3. Нас полно, а вроде как и нет никого, или Пустота субъекта
Эго является производным от невежества необдуманных обиходных мнений. Оно не установлено по своей природе.
[14]
Где-то между кончиком ногтя большого пальца стопы и кончиком волоса на макушке должно находиться наше «я». Факт его существования очевиден, потому что об этом говорит наше глубочайшее чувство. Чем или кем мы являемся, если не самими собой? Исключение составляет Рембо, утверждающий, что «я – это кто-то другой», но мы же знаем, что за люди эти поэты.
Где же скрылось наше «я»? Наверняка не в аппендиксе и не в зубе, ведь, избавившись от них обоих, мы сохраняем собственное тождество, несмотря на возникающее порой сильное впечатление, что «я» засело именно в больном зубе, что оно исключительно больным зубом и является. Но если не там, то где? Когда мы влюблены – оно находится в сердце; когда решаем математическую задачу – перемещается в голову; когда обжигаем палец – прыгает в его подушечку. Следовательно, «я» путешествует по телу? Это вряд ли возможно, ведь стыдно даже подумать, куда еще оно может забраться. А может, оно как-то равномерно распространено по всему телу? Это, наверное, тоже невозможно, потому что тогда вторжением в личность стало бы даже простое обрезание ногтей, не говоря уже о серьезных ампутациях. Если бы вопрос существования «я» был таким очевидным, как повсеместно считается, почему так трудно определить его локализацию? На самом ли деле «я» имеет много общего с телом, если составляющие тело атомы полностью меняются за несколько лет? Скорее всего, наше «я» – не то же самое, что тело. Но если не то же самое, значит, нечто иное. Правда, не совсем отличное, потому что дела, связанные с «я», ассоциируются с телом, и наоборот. Выходит, «я» отличается от тела, но не совсем, хотя такое определение близко к формулировке «женщина беременна, но не совсем».
Определенные способы обращения с телом нашему «я» нравятся, а некоторые – не очень. Похоже, здесь появляется взаимосвязь, но отсутствие точной локализации «я» в теле приводит к соотношению, дающему возможность взаимовлияния. Декарт утверждал, что душа соединена с телом с помощью шишковидной железы, что могло бы нас выручить, если бы не факт, что анатомия и физиология роль эпифиза объясняют несколько иначе. Может быть, у вас найдутся предложения по другим органам или частям тела (не смею привести здесь распространенные теории о том, где располагается «я» у мужчины)?
«Я» часто называют душой, доказывая ее существование с усердием. Философия тоже произвела на свет ряд умилительных доводов, призванных обосновать очевидность этого факта. Но разве упорные попытки доказать эту мнимую очевидность не доказывают, как назло, его неочевидность? Ведь если «я» скорее являюсь душой, чем телом, то факт наличия души должен быть более очевидным, чем то, что у меня две руки. Разве потребность поиска все новых аргументов, убеждающих в существовании души, не подтверждает огромную неуверенность в таком фундаментальном вопросе? Обычный человек, глядя вглубь себя, не скажет: «О! Какое прямое и вечное бытие! Вот моя душа!», скорее он заявит: «Вижу темноту! Сплошная темнота!» Если бы было иначе, душу легко можно было бы описать и выдать список ее свойств, будь то форма, цвет или более абстрактные ценности вроде имманентного добра или вежливости и т. д. Тогда неприкрытому внутреннему оку было бы ясно, что у людей маленького роста душа – не прямое бытие, а скорее прямое бытиишко, мужчины бы утверждали, что их бытие необычайно прямое и так у них постоянно, к тому же оно – немного больше, чем у приятеля. А женщины наверняка оспаривали вес их бытия и стремились к его похудению. Ни один из примеров, однако, не встречается в жизни наверняка из-за того, что ничего такого, как душа, внутри не видно.
И все же кое-что там просматривается, например, мысли и чувства. Так вот чем «я» являюсь – наверняка скажет кто-то, кто уже не отождествляется с телом[15], но не хочет отказаться от малого островка собственного «я». Мы очень часто отождествляемся с мыслями и чувствами, сумму которых легко принять за «я». Но тогда с ходом времени ничего из «я» не уцелело бы. Есть ли хоть одна мысль, не обязательно гениальная, которая без перерыва длится в голове, оставаясь постоянной? Есть ли чувство, которое неизменно с момента рождения до сего дня, обеспечивающее нашу личную неизменность? Если ответ на эти вопросы «нет» – а кто бы отважился на другое? – то оказывается, что в так называемом «я» нет ни единого неизменного пункта, позволяющего сказать, что вчера и сегодня мы – один и тот же человек. Не напоминает ли это гераклитовскую реку, которая отнюдь не постоянна и не конкретна, она – лишь все время текущая новая вода?
Конечно, думая мысли и ощущая чувства, мы уверены в их исключительности и особенности, что должно бы указывать на наше собственное, особенное «я», но ведь даже наши самые потаенные мысли и мечты чрезвычайно похожи на мечты других (кто же не хочет влюбиться, найти хорошую работу или, обобщая, быть счастливым). Следовательно, в них нет ничего особенного и личного, кроме чувства, что они особенные и личные только для нас. Точно такое же ощущение особенного и личного присутствует у каждого, и потому оно не особенное, не личное и не такое уж исключительное. В нас нет ничего, что отличало бы от других и что являлось бы границей между нами и другими. Нет ничего, что обусловливало бы исключительность нашего «я».
Повседневная привычка слишком серьезно относиться к чувствам и мыслям, навык отождествляться с ними, хотя и сильный, не имеет смысла – чувства и мысли появляются и исчезают, и глубокое отношение к ним так же абсурдно, как выражение преданной дружбы каждому человеку, повстречавшемуся во время долгой прогулки по переполненной улице.
Однако язык дает определенную подсказку, где искать «я». Мы же говорим, к примеру, «моя одежда», и такое определение принадлежности исследуемого объекта заставляет догадываться об обладателе одежды. Одежда принадлежит телу, тем не менее это – не я сам, потому что и тело мое. Значит, я и дальше ищу обладателя тела и, заглядывая вглубь него, открываю психологический зоопарк мыслей и чувств. В первый момент кажется, что я уже нашел себя, и «я» – этот зверинец, но сориентировавшись, что это мои мысли и чувства, я снова начинаю осматриваться в поисках их обладателя. Так я добираюсь до сознания, переживающего все мысли, чувства, тело и внутренний мир. Неужели это «я»? Собственно говоря, да, если бы не факт, что и сознание мое, а значит, должен существовать его хозяин. В данный момент я не могу его найти, как ни озираюсь по сторонам, хотя он должен быть где-то здесь, ведь я признал наличие у него сознания. Я почти чувствую его присутствие, подтверждаемое фактом принадлежности ему моего сознания. Так где же он? Я и сам устал искать то, чего найти не удается, но потерпите немножко.
Конец ознакомительного фрагмента.