Вы здесь

Психопаты шутят. Антология черного юмора. Пьер-Франсуа Ласенер (1800–1836) (Андре Бретон, 1966)

Пьер-Франсуа Ласенер (1800–1836)

«Худой же дорожкой подхожу я к смерти, – писал Ласенер, – поднимаюсь по лесенке эшафота».

Фальшивомонетчик и дезертир из французской армии, промышлявший убийствами в Италии и разбоем в Париже – и при этом неустанно, по его собственным словам, «обдумывавший злодеяния против самих устоев общества», – последние месяцы перед смертью Ласенер посвящает составлению сборника «Мемуаров, откровений и стихов» и всеми силами пытается превратить собственный процесс в спектакль на потребу публики. Встающие в зале суда тени его жертв – богатого швейцарца из Вероны, одного из бывших сокамерников, Шардона, и его матери, инкассатора, поплатившегося жизнью за свою привычную ношу, – казалось, нимало Ласенера не смущали, и полурассеянное, полунасмешливое выражение не сходило у него с лица до самого окончания слушаний. Меньше всего заботясь о спасении своей жизни, он дарит себе последнее жестокое удовольствие поиграть с бывшими сообщниками, одним словом разбивая выстроенные ими оправдания, а под собственные преступления подводя поистине научные объяснения. Если судить по состоянию его духа, то не было еще бандита с более спокойной совестью.

Накануне казни он как ни в чем не бывало подшучивает над докучливыми священниками и осаждающими камеру медиками и френологами, признается в «подкатывающей временами меланхолии» – приступы которой, впрочем, его только «развлекают», – а по ночам «с трудом удерживается, чтобы не показать часовому нос».

Отмечавшееся недавно столетие знаменитого бальзаковского романа один из критиков сопроводил следующими словами: «Появление книги в 1836 году было более чем прохладно встречено прессой – да и то сказать, она была чуть ли не вываляна в грязи, – публика же, едва очнувшись от истерических восторгов по поводу Ласенера, убийцы-щеголя в темно-синем рединготе, поэта судебных заседаний и апологета права на преступление, была, похоже, просто не в состоянии сразу оценить все очарование „Лилии в долине“».

Грезы висельника

Пер. Б. Дубина

Как счастлив я, когда мечтаю

И грежу не смыкая глаз!

Так без помехи я читаю

Любой роман всего за час.

Так я владею миром целым,

Любую жизнь с любым деля,

И что перед моим уделом

Власть и держава короля!

Здесь я в своем уединенье

Без мысли о грядущем дне

Делю миражное виденье

С воспоминаньем наравне.

Мечты весны первоначальной,

Явитесь мне хотя б на миг,

Чтоб скрасить мой закат прощальный:

Кто обречен – уже старик.

То я в дворце многоколонном

Хозяин всех богатств земли,

Но чаще на лугу зеленом

Я с Лизой ото всех вдали.

Грудь под косынкою сквозною

Опять рисуется уму…

Какая грусть, что остальное

Переживать мне одному!

То в небогатую лачугу

Я укрываюсь наконец,

Где вижу чад своих, супругу,

А с ними – муж их и отец.

Здесь он то пишет, то читает,

Укрывшись в тень густой листвы.

Но снова буря налетает –

Мечты, зачем так кратки вы?