Психология обмана. Как, почему и зачем лгут даже честные люди. Глава 3. Биология обмана (Ч. В. Форд, 2013)

Способны ли животные на ложь? Есть ли данные, подтверждающие, что в королевстве животных на обман способны не только Homo sapiens? Изучение повадок животных (в рамках этологии и социобиологии) стало ценным инструментом для понимания роли инстинктов у разных видов. Он помогает лучше понять функции базовых механизмов головного мозга, лежащих в основе человеческого поведения, и выявить базовые факторы, влияющие на разные виды как вербального, так и невербального обмана у людей.

Обман в царстве животных

Если считать камуфляж формой лжи, то обман, безусловно, является практическим методом в королевстве животных (Уайл, 1942). В мире хищников важно уметь становиться незаметным, чтобы не привлекать внимание и не быть съеденным. Другой способ спастись – казаться опасным, чтобы отпугнуть. Хищники тоже используют окрас и поведение, чтобы, выслеживая добычу, скрывать свое присутствие и намерения, повышая шансы на успех. И хищники, и их потенциальные жертвы постоянно вынуждены бороться за выживание: способность отправлять ложные послания дарит надежду прожить еще один день.

Согласно теории эволюции, свойства, способствующие увеличению темпов размножения, отбираются по-разному. Размножение, безусловно, зависит от достижения и проживания репродуктивного возраста. Дифференциальное размножение зависит и от факторов, отвечающих за частоту, приблизительный период спаривания, заботу о потомстве.

Многие формы обмана у животных пассивные и не требуют никаких действий. Окраска может сливаться с окружающей средой, пряча от опасных глаз. Мех у одних животных имеет разный окрас в разные времена года, чтобы сливаться с листвой. Другие способны на обратимые изменения при опасности: они становятся пугающими. Например, пилоаррекция (сокращение мышц, поднимающих волоски меха) у семейства псовых делают их визуально крупнее и страшнее, аналогично иглобрюхие рыбы надувают и удлиняют свои колючие плавники при приближении врага.

Многие виды птиц отвлекают хищников, чтобы спасти свои яйца и птенцов. Зордаль (1986) наблюдал за действиями американской шилоноски и черного ходулончика. Эти птицы «бомбят» хищника, издавая характерный звук, увеличивая его частоту по мере приближения к цели. Это усиливает эффект Доплера, повышая ощущение скорости. Интересно отметить, что и шилоноска, и ходулончик имеют мягкий клюв и неспособны нанести большой вред противнику.

Среди прочих стратегий выделяются сжатый/согнутый бег, который вызывает чувство скрытости, демонстрацию крыльев, указывающую на силу, и ложное высиживание птенцов (птицы, которых изучал Зордаль, вели себя так, словно они высиживают яйца и выводят птенцов). Каждое из этих действий совершается птицами очень часто в период выведения птенцов, они меняются на разных стадиях инкубации и в зависимости от уровня опасности хищника. Зордаль установил, что действия заставляют хищника уйти или потерять место нахождения кладки или малышей.

Общение светлячков путем световых сигналов настолько наполнено обманом, что Ллойд (1986) назвал это «обман как образ жизни». Световые сигналы светлячков служат средством межполового общения. Например, самец Photinus pyralis (или обыкновенный восточный светлячок) использует вспышку длиной в полсекунды каждые 6 секунд, устремляясь вниз по зигзагообразной траектории через кустарники или заросли травы, где может сидеть самка. В ответ самка подождет 2 секунды после вспышки самца и сама излучит полусекундную вспышку. Эта последовательность может повторяться дюжину и более раз, прежде чем самец наконец приблизится к самке и взберется на нее. Однако, поскольку самка начинает откладывать яйца сразу после спаривания, самцов становится излишне много.

Этот избыток самцов на руку другому виду светлячков – Photuris. Самки этого вида имитируют ответные сигналы самок Photinus pyralis, чтобы привлечь чужих самцов и съесть их! Есть и другая обманная уловка: самцы Photuris, если они летят небыстро, могут подражать сигналам самцов Photinus, чтобы привлечь самок для спаривания. А иногда их подражание может имитировать подражание! Ллойд пришел к выводу, что «там, где есть яйца, которые нужно оплодотворить и вырастить, непременно возникает обман».

Ироническое наблюдение справедливо для многих видов, в том числе и для Homo sapiens.

Тревожные сигналы – звуковые предупреждения, которые используют птицы, чтобы оповестить о приближении хищника. Эти предупреждения могут заставить стаю птиц разлететься в разные стороны. Манн (1986) описал использование ложных тревожных сигналов разными видами «часовых» (они предупреждают о приближении летающего хищника, и стая предпринимает действия по спасению). Но «часовые» используют ложную тревогу и в собственных интересах. Например, если стая обнаружила членистоногих, то ложный сигнал тревоги даст «часовым» преимущество в охоте за добычей. Ложные сигналы учащаются, когда обманщик добывает еду для птенцов. Но активизирует их, только когда нужна дополнительная пища.

Итак, обманчивое поведение у животных связано с базовыми инстинктами или усвоено в течение жизни. Никто не осмелится приписывать им причины обмана, характерные для человека. Считается, что без осознания себя и своей обособленности от остальных невозможно распознать чужую мотивацию (например, умышленное намерение внушить ложный посыл другому индивиду). Сознательный обман – следствие осознания собственной индивидуальности (Примак, 1988; Виммер и др., 1985).

Таким образом, опыт обмана у детей и животных часто имеет целью доказать свою обособленность от окружающих. А на каких этапах эволюции животные уже способны на сознательный, «человеческий» обман? Кто-то не согласится с тем, что все животные невинны и только люди способны на сознательную ложь. Но изучение высоко развитых видов животных доказало, что, несмотря на риск антропоморфной интерпретации, их поступки поразительно напоминают человеческие.

Обман у слонов и приматов

Наблюдая за слонами в Вашингтонском зоопарке (Портленд, Орегон), Моррис (1986) убедилась, что слоны распознают связь между своим поведением и реакцией окружающих. Это знание они используют для манипулирования. Например, чтобы открыть воду, слон вынужден тянуть цепь ради выгоды другого слона. Моррис выяснила, что одна слониха, Пэт, сталкивала потенциально враждебных особей со своей соперницей Анако, потянув цепь для нее. Порой же Пэт вела себя так, словно собиралась потянуть за цепь, а потом останавливалась, когда Анако приближалась к струям воды. Это притворное намерение Пэт (которое с антропоморфической точки зрения можно назвать пассивно-агрессивным) в конце концов привело к тому, что Анако напала на нее.

Франс де Ваал (1986; 1988), изучая шимпанзе в Арнхемском зоопарке (Нидерланды), заключил, что «обман пронизывает все сферы социальной жизни шимпанзе и их навыки обмана бросают вызов способностям человека распознавать фальшь» (де Ваал, 1986). Способности обманывать у шимпанзе проявились в характерном для самок этого вида поведении, которое можно назвать «соблазнением». Самка шимпанзе по кличке Джими прославилась своим приемом: с невозмутимым видом предлагать соломинку незнакомцу. Как только жертва принимает «дар», Джими немедленно хватает ее свободной лапой. Подобное поведение наблюдалось у самок человекообразной обезьяны.

Примером поведения самцов шимпанзе стало поведение Никки, известного своей любовью метко кидать тяжелые предметы. Он агрессивно преследовал самку, которая избегала его, прячась за стволом дерева. Но как только она двигалась вправо, Никки швырял в ее сторону кирпич, а сам быстро направлялся влево, это позволяло ему схватить самку, когда она отпрыгивала, уклоняясь от кирпича. Высокая степень координации при этом маневре практически не оставляла у наблюдателей сомнений в том, что Никки делал это сознательно и предугадывал реакцию жертвы. Это умение является необходимой составляющей успешного обмана.

Еще один тип поведения, замеченный у шимпанзе, имеет черты самообмана. После негативного опыта (например, поражения от другого шимпанзе) особь может сосредоточить свое внимание на чем-то незначительном, например на рассматривании своих ногтей, чтобы скрыть неловкость. Тактики спасения своей репутации наблюдались и у других приматов. Де Ваал (1986) отметил, что заманчиво маркировать такие поступки шимпанзе, как коллективную ложь, потому что одна сторона идет на обман, а вторая ведет себя словно обманутая. Например, если доминирующая обезьяна стремится запугать соперника, то последний может делать вид, что не замечает сигналов, не смотря в сторону обидчика. Доминирующая особь может оставить все как есть, потому что никаких указаний не получено, а отсутствие ответной реакции не считается оскорблением. Таким образом, одна обезьяна притворяется, что не замечала провокаций, а вторая принимает этот обман.

Манеры и стиль поведения приматов, особенно человекообразных обезьян, очень напоминают человеческие. Так происходит, потому что мы проецируем свойственные людям мотивации на наблюдаемых животных, или потому что многие человеческие повадки имеют те же истоки? Этологи (ученые, изучающие поведение животных) считают, что многие человеческие повадки развились из инстинктивных моделей, свойственных и более низким животным. Одна из интересных областей для изучения – развитие социального поведения (Триверс, 1985).

Взаимный альтруизм и обман

Раз умение обманывать и распознавать обман – жизненно необходимые навыки, то должен существовать естественный отбор методов, им способствующих. Эти стратегии противопоставляются эволюции социальных отношений у высокоразвитых животных и человека, которым свойственны общение, вера и альтруистические поступки. Здесь под альтруизмом мы понимаем поступки, приносящие пользу другому индивиду (не очень близкому) и относительно невыгодные для самого деятеля. Роберт Триверс (1971) в классической работе по теоретической биологии обращался к этому явному противоречию, раскрывая понятие ответного альтруизма. Триверс связал это понятие с процессом развития человеческого мозга.

Взаимный альтруизм можно рассматривать как форму симбиоза, при котором каждая сторона помогает всем остальным участникам симбиоза, тем самым помогая и себе. Немедленное вознаграждение (взаимность) не обязательно, если есть вероятность длительной выгоды. По Триверсу, для этой взаимности необходимы определенные условия. Среди них высокая продолжительность жизни, низкий уровень мобильности, индивидуальное признание и степень взаимозависимости. Эти факторы повышают вероятность многочисленных встреч с одними и теми же индивидами. Свою мысль Триверс иллюстрировал очисткой у морских обитателей и сигналами тревоги у птиц.

Взаимный альтруизм у человека, вероятно, развился в Плейстоценовую эпоху, когда для него возникли условия.

Защищать в период опасности, делиться пищей, помогать больным и раненым и делиться знаниями – вот неполный список альтруистических поступков. Для поощрения индивида, который совершает эти поступки, приносящие мгновенную пользу другому индивиду, все эти действия должны быть вознаграждены в будущем.

ИСКУСНЫЙ МОШЕННИК МОЖЕТ ИЗОБРАЖАТЬ РАСКАЯНИЕ РАДИ СОБСТВЕННОЙ ВЫГОДЫ, НЕ ОТКАЗЫВАЯСЬ ОТ ЖУЛЬНИЧЕСТВА.

На первый взгляд мошенничество (брать, ничего не давая взамен) приносит выгоду лишь самому мошеннику. Одна из стратегий – научиться искусству отдавать меньше, чем получил. Однако, когда индивид приобретает дурную славу мошенника, возмущение окружающих ведет к прекращению поддержки. Таким образом, социальная группа (или другие представители вида) развивают методы контроля над мошенниками. Например, члены группы могут пойти на агрессивные морализаторские меры, принуждая мошенника посредством страха или исключения из группы к взаимному альтруистическому поведению. В худшем случае мошенники могут быть убиты или исключены из социальной группы.

Реабилитация наказанного потребует от него сожаления и искупительного альтруизма. Выражение раскаяния может вновь позволить ему принимать альтруистические поступки от своего социального окружения. Это раскаяние вызывает новый тип обмана – мнимую вину.

С таким поведением хорошо знакомы врачи, которые лечат пациентов от алкогольной зависимости. Такие пациенты часто демонстрируют притворное раскаяние, которое не влечет за собой никаких изменений в их поведении (см. главу 7).

Мнимая вина оказывает давление на индивида – заставляет его помнить о вине и выражать раскаяние. Это сожаление искреннее или это просто форма обмана? Альтруист должен убедить окружающих, что это на самом деле взаимность: никто не хочет остаться с носом. С другой стороны, существует мнимая морализаторская агрессия. С ее помощью можно обвинять другого в мошенничестве, чтобы скрыть свое собственное.

Триверс считает, что эта сложная система, выгодная и обманщикам, и тем, кто способен разоблачить их обман, оказала селективное эволюционное давление на когнитивные и психологические способности. То есть всегда существовало все усиливающееся соперничество в обмане и его раскрытии. И благодаря усиливающемуся взаимодействию обмана и его раскрытия значительно увеличился размер головного мозга на позднейших этапах человеческой эволюции. Триверс (1988) также полагал, что самообман послужил механизмом, облегчающим обман окружающих. Люди врут эффективнее, когда сами верят в то, что говорят.

Понятие взаимного альтруизма, введенное Триверсом, дало теоретическую модель для изучения биологических аспектов обмана у людей, роли обмана в социальных взаимоотношениях и истоков нравственных норм.

Неврологические предпосылки обмана

Любое рассмотрение с биологической точки зрения факторов, связанных с обманом, должно включать изучение головного мозга и его функций. У некоторых животных определенные врожденные мозговые механизмы отвечают за обманчивое поведение. Справедливо утверждение, что некоторые базовые особенности этих процессов сохраняются и у людей.

Раньше о расположении отделов головного мозга, отвечающих за те или иные функции, узнавали преимущественно из клинических исследований людей, переживших частичную потерю мозгового вещества в результате инсульта или травмы. Оценка вреда, причиненного головному мозгу, давалась не раньше чем было произведено вскрытие. Но уже тогда удалось установить, что повреждение тканей моторной коры вело к параличу определенных частей тела, а повреждение височной коры – к нарушению речи.

Сегодня мы имеем технологии, дающие намного более точную информацию о головном мозге (Андрисен, 1989). Компьютерная томография (КТ) и магнитно-резонансная томография (МРТ) демонстрируют картинки тканей живого головного мозга с особенностями корковой и подкорковой структуры белого и серого вещества. Кроме того, метаболическая активность головного мозга видна с помощью позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ) или однофотонной эмиссионной компьютерной томографии (ОЭКТ). Это позволяет рисовать схемы живого головного мозга, отражающие разнообразные психические и психологические состояния. Электроэнцефалограмма (ЭЭГ), долго использующаяся в клинической неврологии, показывает электрическую активность нейронов только на поверхности головного мозга. Усовершенствование ЭЭГ, которая теперь использует компьютерные методы для показа электрической активности, позволило увидеть электрическую активность всего головного мозга. Этот процесс называется картированием электрической активности головного мозга. Некоторые из новых технологий уже применялись для изучения неврологических аспектов обмана, и их использование будет становиться все популярнее в течение следующего десятилетия.

Учитывая роль возможных неврологических предпосылок обмана, мы кратко рассмотрим влияние функций префронтальной коры и строения полушарий головного мозга на человеческое поведение. Неврологические механизмы, связанные с речевым поведением, могут пролить свет на наше представление о лжи и самообмане.

Влияние функций префронтальной коры головного мозга на поведение человека

Префронтальные зоны головного мозга часто исследовались в последние годы. Благодаря им осуществляется соединение и обратная связь между основными органами чувств и центром контроля импульсов. На префронтальную кору поступает информация из всех источников – сознательных и подсознательных, внутренних и внешних – и отвечает за все компоненты поведения (Лезак, 1983).

Повреждение префронтальной коры не всегда ведет к нарушению когнитивных или мышечных функций. Например, довольно серьезное повреждение тканей головного мозга может оказать минимальное влияние на уровень интеллекта, определенный благодаря тесту IQ (Лезак, 1983). По этой причине был введен термин «латентное повреждение» для обозначения патологических изменений в префронтальных зонах коры головного мозга. И все же широко известные синдромы, связанные с изменениями привычного поведения, нередко обусловлены именно повреждениями префронтальной коры. Большинство их характеризуются нарушением представлений о социальном взаимодействии.

Блумер и Бенсон (1975) описали псевдопсихопатический синдром личности, который вызывается повреждением орбито-фронтальной зоны или движением нейронов в этой части головного мозга. Признаки синдрома: отсутствие такта и сдержанности. Страдающие им люди часто грубы, невыносимы, раздражительны, вспыльчивы и неразборчивы. Они пренебрегают светским приличием и равнодушны к окружающим. Они могут бесцеремонно вмешиваться в интимные разговоры, без всякого смущения говорить об интимной гигиене и не обращать внимания на правила дорожного движения. Но в отличие от людей, страдающих от настоящего синдрома социопатической личности, они обычно не отрицают ответственность за свое поведение. Когда что-то вызывает у них злость, они могут становиться эмоционально нестабильными, но им несвойственно затаивать обиду.

Другой синдром фронтальной коры связан с повреждением выпуклости префронтальной коры и подкорковых центров, особенно базальных ядер, таламуса и их взаимодействия (Блумер и Бенсон, 1975). Люди порой страдают и от псевдодепрессивного синдрома, который выражается в медлительности, апатии и отсутствии инициативы. Такие изменения наблюдались у пациентов, которые подвергались обширной префронтальной лоботомии из-за психиатрических болезней. Псевдопатический и псевдодепрессивный синдромы редко бывают в чистом виде, обычно присутствует некая их смесь.

«Расщепленный Мозг»

Способно ли одно полушарие головного мозга обманывать другое? За последние несколько десятилетий удалось выяснить, что полушария отвечают за разные функции и в состоянии работать над различными задачами независимо друг от друга. Эти открытия важны для понимания обмана, потому что они показывают, что неврологические предпосылки могут вызывать некоторые противоречия в термине «самообман».

У большинства людей одно полушарие развито лучше (обычно левое у правшей), а второе хуже. Каждое полушарие контролирует функционирование противоположной ему части тела. Доминирующее полушарие отвечает за язык, речь и логику. Недоминирующее полушарие обрабатывает информацию, связанную с музыкой и пространственными ощущениями, такими как, например, распознавание лиц. Два полушария сообщаются друг с другом через мозолистое тело и в меньшей степени через переднюю спайку.

В поисках лечения от трудноизлечимой эпилепсии доктор Джозеф Боген (1985), нейрохирург Южной Калифорнии, провел церебральную комиссуротомию (т. е. разделение мозолистого тела с помощью нейрохирургической процедуры): процедура эффективна против нескольких видов эпилепсии. После операций неврологическое и психологическое состояния пациентов были тщательно изучены.

Одним из неврологических открытий стала особая форма афазии или апраксии, при которых пациенты, перенесшие комиссуротомию, не могут по команде шевелить частями тела, находящимися с левой стороны. Но левая сторона тела не парализована, и человек может двигать ей, если ему показывают нужное движение. Кроме того, пациенты не распознают написанные слова, если видят их лишь тем глазом, который не курирует доминирующее полушарие. Удивительно, что пациенты с расщепленным мозгом неспособны мгновенно распознать известную мелодию, но могут неожиданно назвать песню, после того как напоют ее (Газанига и др., 1975). Результат разделения двух полушарий наглядно продемонстрировал один пациент. Он застегивал пуговицы на своей рубашке правой рукой, в то время как левая последовательно их расстегивала. На самом деле правая рука не знала, чем занималась левая!

Клаус Хоппе, психоаналитик, работавший с доктором Богеном, тщательно наблюдал пациентов с расщепленным мозгом. Он обнаружил, что у пациентов становится меньше желаний, фантазий и символических систем (Хоппе, 1977; Хоппе и Боген, 1977). Эти симптомы очень напоминали симптомы больных алекситимией. Алекситимия значит «без слов для описания настроения» и относится к людям, которые неспособны вербально описать собственные эмоции. Пациент, страдающий алекситимией, которого я лечил в рамках курса групповой терапии, сильно волновался, краснел, вставал и хмурил брови. Когда я спрашивал о причинах его злости, он колебался и отрицал, что расстроен (Форд и Лонг, 1977). Среди симптомов, связанных с алекситимией, – отсутствие психологического самоанализа (способность связывать эмоции и поступки), истощение фантазии и неспособность запоминать сны.

Хоппе предположил, что люди, страдающие алексимией, могут сделать «функциональную комиссуротомию». Несмотря на то что нервные пучки не повреждены, трансляция информации с одного полушария мозга на другое невозможна. Разумеется, у этих пациентов нарушается контроль над собственным эмоциональным состоянием (самообман?). Эта двусторонняя природа головного мозга позволяет понять одну из возможностей того, как может происходить самообман.

Неврологические симптомы, связанные с обманом

Неврологические симптомы конфабуляции и редупликативной парамнезии связаны с фантастичной псевдологией. Мы рассмотрим эти симптомы в их отношении к нейропсихологическим факторам, характерным для нее.

Конфабуляция

Стасс и его коллеги (1978) описывали конфабуляцию как производство ошибочного или выдуманного вербального материала, причиной которого скорее является неспособность человека к самокритике, а не намеренная попытка ввести окружающих в заблуждение. Традиционно вымысел связывали с синдромом Вернике-Корсакова. Это неврологическое расстройство вызывается недостатком тиамина (витамина В₁) и характеризуется дисфункцией среднего мозга, ответственного за память и другие функции, такие как движение глаз (Виктор и др., 1971). В своей самой распространенной форме, которую Копельман (1987 а) назвал внушенной конфабуляцией, она проявляется в спонтанном, лаконичном и ожидаемом ответе на прямой вопрос (Берлин, 1972). Подсказанный ответ может быть абсурдным, но пациент этого не замечает. Конфабуляция предполагает попытку заполнить пробелы в памяти, но, хотя она и может быть важным симптомом у пациентов, имеющих проблемы с памятью (например, синдром Вернике-Корсакова или болезнь Альцгеймера), конфабуляция во многом сходна с методами, которыми пользуются здоровые люди, чтобы компенсировать пробелы в памяти. Это доказано экспериментально в исследовании с использованием препарата (скополамина), препятствующего работе оперативной (кратковременной) памяти у здоровых людей (Копельман, 1987b).

Спонтанная конфабуляция — менее распространенный и более психопатологический феномен. Такие пациенты импульсивно рассказывают более впечатляющие, спонтанно придуманные истории. Они не просто лаконично и неверно отвечают на поставленный вопрос, как при внушенной конфабуляции. Скорее, они приукрашивают свои ответы, стараясь впечатлить слушателей. Даже при умеренной амнезии конфабуляция бывает масштабной. Например, пациент, наблюдаемый Стассом и коллегами (1987), выдумал историю, согласно которой он получил травму головы, когда спасал своего ребенка во время потопа.

Среди причин конфабуляции в первую очередь выделили нарушение памяти в совокупности с предклиническими свойствами личности (т. е. теми чертами, которые были свойственны человеку до повреждения головного мозга) или внушаемостью (Берлин, 1972). Главную сложность для этих пациентов представляет хронологическая организация воспоминаний. Другими словами, воспоминания из прошлого смешиваются с настоящим (Виктор и др., 1971). Вайнштайн (1971) описал суть конфабуляции как метафорическое представление актуальных проблем. В качестве примера исследователь привел историю военного офицера. Когда умственные недостатки, вызванные травмой головы, сделали его непригодным для дальнейшей службы, офицер утверждал, что вовлечен в операции контрразведки.

Длительное изучение конфабуляции показало, что она не зависит ни от масштаба потерянной памяти, ни от внушения (Мерсер и др., 1977). Мерсер и его коллеги связывали ее с совокупностью четырех факторов: 1) понимание необходимости ответа; 2) нехватка воспоминаний для ответа; 3) доступность усвоенного и эмоционально выразительного ответа; 4) неспособность контролировать и корректировать свои неточные ответы. Конфабуляция имеет градацию. Пациент может признаваться, что не знает ответа, а в остальных случаях выдумывать (конфабулировать). Иногда пациент может воспринимать ответ как неточный и стараться исправить его.

Главный нейропсихологический фактор конфабуляции – не недостатки самой памяти, а то, как человек с ними справляется. Некоторые исследователи отмечали, что спонтанная конфабуляция требует нарушения памяти в сочетании с дисфункцией фронтальной коры головного мозга (Капур и Куглан, 1980; Копельман, 1987 а; Майес и др., 1985; Стасс и др., 1978). Отсюда вывод: фронтальная зона обеспечивает связь воспоминаний, объединяет текущие события с опытами прошлого. Она же запускает автокорректирующий механизм для точности вербальных ответов. Из-за нарушений неврологической системы речь становится импульсивной, и – в силу ассоциативных воспоминаний – нейтральная информация может быть представлена очень эмоционально.

Джозеф (1986) предположил, что зона доминирующего полушария, отвечающая за речь, иногда не получает доступ к значимой информации и не ассимилирует ее. Тогда человек подменяет материал, прибегая к конфабуляции. Если зона, отвечающая за речь, обособлена от зон, отвечающих за суждения, моральные ценности и анализ, человек не осознает абсурдности своих слов. Джозеф считает, что это приводит к самообману в силу скорее функционального, чем анатомического разделения. «Заполнение пробелов» оправдывает поступки и порывы, которые на первый взгляд кажутся обоснованными, безобидными и правдивыми, но на самом деле ошибочны.

Репродуктивная парамнезия

Репродуктивная парамнезия – неврологический синдром, вызванный травмой головного мозга, во многом схожий с конфабуляцией (Бенсон и др., 1976). Пациенты с этим синдромом неспособны ориентироваться в пространстве, несмотря на то что их память практически восстановлена до нормального уровня. Например, один мужчина с репродуктивной парамнезией продолжал настаивать на том, что находится в другом городе, хотя родные и врачи разубеждали его. Его когнитивные способности практически не пострадали, по шкале интеллекта Векслера IQ составил 114. Вербальный IQ был 127, но невербальный IQ составил лишь 97 баллов. По шкале памяти Векслера он набрал 137, это очень высокий показатель. Бенсон и его коллеги обнаружили, что каждый пациент с репродуктивной парамнезией имеет серьезные повреждения фронтальной зоны коры и менее значительные повреждения недоминирующего полушария головного мозга, контролирующего визуальную и пространственную ориентацию. Исследователи предположили, что существенная патология правого полушария – обязательное условие репродуктивной парамнезии, и что снижение функций фронтальной зоны на долгое время вызвает дезориентацию в пространстве даже при сохранении остальных функций памяти.

Влияние неврологических расстройств на обман

Некоторые формы обмана, отнесенные к патологической лжи, имеют неврологические причины.

Фантастичная псевдология

Фантастичная псевдология – резкая форма патологической лжи (см. главы 2 и 7), воплощенная в грандиозных историях, сочетающих правду и вымысел (Кинг и Форд, 1988). В чем-то этот синдром схож со спонтанной конфабуляцией (или «фантастичная конфабуляция»), но без нарушений памяти. Под давлением пациент с псевдологией может признать, что выдуманная им история – ложь. Фантастичная псевдология бывает как самостоятельным явлением, так и частью другого психиатрического синдрома, такого как поддельное расстройство или надувательство. Это главная составляющая синдрома Мюнхгаузена, крайнее проявление поддельного расстройства. Другие характерные черты фантастичной псевдологии приведены в главах 7 и 8; здесь все внимание уделяется неврологическим аспектам.

В своем масштабном исследовании Кинг и Форд (1988) отметили, что 40 % описанных случаев фантастичной псевдологии наблюдались у пациентов с аномалией головного мозга, эпилепсией, аномальной ЭЭГ, травмой головы или с заболеванием центральной нервной системы. Среди ограниченного числа пациентов, которые прошли тестирование интеллекта, у большинства вербальные способности (функции доминирующего полушария) были значительно лучше невербальных (функции недоминирующего полушария). Эти результаты схожи с разницей вербального и невербального уровня IQ у пациентов с конфабуляцией (Берлин, 1972; Стасс и др., 1978).

Панкрац и Лезак (1978) заметили, что из 25 наблюдаемых пациентов с синдромом Мюнхгаузена около трети страдали от серьезной дисфункции мозга. Они описали специфические нейропсихологические результаты пяти пациентов, показавших удивительную разницу между двумя показателями. Эти пациенты были многословны, хорошо знакомы с медицинской терминологией и обладали впечатляющим объемом знаний. При этом у каждого из них были искаженные представления об окружающем мире, нарушение понятийной организации, и они плохо справлялись со сложной информацией. Панкрац и Лезак пришли к выводу, что нейропсихологические нарушения скорее являются следствием, а не причиной поведения пациентов. Тем не менее считалось, что синдром Мюнхгаузена служит психодинамическим решением критических проблем, с которыми пациент пытается справиться. Среди них дисфункция головного мозга. По их мнению, псевдология сходна с нелогичной аргументацией и отсутствием самоконтроля у пациентов с конфабуляцией, страдающих от дисфункции недоминирующего полушария и фронтальной зоны коры головного мозга.

Отчет пациента с навязчивым желанием лгать также указывает на дисфункцию фронтальной зоны как важный причинный фактор (Моделл и др., 1992). Одержимость ложью у этого 35‑летнего мужчины началась, когда ему было около 25 лет. Она проявлялась как в мелочах, например, куда он положил упаковку, так и в серьезных вопросах, таких как ложные заявления, что он сделал всю работу. Пациент уверял, что не распознает ложь до тех пор, пока не услышит слова, срывающиеся с языка. Консультация у психиатра была очень сжатой из-за угроз жены подать на развод. В результате у него не обнаружили никаких психических расстройств личности, кроме проблем с адаптацией. Однако нейропсихологическое тестирование показало очевидные трудности, связанные с осязанием и чувственным восприятием левой стороны тела, слабость правой верхней конечности и умеренное нарушение кратковременной памяти. Показатели компьютерной томографии головы, МРТ головы и ЭЭГ были в норме. Но две однофотонные эмиссионные компьютерные томографии головы, сделанные с разницей в две недели, выявили аномально низкую активность в правом гипоталамусе (недоминирующем), области головного мозга, отвечающей за связь чувственных стимулов с правой внутренней фронтальной корой, зоной мозга, получающей множество сигналов от других зон мозга и связывающей эти стимулы с подходящими социальными реакциями. Авторы предположили, что дисфункция могла нарушить внутреннюю связь и поэтому стать причиной склонности пациента ко лжи, при которой он не может оценить правдивость своих слов, пока не услышит их.

Изложенные данные, хотя еще не подтвержденные, указывают на важность фронтальной зоны коры и функций недоминирующего полушария в контроле за правдивостью своей речи. Черты, объединяющие конфабуляцию и фантастичную псевдологию, поражают, а различия во многом количественные, они касаются степени нарушения памяти.

Когнитивный стиль

Умеренная конфабуляция характеризуется импульсивностью и эмоциональными высказываниями и во многом схожа с истерическим когнитивным стилем (см. главу 6). Проблема когнитивных стилей не исследовалась с применением нейропсихологических методов. Однако пациенты с «истерией» (соматическим расстройством) анализировались Флором-Генри и его коллегами (1981). Они обнаружили дисфункцию доминирующего полушария в сочетании с некоторыми повреждениями недоминирующего. Интересно, что кластерный анализ (тип статистической оценки) результатов их тестов убедил, что пациенты с соматическим расстройством имеют больше общего с больными шизофренией, чем с депрессивными пациентами. Сейчас шизофрению связывают со снижением функций префронтальных зон коры головного мозга.

Социопатия и истерия принадлежат к одному когнитивному стилю (импульсивному и управляемому эмоциями) и были связаны при изучении родственников. У женщины с истерией (соматическим расстройством) больше родственников мужского пола с социопатией, чем допускает случайность (Арконак и Гузе, 1963). Поэтому сделано предположение, что эти расстройства тесно сплетены, проявление симптомов связывалось с полом (Гузе и др., 1971). С этой точки зрения важна работа Горенштайна (1982). Он открыл, что люди с социопатическим расстройством личности показывали во многом те же результаты на нейропсихологических тестах, что и пациенты с повреждением фронтальной зоны коры.

Позднее подтвердилось предположение, что на определенные черты личности, включая процесс обработки информации, влияют когнитивные дисфункции. Бургесс (1992) использовал нейропсихологические тесты для пациентов «эмоционального кластера» (кластера В) расстройств личности. Кластер включает театральные, нарциссические, пограничные и антисоциальные расстройства личности (эти расстройства более подробно рассмотрены в главе 6). Бургесс зафиксировал нарушение таких нейрокогнитивных функций, как внимание, память, язык, абстрактное мышление, планирование собственных действий и понимание последовательности. О’Лири и его коллеги (1991) тестировали людей с пограничным расстройством личности. Они давали очень низкие результаты в тестах, требовавших без подсказок повторить сложный, недавно пройденный материал. Вывод: для людей с пограничным расстройством личности тяжело отделить очевидную информацию от внешних визуальных данных и достать из памяти сложный материал.

ЛОЖЬ, КОТОРУЮ СВЯЗЫВАЮТ С ДИСФУНКЦИЕЙ ГОЛОВНОГО МОЗГА, СКОРЕЕ НЕЗРЕЛАЯ И НЕПРОДУМАННАЯ, НЕЖЕЛИ ИСКУСНАЯ.

Из-за многочисленных сходств определенные расстройства личности объединены в единый кластер В в руководстве по диагностике и статистике психических расстройств Американской психиатрической ассоциации (1994). Важно, что характерная черта всех расстройств личности кластера В – склонность к обману. Предварительные наблюдения указывают на то, что подразумеваемая нейрокогнитивная дисфункция может влиять на частое использование лжи как механизма преодоления. С одной стороны, это утверждение опирается на гипотезу Триверса об оценке человеческого мозга.

Непродуманность, возможно, связана с более низкой степенью осведомленности о влиянии обмана. Эта черта объединяет многих людей с расстройствами личности кластера В. Но не следует забывать, что она не всегда является причиной. Легкое когнитивное расстройство бывает следствием расстройства личности (например, злоупотребления препаратами), а не его причиной.

Навязчиво‑принудительный когнитивный стиль (см. главу 6) есть противоположность истерическому. Нейровизуализационные исследования пациентов с навязчиво‑принудительным расстройством выявили повышение активности на орбитальной части фронтальной зоны (Нордаль и др., 1989; Сведо и др., 1989).

Влияние наследственности на ложь

Доказательства обманного поведения у животных, приведенные выше, вполне убедительны. Стереотипная природа большинства их поступков убеждает, что они подчиняются инстинктам и вследствие этого генетическим факторам. Есть ли вероятность, что у людей наследственность также влияет на ложь? Теория имеет некоторую опору. Бонд и Робинсон (1988) изучили уже имеющиеся исследования и пришли к выводу, что биологические факторы воздействуют на человеческий обман, что в рамках семьи у людей больше сходства в типах и моделях обмана и эти сходства вызваны общими генами. При определенных методологических недостатках у исследования имеются убедительные аргументы.

Очень большая гавайская семья (3121 человек) изучалась благодаря самоописаниям (Аэрн и др., 1982). Оценивалось более 50 черт характера, из них самой сильной (безоговорочно) оказалось сходное отношение ко лжи. К этим данным следует относиться с осторожностью, потому что сходное отношение к характерным поступкам необязательно вызвано наследственностью. На него влияют общие внешние, культурные факторы и воспитание. Кроме того, ложь оценивали по опроснику Айзенка. Эта шкала измеряет то, насколько человек старается произвести хорошее впечатление своими ответами. Но обман, оцененный по этой шкале, не является эквивалентом повседневной лжи.

Более убедительное доказательство влияния наследственности зафиксировано благодаря наблюдению за 265 парами близнецов. Роув (1986) рассмотрел несколько вероятных причин совершения преступлений и высказал гипотезу, что внешние факторы, такие как социальный класс и воспитание, не играют никакой роли. Важны внутрисемейные обстоятельства (такие как переживание отказа одного из родителей) и генетика. Самое сильное влияние генетические факторы оказывают на склонность к обману и темперамент.

Бонд и Робинсон (1988) предположили, что генетические факторы, отвечающие за анатомию, влияют и на лживость. Некоторые люди внушают больше доверия и поэтому врут более эффективно. Успешный обман укрепляет их веру в себя, делает их ложь еще искусней. Однако наследственность воздействует и на нейропсихологические процессы, так же как и на анатомию. Вероятно, влияние генетики на когнитивный стиль (см. выше), нейрокогнитивные нарушения и склонность к использованию подавления как механизма преодоления (см. главу 2) позволит лучше понять наследственную предрасположенность к обману.

Выводы

Обман – это распространенный, базовый навык в жизни королевства животных. Это настолько важный фактор выживания, что он развился независимо у многих биологических видов, так же как независимо друг от друга научились летать насекомые, птицы и млекопитающие. Считается, что развитие человеческого мозга происходило под давлением непрерывно возрастающих когнитивных способностей к созиданию и распознаванию обмана. Кроме того, самообман прогрессировал из-за роли, которую он играет в повышении эффективности обмана окружающих. Убедительны доказательства влияния наследственности на склонность к обману.

Человеческий мозг разделен на обособленные, но взаимодействующие отделы. Префронтальная зона отвечает за распознавание скрытых смыслов в социальном контексте (с учетом социальных отношений). И повреждение префронтальной зоны коры, и функциональное разделение различных областей головного мозга дают возможность объяснить некоторые типы обмана (такие как непроизвольное утверждение заведомо ложного суждения) и самообмана.

Согласно провокационной гипотезе, качества обмана, позволяющие выживать, корректируются давлением социальной группы и внутренней системы контроля и баланса. Таким образом, высшие корковые функции делают человека умелым лжецом благодаря возможности читать скрытые сигналы потенциальной жертвы. Из-за нарушения этих функций ложь становится более сырой, легко распознаваемой и воспринимаемой как патология. И, наконец, различия между конфабуляцией, фантастичной псевдологией и, вероятно, истеричным когнитивным стилем являются скорее количественными, чем качественными.