Девушка из песни
Когда я работал в компании неотмасленным механизмом, мой круг общения сводился к четырем постоянным неоколлегам, с которыми мы общались по исключительно узкоспециализированным вопросам. Однажды до меня донесся тактильный трепет постукивающих каблуков. Девушку называли Мариной? Имя раскрылось своей разворачивающейся радостью приглушенными отдаленными голосами на фоне. Эффектность ее появления была вызвана моим размывчатым зрением и желанием срочно одеть ее в один из привычных образов красавицы из фильма. Шарм и уверенная неспешная походка утянули мое время за ней, я находился в состоянии мягкого шелкового женского шарфика, что иногда оказывается на плече дамы и шлейфом тянется за ней, обнимая аккуратное плечо хозяйки. Мой взор был устремлен не на отдаляющуюся от меня фигуру, а на следующий, почти вот-вот совершившийся шаг – будущий отпечаток следа; такое наблюдение отражало в ней магнетическую непостижимую грацию и игривую любопытную энергию. Притягательность. Я ежедневно довольно стеснительно приветствовал ее, глядя ей на миг в глаза, словно проверяя, догадывается ли она о моей предрасположенности к ней. Интересно, что я даже и не помышлял о том, чтобы с ней задружиться, заговорить или проявить себя хоть как-то. Я осторожно разглядывал ее как невиданный, но в то же время неизвестный диковинный цветок, на который я когда-то уже смотрел и потом долго не встречал, а память о нем развеялась. Разбираться с этими эмоциями было одно удовольствие. Установить любые отношения с ней означало трогательную историю, разочарование, следующее за очарованием. Мы находились на своих местах в этой несоставленной системе координат, и она занимала именно то место, которое будто было зарезервировано специально для нее, а связь, протекающая между нами, обретала с точки зрения таких месторасположений совершенный вид. Любое незарегистрированное слово или действие в инструкции по применению этой системой координат могло что-то надломить в нашем активном диалоге. Находясь именно в этой точке в этот промежуток времени, я ощущал, что был близок к ней как никто. Казалось, что и она в курсе; и даже если нет, то моя история из чувств и мыслей состоялась. Изменить эту историю в подтексте – узнать других Марин, а это иное сплетение нитей восприятия.
У людей случаются разочарования; бывает, нащупал в человеке что-то, что приводит в синхронное движение и тебя, а «вошел в него по шейку», а там склизко и мокро. Все мы произносили фразу: «Я разочаровался».
Недалеко от дома моего дедушки на небольшом лугу росли цветы невероятной красоты. Оставаясь один дома, я выглядывал в окно и с музыкальным упоением восхищался их божественной красотой, иногда срисовывал их для домашнего задания по изобразительному искусству, а при выгуливании любимого пса разглядывал и нюхал их. Эта ежедневная свободная красота была мне доступна. Волшебный луг и прикрепленные к нему эмоции, чувства и ощущения жили, множились, обрастали своей тонкой оболочкой какого-то непонятного настоящего естества, а в холодные грустные деньки мысли о моем луге оживляли и раскрашивали мою внутреннюю раскраску… Мощный, яркий, живой источник чудесной силы… Однажды я сорвал все цветы, живущие на этом лугу. Первые несколько минут эйфории сменились разрывающимся скорбным криком – что-то погибло в тот день. Цветы погибли тоже. Через какое-то время на этом самом лугу выросли другие цветы. Но они вызывали во мне только пустоту и разочарование, словно кто-то лопатой разгрузил меня, как грузовой вагон. «Я разочаровался». Любопытно, что каждый новый вырванный с годами цветок с этого луга не облагался свежей эмоцией и обдувающим чувством, каждый сорванный цветок укреплял мое разочарование, превращающееся в один продолжительный тихий вой. На том месте сейчас мусорная свалка. Зачастую в такую свалку мы можем превращать свою жизнь.
Многие люди, в которых я «проходил по шейку», к сожалению, сорваны мной, а связи между нами болеют хронической ангиной, от которой не умирают, но от которой и жизни здоровой нет. Это не просто акт прекращения общения, смены интересов и следование по разным жизненным указателям; это потеря безумно интересной недочитанной книги, брошенной из-за одного или нескольких, скажем, неудачно написанных абзацев, предубеждений или невозможности смены языка повествования.
Будучи ребенком, я чувствовал себя очень тоскливо, когда уходили гости. И со временем, чтобы удлинять свои истории с людьми, я рвался «проходить по шейку» в человека с кристально искренними добрыми намерениями; фраза Данте «благими намерениями вымощена дорога в ад» заиграла особыми красками спустя некоторое время. А эта девушка из компании – одна из тех, с кем я смог принять в себе эту загадочную расстановку мест, – удивительно, что от этого она, словно те несорванные цветы, ожила во мне палитрой еще невиданных мне светлых красок. «Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии», – подсказывает С. Есенин. Думаю, что можно любить, не вторгаясь, не привязывая, не обладая, не называя предмет любви. Разные люди – разные связи, и чем глубже мы вторгаемся во внутренние владения другого человека, тем более неподъемными становятся эти связи (картина «Бурлаки на Волге»). Здесь то место текста, когда не хочется употреблять слова, они теряют свою силу и блеск. Когда что-то называешь, растрачивается какая-то неведомая энергия…