3 глава
Я даже привстала со стула, застыв с конфетой в руках. Парень из метро. Я ожидала увидеть здесь кого угодно, но только не его. Молодой человек бросил на меня долгий взгляд, потом все же повернулся к Цареву и небрежно сказал:
– Ты мне нужен сейчас, это срочно.
Я смотрела то на одного, то на другого и вдруг поняла, почему Царев показался мне таким знакомым – он наверняка отец или родственник этого наглого парня. Они очень похожи.
– Вон выйди, – медленно, растягивая каждое слово, сказал Царев и указал парню на дверь. Тот усмехнулся. Жестко, не так, как мне в метро. Но вместо того, чтобы уйти, молодой человек сел на соседнее кресло и фамильярно закинул ноги на стол. Будет скандал. Скорей всего, при мне. Я такое терпеть не могла. Царев поставил чашку с кофе и привстал, не сводя глаз с посетителя.
– Я сказал – выйди вон и подожди, пока я не закончу.
Парень улыбнулся, достал сигарету и закурил.
– Не то что? Я твой сын, этот дом принадлежит мне так же, как и тебе. Я имею полное право находиться там, где захочу.
Он вдруг посмотрел на меня и протянул мне руку.
– Руслан.
Я смутилась – присутствовать при семейной сцене совсем не хотелось.
– Я, пожалуй, пойду, – несмело возразила и повернулась к Цареву, приподнимаясь с кресла.
– Сядьте на место.
Я села, тон Александра Николаевича не терпел возражений.
– Руслан, подожди меня в библиотеке или кабинете, – уже более дружелюбно попросил хозяин дома. – Здесь незнакомая женщина, дизайнер. Нам нужно обсудить контракт.
– Ну, почему незнакомая? – парень подмигнул мне, и я почувствовала, как начинаю краснеть. Никогда мужчины, а тем более такие молодые, не смотрели на меня подобным взглядом – раздевая до трусов, нет, наголо, пронимая до костей. Более наглых глаз я никогда не видела, бесстыжих и обжигающих. У меня в горле пересохло, я перевела взгляд на Царева.
– Мы случайно познакомились в метро, – сказала я тихо.
– Совершенно случайно, – подтвердил Руслан. – Но она так и не сказала мне, как ее зовут.
– Оксана Владимировна. Главный дизайнер фирмы «Горизонт». Она будет заниматься моим проектом с гостиницами. Если, конечно, согласится.
Руслан снова посмотрел на меня.
– А я думал, она твоя новая секретарша.
Прозвучало очень двусмысленно – будто он меня обозвал. Я почувствовала себя немного униженной и вспыхнула. Вместо меня ответил его отец:
– Веди себя прилично. Оксана Владимировна – профессионал. Я мечтаю заполучить ее в качестве своего сотрудника.
– Только в качестве сотрудника?
Брови парня скептически приподнялись, он стряхнул пепел на пол и пустил дым в мою сторону, продолжая нагло меня осматривать. Теперь он бросил взгляд на мои ноги, и я подвинула их под стул, свела вместе колени и поправила юбку.
– Оксана Владимировна, оставьте нас на минутку, будьте добры.
Голос Царева вибрировал от еле сдерживаемого гнева. Я тут же подскочила и быстро вышла за дверь. Едва переступив порог, прислонилась к стене и вздрогнула, услышав яростный рык хозяина дома.
– Ты что себе позволяешь, сопляк? Ты какого черта ворвался в дом? Тебя звали? Приглашали? Ты зачем женщину оскорбил?
Он меня оскорбил? Я даже не поняла, все его чертовы глаза. И вдруг кровь бросилась мне в лицо. Да, черт его раздери, он меня оскорбил – намекнул, что Царев приглашает меня вовсе не для работы дизайнером.
Какая же я дура, сидела глазками хлопала. Надо было ему по физиономии заехать и гордо уйти, бесхребетная идиотка.
– Я бабки у Суслика забрал.
– Не понял.
– Бабки у меня, пол…
В этот момент дверь захлопнулась, и их голоса затихли.
Я осмотрелась по сторонам. Повсюду картины: абстракция, очень оригинальная и неизвестная. Хотя я любила живопись и могла узнать картины многих художников. Кто такой этот Царев? Почему я никогда раньше о нем не слышала? А вдруг он бандит? Или криминальный авторитет?
Я рассмеялась собственным мыслям. Ага, вор в законе, сериалов насмотрелась. Дверь кабинета распахнулась, и парень прошел мимо меня быстрым шагом, даже не взглянув. Вдруг с силой ударил кулаком о стену, а я зажмурилась. Он ловко перепрыгнул через перила и сбежал вниз по лестнице.
– Оксана Владимировна, – я обернулась и увидела Царева. Тот виновато улыбался. Я бы сказала, смущенно. Поправил очки, потом нервно дернул галстук.
– Простите. Мы могли бы продолжить беседу?
Возвращаться в кабинет мне уже не хотелось.
– Я подумаю над вашим предложением и дам вам завтра ответ.
– Обиделись на Руслана? Не обращайте внимания. Мальчишка. Юнец, молоко на губах не обсохло, а считает себя хозяином жизни. Знаете, какая сейчас молодежь. Он не хотел вас обидеть, это он мне решил насолить. Отцы и дети – извечная проблема. Вот ваш сын подрастет, и поймете.
Я кивнула.
– Я сейчас попрошу, чтобы вас отвезли домой.
– Нет, спасибо. Просто такси мне вызовите, хорошо?
Александр Николаевич потер подбородок. Он был озадачен и смущен. Поведение сына явно выбило его из колеи.
– Хорошо. Я вызову вам такси.
– Спасибо. Подожду во дворе.
– Вы можете и в холле подождать.
– Я лучше на воздухе, как раз дождь кончился. Люблю запах мокрых листьев и асфальта.
– Как скажете. Был рад знакомству.
Царев пожал мне руку и проводил до дверей.
Когда я оказалась на улице, то наконец-то вздохнула полной грудью. Нет, мне не нужен этот чертов контракт. Странная семейка, словно они что-то скрывают. С ними лучше не связываться. Интуиция подсказывала мне, что нужно бежать отсюда без оглядки. И неважно, сколько денег предложил этот олигарх. Или кто он там? Я чувствовала опасность. Подул ветер, и я подняла воротник пальто повыше. Холодно, пробирает-то как. Скорее бы такси приехало, не то я тут продрогну. Я, пританцовывая, прошлась по тротуару и снова посмотрела на дом. Шикарный особняк, ничего не скажешь. Я о таком и мечтать не смела. Мечты…
Послышался шум подъезжающей машины и грохот музыки. Черный «мерседес» подкатил прямо ко мне. Окна затемненные, сам автомобиль блестит, как новенький. Стекло с моей стороны опустилось, и я увидела Руслана. Щеки тут же вспыхнули. Он смотрел на меня и жевал жевательную резинку.
– Подвезти?
– Такси сейчас приедет.
– Как знаете.
Стекло медленно поднялось и «мерседес» на бешеной скорости рванул с места, визжа покрышками по мокрому асфальту. Машина проехала несколько метров. Вдруг на той же скорости дала задний ход и остановилась напротив меня. Передняя дверь открылась, и Руслан склонился в мою сторону.
– Поехали. Я не кусаюсь. Или боитесь?
Это было похоже на вызов. В его живых глазах плясали чертики. Мальчишеское озорство сквозило во всем его облике. Я не знаю, что произошло в этот момент, но какая-то часть меня невыносимо захотела прыгнуть в эту шикарную машину и умчаться с сумасшедшим водителем. Слушать его музыку и…
В этот момент подъехало такси. Мне посигналили. Я обернулась. Не успела отреагировать, как парнишка выскочил из «мерса» подошел к таксисту, протянул пару купюр и прямо у меня на глазах отпустил его.
– Вы что?
От его наглости у меня перехватило дыхание. Он совсем охренел? Что он себе позволяет?
– Вы… вы зачем это сделали? Скоро дождь опять пойдет! Вы ненормальный?
– Бешеный, – усмехнулся он и, подойдя ко мне, снова открыл дверцу своего автомобиля. – Прошу.
Я отвернулась и судорожно глотнула воздух.
– Я никуда с вами не поеду.
– Да ладно вам. У меня «мерс», у него «жигули». Мое такси комфортнее, я вас уверяю. Или останетесь под дождем.
Я посмотрела ему в лицо, но вместо злости мне захотелось рассмеяться. Руслан облизал губы, и я проследила за движением его языка. Послышался гром, и я посмотрела на небо. Тучи снова сгустились, мне на щеку упала первая капля.
– Поехали, – сказала я и села в машину. Что я творю? Совсем у меня с мозгами плохо. Парень ловко перепрыгнул через капот и юркнул на сиденье. Стекла поднялись, снова заиграла музыка. В салоне пахло его духами, сигаретами. Машина сорвалась с места.
– Куда едем?
Вопрос показался мне довольно наглым и нелепым.
– Домой, конечно.
– Адрес скажите.
Я продиктовала адрес и вдруг увидела, что он бросил взгляд на мои колени. Невольно одернула юбку и сложила руки как школьница. Руслан вдруг затормозил и потянулся ко мне. Я вздрогнула, отшатнулась. Парень самоуверенно усмехнулся и с неким бахвальством сказал:
– Не пристегнулись, а я люблю быструю езду.
Я почувствовала себя дурой. Наверное, он про себя насмехается надо мной. Немолодая идиотка решила, что он к ней собрался приставать. Парень протянул руку за ремнем. Случайно коснулся моей щеки. Я дернулась назад, избегая прикосновения, увидела его шею перед глазами. Смуглая гладкая кожа, в ухе сережка. На щеке все еще мой пластырь. Почувствовала запах его тела и прикрыла глаза. Совершенно потрясающий парфюм. Нет, не парфюм. Его кожа. Его запах. Этот аромат проникал мне в поры и заставлял сердце замирать и биться все быстрее. Наконец-то мы снова поехали. Парень все еще жевал резинку. Включил музыку, обогрев. Я смотрела на его сильные челюсти, подбородок и чувствовала некое оцепенение, словно смотрю на красивую скульптуру или юного зверя. Резкого, опасного и непредсказуемого молодого хищника. Он сбросил куртку и швырнул на заднее сидение. Увидев его татуировку, я даже поперхнулась слюной. На смуглой коже красиво выделялся черный тигр, оскаливший пасть. Его шерсть стояла дыбом, он был готов к прыжку. Сильные мышцы перекатывались под гладкой кожей парня. Он явно занимался спортом или качался. Рельефное тело, очень крепкое, хоть и худощавое. На запястье браслет и еще одна татуировка. Я присмотрелась и вдруг услышала его голос.
– Я сделал ее в военной академии три года назад. Всегда мечтал именно о такой татуировке. Мы удрали в самоволку, и я напился до чертей. Утром проснулся уже с тигром. Нравится?
Вопрос застал меня врасплох. Я отвела взгляд и отвернулась к окну.
– Симпатичный.
– Кто?
Он издевается. Нет, однозначно, этот мальчишка просто наглец и самоуверенный придурок. Таких, как он, в темном переулке стороной обходят или достают газовый баллончик.
– Тигр, конечно, – огрызнулась я. Руслан засмеялся, закурил. Потом протянул мне сигареты.
– Курите?
– Бросила и вам советую.
– Так что? Договор подпишите?
– Не знаю. С мужем надо посоветоваться. Подумать.
Руслан выплюнул жвачку и сделал музыку громче. В колонках орал незнакомый мне певец. Никогда не слушала подобный бред. Это не песни – это просто жуткое орево.
– Слова прикольные. Сделать громче?
Ну уж нет. Желательно тише или совсем выключить.
– Не нравится, да? А вы послушайте внимательно. Там скрытый подтекст, заставляет задуматься.
– Я другую музыку слушаю.
– Попсу?
Руслан резко свернул на перекрестке, и меня накренило в его сторону.
– Осторожней ведите, пожалуйста.
Он усмехнулся, но скорость сбавил.
– Будь я на месте вашего мужа, не отпустил бы на два месяца.
Это было неожиданно.
– Почему? – не удержалась я.
– Красивых жен нужно беречь, а то вдруг уведут?
Наши взгляды встретились, и мне стало трудно дышать. Какие же жгучие у него глаза. Черные, блестящие и слишком откровенные. Он и не скрывает, какие мысли вертятся у него в голове. Черт. Я старше, хоть бы уважение проявил. Я не его сверстница, не легкодоступная дурочка из тех, что считают его крутым и заглядывают в рот. Не выдержав, я первая отвела взгляд.
– Вот здесь налево.
Руслан свернул.
– Остановите.
Не знаю почему, но я попросила его затормозить, за три дома не доезжая до моего собственного. Чтобы соседи не видели, на какой шикарной машине я приехала с работы.
Парень вежливо отворил дверь с моей стороны и подал мне руку. Когда я прикоснулась к его коже, меня пронизало током. Сердце дернулось и замерло. Вспомнилась его рука на моей талии. Там, в метро.
– Спасибо.
– Еще увидимся, – он усмехнулся, отправил в рот еще одну жевательную резинку. Я подождала пока «мерседес» скроется из виду и пошла к дому.
Нет, договор подписывать нельзя. Я не хочу больше видеть этого наглого типа. Мне не нужно больше с ним общаться, это неправильно. И то, что я чувствую сейчас – отвратительно и аморально. Я замужем, люблю Сережку. У нас чудесный сын. Господи, зачем я сейчас все это себе говорю?
Можно подумать, я считаю иначе. Неужели я себя уговариваю?
Руслан медленно проехал следом за женщиной до самого подъезда и проводил ее взглядом. Фигурка в сером пальто скрылась за дверью, а он все еще оставался внизу. Огонек сигареты светился в темном салоне, очень тихо играла музыка. Обманула – не захотела, чтобы видел, где живет. Смешно. Если Бешеный захочет, то он не только узнает, где живет, а уже завтра будет знать о ней абсолютно все. Включая самые грязные и интимные подробности ее жизни, всю подноготную. Только почему-то именно в ее жизнь так глубоко лезть не хотелось. Словно табу. Будто загорелась в голове красная лампочка: «Ее не тронь, она не такая как другие».
Руслан раньше не общался с подобными женщинами. Оксана не из того круга, не его интересов и вообще «не его». У него совершенно другой вкус. Так он думал до сегодняшнего дня, пока не увидел ее в метро. А что такое предпочтение? На чем оно основывается? На однотипности тех телок, которых Царев-младший трахает? Или на чем именно? Ведь другие так не цепляли. Нет, определенно, у него вставал на любую с симпатичной мордашкой, длинными ногами и большой грудью. Как и у всех молодых парней его возраста. Когда вам всего двадцать пять, то по жизни хочется много секса, очень много разнообразного секса.
Отцу не сказал в свое время, что из академии его отчислили, но тот и сам узнал, пришел в ярость. Да разве ему до учебы? Если надо было перетрахать всех смазливых однокурсниц, которые и сами не прочь были на него залезть. Пацан русский, с бабками, одевается круто, шмотки все эксклюзивные. Да еще и авторитетный, любого заткнуть может. Если не словом, так кулаком промеж глаз.
Когда учиться, если по утрам спать охота после очередной самоволки, выпивки и бессонной ночи? Царь рассвирепел и из дому погнал. Нет, не прямо сказал: «Убирайся», а просто попрекнул куском хлеба. Руслан ушел. А что? Он и сам с мозгами. Доказать может, что и без папиных денежек чего-то стоит, и доказал. Не сразу, конечно. Время прошло, но получилось показать себя.
Все изменилось после того как одна шлюшка от него ушла. Не то чтобы он ее любил, но нравилась она ему очень. Раньше ноги по первому зову раздвигала, а тут зарвалась, тварь: «Я думала, выйдет из тебя такой же авторитет, как Царь… а ты так… пародия». Типа, был бы ты на папочку своего похож, то она бы с ним навсегда осталась, а так ей пора. Он ей в лицо засмеялся, сдержался, не шибанул по зубам. Она ушла, а он долго хохотал, а внутри пытался себя убедить, что не задела, плевать ему.
Вот тогда они с Серым и замутили. Пробили одного паренька, он тачки ремонтировал в своем автосервисе. Крутое название для зачуханного гаража без оборудования. Работал по мелочи – на баб и на дурь. Они его быстро «убедили», что работать надо по-другому, не то его гадюшник спалят или налоговой сольют со всеми потрохами. Первую тачку угнали у одного иностранца-бизнесмена. Серый машину в гараж загнал. Перекрасили ее, номера перебили и продали, хорошо тогда денег подняли. Прокатило. Появились свои бабки. С тех пор пошло-поехало, как на конвейере. Ментам денег в лапы, гаишникам подкинуть не забыть.
Одного Бешеный не учел – что Царю весь этот беспредел, да притом на своей территории, не понравится. Последнюю тачку сперли у его партнера по бизнесу. Короче, попался и Бешеный, и бригада его. Отец как понял, кто всем воротил, чуть не прибил. По физиономии съездил. А Руслан стоял в стороне, глаза налились, как у быка на корриде, кулаки сжимались и разжимались, но смолчал. Не давать же отцу родному сдачи? Договорились все-таки, что каждый за себя. И начали воротить каждый свое, друг другу не мешать.
Бешеный поднялся быстро. У него методы не такие, как у Царя, долго упрашивать не умеет. Посылал Страшилу, и несговорчивые тут же становились покладистей последней шлюхи. Правда, иногда без зубов оставались или в больничке отлеживались с переломами, но соглашались всегда и на все.
Теперь Бешеного уважали. Именно его, как личность, а не как сына Царя. Только казалось иногда Руслану, что проходит мимо него нечто стоящее, дорогое. Не в плане денег, а ценное по-настоящему. Это что-то есть у других, а у него не будет никогда. Как у этой Оксаны. Семья, уютный дом, да и ребенок, наверное, есть. И она счастлива. Ей никогда не узнать, что такое стрелки с братвой, блатные разборки. Она не хоронит друзей с ножевыми ранениями, истекших кровью, не видит всей той грязи, которую Руслан наблюдает каждый день. Оксана чиста, как весенний цветок. Пахнет по-домашнему, смотрит иначе, разговаривает нормально, без блатных словечек, культурно. Как он когда-то, когда еще не знал, кем является его отец, и в каком мире ему придется жить.
Оксана ему казалась особенной. Нежной, хрупкой, ранимой. Сколько ей лет? Тридцать максимум. А если приодеть, накрасить, так и за его ровесницу сойдет. Кожа у нее нежная, прозрачная, словно фарфор. Глаза особенные – чистые, открытые. И тело шикарное. Вроде свитер старый, а облепил каждый изгиб, словно вторая кожа. Грудь тяжелая, полная, ноги длинные. Хоть и под юбкой доисторической спрятала, а все равно видно, что лодыжки и колени стройные. Почему-то захотелось эту юбку задрать повыше и посмотреть на ее ноги полностью. В паху заныло, требовательно и неожиданно. Представил себе, как снимает с нее трусики и в горле начало драть, словно от жажды. Распустить бы ее волосы и зарыться в них пятерней, почувствовать запах яблока. Он был уверен, что у нее очень длинные шелковистые волосы. Сотовый затрещал в кармане, и Руслан быстро ответил:
– Да, Боров. Что там у тебя?
– У нас проблемы. Страшилу менты замели, откупится надо.
– У Серого бабки возьми, он у нас бухгалтер…
– Серый не отвечает. Его сотовый закрыт.
– Подожди, перезвоню.
Руслан набрал номер друга, но там сработал автоответчик. Неужели с Элен до сих пор кувыркается? Руслан усмехнулся. Элен хорошая девка, в постели – атас. Как-то и сам пробовал. Заводная, горячая. Такое вытворяет, что у мертвого встанет. Только не любил Руслан наркоманок. Как увидел, что она кокс нюхает, так все желание и пропало вместе с эрекцией. Нарики – ходячие трупы, зомби. Для Руслана она уже мысленно разлагалась, подсознательно чувствовал от нее трупный смрад. Больше он к ней не ходил, только к Лике.
Он перезвонил Борову.
– Давай через десять минут у набережной.
Я отворила дверь, сбросила туфли.
– Я дома! – провозгласила счастливым голосом, и тут же послышался топот ног. Ванька чуть не упал, пыхтя от радости, и тут же обнял меня за колени.
– Мамулечка!
– Привет, зай, – послышался голос мужа. Телевизор смотрит. Судя по звукам – футбол. Значит, ко мне не выйдет, ужинать будет в зале. Ясно.
Я расцеловала Ванечку, присела на корточки.
– Как дела, солдат?
– Хорошо. Скучал по тебе.
– Ты – мамина радость.
Я обняла его, чувствуя неповторимый детский запах, поцеловала нежную шейку, а потом легонько укусила. Ванька взвизгнул, как поросенок.
– Вань, хорош с матерью тискаться. Давай футбол смотреть.
– Да пап, иду. Я к папе, хорошо? Я потом с тобой про Марусю тоже посмотрю.
Ваня виновато искал мой взгляд.
– Да, мой хороший, иди. Я пока ужин приготовлю.
Я переоделась в домашний халат и прошла на кухню. Гора грязной посуды, некормленый пес, который весело прыгал вокруг меня в ожидании еды. Поскуливал, облизывал мои ноги.
– Фу, Балто, фу.
Кличку псу дал сын, мультфильм посмотрел и придумал имя. Конечно, нашему Балто до волка далеко, но Ванюшке нравится, пусть его хоть Терминатором называет.
Все как всегда. Каждый день похож на предыдущий, даже на точно такой же день год назад и два. Жизнь почему-то показалась однообразной и скучной. Впервые. Мысль, которую я гнала от себя, пока поднималась в лифте, все же проникла занозой в голову и начала подтачивать изнутри как червь. Я нарочито долго терла каждую тарелку, намыливала, полоскала и ставила в сушилку. Выдраила раковину, сыпанула корм Балто. Аккуратно расставила высохшую посуду в шкаф. Идти в зал к мужу не хотелось. Сидеть рядом, смотреть с ним футбол или читать книгу на диване под его вопли: «Урод, пасуй, давай, левой. Вот ведь козлы! Опять продуете!»
Я все же пересилила себя и зашла. Ваня сидел рядом с отцом, грыз сухую рыбу, а муж в майке и шортах развалился на диване с банкой пива в руке. Майка показалась грязной, а ведь дала ему с утра чистую, сама помню. На стуле газета, а на газете скелеты рыбы. Черт, ну почему нельзя есть на тарелке? Что за привычка?
– Чай пить будете? – с деланной веселостью спросила я.
– Нет, мам, мы тут рыбку кушаем.
Муж вопрос не услышал, он резко подался к телевизору.
– Мазилы! Придурки! Нет, ну я же говорил, что продуют!
Я поняла, что сейчас говорить с ним бесполезно и взялась за книгу. Детектив Марининой. Недавно купила. Я ее книги запоем читала, а сейчас открыла первую страницу, и застопорило меня. Буквы перед глазами замельтешили, а в предложения не складываются. Между строк черные глаза Царева-младшего, контракт, предложение и опять черные глаза. Губы, немного капризные, полные. Всклокоченные волосы, сережка в ухе, «клык» на шнурке и прикосновение к его руке. Ничего не значащее прикосновение, а током ударило во все двести двадцать вольт, до сих пор кожу покалывало. Матч закончился, и Сережка, наконец, обратил на меня внимание.
– Зай, как на работе? Как доехала? Не промокла?
– Нет, меня сотрудница подвезла.
Брякнула и сама себе удивилась. Соврала. Зачем? Что мне мешало сказать о сыне клиента, который подбросил домой? Ничего страшного ведь в этом нет. Или есть? Как бы то ни было, но я солгала.
– Сереж, мне контракт предложили, очень выгодный.
Муж щелкал пультом и тихо угукнул, а потом довольно рассеянно спросил:
– Ты подписала?
– Нет.
– Почему? Цена не подошла? Сколько предложили?
Когда я сумму назвала, Сергей пульт уронил и тут же повернулся ко мне, присвистнул.
– Ни хрена себе! Не понял, так ты почему отказалась?
Я смотрела на его гладко выбритое лицо, на темные волосы, на глаза, такие родные и до боли знакомые.
– Отказалась, потому что условия не подошли. Хватит об этом.
– Нет, мать, так не пойдет.
Слово «мать» меня почему-то взбесило. Ну какая я ему мать? На пять лет младше! Что за слово дебильное?
– Ты представляешь, какие это деньжищи? Мы не только ремонт сделаем, мы полностью из дерьма вылезем.
Он даже не поинтересовался, почему мне не подошли условия. Не спросил. А вдруг мне мало предложили что-то неприличное?
– Мне не подходит. Клиент хочет, чтобы я два месяца на объекте жила. За его счет конечно, но так долго, а вы с Ваней и…
– Ты что? Соглашайся! Разберемся! Мама твоя на днях приедет, за Ванькой присмотрит, да и я возьму пару выходных.
Возьмет выходные, когда меня не будет. Я злилась все больше и больше, волна гнева поднималась издалека.
– Но это слишком долго. Жить, черт знает где, два месяца. Я так не могу, это неудобно и…
Но вспылил почему-то Сергей.
– Неудобно? Ты издеваешься, да? Я год пашу как проклятый, без выходных и не могу заработать даже четверть такой суммы. Два месяца пожить за городом. И что? Нет, ну что в этом сложного? Мы хоть сможем существовать, как нормальные люди.
Я смотрела на него во все глаза, и гнев переходил в обиду. Тихую, непонятную обиду. Он прав, я это прекрасно осознавала. Только вот почему-то мне казалось, что он должен был отказаться.
«Я бы на месте вашего мужа на два месяца вас не отпустил, потому что такую красивую женщину могут увести», или как он там это сказал? Моему Сергею даже в голову такое не пришло. Конечно, кому я нужна, кроме него, да еще и «с довеском»? Стало обидно вдвойне.
– Короче, так, Ксюха. Мы согласны. Подписывай свой договор, и пусть Елена Васильевна приезжает побыстрее. Придумаем, куда Ваню пристроить. Зато к Новому Году бабок заработаем.
Сергей пересел ко мне поближе и обнял за плечи. Его прикосновение не вызвало во мне ничего. Привычно? Да. Приятно? А никак, просто обычно, по-дружески. Не так, как с Русланом, когда только дотронулся и сердце остановилось. Тот прикасался ко мне как к женщине, красивой женщине. Интересно, а Сергей все еще считает меня привлекательной? Какая я в его глазах? Неужели такая же опостылевшая, как и он в моих? В старой майке, в шортах, больше похожих на семейные трусы. Как я выгляжу в этом халатике? Кстати, халатик довольно приличный. Подруга из Турции привезла весной. Шелковый, коротенький с вырезом на груди, очень модный. На день рождения подарила. Мне тогда тридцать пять исполнилось. Как приговор какой-то, как колючее заграждение, за которым ничего больше нет и цифры черного цвета. Или есть, но всё серое, скучное и если что-то и изменится, то только к худшему.
Так, все! Хватит! Ничего не изменится. Перемены нам точно не светят и в стабильности свои плюсы. Двадцатилетней я-то ведь теперь не стану. Ну было мне двадцать и чем я могла похвастать? Разве что наивная, беззаботная, глупая. Не было ни денег, ни работы. А сейчас у меня муж любимый, замечательный сын и хорошая зарплата… Но в мозгах занозой – в двадцать я могла встретить такого вот Руслана и не думать о том, что я старше, что у меня муж и что я… О, Господи!
– Зай!
Ну, почему «зай»? Что за зоопарк? Назвал бы лошадью, больше бы на правду походило. Я ж не называю его…. На языке крутилось что-то обидное, неприятное, крамольное. Я резко встала с дивана. Что со мной происходит? Всегда так называл, ведь раньше нравилось. Почему придираюсь?
– Хорошо, подпишу. Маме завтра позвоню, пусть раньше приезжает.
Собралась Ваню спать уложить и вдруг увидела, что он уже тихо сопит на диване. Уснул под нашу перепалку.
– Сереж, отнеси Ванюшу. Я в ванну.
Муж поднял сына на руки, поцеловал в лоб. Сережка – хороший отец. Нет, не просто хороший, он образцовый. Таких поискать надо. Все подружки охают, ахают. Он ведь с Ванечкой гуляет и из садика забирает. У меня рабочий день ненормированный, а он в три уже дома. Правда, потом вечером уезжает, когда я прихожу, но все же. Для сына на все готов. Любит Ваню очень сильно.
Я поплелась в ванну, сбросила халат и посмотрела в зеркало – еще ничего. Не первой свежести, но ведь тело нормальное: целлюлита нет, талия имеется и живот достаточно плоский, грудь еще не обвисла: полная, высокая. Нормальная фигура для моего возраста, можно даже сказать, хорошая. Черт, опять! Для моего возраста. Ну, какое значение сейчас имеет мой возраст?
Я залезла в горячую воду и яростно натерла тело мочалкой, вымыла голову любимым яблочным шампунем. Вот сейчас надену новый комплект белья и устрою Сережке праздник, как когда-то. Правда, по-тихому, но устрою. С массажем, как он любит. Давно я этого не делала. Сегодня будет так, как хочет он.
Я зашла в спальню с загадочным выражением лица. Муж включил ночник и читал газету.
– Сереж!
Мне казалось, что сейчас он увидит новое белье, оценит меня по-другому, восхитится и… И что?
Сергей поправил очки и смотрел на меня с явным удивлением.
– Да, зай. Ложись. Я пока почитаю немного.
И отвернулся к газете. Отвернулся, мать его! Он не заметил, что белье новое, что я стою босая, в пеньюаре полностью просвечиваюсь и что я… А что я? Хочу его?
Я забралась под одеяло и отобрала у него газету. Сергей повернулся ко мне.
– Что случилось? Мы вроде все обсудили?
Я поцеловала его сама в губы. Давно мы так не целовались. Почему-то с годами поцелуи куда-то деваются, становятся неважными, ненужными. Нет, они, конечно, присутствуют – чмок в щеку или в лоб. Но они не настоящие, не такие, как раньше.
– Ты что, зай?
Но на поцелуй ответил, не слишком страстно, не слишком горячо, но с языком и довольно эмоционально. Я словно слышала его мысли: «ну хочет она целоваться, значит поцелую». Руки Сергея привычно скользнули к груди, потрогали соски, погладили. Я прислушалась к себе – тело не реагирует. Разве что немного щекотно. Он еще какое-то время целовал меня в шею, гладил грудь. Потом навис надо мной, раздвинул мне ноги. Попытался проникнуть в меня, а там сухо. Он смочил пальцы слюной, увлажнил и вмиг оказался внутри. Я тихо застонала. Ведь нужно стонать. Так положено. Мужчинам это нравится. Наверное, нравится. Я так решила когда-то. Муж двигался во мне, не забывая целовать мочку моего уха, или соски сквозь пеньюар. Я продолжала постанывать. Он задвигался быстрее, и я поняла, что все близится к концу. Начала стонать еще громче, подхлестывая его, одобряя, показывая, что мне тоже хорошо. А мне хорошо? Наверное, да. Мне ведь приятно его шевеление внутри, его теплые ладони. Мне приятно, что ему приятно. Ну и что, что я не кончила? Что в этом такого? Кончают не все и не всегда. Вагинальный оргазм вообще британские врачи придумали, наверное, они его и испытывают. Я – лишь иногда клиторальный, и то очень редко. По пальцам могу пересчитать. И из них пару раз сама с собой и пару раз с Сережкой, когда ласкал меня руками. Попросить поласкать так еще раз я стеснялась. Зачем? Ведь он считал, что я кончаю каждый раз, когда мы занимаемся сексом. Сергей дернулся всем телом, выдохнул, уткнувшись носом мне в шею.
– Ты просто супер, – шепнул мне на ухо. Потом лег рядом и притянул меня к себе. Он уснул через пару минут, а я так и лежала, глядя в потолок. Все у меня хорошо. Вот и сексом занимаемся раз в неделю стабильно, и муж меня хочет. Все хорошо. Все просто замечательно и мне ужасно повезло с Сережкой. Только почему-то плакать захотелось. От радости, наверное?