Глава первая
Не очень далекое прошлое
– Осторожней, Родион… Не ушибся?
– Ничего…
– Может, приложить лед?
– Нет, нет, все в порядке.
– Что ж… Тогда прошу.
Родион, почесывая голову, прошел к небольшому антикварному столику, сервированному сырными бутербродами и жареными семечками подсолнуха, и присел в легкое плетеное кресло. Еще раз огляделся. Интерьер впечатлял. Одна картина чего стоит. «Купание в первом снегу». Без сомнения, подлинник. Конец девятнадцатого века. Да и остальное не подделка. Плохо, дверной проем низковат, с непривычки можно башку разбить.
Сам хозяин яхты, сидевший напротив в таком же плетеном кресле, интерьеру соответствовал не очень. Застиранная футболка, тренировочные штаны со следами то ли кетчупа, то ли крови, «вьетнамки» на босу ногу. В подобном виде сейчас даже в наркопритон не пустят. Пушистый ковер под его ногами был усыпан шелухой в радиусе полуметра.
– К сожалению, яхта строилась китайцами. И не по моему проекту, – словно угадав мысль ведущего, посетовал сидящий напротив человек, – я же купил ее готовую. Кое-что, конечно, переделал, но высоту дверей не изменить – нарушится жесткость корпуса.
Угадывать чужие мысли – очень ценная способность. Обладая таким даром, покупать яхты становится гораздо проще. Судя по всему, человек чудесным даром обладал.
Его звали Кириллом Анатольевичем. Но чаще Хомутом. От фамилии Хомутович, если это, конечно, была настоящая фамилия. Он же любил, когда его величали просто Отче. Что-то было в этом прозвище волнительное. На его визитках с легкой позолотой и платиновыми вкраплениями стояло всего одно слово – «Директор». Он не переносил всяких там «президентов» и «управляющих». Директором какого именно предприятия был Кирилл Анатольевич, визитка не сообщала. Что, впрочем, и не нужно. Все знали и так. Он являлся директором всех предприятий.
Биография его не имеет к повествованию никакого отношения, поэтому нет смысла на ней притормаживать. Достаточно заметить, что путь от техника лесного хозяйства до директора он прошел без особых претензий со стороны правоохранительных органов, если не считать двух месяцев следствия за якобы изнасилованную малолетку. Но это было явным недоразумением, подтвержденным справкой от ведущих светил великобельской медицины о том, что Кирилл Анатольевич надругаться над женщиной не может в принципе. Только над мужчиной. Гей от рождения. Конечно, тайну следствия нерадивые прокурорские работники не соблюли, копия справки попала в СМИ, но нетрадиционного сексуала это не огорчило. Ибо после небольшой психотерапии он от приставки «гомо» избавился, стал полноправным мужиком, женился, родил двоих дочерей и чувствовал себя вполне благополучно. (Есть проблема? Есть решение!) И в смысле здоровья, и в смысле финансового положения. Не последнюю роль в упомянутом положении играли великобельские углеводороды, контроль над которыми Кирилл Анатольевич получил в трудную, но веселую для страны годину младореформаторства. Как ему это удалось, теперь уже никого не интересовало. Потому что удалось. Конечно, великобельские углеводороды по масштабам не «Лукойл» и не «Юкос», но с голоду умереть не дали бы. Впоследствии к углеводородам добавились лесные запасы, коими великобельское княжество изобиловало еще со времен Киевской Руси. К запасам грамотно присовокупились пара банкирских домов, два десятка депутатских кресел в городском собрании, ну и, как принято у уважающих себя директоров, местный телевизионный канал, вещающий в дециметровом диапазоне. Плюс тройка газетно-журнальных издательств. Яхта, на которую директор пригласил ведущего «Часа Белки», во времена высоких понтов не была чем-то из ряда вон. Ну, яхта, ну подумаешь. У Абрамовича их, как вшей у бомжа. Но! Понт заключался не в яхте. А в том, что в Великобельске не имелось крупных водоемов. Речка Великобелька не в счет. Там и на надувном матрасе можно на мель сесть. Город снабжался водой исключительно из подземных источников. Но Кирилл Анатольевич привык ставить высокие цели и добиваться их исполнения любой ценой, даже бюджетно-федеральной. Опытные экономисты выдали обоснование, что Великобельску просто необходимо собственное водохранилище и канал, соединяющий его с морем. В том числе и для того, чтобы сохранить поголовье реликтовых красноухих белок, занесенных во всем известную книгу. Ибо белки не могут самостоятельно добраться до подземных источников – это вам не кроты. И вынуждены погибать от жажды. С обоснованием Кирилл Анатольевич съездил в столицу, потусовался в правительстве и за счет личного обаяния получил гарантии, что поправки в госбюждет будут внесены. И город получит наконец выход к морю.
И ведь не обманули! Видимо, так велико было обаяние. Спустя пару месяцев, едва в Госдуме утвердили поправки, карьерные экскаваторы приступили к делу! Надо ли говорить, что принадлежали они тоже Кириллу Анатольевичу, проведшему, как полагается, строгий тендер. Правда, все предприятия, принимавшие в нем участие, тоже контролировались Хомутовичем, но кто об этом вспомнит, когда город получит собственный водоем, где летом можно купаться? Конечно, он мог поставить яхту в любом мировом порту, но, как патриот, предпочел родной Великобельск.
Поэтому пока яхта стояла на бывшем футбольном стадионе на специальной платформе с колесами. Когда директору хотелось поиграть в морского волка, несколько мощных джипов, запряженные цугом, таскали ее по городским улицам и площадям, а мощные поршни, установленные вдоль бортов, создавали эффект качки… Кое-где улицы пришлось расширить… Но ничего, через год пригнанные на строительство гастарбайтеры закончат облицовку канала кафелем, и можно отправляться по морям-океанам.
Забота о родном городе этим не ограничилась. На месте выкупленного и снесенного стекольного завода Кирилл Анатольевич возвел Зимний Дворец. В смысле, его чуть уменьшенную копию. Один к одному, как в Питере. Даже статуй на крыше навтыкал и Александровскую колонну во дворе поставил. Сначала планировал возвести копию верхнего дворцового парка Петергофа, но идея оказалась не свежей, кто-то уже строил его под Москвой. 1 По слухам и публикациям в газете «Житуха», внутренняя отделка и убранство псевдо Зимнего соответствовало оригиналу. Только мировые шедевры заменяли очень приличные копии. Но это всего лишь слухи. Дворец охранялся великобельским спецназом, и никто, кроме хозяина, туда попасть не мог. На вопросы журналистов «А на хрена, собственно?» Хомутович без тени иронии отвечал, что после его смерти все останется простым горожанам. И даже демонстрировал копию завещания.
Родион не решился отказаться от приглашения, хотя ничего хорошего от встречи не ожидал. Но «Час Белки» размещалась именно в сетке упомянутого хомутовского канала. Стало быть, надо забыть о личных антипатиях и воспринимать общение как чисто производственную необходимость.
– Угощайся, – Кирилл Анатольевич кивнул на семечки, насыпанные горкой на позолоченном блюде, – сам жарил. У бабки знакомой покупаю. В магазинах не то.
– Нет, спасибо, я только пообедал.
– Ну, хоть бутербродик съешь. Сыр вкусный, плавленый… Не откажись уж…
Панфилов прикинул, что пригласили его не для того чтобы травить, и взял бутерброд, напоминавший раздавленную слоном лягушку. Такой же плоский и такой же зеленоватый. Осторожно надкусил и тут же положил обратно на поднос.
– Чай? Кофе?
– Чай.
Кирилл Анатольевич дернул за веревку, свисающую с потолка, где-то за стеной звякнула рында, и секунду спустя в каюте появился молодой стюард, облаченный в белый форменный китель и белую бабочку.
– Сережа, сделай Родиону чая.
Сережа кивнул, подошел к резному трюмо самое позднее восемнадцатого века и извлек картонную коробочку чая «Принцесса Нури». Выудил один пакетик, метнул в хрустальный стакан, залил кипятком из серебряного самовара, дал настояться, выкинул за борт пакетик и поставил напиток перед Родионом. Но не уходил. Таращился на ведущего, словно продавец гербалайфа на потенциального клиента.
– Сережа, Родион наш гость, – мягко напомнил директор, – я предупреждал, что брать чаевые с гостя неприлично… Ступай к Виктору Афанасьевичу и доложи о проступке.
Стюард побледнел, ослабил бабочку, часто задышал.
– Кирилл Анатольевич, да как же… Извините, Кирилл Анатольевич… Это ж по ресторанной привычке проклятущей… Я ж не со зла… Отче, зачем же сразу к Виктору Афанасьевичу?
– Ступай, Сережа, ступай, – еще более мягко повторил хозяин яхты, – с вредными привычками надо бороться. Он поможет.
Стюард обмяк и совсем не летящей походкой убрался из директорской каюты.
– Не обращай внимания, Родион. Эти халдейские повадки надо выжигать каленым железом… А Афанасьевич мастер, умеет…
В том, что Афанасьевич мастер, ведущий имел удовольствие убедиться, едва ступив на палубу. Фотография его физиономии могла украсить любой стенд «Разыскиваются». Панфилова он обыскал быстро, грамотно и умело. Нашел даже женскую шпильку, провалившуюся за порванную подкладку пиджака.
– Как рейтинги?
– По последней программе – тринадцать, доля тридцать пять. Это по региону, конечно.
Ответив, Родион отхлебнул «Принцессы». «Принцесса» отдавала дустом. Видимо, прежний хозяин продал Хомутовичу яхту вместе с клопами.
– Неплохо, неплохо… Но, согласись, это не предел. Собственно, я по этому поводу тебя и пригласил.
Олигарх протянул руку к подносу и зачерпнул горсть семечек.
– Детская страсть… Ничего не могу с собой поделать… Помню, как мама их жарила… С солью. Я так и не научился. По мешку за вечер мог умять. Это сейчас – жевачки всякие, да «Чупа-Чупсы», а тогда одна радость – семечки. Бери, не стесняйся.
– Спасибо, я не очень их люблю.
– Ну, хозяин – барин. Так вот, о рейтингах… Хочу тебе помочь, – Кирилл Анатольевич пронзил ведущего взглядом, отчего глоток «Принцессы Нури» застрял в последней трети пищевода последнего, – подсобить с материалом. С темой, так сказать.
Опытный Родион сразу понял, о чем речь. Видимо, на этот раз заказ будет серьезным. Обычно редактору звонили из окружения хозяина, а сегодня он пригласил ведущего лично.
– Слушаю вас, Кирилл Анатольевич.
Хозяин яхты и телеканала сплюнул на ковер шелуху и вытащил из кармана треников флешку в виде большого автоматного патрона с гравировкой «7,62 Гбайт». Вставил в гнездо ноутбука, лежащего на сервировочном столике, повернул экраном к Родиону.
– Посмотри, по-моему, любопытно.
На экране появился осколок великобельского пейзажа – рядок частных домиков, огороженных непрезентабельными заборами. Это, кажется, южная окраина, рядом с Белгородской улицей. Домики строились сразу после войны как временное пристанище для трудившихся на лесоповале – градообразующем предприятии. Но из временного превратившиеся в постоянные. Жили здесь, в основном, наследники тех самых лесорубов, по большей части пораженные алкоголизмом и тяжелейшим кариесом. Перед ближайшим к объективу забором собралась кучка политически активных пенсионерок и пенсионеров, вразнобой требующих защитить их от произвола строительной компании. Когда камера повернулась, в фокус попал предполагаемый защитник – не кто иной, как благополучно действующий губернатор Великобельска. Он был в джинсах, и рубашке с короткими рукавами, и своей любимой бейсболке, то есть в демократическом, неофициальном гардеробе. И хотя запись не отличалась качеством, вряд ли на экране размахивал руками человек, похожий на губернатора. Это был сам губернатор. И без экспертизы понятно.
Градоначальник, активно жестикулируя, клялся обиженным пенсионерам, что ляжет костьми, но не допустит здесь строительства торгового комплекса, что это происки московских акул, которые скупают земли, а мирных беззащитных жителей оставляют без крыши над головой. И что, пока он у власти, крыша у горожан будет.
Родион вспомнил эту встречу, она широко освещалась в местных СМИ. Якобы городские власти выставили на торги несколько гектаров городских угодий, которыми заинтересовались московские деловые круги. Торги выиграла одна из двух принимающих в ней участие компаний, после чего объявила, что построит здесь торгово-просветительский комплекс. Хотя перед торгами застройщики поклялись властям на Жилищном кодексе, что возведут здесь несколько современных многоэтажек в рамках государственной программы «Доступное жилье». А господам, чьи бара…, пардон, дома, случайно оказались на упомянутых гектарах, предоставят бесплатные квартиры в новом доме.
Но что-то в планах не срослось, и вместо обещанного доступного жилья москали принялись воздвигать каменно-стеклянного монстра с каким-то боулингом и 3D-кинотеатром. И местный пролетариат резонно возмутился. Вместо квадратных метров они получат стереоочки. Да и то за свой счет. Москвичи встретились с негодующими и предложили альтернативу – год бесплатных киносеансов. Что окончательно вывело народ из себя. «А жить нам где? На местах для поцелуев?!» – «Хорошо, мы предоставим вам альтернативное жилище в Великобельской области. Практически со всеми удобствами». – «А не катились бы вы сами в область!»
Место предполагаемой стройки окружили живым кольцом, а строительную технику, направленную на снос домов, встречали коктейлями Молотова и камнями. Два сгоревших бульдозера напоминали подбитые немецкие танки на Курской дуге.
В ситуацию был вынужден вмешаться губернатор. Этот исторический момент и отображал экран ноутбука Кирилла Анатольевича. Губернатор в простой, доходчивой форме уговаривал граждан разойтись, а завтра утром всем до единого жертвам произвола прийти в администрацию для встречи со специально нанятыми юристами. Бабули кричали «Ура», хлопали в ладоши, а дедули со словами «Получили, фашисты?» радостно грозили кулаком в сторону стройки. Потом губер поинтересовался у оказавшейся здесь случайно девчушки, какие она приносит из школы оценки, и ласково потрепал ее по щеке. Девчушка засмущалась, народ зааплодировал.
Наконец, когда страсти немного улеглись, городской глава простился с пикетчиками и в окружении четырех крепких телохранителей, оберегавших его от всплесков народной любви, переместился в служебный джип. Причем камера, снимавшая его, переместилась следом, из чего напрашивался вывод, что оператором подрабатывает кто-то из ближайшего окружения. Причем, подрабатывает негласно. Скорее всего, объектив был вмонтирован в пуговицу или авторучку, чем в эпоху высоких технологий никого не удивишь.
Дальше случилось самое любопытное. Едва захлопнулась дверь внедорожника, губернатор повернулся к сидящему на заднем сидении «вице» и мрачно приказал:
– Позвони в УВД, пусть завтра подгонят ОМОН. Поставят у каждой калитки, чтоб эти горлопаны выйти не смогли. А я свяжусь с москвичами, чтобы ускорились. А то тянут кота за яйца, давно бы уж снесли эту рухлядь к едрене фене.
– А что будет объяснять народу ОМОН?
– То и объяснит. В городе угроза теракта. И сюда ваххабиты добрались.
– Но… Как сносить дома? Там же люди… Барахло, обратно…
– Бля! Ты чем слушал, Василич? Все ж у юристов будут. Кстати, подтяни кого-нибудь из болтливых. А насчет барахла не беспокойся. Выдадим компенсацию из резервного фонда, тыщ по пятьдесят. Еще и очков заработаем.
– А жить-то им где потом?
– В палатках! – засмеялся народный заступник. – Им же предложили жилье в области, а не хотят – их проблемы.
– Я видел это жилье… Если откровенно, палатки лучше.
– А что ж им, евростандарт подавай?! Ничего, отремонтируют…
Дальше губернатор сменил тему, перейдя к разговору о подготовке к грядущему городскому юбилею – четырехсотлетию упоминания в летописях о первой белочке, поселившейся в здешних местах. Но это было уже не интересно, и Кирилл Анатольевич остановил запись. Разумеется, разговор в джипе в средства массовой информации и даже в сеть пока не попал.
Приговоренные дома на следующий день были благополучно снесены, губернатор сделал заявление для СМИ, в котором заклеймил московских акул, сделал распоряжение выдать пострадавшим по полтиннику и пообещал в ближайшем будущем выделить достойное жилье, а пока временно поселиться в области. Народ опять аплодировал, кое-кто даже пустил слезу и хотел пожать главе руку, но его не пустила охрана.
– Вот такой у нас, оказывается, губернатор, – вздохнул отче, – не очень положительный. А еще метит на второй срок. Перед народом одно, в джипе другое. Лицемер.
– Это подлинная запись? – скорее формально поинтересовался Панфилов.
Кирилл Анатольевич улыбнулся и посмотрел на ведущего так, что «Принцесса» поползла по пищеводу вверх.
– Родион… На этой яхте все подлинное, начиная от семечек, заканчивая картинами.
– Да… Понял…
– Как тебе материальчик? На какой рейтинг тянет?
– Ну, вообще сильно… Программа «Максимум» закроется от зависти.
– Вот и я так думаю… Так что же мешает нам поставить это в праймтайм и поднять рейтинг до рекордных высот? А?
– Не знаю…
– Правильно. Ничего. Ничего не мешает… Согласен?
Не согласиться было трудно.
– И куда вы хотите поставить этот ролик?
– Разве ты еще не понял?
Родион все понял давным-давно, но оттягивал неприятный момент.
– В «Час Белки»?
– Конечно, – отче выплюнул на пол очередную шелуху, – по-моему, неплохая идея. Только мат «запикать» надо. Все ж – уважаемый человек. Некрасиво…
Идея была плохой. Очень плохой. С последствиями. Тяжкими. Губернатор – это не клерк конторский, может ответить по полной. Тем более, по слухам, за его спиной Москва, и отступать ему некуда. На следующий же день у телеведущего найдут подпольную лабораторию по производству героина, объявят наркозависимым и отправят на длительное лечение. Это в лучшем случае. И отче-директор не спасет. Если вообще будет спасать.
– Понимаете, Кирилл Анатольевич… У «Часа Белки» несколько иной формат. Мы почти не затрагиваем политических тем. Да и герои наши – люди обычные, незатейливые. Лучше дать материал в «Однажды». Чисто их тема.
– А где ты видишь здесь политику? Выборы не скоро, электорат может спать спокойно. Здесь не политика. Здесь обычный бардак, коррупция, неуважение к простому, как ты говоришь, незатейливому человеку в особо циничной форме. Все по теме. И потом, насколько я в курсе, у «Однажды» детский рейтинг. Ее же никто не смотрит, кроме тех, кто ее делает.
– Да, но… Я совершенно не представляю, как подать эту информацию, – не сдавался Родион, – обычно я приглашаю гостя-эксперта и обсуждаю с ним проблему.
– Ну и пригласи. Что мешает? Видел же, сколько недовольных. Любого зови. Тем более, стройка вовсю идет, из желающих выступить очередь выстроится. Поговорите, а потом запусти ролик.
– Хм… Может, сначала в сеть выложить?
– Не будет эксклюзива. Да и сетью, по моим данным, пользуется двадцать процентов населения. Ящик, только ящик… Что у тебя с лицом? Берусь угадать – ты испугался.
Еще б тут не угадать? Как не испугаться? Все равно что пьяного крокодила с рук хлебушком кормить.
– Не бойся, Родион, не бойся… Удача – награда за храбрость. А после эфира губеру будет не до тебя… В Москве только и ждут, что он накосячит, прости за эвфемизм. Приказ о снятии уже лежит.
– У меня другие сведения…
– Поверь, отсюда, из глубинки, издалека, многое теряется из вида. А из Москвы смотрят по-другому. Что для нас нелепица, то для них обида. Это же циничный беспредел – на большую камеру одно, на малую – другое. Да еще в разгар борьбы с коррупцией. Случись такое на Западе – импичмент без суда и следствия.
Родион как человек прозаичный на поэтические метафоры смотрел трезво. Это его потом без суда и следствия…
Истинную подоплеку конфликта он прекрасно знал. Месяц назад губернаторская дочурка, мажорка в законе, плотно сидящая на коксе, пересеклась с Кириллом Анатольевичем. Историческая встреча случилась на презентации первого в городе мехового салона. Под занавес мероприятия на аукцион выставили шубку из натуральной мексиканской реликтовой белки, занесенной в Красную книгу. В финал аукциона вышли директор и дочурка. Победил директор, купив вместе с шубой и сам салон. Дочурка впала в истерику и пожаловалась папке – обижают, сволочи! «Кто посмел, солнышко? Какой-такой отче наш? Что он о себе возомнил?!! У нас в городе один отче! Сотру! Принеси-ка, доча, папке мобильник…»
Силовые и судебные структуры тут же отреагировали. Великобельский ОБЭП нагрянул в офисы директора, уголовный розыск – домой и на яхту в поисках чего-нибудь незаконно хранимого. Нашли, но Хомутовичу удалось отделаться легкими подарками. Губернатор, естественно, не успокоился и грозился подтянуть на помощь следственный комитет Генеральной прокуратуры. Поэтому Кирилл Анатольевич и предпринял ответные шаги. Завербовал оператора. «Оскара» последний вряд ли получит, зато новую иномарку уже огреб, как минимум.
Плюс подготовил почву в столице. Как отреагировали высокие власти, Родион, разумеется, не знал. Оставалось положиться на твердое слово директора. Но полагаться не хотелось. Приходилось прикидываться идиотом.
– Кирилл Анатольевич, хм… Я вовсе не боюсь. Но, если вам известно, тему для программ утверждает руководство канала. Я могу записать, не вопрос… Но не факт, что это поставят в эфир.
– Ты уж запиши, а с эфиром разберемся.
– И второе. После выхода программ и на канал, и на меня лично администрация подаст в суд. Слишком серьезный компромат. Мне придется объяснять, откуда у меня ролик. А помимо суда губернатор захочет выяснить это напрямую… И как мне себя вести?
– Вести себя надо хорошо… Только послушные дети получают компот… Не волнуйся, Родион. На следующий день после передачи ты полетишь на Бали или в Таиланд, выберешь сам. Отдохнешь месяцок, забудешься. Жену с собой захвати молодую… А через месяц здесь будет другой губернатор.
Директор бросил взгляд на вставленный в декоративный штурвал портрет президента, как бы намекая, что вопрос согласован.
– Кстати, я всегда помню золотое правило социализма – от каждого по возможности, каждому по труду… Материальную часть согласуем в рабочем порядке.
На последний пункт ведущий «Часа Белки» особо не рассчитывал – бутерброды и семечки на столе и «Принцесса Нури» служили прекрасной иллюстрацией щедрости олигарха. Но тот вновь прочитал мысль Панфилова, словно у него на лбу светился встроенный в голову монитор.
– Не волнуйся и не встречай по одежке. Поверь, я уважаю чужой труд… Итак? Когда назначим эфир?
«Отче» прищурил глаз, и несчастная «Принцесса» в желудке телеведущего моментально превратилась в аммиак, не дойдя до соответствующего органа.
– Я думаю, в ближайший понедельник. Как раз европейская делегация прилетает. Из Брюсселя. По правам человека. Вот радости будет.
«Блин, они там между собой разобраться не могут, а ты – крайний… И что делать? Как говорят англичане – из двух зол лучше не выбирать ни одного. Можно, конечно, отказаться. Но это значит – на улицу без выходного пособия. После отказа придется искать работу на другом канале. А свободных мест нет. И все же лучше быть безработным, чем нечаянно выпасть с балкона последнего этажа или попасть под биты случайных хулиганов».
– Видите ли, Кирилл Анатольевич… Я опасаюсь, что после эфира на меня обрушится такая слава, от которой я не скроюсь даже на Бали. А уж тем более в Таиланде. Я уступаю право первой ночи программе «Однажды». Ее ведущему не страшна никакая слава. Он привык.
Семечка повисла на губе директора. Видимо, отказ ведущего глубоко ранил его трепетное сердце. Так не должно быть… Нет, нет, никогда… Но через двадцать пятую долю секунды он вернулся к исходному состоянию, а семечка скрылась во рту.
– Жарко сегодня… Все-таки июнь… Тополиный пух, опять же… Не люблю. Аллергия на него. И ночи какие-то длинные. Не замечал?
Родион не знал, куда клонит «отче», но в том, что наклон грозит обрушением, не сомневался.
– Ночи как ночи…
– Это смотря чем ночью заниматься. Если, к примеру, на звезды смотреть или мирно спать с женой, то, действительно – ночи как ночи. А ежели журналистке какой-нибудь интервью давать, то о-о-чень длинные.
Реплику директора оборвал чей-то сдавленный крик, донесшийся с нижней палубы. Вроде рекламной паузы. Длился он недолго, секунд десять, после все стихло.
– Не обращай внимания, – успокоил Кирилл Анатольевич, выплюнув очередную шелуху, – Афанасьевич профи, но и у него бывают не лучшие дни… Про журналистку-то вспомнил? Или показать?
– Что показать? – У Родиона мгновенно пересохло в горле так, что не помогла бы никакая «Принцесса».
– Ну, как что? Как интервью у тебя берет.
Не дожидаясь ответа ведущего, директор поводил пальчиком по встроенной мышке ноутбука и нажал воспроизведение.
– На, любуйся.
Полюбоваться было чем… Журналистка по имени Жанна. Обожаема, блин, и жеманна.
…Она позвонила где-то с месяц назад. Представилась. Журнал «Звездочет». О звездах, но не космических. Региональный глянец. Хотим сделать большое интервью с героем эфира. Родион не отказал. Не потому, что ему нужна дополнительная реклама, просто сам когда-то начинал в прессе. Понимал: для журналистов это хлеб насущный, возможность заработать. Зачем же отказывать?
Пригласил в студию. Дома вечный бардак, в кафе неудобно – поклонники одолеют. Жанна пришла вовремя, что говорило о ее профессионализме. Длине ног, размеру бюста, талии, макияжу позавидовали бы топ-модели ведущих агентств. Гардероб удачно подчеркивал перечисленные достоинства. Она достала из рюкзачка диктофон, фотоаппарат и пару номеров «Звездочета». В рюкзачке Родион заметил ствол травматического пистолета и газовый баллончик – еще одно доказательство, что профессия журналиста экстремальна, а то и опасна.
Но разговора не получилось, ведущего постоянно дергали и отвлекали. И тогда Жанна предложила поговорить у нее. После записи «Часа Белки». В спокойной, домашней обстановке. Там же она сделает снимки. Живет она одна, на съемной квартире, и никто не будет мешать. Родион, если бы и хотел возразить, то не смог бы. Чисто физически. Мозг еще обдумывал предложение, а губы уже говорили: «Конечно, да, йес, без вопросов, само собой, ноу проблем!»
…Интервью удалось. И ведущего даже не насторожило отсутствие в Жанниной ванной зубной щетки и пасты. Вещички можно хранить у родственников и друзей, но зубы-то дома чистишь по-любому…
И ладно бы щетка… Родион общался не с одной журналисткой, но никто из них во время секса не вел таких интеллектуальных бесед. Это было подозрительно, но до подозрений ли в подобные счастливые моменты?
– А ты знаешь, что в Великобельске бывал Пушкин? – спросила она, ритмично покачиваясь в позиции «пулеметчик на тачанке» в такт звучащей из сидюшника песне местной звезды Валькирии, которую совсем недавно Родион приглашал на запись своей программы.
– Да, ладно… Что он тут забыл? У нас бы, как минимум, доска сейчас висела.
– Просто это малоизвестный факт. Он останавливался здесь всего на пару дней, по дороге на Кавказ. Помнишь строки: «Белка песенки поет и орешки все грызет»? Идея пришла ему в голову именно у нас, в Великобельске. Гуляя вечером по парку, он увидел белочку и вдохновился. Ты никогда не задумывался, почему в сказке он описал именно белку, а не какого-нибудь медведя или хорька?
– Честно говоря, нет… Белочка и белочка… Еще, еще…
– Я тоже сначала не задумывалась. А теперь поняла… Родя, немного потише…
– Да, да… Ты чудо-человек, мой пятый океан… А откуда про Пушкина знаешь?
– Он, когда в гостинице останавливался, письмо в Петербург отправил. А хозяйка гостиницы на почту его не отнесла. Все-таки Пушкин в ту пору звездил уже реально. Письмо сохранила на память, потом сыну передала и так далее. Последним, кто видел письмо, была моя прабабка.
– А что с ним стало?
– Прабабку большевики раскулачили. Ну, в смысле, отобрали все. Она письмо спрятала, они нашли, посчитали, что это контрреволюционная переписка, и передали в НКВД. А в сорок втором, перед немецким наступлением, архив сожгли. Ксероксов, как помнишь, в то время не было… Помедленней, помедленней… Вот так, хорошо…
– Слушай, Жанна-а-а-а… Но неужели твои предки никому об этом не рассказывали? Это же сенсация-я-я-я…
– Бабушка говорила, что боялись. И потом, письмо же отобрали, а без него это пустые слова. А представляешь, сколько бы такое письмецо могло бы сейчас стоить?
– Представляя-я-я-я… Ох… Это же классный сюжет… Практически сенсация, если умело преподнести. Пушкин в Великобельске, обалдеть. Прикинь, какие перспективы… Уступишь тему?
– Забирай… Выпить хочешь?
– Не откажусь…
Собственно, описанную сцену Родион и имел удовольствие увидеть на экране ноутбука Хомутовича. Камера, судя по ракурсу, притаилась в люстре. Никакой мебели, кроме тахты, в квартире Жанны не имелось. Телеведущий не придал тогда этому значения, да и не до того ему было.
И в общем-то ничего принципиально нового в эротическом плане он не изобрел. Обычный секс со звездой. Нынешнего зрителя, избалованного компроматом, таким не удивишь. Были у нас на мониторах и прокуроры, и чиновники, и оппозиционеры. Подумаешь, звезда телеэфира трахает звезду журналистики. Практически деловые отношения… Наоборот, напишут в форумах – нормальный мужик, не какой-нибудь педераст гламурный… И даже если жена молодая увидит, ничего страшного… Она, наверняка, сама не без греха… Договоримся…
Но… Пушкин, блин…
Словно снова угадав направление мыслей собеседника, Кирилл Анатольевич запустил очередной видеофайл. Фрагмент недавней программы «Час Белки», где Родион на пару с директором краеведческого музея Шуруповым с умным видом разглагольствовали о великом поэте и о неожиданном счастье, свалившемся на родной город. Шуруп, порывшись в архивах, нашел какие-то данные, что поэт теоретически мог останавливаться в здешних краях, и зачитал отрывки из стихотворений, где в иносказательной форме сей факт подтверждался. Ну и конечно, эпизод с белочкой, грызшей изумрудные орешки с золотыми скорлупками, стал краеугольным камнем дискуссии.
Что началось после эфира… Беспокоили даже из ЮНЕСКО. Пушкиноведы потянулись косяком. Губернатор тут же попросил у правительства грант на восстановление исторической гостиницы и создание памятника поэту. В перспективе планировалось открыть в Великобельске туристический комплекс наподобие Михайловского… И правительство пообещало…
А спустя неделю позвонила Жанна.
– Родь, ты зачем эту пургу в эфир запустил?
– Какую пургу?
– Да про Пушкина… Я ж прикололась…
– Как прикололась? Чего, дура, что ли?
– Ну, нам же надо было о чем-то разговаривать во время секса? Но ты не волнуйся, я никому не скажу. И ты не говори. Какие проблемы?
И сейчас, увидев запись программы, Родион понял, что она точно не дура. А вот он дурак. И после такого удара ниже пояса рискует завершить карьеру в расцвете лет. «Яйца – чистый изумруд…» Да, это компромат так компромат. Не какой-то там перепих подпольный на тахте… «Смотрите, смотрите, люди добрые, где звезда берет сюжеты для своих программок! Да еще под песенки певички Валькирии! Помидорами его тухлыми, помидорами!!! Звезда по имени Родя!»
И Шуруп хорош… «Не исключено, не исключено». Эксперт хренов.
Интересно, у Кирилла Анатольевича на всех есть ролики? А Жанка подлая? На него работает?
Директор, вновь угадав направление мыслей Родиона, покачал головой.
– Нет, Жанна случайный человек… Кстати, она не Жанна и никогда не печаталась в «Звездочете». Но это не важно… Ты понимаешь, Родион, что материал тоже довольно рейтинговый. Не хочешь показать его в своем шоу? Или предложить в «Однажды»? А?
Родион понимал. После такого в грузчики не возьмут. Без пластической операции или марлевой повязки в родном Великобельске на улицу не выйдешь…
– Если сомневаешься, что запись подлинная, могу оплатить экспертизу.
– Не сомневаюсь.
Директор вытащил флешку-патрон и поставил ее на столик острием пули вверх.
– Забирай и используй на здоровье. Премиальные – после эфира.
– Премиальных не надо.
Родион мгновенно срубил, что тогда окончательно попадется на крюк директора и будет висеть на нем до конца дней. Конечно, он не был святым и деньги зарабатывал, как умел. Но одно дело – фирму пропиарить незаметно, другое – компромат вылить на городского главу. Тут же разборки начнутся. А ежели про премиальные узнают?.. Совсем уж некрасиво. Нет, он не телекиллер.
– Почему? – удивился отче. – Тебе деньги не нужны? На том же Бали на слонах покатаетесь…
– Нужны. Но долг любого журналиста – доносить до людей правду. Безо всяких премиальных.
– Как это верно! Как это верно! Не в бровь, что называется, а в челюсть! Все бы так! Доноси! Люди ждут!
Родион забрал патрон.
– Чай-то допей, – улыбнулся директор.
– Спасибо… Он остыл…
– Хорошо… Если возникнут какие-то проблемы, звони Виктору Афанасьевичу. Он продиктует свой номер. Всего доброго, Родион. Тебя проводят. Был рад пообщаться вживую… А то все через экран. А экран искажает.
Олигарх дернул шнурок, звякнула рында, в каюту ввалился уже знакомый Виктор Афанасьевич, чем-то похожий на Микки Рурка в фильме «Рестлер».
– Проводи Родиона…
«Ничего… Сюжет-то я запишу без проблем, а вот поставят ли его в эфир, даже на подконтрольном канале – еще большой вопрос. Никто не захочет рисковать…»
…Бутербродный сыр все-таки оказался просроченным. Когда ведущий, согнувшись в поясе, блевал под киль яхты, глаз остановился на белом предмете, валявшемся рядом с колесом платформы. Присмотревшись, Родион понял, что это галстук-бабочка, полчаса назад украшавшая шею стюарда Сережи. Тут же лежал небольшой заостренный ломик, сделанный из куска арматуры.
Панфилов поднял его. Ломик был еще теплым, даже горячим… «Каленым железом…» Кирилл Анатольевич требовал буквального исполнения приказов. И приказы выполнялись.
И Родион лишний раз убедился, что поступил разумно.
Губернаторский сюжет, как и пожелал Кирилл Анатольевич, вышел в понедельник в семь вечера, а запись состоялась двумя часами раньше. Руководство канала, увы, не рискнуло отказать хозяину, но тут же на всякий случай сбежало в отпуск. Запланированную на это время программу о собирателе и исследователе русского мата профессоре Зильберштейне пришлось передвинуть, к крайнему недовольству последнего. Родион пригласил в студию одну из участниц манифестации, чей дом попал под снос. Она с надрывом повторила свою печальную историю, поблагодарила губернатора за заботу и поддержку и даже всплакнула. Специально обученный человек вскинул табличку с надписью «Аплодисменты», зал захлопал в ладоши. Ведущий подсел к приглашенной пенсионерке, приобнял ее за плечо и сообщил, что в редакцию был подброшен любопытный ролик. После чего попросил редактора дать картинку, что тот, перекрестившись, и сделал.
Человека с табличками так впечатлило увиденное, что вместо плаката «Гул, недовольство, свист» он вновь поднял «Аплодисменты». Послушный зал зарукоплескал, но опытный звукооператор кивнул ведущему, что все под контролем. В чистовом варианте он звук хлопков уберет, а рукоплескания можно списать на комаров и мух, залетевших в жаркую студию.
Пенсионерка, поддавшись стадному чувству, тоже зааплодировала, хотя губы шептали: «Господи, да что ж это такое творится на белом свете?» И что-то еще, собираемое и исследуемое Зильберштейном.
– Я не исключаю, что запись является подделкой, – попытался смягчить удар Родион, – это пускай устанавливает экспертиза, но в любом случае губернатор просто обязан прокомментировать ее. К сожалению, на момент записи передачи нам не удалось до него дозвониться…
Само собой, никто и не дозванивался…
Реакции на программу властей, мировой общественности, президента и других официальных лиц Родион дожидаться не стал. Когда она выходила в эфир, он сидел в купе поезда, мчавшего его к ближайшему от Великобельска аэропорту. Напротив смотрела в окошко вторая жена Аленка. Оба отключили мобильники и пили легкий алкоголь. В аэропорту с максимально возможной скоростью прошли регистрацию, погрузились в самолет и через восемь часов приземлились в жарком Бангкоке. Таиланд выбрала Аленка. Родион предлагал Мальдивы, которые еще не стали российской туристической колонией, но у Таиланда были преимущества – отсутствие визы, дешевизна и высокий уровень коррупции, что позволяло в случае каких-либо проблем быстро решать вопросы с властями. Кирилл Анатольевич не подвел – проплатил перелет и месячное проживание в пятизвездочном бунгало на одном из островов. Родион не считал это взяткой. Накладные расходы, не облагаемые налогом.
Пару раз за время вынужденного отпуска Родион включал телефон, дабы узнать, кто его беспокоил. Список беспокоивших не поместился в память мобильника, из чего ведущий сделал вывод, что программа, возможно, привела к революционной ситуации в городе, а то и в регионе. Конечно, некрасиво прятаться от последствий собственных неправедных поступков по всяким там Таиландам, но он успокаивал себя тем, что другие тоже прячутся. Да и поступок по большому счету праведный. К тому же, как пообещал «отче», к возвращению все должно устаканиться. Была идея заглянуть в сеть, но Родион ее отверг – все равно ничего не изменить, так зачем нервные клеточки тратить?
Конец ознакомительного фрагмента.