Психология развития и возрастная психология. Глава 5. Социальная ситуация развития (Г. С. Абрамова, 2018)

Ключевые слова: общественный кризис, мультикультуральность, виртуальный мир.

В результате изучения данной главы студенты должны:

знать содержание понятия социальная ситуация развития;

уметь выделять основы не составляющие социальной ситуации развития;

владеть средствами писания и анализа социальной ситуации развития.

Скоро закончится второе десятилетие нового века, конца которого, что очевидно, мне уже не придётся наблюдать. Так сложилось, что, написанная в прошлом веке, книга продолжает жить, а у меня есть возможность продолжить её и этой главой, за которой стоят не только события будущих исторических календарей, но и мои ежедневные события, моя личная жизнь. Исторические и ежедневные события определяют содержание этой главы, в которой будет несколько важных научных понятий.

О чём эта глава?

О неизменности проблем возрастной психологии как науки. Напишу о том, что все её проблемы, несмотря на их почтенный возраст, позволяющий говорить об истории возрастной психологии как науки, остаются неизменными[31]. Это их постоянство добавляет аргументов в пользу понимания возрастной психологии как науки.

Эта глава о том, что в возрастной психологии называют социальной ситуацией развития.

Эта глава и о появлении новых возможностей взаимодействия людей во времени и пространствах, которые в прошлом веке ещё не относились к разряду массовых.

Многим из моих возможных читателей последние два десятилетия составляют некоторую часть их личной жизни и окрашены личными воспоминаниями, среди которых есть только им известные подробности общественного кризиса, потрясшего и потрясающего сегодня всё пространство бывшего Советского Союза. Для меня – это и воспоминания, и переживания, и осмысление, и неизменное сопереживание – то, что есть моя личная жизнь. Я не могу писать что-то вне пережитого, поэтому эта глава пристрастна, как и весь текст этой книги.

Понятие общественный кризис, глубину которого мы вряд ли, как современники, сможем оценить, едва ли описывает то, что произошло и происходит в бывшем СССР.

Этот кризис выразился в потере социальной и личной защищённости, в потере границ, охранявших относительную стабильность условий жизни, так необходимую для осуществления самой жизни. Защищённость существовала как свод писанных и неписанных правил общежития как общей жизни в социальной системе, которая стремительно теряла эффективность существования, проще говоря, умирала, погребая под собою всё, созданное ею.

Как всякая неживая система, созданная на основе симулякров, она имела определённый запас прочности, который был ограничен временем. Для пояснения этой мысли, думаю, уместно провести аналогию с живым и механическим соловьём из сказки Г. Х. Андерсена. Механический соловей мог исполнять только заданные мелодии, когда механизм пришёл в негодность, соловей – красивый, исправный снаружи – замолчал. Так и любая неживая социальная система, изнашиваясь, замирает, а потом умирает. Эту смерть наблюдают и переживают свидетели и очевидцы как остановившиеся заводы и фабрики, опустевшие поля, зарастающие лесом, как безработицу, как угрозу голода и холода.

Нужна энергия для создания жизненной социальной системы, где правда жизни будет представлена не симулякрами, а знаками, имеющими значение и смысл. Восстановление правды жизни в социальной системе требует от больших групп людей искренности и честности – это те качества мыслей и чувств, которые были не нужны в мёртвых социальных системах, построенных по принципу: «Что прикажете, то и будем думать, делать и т. п.». Восстановление правды жизни требует от больших групп людей осмысления жизни как целостности, это обрекает человека (можно сказать, что всё общество) на поиск той трансцедентальной позиции, которая позволяет видеть и себя и общество как бы со стороны, одновременно живая в нём.

Эта позиция обретается в общении с Другими Людьми, в равноправном диалоге или полилоге, где каждый участник диалога имеет право на свои мнения, свои ошибки, свою степень риска, свою автономию от Другого, и то общее поле ответственности, где они взаимодействуют. Равноправный диалог основан на признании всеми участниками диалога наличия друг у друга защищённого психологического пространства, в котором структурируется и осуществляется самообоснование жизни. Другими словами – для диалога, как и любого взаимодействия, существует необходимость обозначения границ взаимодействующих реальностей. Не так важно, какая это реальность – психическая реальность одного человека, группы людей или целого народа. Обозначение границ предполагает их фиксированность – географическую, социальную, психологическую – в разных временах и пространствах. Думаю, что тогда и можно говорить о равноправности диалога как о структурированном присутствии его участников не только для других, но и для себя.

Очевидным становится и тот факт, что для осуществления диалогического или полифонического взаимодействия предельно важно обозначить пространство (пространства) и время (времена) взаимодействия, чтобы предмет взаимодействия был доступен всем участникам контактов. В ситуациях общественного кризиса таким предметом становится общая жизнь людей на общей территории, в общем культурном пространстве, которое в индивидуальной жизни каждого их них существует в виде переживаний как бытовая жизненная философия, как Я-концепция, как концепция Другого Человека. Именно они – эти психологические образования, как структуры, существующие у каждого человека, будут определять возможности выхода из кризиса как поиск путей общей жизни на общей территории, с общей социокультурной среде.

Это может выглядеть как утопическое пожелание, так как разные виды человеческого неравенства – экономическое, социальное, физическое, психологическое – очевидный факт. Не менее очевиден и другой факт, что люди объединены – хотят они этого или не хотят – территорией их страны, территорией их родного языка, а значит, возможностью самосознания в культуре этого языка. Кроме того, люди объединены взаимозависимостью своих физических жизней. Короче говоря, смерть придёт к каждому живущему.

Это, казалось бы, очевидно и просто, но нужно личное мужество, чтобы в этом диалоге не впасть в соблазн зависти и ненависти, в соблазн следования чужому разуму, создавшему свои заблуждения, свои симулякры, которые он – чужой разум – принимает за истину.

Так случилось в моей жизни, что я была вынуждена несколько раз отвечать на один и тот же вопрос людей, живущих в, как они сами себя называют, современном цивилизованном обществе. Вопрос звучал или завуалировано, дипломатически или прямо, так как я его сейчас напишу: «Почему русские взяли из Запада самое плохое, то, от чего мы сами давно отказываемся, почему они ничему у нас не научились?» «Самое плохое» – это и массовая культура потребления, и наркотики, и проституция, и криминализация, и то катастрофическое расслоение на бедных и богатых, которое далеко не всегда очевидно в современном западном обществе.

Я отвечала на этот вопрос, ориентируясь на идеи запретного плода и на стремление соответствовать тому образу жизни, который виделся моим соотечественникам как новый и современный. В науке, как уже говорилось в других главах, это называется процессом идентификации. Думаю, что оно в полной мере связано с переживаниями собственности, о котором я хочу рассказать ниже.

В мёртвых социальных системах практически каждый человек и все вместе теряют чувство причастности к настоящему времени как историческому. Связь времён как преемственность в пространстве и времени исторического опыта духовной и экономической жизни поколений, опыта осуществления продуктивных творческих усилий, основанных на переживании «Мы» и «Наше» прерывается, поэтому и неочевидны, необходимые для ориентации в собственной жизни, правдивые критерии современности как принадлежности к настоящему времени своей жизни, нет или обесценены переживания жизни как своей собственности и собственности Другого Человека.

Да и где эти критерии?

Сегодня я могу сказать, что критерии современности как критерии развития социальной системы и человека нужно искать в отношении к своей жизни и жизни общества как целостным явлениям. Можно было бы написать слово жизнь с большой буквы, подчеркнув таким образом отношение к этому явлению, но жизнь так противоречива и разнообразна, что не нуждается в какой-то абсолютной или относительной оценке. Она такая, какая она есть в доступном каждому из нас пониманию. Этим пониманием мы и можем поделиться друг с другом, осуществляя каждый свою жизнь от рождения до смерти.

Можно задать например, конкретный вопрос о том, кто выглядит современнее – мужчина бритый наголо, с искусственными рожками под кожей, весь покрытый татуировкой или его же возраста мужчина с единственной серьгой в правой ноздре или тот, что без серёжек, но с бородой и усами, заплетёнными в косички? Тот же вопрос о современности, но уже, связанный с деньгами: кто современнее – молодой мультимиллионер, подаривший чек семье, где ребёнок нуждался в срочной операции или такой же молодой мультимиллионер, отдавший примерно ту же сумму за очередной личный автомобиль? А как быть с современностью подростка, зависающего в виртуальном мире, и его деда, всё ещё побаивающегося компьютера?

Вариантов таких конкретных вопросов – бесконечно много. Все ли они относятся к понятию современность? Чем измерить объём этого понятия, его логическую наполненность? Где оно, настоящее время, если даже то, что было написано на этой странице, уже принадлежит прошлому? Мне кажется, что ответ на этот вопрос, может быть, не в такой формулировке, но такой по сути возникает перед каждым человеком во время социального кризиса, когда неудовлетворённость своей собственной и общественной жизнью достигает наивысшей степени напряжённости и вопросы организации своей личной (единственной и неповторимой) жизни становятся не только абстрактно философскими, но и вопросами практики ежедневной организации не только бытия, но и быта.

В ситуации общественного кризиса происходит уничтожение многих социальных ролей и связей как симулякров, как пустых форм, потерявших содержание. Такое случилось со многими профессиональными ролями, например, с ролью продавца.

В СССР это была роль, обладающая необыкновенными возможностями власти над товаром, которого было мало, который надо было «доставать» через «нужные связи» с представителями этой магической профессии. За время общественного кризиса магия исчезла, сегодня уже продавец сам заинтересован во встрече с покупателем, который уже не «гражданин, встаньте в очередь», а «уважаемый клиент». Что изменилось?

Разрушилась одна форма взаимодействия людей и появилась другая, в которой каждая взаимодействующая сторона вынуждена формировать и проявлять свою концепцию Другого Человека, так же как и Я-концепцию. Можно было бы поделиться и личным переживанием неподдельного изумления, когда продавец в российском провинциальном магазине сказала мне: «Спасибо за покупку!» Она восприняла меня как человека, от которого она зависит!? У неё изменилась концепция Другого Человека! У неё изменилась её собственная Я-концепция. Ей потребовалась определённая интеллектуальная работа – усилие – по построению нового взаимоотношения со мной, работа по преобразованию её собственной психической реальности, где появилось место для новых качеств концепции Другого Человека.

Я думаю, что в этом факте можно увидеть главное позитивное проявление общественного кризиса, корни которого в переживании наличия Я как собственности как свойства психической реальности («Данное мне – моё – принадлежит мне»). В этой словесной формуле, отражающей переживание наличия Я как собственности мне бы хотелось представить читателям те переживания, которые выглядят весьма актуальными для психического развития человека в периоды социального кризиса, который существует не как научная абстракция, а как социальная ситуация развития миллионов людей.

Остановлюсь на них несколько подробнее.

«Данное мне» – переживание наличия потенциала своих физических, интеллектуальных, волевых, эмоциональных и т. п. качеств, которые составляют основу для осуществления трансцендентальной позиции. Это и те конкретные времена и пространства, т. е. жизненная среда, где есть конкретные люди и предметы, с которыми человек состоит во взаимозависимых отношениях. Это – своего рода фундамент для осуществления преобразований как в своей жизни, так и в жизни общества. Это – основа любой активности человека.

«Моё» – все люди и предметы, включая собственное тело человека, на которые прямо или опосредованно распространяется или может потенциально распространяться воздействие – человека. Именно через это переживание проявляются такие свойства психической реальности как наличие границ, обратимость, потенциал изменчивости (связан со свойствами предметов, включённых в переживание). Это – основа предметной деятельности человека, где выбор предмета деятельности и действия с ним описываются понятиями мотивов и потребностей.

«Моё» – это и конкретное место Я и не-Я в системе социальных отношений и возможности воздействия на Я и Других людей. «Моё» – если говорить бытовым языком, – это области власти человека, проявление его силы организовывать и осуществлять позицию по отношению в миру, в котором он действует. «Моё» как переживание обеспечивает человеку связь и с бытием Я и с бытием в Я, определяет ответственность, причастность к разным временам и пространствам.

«Принадлежит мне» – переживания субъектности как дистанции между содержанием Я-концепции и концепции Другого Человека. Психологическое содержание дистанции связано с существованием моральных и нравственных норм, регулирующих, прежде всего, меру воздействия на Другого Человека, меру принятия воздействия на Я-концепцию.

Благодаря разнообразным психологическим теориям есть возможность анализировать эти переживания, ориентируясь на их проявления в индивидуальной жизни человека и в жизни общества с нескольких позиций или подходов, существующих в настоящее время для объяснения свойств психической реальности. Я попробую представить их в виде таблицы.

Таблица 10

Содержание переживания «Данное мне – моё – принадлежит мне» как проявление общественного кризиса в индивидуальной и социальной жизни

В этой таблице мне хотелось показать сложность и глубину переживаний как отдельного человека, так и общества в целом в периоды общественного кризиса.

Для этой таблицы я использовала множество разных источников информации. Думаю, что нет необходимости указывать их все. Я могла бы привести в доказательство очень много конкретных примеров поведения как отдельных людей, так и групп людей, которые переживали и переживают общественный кризис в разных формах, общих только тем, что в них есть содержание этого переживания, которое кратко можно назвать переживанием собственности, – именно оно было предельно актуализировано у них в их социальной ситуации развития.

Можно думаю, утверждать, что изменяющиеся Я-концепции и концепции Другого Человека стали определять возможности воздействия, так как именно в них с наибольшей очевидностью опредметились переживания собственности. Именно их содержание стало опосредовать использование взаимодействующими людьми разных свойств предметов, выбор свойств предметов, в которых фиксируется, опредмечивается содержание концепций.

Продолжу пример с покупкой в провинциальном магазинчике – мою покупку положили в аккуратный целлофановый пакетик, а не грязно-серую обёрточную бумагу (или во вчерашнюю газету). Вот так и опредметились наше с продавцом изменившееся взаимодействие. Я привела этот простой пример как внешне привлекательную сторону общественного кризиса, который имеет и множество других проявлений, в которых люди опредмечивают переживания активности Я как Я-концепции и концепции Другого Человека.

Общественный кризис актуализировал у людей переживания психологического времени и пространства, актуализировал переживания относительности как качества психологической реальности. Эти переживания вносят большую степень неопределённости как в индивидуальную, так и в социальную жизнь. Степень неопределённости очень высока, она достигает уровня стресса, люди вынуждены искать относительно устойчивые элементы как в своей психической реальности, так и в социальной жизни. Изменчивость не может быть вне устойчивости, неопределённость не может быть вне определённости. Это – из законов диалектики, той логической системы, которая пытается анализировать функционирование живых систем. С особенной остротой встаёт и вопрос о концепции жизни, которая дала бы возможность целостного видения мира и своего места в нём.

Одна из важнейших особенностей современного развивающегося мира, который уже получил название постиндустриального, состоит в том, что оно порождает особый тип отношений между людьми, особую, неизвестную в полной мере в нашем обществе, концепцию Другого Человека и Я-концепцию. Это отношения Клиента и Производителя, отношения Потребителя и Производителя, отношения Работника и Работодателя. В этих отношениях понятия Работа, Производство, Потребление, Окружающая Среда и многие другие содержат элементы Я-концепций и концепции Другого Человека или полностью включают их. Ограничусь одним примером. Для того, чтобы продать продукт, надо знать запросы Другого Человека – Клиента, пусть пока только потенциального. Индустриальные общества создали и создают перепроизводство предметов потребления – вещей, которые совершенствуются в качестве и функциональности, т. е. практически в уподоблении живому телу человека. Есть специальные науки, которые этим занимаются. Одна из них – эргономика.

В мою задачу не входит анализ разных общественных систем, я только хочу сказать, что общественный кризис создал ситуацию преобразования предметно опосредованных отношений между людьми. Это преобразование выразилось прежде всего в необходимости рассматривать предметы (как материальные, так и идеальные) с позиции Другого Человека, как необходимость отношения к Другому Человеку как к самому себе. Это – тот здоровый эгоизм, который делает предпринимателя успешным, а его дело – развивающимся во времени и пространстве. Творческий потенциал каждого человека и общества в целом, потенциал преобразования материальных и идеальных предметов, востребованный во время общественного кризиса, нашёл и находит своё воплощение в тех предметах, которые человек хочет, может и должен использовать как Клиент, как Потребитель. Без этой его возможности нет никакого производства – ни идей, ни материальных вещей.

Существует множество психологических и социальных сложностей на пути становления здорового эгоизма. Я уже называла одну из них – социальный страх, другие обобщённо можно было бы назвать жизненной философией или уровнем рефлексии на жизнь как целостный предмет, воплощающемся в экзистенциальных переживаниях. Именно их проявление можно увидеть, например, в философских поисках людей, в фактах равнодушия, апатии, жестокости, воровства, насилия.

Экзистенциальные переживания сложны, люди с проявлениями психической смерти не могут справиться с ними, они начинают отвергать жизнь как явление, относясь к ней деструктивно. Деструкция даёт временное переживание собственной силы, но она (по закону обратной связи) разрушает и без того неустойчивую структуру психической реальности. Осуществление здорового эгоизма требует от человека определённых качеств психической реальности, которые связаны с переживанием жизни как собственности. Эти качества психической реальности, думаю, могут и должны охраняться общественными знаковыми системами, структурирующими социальное пространство как пространство взаимодействия взаимозависимых людей.

Социальный кризис показывает, что строение психической реальности у каждого человека (у каждого в своей форме) зависит от социальной ситуации развития, мне бы не хотелось утверждать, что определяется ею, но зависимость прослеживается как очевидная. Это та зависимость, которая, например, экспериментально была доказана в культурно-исторической теории работами А. Р. Лурия о формировании понятий[32], это та зависимость, которая доказывается сегодня жизнью и научной судьбой А. В. Суворова[33], это та зависимость, которую большинство людей, думаю, переживают как степень обусловленности своей жизни присутствием в ней Других Людей. Я процитирую несколько строчек из текстов А. В. Суворова, которые дают некоторое конкретное представление о том, что я пытаюсь объяснить читателю, да и самой себе: «… на человечность не приходится претендовать, если никого не любишь и ни за что, ни за кого, ни перед кем не в ответе… Особенно за себя и перед собой. Поэтому «рыночные» отношения, отношения бесконечного тотального торга, кто кому чем обязан и сколько должен, я ни в коем случае не могу признать человеческой – человечной – формой отношений. Это обесчеловечивающая, бесчеловечная форма отношений, при которой запросто можно стать из человека не животным даже, а куда худшим существом – нелюдем. Вступая в тотальный торг, мы перестаём быть людьми, или вообще никогда ими не становимся. Любовь – как ни крути – сущность человечности, а тотальный торг ни с любовью, ни, стало быть, с человечностью – несовместим. И это, разумеется, вовсе не моё открытие. В поисках первооткрывателя этой истины можно забрести далеко-далеко вглубь веков, так что оставим эти разыскания. Неважно, кто первый это открыл, а важно, что это – так!»[34]

В современном мире существует великое множество простых и сложных симулякров – пустых по существу, но ярких по форме знаков, которые позволяют человеку, хотя бы на время снимать остроту экзистенциальных переживаний, связанных с построением и осуществлением концепций жизни, Я-концепции и концепции Другого Человека. Эти знаки в большинстве случаев основаны на идее Другого Человека как Клиента, как потенциального или реального потребителя разных предметов, тех предметов, которые обобщённо могут быть представлены в виде денег как одного из универсальных знаков в мире людей.

Думаю, что нет необходимости доказывать, что ограничение концепции Другого Человека только его качествами как Клиента приводит к искажению представлений о творчестве жизни как индивидуальной, так и социальной. Из самого процесса творчества таким образом невольно или специально исключаются переживание связи времён как потенциальной бесконечности любой культуры, воплощающуюся в каждый момент времени в конкретную социальную ситуацию развития, в конкретную форму жизни человека среди людей. Люди начинают в большей использовать творческую энергию для создания предметов потребления, ориентированных на потенциальных Клиентов, в меньшей степени затрачивается творческая энергия на создание социальной и индивидуальной жизни как целостности.

В момент общественного кризиса по степени выраженности острота потребностей в предметах потребления и в философских идеях практически равнозначна.

Люди, можно сказать, обречены на творчество жизни.

Однако, и в современном западном обществе развитого потребления есть большие группы людей, которые, имея более чем достаточное число предметов потребления, испытывают необходимость в философских идеях, осмысления жизни как целостности. С этой целью они обращаются не только к идеям своей культуры, но очень часто к идеям других культур, прежде всего, восточных культур.

Это проявление того же творчества жизни, без которого невозможно само существование психической реальности как бытового индивидуального явления.

Необходимость в философских идеях существует как духовная потребность людей, она обостряется во время социального кризиса, становится зримо, ощутимо материализованной в виде разных знаковых систем, конкурирующих между собой за знание истины жизни. Конкуренция неизбежна, так как во время социального кризиса степень жизненного риска очень высока и потенциально многие люди готовы быть потребителями идей, снижающих (хотя бы на время) степень этого риска. Начинается и борьба за умы людей как потенциальных Клиентов, как потенциальных потребителей, способствующих в конечном счёте созданию материального или идеального капитала для кого-то (Другого Человека), для себя (так, опыт осуществления своей жизни – это тот капитал, который есть у каждого человека) или для человечества (если капитал создаёт гениальный человек).

Современное материальное производство уже давно перепроизводство (только пример из бытовой жизни западного провинциального городка – весной на продажу выставлено 32 вида газонокосилок, среди них – газонокосилка – робот, в том же местном магазинчике можно увидеть около 40 видов крышек для унитазов, а ещё есть некое количество этих предметов в каталогах), то же самое можно сказать о производстве идей о жизни, которые воплощаются в разных жизненных стилях.

Это те особенности современного общества, которые долгое время не присутствовали в социальной ситуации развития многих людей в нашей стране. Выбора, осознанного выбора, предметов потребления практически не было. Сейчас выбор есть, его возможности возрастают.

Это тот выбор, где человеку приходится встречаться с Другими Людьми как Производителями, с их целями и задачами, воплощёнными в продуктах потребления (материальных и идеальных предметах). Вот в этом выборе и происходит встреча людей с ценностной стороной капитала, где такие свойства предметов как качество и количество, форма и содержание, функция и структура (подчеркну ещё раз, что и материального и идеального предметов) могут быть представлены относительно независимо друг от друга в виде подобий, симулякров. Говоря бытовым языком, в виде фальшивок, дешевых подделок, копий. Так, внешне привлекательная, «полезная» продукция может оказаться обыкновенной дрянью, вредной для здоровья. Проблемы соответствия ценности и цены – это возможность воплощения в продукте ценности как истины жизни и творчества, но это и возможность воплощения ложных ценностей как проявление временной власти над кем-то или чем-то.

В этих возможностях открыто возвращение к переживаниям собственности, к понятию здорового эгоизма, так необходимого, думаю, и человеку и обществу для сохранения потенциала (капитала) творчества жизни.

Капитал – это не только и не столько сумма денег, сколько потенциал преобразования природного предмета ради Другого. Этим Другим может быть сам человек, его интересы и потребности, но отнесённые к будущему времени (в этом смысле в капитале присутствует будущее). Капитал – это и потенциал понимания Другого Человека как Клиента, как потребителя определённого продукта, капитал – это и потенциал понимания законов развития общества как большой группы людей, объединённых в пространствах и временах. Ошибки и заблуждения, связанные с познанием законов жизни как отдельным человеком, так и обществом в целом (или отдельными группами людей) приводит к непродуктивному расходованию – пустой трате – капитала как потенциала творчества жизни.

В индивидуальной жизни человек переживает это как напрасную трату сил, как усталость от жизни, как то отсутствие радости, которое наделяет каждый день смыслом. Общество, непродуктивно расходующее свой капитал, заходит в экономический и духовный тупик, растущий при этом индивидуальный страх людей перед неосуществимостью жизнью, перед непреодолимой плотностью бытия приводит к снижению рождаемости. Смерть начинает властвовать над жизнью. В конечном счёте капитал любого общества – это люди, радующиеся тому, что они творят свою жизнь (могут и хотят это делать). Думаю, что это очевидно.

На сегодняшний день капитал имеет множество знаковых форм, среди них и те, которые можно отнести к разряду идеальных предметов – идей. Носителями этих идей могут быть отдельные люди, группы людей или организованные социальные институты.

Одной из таких идей является идея личного богатства и успеха.

Идея богатства интересна для меня тем, что она содержит элемент случайности. Богатство выглядит как бы вечная Золушка, с которой кто-то что-то должен сделать, чтобы она превратилась в принцессу. Этот кто-то – активный, вторгающийся в жизнь Золушки – обладает властью, волей и возможностями преобразования. Если перенести аналогию в жизнь, то можно, думаю, сказать, что властью, волей и возможностями преобразования обладает тот или те, кто преобразует природный предмет в товар, товар – в деньги, а деньги – в новый товар.

Все эти три вида преобразований относительно независимы в пространстве и времени, поэтому могут принадлежать разным людям или группам людей с разными концепциями жизни, концепциями Другого Человека и Я-концепциями. За всеми этими преобразованиями стоит концепция Другого Человека как Клиента, как потребителя, содержание этой концепции регулирует степень близости людей в социальной системе, фиксирующей разные человеческие возможности преобразования природных предметов. Сегодня эта степень близости обсуждается, например, как идея социальной ответственности бизнеса.

Идея богатства не предполагает некоторого количественного выражения. Когда человек может считать себя богатым? Сколько для этого у него должно быть личного капитала в денежном выражении? Когда общество может считать себя богатым? Каковы критерии богатства общества?

В поисках ответов на эти вопросы я не только читала разные источники информации[35], но и просто разговаривала с разными людьми, живущими в разных обществах, по-разному воспринимающих жизнь. Можно сказать, что это было включённое наблюдение. В конечном счёте всё сводилось к понятию относительности. Думаю, что в современных условиях мирового продовольственного кризиса это понятие уже мало что проясняет.

Встречались и такие безотносительные описания критериев богатства, которые с дидактической точностью выражены в притче: «Однажды отец богатой семьи решил взять своего маленького сына в деревню, на ферму чтобы показать сыну насколько бедными могут быть люди. Они провели день и ночь на ферме у очень бедной семьи. Когда они вернулись домой, отец спросил своего сына:

– Как тебе понравилось путешествие?

– Это было замечательно, папа!

– Ты увидел насколько бедными могут быть люди? – спросил отец.

– Да.

– И чему ты научился из этого?

Сын ответил:

– Я увидел, что у нас есть собака в доме, а у них четыре пса. У нас есть бассейн посреди сада, а у них бухта, которой не видно края. Мы освещаем свой садлампами, а им светят звёзды. У нас на заднем дворезабор, а у них – целый горизонт.

Отец лишился дара речи после этого ответа сына.

А сын добавил:

– Спасибо, папа, что показал мне насколько богаты эти люди»[36].

Не правда ли, что всё это зависит от того с какой точки зрения смотреть на мир? Имея любовь, друзей, семью, здоровье, хорошее настроение и позитивное отношение к жизни, вы получите всё!

Но вот купить что-либо из вышеперечисленных вещей невозможно. Можно приобрести любые воображаемые материальные блага, даже запастись ими на будущее, но если ваша душа не наполнена, у вас нет ничего![37]

Думаю, что обобщённого критерия богатства – нет, а есть критерии богатства как наличия природных предметов, к числу которых относятся не только природные ресурсы, но и творческий потенциал людей, способных преобразовывать их в товар. Способность к творчеству – единственный специфический дар человека как части природы, единственный ресурс.

Именно она воплощается в идее счастливой жизни.

Идея успеха как товар – одно из наиболее актуальных в условиях социальной и экономической конкуренции. Она – антипод идеи всеобщего равенства, поэтому потенциально отвергает наличие у людей общечеловеческих качеств, подчёркивая необходимость неравенства между людьми как основу преобразования природных предметов, товаров или денег в определённом пространстве и времени. Идея успеха содержит в себе элемент законченности, завершённости, который с фиксированной очевидностью выступает при встрече с Другими Людьми.

Если идея богатства обладает свойством неопределённости и поэтому открыта для изменения, то идея успеха в силу своей фиксированности обладает свойствами симулякра как в жизни отдельного человека, так и в жизни общества. Это явление известно и как «головокружение от успехов», которое может привести даже к гибели успешного человека, группы людей или общественной системы.

В условиях общественного кризиса люди стремятся найти простые решения для преодоления напряжения переживаний, выпавших на их жизнь. Принятие идей богатства и успеха как средств снятия напряжения переживания во время общественного кризиса обеспечивает только на время уход от решения экзистенциальных вопросов бытия как в индивидуальной жизни, так и жизни общества в целом.

Идеи богатства и успеха как цели жизни обладают большими возможностями визулизации, предметного воплощения, опредмечивания, презентации таким образом Я как существующего среди Других Людей. Один из парадоксов, а может быть, законов жизни состоит в том, что предмет ограничен, конечен, а Я обладает потенциалом бесконечности как причастности к историческому времени. Без Других Людей значимость любых предметов – ничтожна, без Других Людей Я не обнаруживает своего существования, без Других Людей Я не имеет энергии действия. Я думаю, что многие ежедневные события прошлого и настоящего времени – времени социального кризиса – показывают, что взаимозависимость людей не только в пространстве одного общества становится содержанием психической реальности как новообразование, возникшее в прошлом – XX в.

В этой книге есть страницы, посвящённые понятию ноосфера, где протекает жизнь конкретного человека и конкретной социальной системы. Сейчас я хотела бы остановиться и на содержании переживаний современности жизни как отнесённости жизни к настоящему времени в его физическом измерении.

Современность собственной жизни переживается человеком как степень принадлежности его жизни ему самому. Это переживание можно выразить примерно так: «Я живу мою собственную жизнь». Переживание своей жизни как собственности, которой самому можно распоряжаться по праву владения, даёт возможность человеку располагать свою жизнь как целостный предмет в системе временных и пространственных координат. Это делает человека относительно независимым от других людей и даёт ему право не только на взаимодействие с другими людьми, но и право на воздействие с целью осуществления своей жизни, это и есть здоровый эгоизм.

Именно с этой возможностью связаны такие варианты переживаний как: «Я – человек прошлого века», «Я работаю на будущее», «После меня хоть потоп», «Моя жизнь зашла в тупик», «Я не нахожу здесь себе места», «Я живу день за днём», «Мне кажется, что я и не живу», «Я ещё никогда не жил такой полной жизнью как сейчас», «Вся моя жизнь изменилась» и т. п.

Направленность воздействия на жизнь как целостный предмет может быть как во вне, а значит, на других людей, так и внутрь – на свою жизнь. Естественно, что в предельных случаях преобладает какой-то один вид направленности. Предельный случай направленности на других людей – умышленное убийство, а предельный случай направленности на свою жизнь – самоубийство.

Эти варианты направленности возможны, благодаря выраженности границ жизни как целостного предмета, расположенного в простанственно-временных координатах. В этих пространственно – временных координатах находят своё место и важнейшие источники активности человека – его природный ум и разум.

Давно известно, что ум может зайти за разум, тогда человек теряет нить своей жизни, теряет её как целостный предмет. Тогда возникает социальный страх – страх перед жизнью как целостным явлением.

С полной ответственностью могу сказать, что в настоящее время социальный страх существует в любом обществе, так как любое общество использует различные симулякры как заместители живых предметов. Социальный страх ограничивает возможности принятия жизненный решений о цели и смысле, искажает переживание причастности к построению своей жизни, порождает агрессию и депрессию. Его не преодолеть наигранным искусственным оптимизмом, тем «позитивом», о котором сегодня все пытаются говорить друг другу в качестве дружеского или профессионального совета. Нельзя искусственно обрадоваться жизни, природа радости как причастности к осуществлению и осуществимости жизни – одна из ещё нераскрытых тайн жизни.

Я знаю, что придёт время и потерянная радость вернётся выражением достоинства на лицах людей, которые обретут (обретают) пространство и время своей жизни на территории своего дома. Без обретения этой территории, которую психологи называют топологическим измерением психической реальности, трудно оперировать со своей жизнью как целостным предметом, трудно воспринимать энергию своего Я как личный и общественный капитал, потенциал жизнеустройства и жизнеутверждения.

Современность общества как критерий его развития не является специальным предметом моего анализа, поэтому я ограничусь только некоторыми замечаниями. Я думаю, что современным является то общество, которое как большая группа людей, имеет общую цель или цели, представленную в психической реальности людей как обоснование единства «Мы», или «Свои», или «Близкие мне люди».

Сегодня эта цель формулируется как национальные интересы конкретного общества. В национальных интересах концентрированно выражается целостность общества как относительно замкнутого в пространстве и времени целостного предмета, имеющего свои границы, способы взаимодействия с другими целостными предметами (природой, конкретным человеком, с другими обществами, относительно замкнутыми группами людей внутри самого общества, с предметами, созданными людьми).

Как и почему формируются национальные интересы?

Это не только вопрос политики, но и вопрос социальной и этнической психологии, которые минимально представлены в этой книге.

Возможно, в эпоху глобализации экономики это утверждение выглядит неубедительным, но я пишу о том, что понимаю, предполагая возможность аргументированного опровержения любого моего мнения. Глобализация породила и будет, думаю, порождать рост национализма. Общечеловеческое как равное для всех в той же степени невозможно как замена живой системы – мёртвой. Живая система будет сопротивляться замене симулякрами до предела своей прочности, т. е. до естественной смерти. Вопрос об исчезновении общества как целостной системы напрямую связан с физическим существованием людей, если они не будут рождаться, то результат предопределён.

Глобализация породила необходимость встречи с Другими Людьми, многие исторически мононациональные общества стали стремительно превращаться в мультикультуральные. Не имея традиций общежития, традиций общего социального пространства, они испытывают огромное напряжение как живые системы, вынужденные изменяться. Понятие культурной толерантности, терпимости, способности к совместной жизни с Другими Людьми подвергается на наших глазах серьёзному экзамену. Многие понятия, прежде всего понятия естественности и натуральности начинают восприниматься как порождения разума, не обеспечивающего взаимодействие с Другим Человеком. Идентификация как процесс индивидуального развития как процесс встречи со своим Я через взаимодействие людей постоянно высвечивает новые и новые качества людей как Других Людей, создавая предпосылки для расширения понятия относительности как критерия оценки, казалось бы, устойчивых качеств жизни.

Думаю, что в конечном итоге встанет вопрос об относительности самой относительности, и ответ может повиснуть в пустоте страха перед ответственностью за Я-концепцию, где Я не будет равно ничему другому кроме самого себя, с правом на поиск собственной истины. Предел изменения – относительность относительности – присутствует только в образованиях коллективного сознания, структурирующего само существование культуры как среды, созданной людьми. К числу таких образований относятся важнейшие составляющие любой культуры:

– дом культуры, т. е. территория, ограниченная, защищённая, дающая возможность сохранения во времени и пространстве материальных и духовных предметов культуры;

– наличие у людей, живущих на этой территории, переживаний принадлежности (чувства Мы и «Наше»), переживаний собственности (Я – часть Мы, «Наше» – это и «Моё»);

– наличие общего языка или семиотического, знакового пространства, дающего возможности для индивидуальной и коллективной рефлексии, для осуществления трансцендентальной позиции.

С особой остротой этот процесс предстаёт в условиях тотальной глобализации рынка, искушению которой подвергается в той или иной мере каждый человек на нашей планете[38]. Я процитирую несколько строк из этой работы: «Рынок, ревнующий ко всему тому, что самоценно и не приносит мгновенную прибыль, способен поощрять только прикладные исследования и разработки, быстро переводимые на язык технологий. Наука, подчинившаяся этим критериям, утратила бы арсенал фундаментальных понятий и полет творческого вдохновения, превратившись в служанку текущих нужд. Просвещение диктует другую формулу развития науки: рост фундаментальных исследований вместо роста прикладных разработок.

Аналогичные неравенства действуют и в сфере образования: рост общих знаний универсального применения вместо роста специализированного функционального знания.

«Человек просвещения» в сравнении с современным «экономическим человеком», зацикленным на отдаче и пользе, выступает как романтик, но этот романтизм оказывается более продуктивным в культурном смысле, чем рыночный прагматизм. Вырождение проекта просвещения, с его культом больших фундаментальных идей, угрожает современной цивилизации тотальным застоем – новым изданием азиатского стабильного способа производства, а современным элитам – превращением в мандариниат древнекитайского образца, который выдавал инструкции и регламенты, но не был способен инициировать большие творческие новации и открывать новые горизонты»[39].

Я выбрала именно эту цитату, так как наука – это одна из область индивидуальной и социальной жизни, где существование истины крайне остро переживается человеком как проявление жизни, энергии его Я, того потенциала (капитала), которым Я владеет. Наличие истины переживается как данность, как возможность осуществимости жизни Я. Это порождает честность мыслящего человека перед самим собой, ответственность за свою мысль, – ту честность, которая в других проявлениях свойств психической реальности существует как честь и достоинство, как совесть и стыд – те проявления процесса идентификации, без которых людям невозможно взаимодействовать в живой, смыслообразующей культурной среде.

Глобализация рынка вызвала и продолжает вызывать изменения в строении культуры как отдельной страны, так и мировой культуры в целом. Думаю, что сегодня уже недостаточно говорить о существовании субкультур, в каждой конкретной национальной культуре, а есть смысл обратить внимание на те существенные изменения, которые происходят в связи с глобализацией рынка.

В настоящее время происходит превращение человека в Клиента, что предполагает, что он будет потреблять и производить рыночный товар. Товару придаётся значение универсальной категории, т. е. универсального (всеобъемлющего) способа мышления о всех предметах. Предмет становится товаром, когда он отчуждается и становится как бы посредником в отношениях между людьми, приобретая меновую стоимость, основанную на изначальной неравности свойств обмениваемых предметов.

Меновая логика – прямолинейна, она декларирует без доказательств, что всё – товар, а значит, что всё имеет одну меновую величину измерения – деньги. Тогда вопрос о возможности воздействия на Другого Человека измеряется только количеством денег, на которые можно купить то, чем Другой Человек владеет как собственностью, в том числе его тело и психическую реальность. Тогда некто с большим количеством денег может скупить все предметы и приобрести неограниченную власть собственника в глобальном масштабе – власть экономическую и духовную. Тогда не будет культур, а будет нечто, условно назову его семантическим пространством обмена товарами. Это не из области мрачноватой фантастики, это из реальной жизни, где вопрос о стоимости уже распространяется на множество предметов материальной и духовной культуры и не только нашей страны.

Испытанию на «современность» подвергаются ценности индивидуальной и коллективной жизни людей, то, что изначально, по природе культуры как явления, не предназначалось для обмена. В индивидуальной жизни – это любовь и вдохновение, истина и красота, в коллективной жизни – родной язык, земля предков, национальная территория, национальные интересы, гражданский и воинский долг. Современное глобализирующееся сообщество, кажется опьянённым рыночными идеями, оно стремится модернизировать – превратить в расхожий товар ценностные образования культур, которые должны будут иметь своего продавца и своего покупателя – Клиента.

Сегодня ещё глобальный рынок чувствует себя недостаточно уверенно, так как ценностные образования культуры оказывают ощутимое сопротивление. Как долго оно будет продолжаться? Возможна ли победа меновой логики над всеми другими логиками? Возможна ли замена живой психической жизни потреблением предметов обмена? Хочется сказать: «Нет!», но в моём ответе не будет полной уверенности, потому что я сама очевидец, свидетель, вольный и невольный участник испытаний современностью, где «белое» в одно мгновение становилось «чёрным», «истинное» – «ложным», а «настоящее» – «искусной подделкой».

Что оставалось неизменным? Свой ответ я знаю, поэтому и пишу эту главу, в надежде на то, что у читателей достаточно возможностей рефлексии, чтобы при желании найти свой ответ.

Мой ответ основан на понятии защищённого пространства (или дома), где свобода мысли и чувства, свобода воли и необходимость принятия решения, любое действие и ошибка имеют смысл. Смысл созидания и сохранения дома как исходной культурной позиции для жизненного пути, который будет осуществляться человеком и во множестве других пространств. В возрастной психологии есть понятие социальной ситуации развития, оно не содержит прямого содержания понятия защищённого пространства.

Естественно, что сразу возникает множество вопросов о том, кто, как и почему должен защищать пространство развития. В мои задачи не входит изложение философских идей, обосновывающих, на мой взгляд, необходимость понимания идеи защищённого пространства в психическом развитии человека. При желании с этими идеями относительно традиции, например, в русской философии, можно познакомиться[40].

Идеи защищённого пространства, думаю, приобретают конкретно-бытовое значение в условиях интенсивного развития Интернет и появления в связи с этим такой жизненной реальности как виртуальное пространство. С этим пространством и его свойствами сегодня знакомы многие и, можно сказать, что миллионы людей живут в этом пространстве большую часть их реального времени жизни.

Я думаю, что у исследователей проблем возрастной психологии возникновение виртуального пространства и возможность действий в нём потенциально каждого человека появилась уникальная ситуация, которая даёт множество возможностей для изучения механизмов взаимодействия людей в новом пространстве. Вопросы о том, кто, как и почему взаимодействует в этом пространстве, каково содержание воздействия разных составляющих этого пространства на людей, что привносит виртуальное пространство в психическое развитие человека, в его индивидуальное психологическое пространство и т. п. – это вопросы возрастной психологии как науки.

Для данного текста, я думаю, важно назвать несколько важнейших особенностей виртуального пространства, которые существенно влияют на взаимодействие людей в нём. Опишу эти особенности в виде трёх больших групп:

– Участники взаимодействия (кто);

– Средства и способы взаимодействия (с помощью чего);

– Мотивы и потребности взаимодействия (для чего).

Участники взаимодействия анонимны, разделены в реальных пространствах, что привносит большую свободу в выборе позиции взаимодействия, которая предполагает идентификацию с ней в виде знаков. Время идентификации может быть самым разным, позиции взаимодействия представлены в виде культурных знаков, доступных для понимания (расшифровки) участниками взаимодействия. Выбор содержания знаков – смысл и значение — определяются и самим идентифицирующимся человеком, например, через аватар. Свобода выбора предмета взаимодействия (о чём и как взаимодействовать) ограничена только возможностями понимания людьми друг друга.

Средства и способы взаимодействия. Конечно, прежде всего, необходимо наличие персонального компьютера. Это – техническая, материальная основа общения. Кроме этого, должен быть контакт человека и компьютера. В этом контакте – начало входа в виртуальное пространство, где человек будет уже опираться на свои ощущения. Сегодня ещё нельзя сказать, что к числу этих ощущений относятся все, имеющиеся в распоряжении человеческого тела, так как контактные ощущения (осязание, обоняние) непосредственно не присутствуют во взаимодействии с другим человеком в виртуальном мире, зато дистантные ощущения – слух и зрение – представлены в полной мере.

Однако, разные виды ощущений человека могут взаимодействовать между собой по законам сенсорной адаптации, синестиезии и синергии. Эта их особенность может проявляться в виртуальном пространстве, так же как и в реальных. Возможности компьютера как посредника взаимодействующих людей регулируют на сегодняшний день средства и способы взаимодействия, так же как возможности самого человека выбирать и использовать знаковые средства доступной ему культуры или культур для построения и осуществления взаимодействия с другими людьми, т. е. то содержание текста, которое человек способен создать, транслировать, преобразовывать.

Письменный текст – основа контактов в виртуальном пространстве. Возможности человека создавать и использовать письменный текст определяют его влияние на структуру виртуального пространства – количество и качество контактов. Появление специального словесного и графического (смайлики, например) компьютерного жаргона – одно из свидетельств того, как создаётся специфический текст в виртуальном пространстве.

Способы взаимодействия, думаю, интересны тем, что они не обязательно предполагают обратную связь. Потенциальная безответность индивидуального послания, обращения, участия, возможная отсроченность в неопределённости времени реакций на эти знаковые обращения Других Людей делает виртуальное пространство монологичным. Диалог или полифоническое общение подразумеваются, но не обязательно осуществляются. Множественность выбора партнёров по взаимодействию в виртуальном пространстве может остаться нереализованной.

Мотивы и потребности взаимодействия людей в виртуальном пространстве, думаю, не имеют выраженной специфичности в сравнении с мотивами и потребностями взаимодействия в других пространствах. Их можно представить в виде тех больших групп, которые традиционны для анализа мотивов и потребностей в психологии личности. Это – материальные и духовные потребности, однако представленные в ином темпе, так как возможность перехода от одного содержания потребности общения к другой (например, от разговора о качествах шампуня к голосованию о новом фильме и т. п.) практически очень коротка.

Виртуальное пространство общения предполагает очень быструю смену партнёров и групп общения, практически молниеносную, что, несомненно, сказывается на чувстве времени, которое определяется скоростью изменений в нашем психологическом пространстве. Если в других пространствах потребности требуется время, чтобы приобрести свою предметность, – иногда ещё говорят, что ей надо выкристаллизоваться, то в виртуальном пространстве такой необходимости нет. Можно сказать, что предметом любой потребности в виртуальном пространстве становится сама возможность контакта как особого предмета, фиксирующего потребность в виртуальном пространстве. Неограниченная возможность контактов все равно возвращает человека к самому себе как источнику мотивации, как тому бытию в Я, без которого невозможно существование мотивов и потребностей. При всей возможной многоликости в виртуальном пространстве человек находит там только новые формы бытия Я.

Виртуальное пространство даёт возможность сохранения – практически вечно – содержания контактов с другими людьми, возможность возвращения к ним, возможность цитирования и переживания в новом контексте содержания взаимодействия. Практически – это материализованная обратимость – свойство психической реальности, которое в других пространствах существует как человеческая память на события жизни. В виртуальном пространстве событием может и становится письменный текст или образ предмета (фото, картина, смайлик и т. п.) в изменяющемся контексте реальной жизни.

Виртуальное пространство и жизнь в нём обладают бесконечным потенциалом замещения реальных предметов, переживание от встреч с которыми приносит (или может принести) человеку боль, расширяя бытие Я до беспредельности виртуальное пространство способно избавить человека от многих видов боли, вызываемой реальными встречами с Другими Людьми за счёт реагирования на присутствие Других Людей в реальных пространствах.

Думаю, что появление Интернет с новой остротой обозначило проблемы сознательного и бессознательного как в активности отдельного человека, так и больших групп людей. Выбор информации для личного потребления, создание информации для всеобщего потребления или для относительно замкнутой группы людей предполагает использование содержания Я-концепции и концепции Другого Человека, осуществление диалога[41]. Сейчас я сделаю только одно действие – войду в Интернет и посмотрю, как в поисковой машине Рамблер на русском языке представлены эти понятия. Укажу точное время моего поиска 21 мая 2008 г., 9 часов 47 мин. по европейскому времени. Смотрите на эти цифры: Вы искали: Я-концепция, найдено сайтов: 429807, документов: 19048137, новых: 19816. Вы искали: концепция Другого Человека, найдено сайтов: 155748, документов: 2750963, новых: 87. Вы искали: диалог, найдено сайтов: 326477, документов: 11838257, новых: 11118.

Думаю, что читатель сам сделает выводы о степени представленности в сети интересующих меня понятий.

Я думаю, что для понимания закономерностей психического развития имеет смысл обратить внимание на выраженность в сети понятия Я-концепция и диалог и меньшую представленность понятия концепция Другого Человека. Предельно обобщая можно, полагаю, считать, что в современном мире осознаётся необходимость представленности Я в диалоге с Другими Людьми. Одним из показателей этой необходимости является и интерес как теоретиков, так и практиков к современным психологическим теориям, анализирующим Я – самость (например, рассмотренная в этой книге теория Д. Штерна[42]).

Как бы люди не относились к Интернет, называя его всемирной помойкой или приютом для одиноких, виртуальный мир строится и совершенствуется с каждым днём, обеспечивая человеку эффект присутствия при физическом отсутствии во множестве подпространств виртуального пространства. Существование проблемы презентации Я в витруальном мире актуализирует структурирование психологического пространства, создаёт предпосылки для творчества собственных знаков презентации.

Хочется сказать, что таким образом появляется специальное требование к средствам и способам экстериоризации Я, к его возможности быть бесконечным, а значит, бытийным в диалоге с Другими Людьми. Возникает специальное требование общения – быть событием для Другого Человека, иначе диалога не будет, иначе личный выход в сеть будет выходом в вакуум, а потребление информации из сети превратится в нерефлексируемое потребление, т. е. в неживое функционирование. Конкретных форм экстериоризации великое множество – это и ненорматиная лексика, и неграмотный язык, косноязычный стиль, обилие анимаций и других «красивостей», это и прекрасные фотоработы, мировая и современная поэзия и литература, бытовое литературное творчество, точные, философские аргументы и т. д. и т. п.

Сегодня уже обсуждается вопрос об информационной безопасности личности, о возможности негативного влияния информации на психическое развитие человека, на его психическое здоровье. Я не думаю, что это какая-то новая «культурная опасность». Отношение к любой информации, каким бы путём человек её не получал, требует ответственности за свой выбор информации, ответственности за своё действие на основе информации. Той ответственности, которая предполагает рефлексивность, произвольность, обратимость как свойства психической реальности. Взрослый даёт ребёнку возможность развить эти качества. Пока существуют взрослые как реальные носители этих качеств психической реальности, думаю, у детей есть шанс для психического развития.

У этой главы нет конца, но есть окончание. Итак.

Общественный кризис, социально-экономический кризис изменяет содержание социальной ситуации развития человека, так как происходит массовая переориентация людей в социальных и индивидуальных ценностях, что существенно влияет на механизмы принятия решений как отдельного человека, так и больших групп людей. Социальное и индивидуальное пространство жизни реорганизуется, что требует осознания жизненной позиции многими людьми. Содержание социальных и индивидуальных ценностей становится неопределённым, требующим специальных волевых и интеллектуальных усилий для его рекоструирования, для установления прерванной связи культурных времён. Культура, культурная социальная среда – это не абстракция, это текст реальных отношений живых людей в пространствах и временах, он строится по поводу определённого предмета. Во время общественного кризиса культурные, социальные и индивидуальные ценности становятся актуальным предметом в тексте реальных, бытовых отношений людей. То, как этот предмет структурируется, обозначается в системе знаков, будет определять и жизнь ценности в культуре.

Что можно и нужно отнести к числу социальных и индивидуальных ценностей?

Ответ на этот вопрос при всей его очевидности далеко не однозначен, поэтому я предлагаю читателю ответить на него самостоятельно.

Мультикультуральность и глобализм – явления современного мира, которые касаются в той или иной мере каждого человека. Психологическое содержание их в том, что они имплицитно содержат концепцию Другого Человека, которая реализуется в процессах идентификации через переживание принадлежности к той или иной группе. «Свои» и «Чужие» – это не только слова, это понятия, которые как социальные маркеры переживаний позволяют обозначить через содержание психологической дистанции присутствие в психической реальности Других Людей, а значит, позволяют осознавать степень воздействия и степень ответственности за воздействие на Других, степень причастности к их жизни в разных временах и пространствах.

Существует два либеральных утверждения об отношении с Другими Людьми. Одно из них исходит из того, что все люди – люди, другое предполагает, что все люди – разные. Мультикультуральность и глобализм, думаю, в равной степени опровергают эти либеральные утверждения, обесценивающие интеллектуальную – индивидуальную и социальную – работу по пониманию Другого Человека и Я как в конкретной ситуации взаимодействия, так и в прогнозе возможностей взаимодействия. Я думаю, что оба либеральных утверждения как логическая основа мышления о людях – одна из ловушек формальной логики, обесценивающей как общее свойство, так и его частное проявление. В признаках общности исчезает функциональность, а в признаках частности – структурность, может быть, поэтому современная психология и другие науки о человеке пытаются найти новые методы мышления о человеке.

Возрастающий интерес к нарративным методам исследования, интерес к неформальной логике[43] вселяет оптимизм в возможность построения концепции Другого Человека и Я-концепции, в которых не будет противопоставления «Своих» и «Чужих», «Других» и «Я», часто разделённых на непроницаемые множества формальной логикой мышления.

Современный мир уже нельзя представить без виртуального пространства, который создал новые возможности взаимодействия людей, новые возможности воздействия человека на человека. Я думаю, что появление этого пространства, предельно отчётливо обозначило одну из самых существенных сторон Я-концепции и концепции Другого Человека – рефлексивность. В настоящее время это требование реализуется в создании новых средств и способов коммуникации («компьютерный» жаргон, смайлики, компьютерная графика и т. п.), которые могли бы адекватно отражать содержание не только объективно – предметных реальностей, но и реальности психической. В то же время виртуальный мир с очевидностью показывает, что психическая реальность взаимодействующих людей может (и оказывается) пустой или заполненной симулякрами, что вызывает социальные и индивидуальные проблемы, обозначенные на сегодняшний день как информационная безопасность.

Я думаю, что новый век остро поставил и вопрос о биологической природе человека, о её относительной устойчивости и возможных вариантах изменчивости. Современные исследования в области генетики и нанотехнологий позволяют прямо задавать вопросы о пределах естественных и искусственных мутаций в биологической природе человека. Это не только вопросы морали и этики научных исследований, это и конкретные вопросы, часто бытовые, связанные с пониманием поведения детей и подростков, родившихся в конце прошлого и в первом десятилетии нового века.

Появление новых феноменов поведения детей и подростков и их массовое распространение (например, компьютерная зависимость, синдром дефицита внимания и т. п.) приводит к поиску новых теоретических объяснений и требует конкретных психологических и педагогических решений. Это обостряет интерес к психологическому знанию, требует предельной ответственности за его получение и использование.

1. Как Вы думаете, почему в период общественного кризиса происходит переоценка общественных ценностей?

2. Как в социальной и индивидуальной жизни представлена переоценка ценностей? Приведите примеры.

3. Как Вы думаете, возможно ли стабильное развитие общества?

4. Что такое глобализация? Как она сказывается на индивидуальной жизни человека?

Хотелось бы задать читателю вопросы, непосредственно связанные с проблемой мультикультуральности:

1. Почему эмигранты в большинстве стран живут в гетто, в кварталах или районах относительно изолированных от групп людей, принадлежащих к другим национальностям?

2. Как Вы понимаете, что значит быть интегрированным в новую культуру?

3. Где, как и почему взаимодействуют культуры?

4. Как, по Вашему мнению, глобализация влияет на строение психической реальности?

5. Найдите бытовые и научные доказательства взаимодействия культур?

6. Найдите бытовые и научные доказательства, обосновывающие проблему информационной безопасности человека.

7. Опишите свойства виртуального пространства. Проанализируйте свои переживания при встрече с новым человеком в виртуальном пространстве.