстра?
Оба мастера одновременно оглянулись.
Проф посмурнел.
Олег расцвел.
– Здравствуйте, Катя, как вас давно не было у нас в гостях, – вскочил на ноги Олег и вприпрыжку подбежал приложиться губами к ручке красавицы. Получилось это у него неловко. Однако на этот раз его лапы были чистыми. Меня же он просто не заметил. Как не было.
Катя милостиво дала поцеловать свои пальчики и широко улыбнулась.
Оставив Олега выписывать вокруг Кати сложные па брачного танца молодых бабуинов, направился к радиопрофессору.
– Здравствуйте, Михаил, чем порадуете?
– И вам не кашлять. – Проф попытался встать, но, чертыхаясь под нос, запутался в кобуре и ремне, который тщетно пытался поправить на нужную ему длину. Сидя за работой он, видимо, ремень распустил, чтоб на пузо не давило, вот кобура с «макаркой» и слезла. А выглядеть неловко он не хотел.
Я отвернулся, чтобы не смущать человека, и понаблюдал за Олегом с Катей, которые обходили «путанабус» и Олег что-то увлеченно ей объяснял, размахивая руками как заправский экскурсовод. На что Катя делала большие глаза и хлопала ресницами, как бы поощряя.
Наконец Проф решил, что с его гардеробом все в порядке, и стал доступен к общению.
– Вы слушаете?
Я обернулся.
– Да-да.
– Ваш заказ практически готов, хотя и пришлось мне попотеть с ним до бубонной язвы, – махнул он рукой.
– Денег больше оговоренного не дам, – тут же ответил я.
– А я и не прошу. Я констатирую факт, – Михаил пошмыгал носом. – В салоне автобуса оборудовано место радиста, на которое осталось только установить аппаратуру; все разъемы, разводы, антенные гнезда уже на месте. Динамики громкой связи тоже. Но это потом. А сейчас поглядите на это, – показал он рукой на стол.
На столе лежали три плоских черных металлических ящика, размером с два ноутбука, поставленные друг на друга, один из которых был раскрыт и все его «кишки» виднелись наружу. Но информативности в этом не было никакой. Платы были залиты непрозрачной разноцветной эпоксидкой. Да и снаружи не наблюдалось никаких кнопок и верньеров. Просто черные ящички крашеной жести.
– У меня только один вопрос к вам остался: вы постоянно с радистом будете ездить?
– Не факт, – ответил я.
– Тогда у вас будет такая конфигурация связи: у водителя на торпедо закрепим две небольшие мобилки – простенькие, чтобы можно было связаться с любым таким же долдоном на дороге. Они перекроют наиболее используемые здесь водителями диапазоны. А основная мутотень будет на рабочем месте радиста, на стойке. Туда пойдут эти вот…
Он вынул из наколенного кармана носовой платок и смачно высморкался.
– Все три ящика? – уточнил я.
– Все три. Тут и рация, и мощный сканер, и усилитель на пятьдесят ватт. И еще туда нужен ноутбук. Тут такой якорный пень, что дальняя связь и связь на УКВ с «ходилками»[40] будут управляться с компа, обеспечивая параллельный процесс. И не́хрена радисту лазить по аппаратам будет. Как я настрою – так там больше ничего не крутить и никуда ничего не вткнувать, а то язва-плешь-гнутый-глыч, я не гарантирую того, что вам ваш радист тут навткнувает. – Проф явно затронул болезненную для него тему.
– Программы какие-то для ноута нужны?
– У нас все как в лучших домах Лондона, – он сказал последнее слово, сделав ударение на втором «о», – диск с прогами входит в комплект, но первичную их инсталляцию я сделаю сам. И вам даже не придется прикасаться к основной рации – все управление будет через ноутбук и автоматизировано, насколько это возможно. Антенна также будет управляться с компа автоматически. Напортачит где радист – перезагрузите прогу и по новой со связью будет у вас все в порядке.
– А сканер? – уточнил я про свой основной головняк.
– Все с компутера будет работать, японский пень. У вас там какая операционка стоит? – Михаил снова полез за платком.
– Местная «Винда». Тут куплена, на Овальной площади. И ноут армейский, хоть об стенку кидай.
– Это нормально. Это, язва-плешь, – то, что доктор прописал. – Проф потер ладонями, как муха перед обедом. – Хуже было бы с заленточной «Вистой» или еще с какой хренью извращенным сексом заниматься. Хотя и с ними можно, но прогу писать пришлось бы отдельно. А так стандартная, отработанная. Глюки все выловлены. Ругани с железом нет.
Слушая, я искоса кинул взгляд на Олега и Катю. Там было без изменений: Олег пел, распустив перья, Катя робко его в этом поощряла, хлопая длинными ресницами; правда, на пионерском расстоянии.
– А от какой фирмы эти аппараты, я что-то шильдиков никаких на этих ящиках не вижу?
Проф поднял на меня глаза, отвлекшись от железок. И, слегка наклонив голову к левому плечу, сказал устало:
– Так вам шашечки или ехать?
– Только ехать, – поднял я руки, сдаваясь его логике.
– Ну и на хрена вам тогда, якорный пень, гнутый шильдик на моей работе? Для понтов? Это же не фабрикация, а эксклюзив. Хай энд[41]. Впрочем, если хотите, могу нарисовать. Вас такой устроит?
Он быстро начеркал что-то на листке бумаги и подал мне на ознакомление.
Там четким чертежным шрифтом было написано «PROFradio».
Я усмехнулся, кивая положительно.
– Когда все будет в сборе?
– Когда ноутбук принесете.
– Гут, – подытожил я дискуссию.
– Что? – переспросил Михаил.
– Хорошо, говорю, – и добавил важный вопрос: – А когда моих девок будете учить на радисток Кэт?[42]
– А как ноут принесешь. – Глаза Михаила были безмятежны.
– Хорошо, тогда я их подошлю с утра.
– В десять, не раньше. Я спать люблю утром. – Проф почесал левой рукой задницу.
– В три тысячи экю укладываетесь? – не упустил я уточнить шкурный вопрос.
– Да, – подтвердил Михаил, – но только «ходилки» будут самые примитивные. Всего восемь каналов связи и реальные три километра дальности друг от друга и четыре – четыре с половиной – с автобусом. И сканера в них не будет. Просто будете командовать, на какой канал переключаться, радист нужную клавишу нажмет, а компутер будет для них сам частоты подбирать. Или без компа – просто голосом гаркните: а ну, суки, все перешли на третий канал! Юзеру останется только на кнопку с цифрой «три» нажать.
– Вода, пыль, удары? – уточнял я значимые параметры.
– Обрезиненные корпуса. Все в стандарте, как для военных. Но не более, – прояснил Проф.
– А большего мне и не надо, – ответил я удовлетворенно. – С зарядниками у нас что?
– Будут под торпедо укреплены батареей у выходной двери автобуса. Все двенадцать. Так что можно будет их подзаряжать на ходу.
– Просто отлично. – Пока меня все устраивало. – А дальняя связь?
– Все будет зависеть от того, какая вышка у того, с кем захотите связаться. К примеру, у Нью-Рино не проблема связаться практически со всеми обжитыми анклавами севернее Залива. Только у вас это будет как радиопередача, можете их музыкальные программы на громкую связь в салоне выводить. Со ста километров, наверное, с ними свяжетесь уверенно. В остальных местах – максимум двадцать – двадцать пять километров взаимной голосовой связи в зависимости от рельефа, тудыть ее, местности. Ну, тридцать максимум, если там машина с такой же гнутой антенной, как у вас.
– Странно, во Второй мировой войне партизанская рация на несколько тысяч километров стучала… – пробормотал я несколько недоуменно.
– А принимала антенна на Шаболовской радиовышке в Москве, высотой в сто пятьдесят метров, – перебил меня Проф. – Про нее в мире еще говорили, что Коминтерн[43] без трусов, но в галстуке. Ни хрена у него нет, а вышка сто пятьдесят метров, якорный пень, есть. Тут такая вышка только в Нью-Рино – и то, блин горелый, до ста метров не дотянула. Хотя можете туда шифровки слать, я только тогда вам ключ присобачу на всякий пожарный, а вот азбуке Морзе[44] сами своих радистов учить будете. Я на такое не подписывался.
– А голосом?
– А голосом – только от них, как в коммунальную радиоточку, – развел руками Михаил. – Это же радио. Наука, имеющая столько же объяснений, сколько людей, ее изучающих.
– Хорошо. До завтра. Девочки и ноут. Я ничего не забыл?
– Нет, все остальное, гнутый глыч, у меня самого есть. – Проф гордо приосанился.
– Аванс нужен? – затронул я главный вопрос.
– А на хрена? – удивил меня Проф и тут же пояснил: – Не заплатишь ты, так, японский пень, другие купят. И даже дадут дороже по деньгам. Такой товар здесь не задерживается. Вот поставлю. Испытаю. Тогда – извольте в кассу.
– А когда испытывать будете?
– Завтра.
– Кстати о гарантии. Какая она у вас?
– Три года, если это моя работа. А на фирменные выкрутасы заленточные тут никаких гарантий быть не может в принципе. По причине отсутствия присутствия сервиса фирмы-производителя.
– И если что…
Но меня тут же перебили.
– Тогда находите меня, и я вам все делаю бесплатно. В течение трех лет со дня полового акта приема-передачи.
– Логично, – согласился я. – Вот только искать вас где тогда?
– Тута. Или в Демидовске. Вот докоплю денег на грузовик и махну в Рассею. Надоел мне этот Вавилон. – Михаил отошел от меня и сел на свое рабочее место, всем видом показывая, что аудиенция закончилась.
Договорившись обо всем с радиопрофессором, подошел к Кате с Олегом, обломав последнему своим появлением весь кайф. Хотя Катя поработала качественно: Олег тек, как воск на солнышке. Возможно, даже периодически поллюционировал. Ну, это я так, в порядке шутки юмора издеваюсь. Исключительно для себя. Не вслух. Вслух сказал другое, как можно более нейтрально, хотя от вида автослесаря жестко пробивало на хи-хи. Неужели и я так же со стороны глупо выгляжу, влюбившись?
– Олег, пора бабки подбивать, как мыслишь?
Отошли к Олегову столу. По дороге я незаметно сделал Кате знак ладошкой, чтобы не отставала.
Потом был непродолжительный торг. Не столько в цене на агрегаты, тут все было прозрачно, сколько на цену работы. При поддержке тяжелой артиллерии в виде Катюши мне удалось Олега существенно подвинуть в окончательном расчете.
И все шло лучше некуда, да вот не вовремя приперся в ангар рыжий, как Чубайс, Вова, который оказался напарником Олега по бизнесу.
И вот незадача, пришлось-таки начать торговаться по новой.
На Вовины гормоны Катина сексапильность не подействовала вообще, так же как ранее на капитана Немцова. Но тут уж на вкус и на цвет у всех фломастеры разные. Может, он мальчиков любит? Или негритянок преклонных лет? Поди узнай заранее.
Торговались жестко, но, добазарившись до двух с половиной тысяч экю за все, кроме радио, ударили с Вовой по рукам. Михаил получал плату отдельно.
Настроение было слегка подпорченным, хотя Вовина губа раскатывалась изначально тысяч этак на пять. А Олега, до появления Вовы-Чубайса, я уже сократил до тысячи девятисот экю.
Однако не все было так печально, как казалось поначалу. Из общей суммы я тут же вычел ранее выданную Олегу в аванс пятихатку[45], о чем Вова либо не знал, либо забыл. И за старые пять колес с автобуса еще по тридцатничку за каждое с Вовы слупил, чисто по-человечески; все же диски и покрышки были почти новые, хотя ранее я хотел оставить их Олегу просто так. Но тут – с Вовой, я пошел на принцип. В итоге, общая сумма тяги из моего кармана снизилась до одной тысячи восьмисот пятидесяти экю. Вполне уже приемлемо для моего бюджета. Вот так вот, даже без тяжелой артиллерии обошлось. А что глотки подрали – так то ж в удовольствие.
Олег, хитро переморгнувшись с Вовой, неожиданно предложил:
– Жора, мы можем скостить тебе еще полторы сотни, если ты позволишь разместить на автобусе наш шильдик.
– Да что за день такой сегодня – шильдиковый, – усмехнулся я и предложил этот шильдик заранее показать, а то вдруг мне за него стыдно будет. Бывали прецеденты.
В прошлом веке, в восьмидесятых годах, в школе еще, фирменные джинсы были вещью статусной, стоили дорого, и только с рук у спекулянтов или дипломатов, которые в принципе были такими же спекулянтами. В магазинах если и появлялись бразильские «левиса»[46] по 21 рубль, то очередь охватывала здание кольцами, как боа-констриктор[47] свою жертву. В шесть утра надпись на руке, указывающая на номер очереди, уже имела четыре знака. Но и такое было редко. В «Березках» джинсы шли по 60 чеков[48]. Чеки на руках один к двум рублям меняли. Так что сто двадцать рублей полюбасу готовить надо было, если жажда была джинсы носить. А то и сто сорок.
А тут как раз появились за бугром джинсы из вельвета, то есть не джинсы, как таковые, а штаны джинсового покроя, но из ткани в мелкий рубчик. И по статусу они, как новинка, котировались в нашей среде даже выше «блю денима»[49].
Вельвета в стране было завались, в том числе, если места знать, – то и мелкого, и крупного, и вообще любого. И цветов выбор был богатый.
А у меня мать хорошо шила.
Вот ко мне и подкатили два одноклассника с предложением уговорить ее пошить им по паре джинсов, за деньги, естественно, а они мне лейбл фирменный со старых джинсов подарят за это, уже на мои штаны. В общем, по рукам ударили. Выкройку фирменную пацаны с западного модного журнала притаранили (у одного дядя был помощником военного атташе где-то в дебрях Южной Америки).
Маман моя также не отказалась подзаработать тридцатник за пару вечеров. У нее месячная зарплата тогда была 140 рублей.
В итоге мы, все трое, через неделю были в статусных обновках. Только у них на штанах красовались престижные шильдики «Lee Cooper»[50], а у меня «Maricone» с допиской, что это мое счастье «hencho en Mechico»[51]. Но на таком же, фирменном куске тонкой светло-коричневой кожи.
Так и ходил гордый несколько месяцев, пока одна добрая душа не просветила, что по-испански «марикон» означает не только птицу сороку, но еще и пассивного пидораса. Вот так вот.
Оттого я с этими лейблами-шильдиками по жизни всегда был крайне осторожен. Но то, что мне показали эти «двое из ларца», было вполне нейтральным. Даже без тени подначки. Квадратная гальваническая пластинка с чернением. Сверху надпись «tuning», снизу – «porto-franco». В середине, крупнее раза в три – «4WD».
Номана!
Мы согласные.